Страх — великая сила, а Гутрун напугана. Тёкк по опыту знала, что сломить ужаснувшегося нельзя. Он может и поклониться, и клясться в верности, только все это пустые слова, к верности они никакого отношения не имеют. Зачем тогда нужна Гутрун, если к тому же в ней действительно проснется сила, равная мощи восставшего из праха Локита.
Еще вот какая деталь не давала покоя Тёкк, решительно вторгаясь во все ее рассуждения. Каким образом в сознание Гутрун проник лик ее матери-воительницы? Просто не могло случиться, чтобы кто-то посторонний с помощью магии мог так легко просочиться в пределы ее заколдованного замка. Между матерью и дочерью, несомненно, восстановилась связь, и, несмотря на все усилия ведьмы, она не могла ни прервать эту связь, ни нащупать ее источник.
Она взглянула прямо в глаза девчонке, пытаясь проникнуть ей в сознание своим колдовством. Ведьма почувствовала, как душой Гутрун овладевает безразличие, ослабляется внутренний контроль, мысли начинают путаться, гнев угасает, а с ним и страх. Наконец девчонка окончательно расслабилась, чуждое колдовское вмешательство окончательно лишило ее сил. Все свершалось мирно, без всплесков ярости, жажды борьбы, какие случались с ней прежде, до встречи…
«С того самого момента, как проснулся Локит? — спросила себя Тёкк. — Нет, этого не может быть! Сколько я влила в него сил. Я вырастила его, и все равно он пока еще слаб. Он не в состоянии одолеть меня, лишить колдовской мощи. Он в моей власти, я повелеваю им. Что, если девчонка права? Если он уже сумел овладеть тайным знанием?.. Неужели он смог выскользнуть из-под моего контроля? Тогда его участь будет ужасна. Мы вдвоем сокрушим его…
Нет, — резко возразила Тёкк, — она ошибается. Я не могу поверить, нужны более веские доводы, чем рассуждения глупой девчонки. Моя проблема заключается в Гутрун, а не в Локите».
— Я никогда не использовала колдовское искусство, — заверила она Гутрун, — чтобы проникнуть к тебе в душу, потому что это может существенно помешать свободному истечению потока магической силы, а именно ее я хотела бы разбудить в тебе. Я могу проникать в твои мысли — это правда. Могу содрать покров с внутренней боли, что живет в каждом из нас, ты уже убедилась в этом. Но все это никак не касается души. Однако раз ты по-прежнему упрямишься, сопротивляешься доводам разума, мне, очевидно, придется применить более жесткие средства. Если попытки убедить тебя с помощью умственных и телесных способов не удались, мне придется использовать такое средство, которого я искренне хотела бы избежать.
— Мы будем защищаться? — спросила Гутрун. — Ты поможешь мне уничтожить Локита?
Тёкк едва сумела подавить раздражение. Некоторое время она молчала, потом, чтобы окончательно успокоиться, глубоко вздохнула.
— Нет, Гутрун. Я имею в виду насилие над твоей душой, к которому я буду вынуждена прибегнуть. Это средство моментально излечит тебя, вернет разум. Ты наконец увидишь окружающее в истинном свете. Колдовское искусство проснется в тебе, и ты увидишь себя таковой, какая ты есть. Пойми, я не хочу манипулировать твоей душой, это будет только мгновенное потрясение. Если выразиться точнее, прикосновение Смерти. Особого рода кинжал, лезвие, испещренное таинственными рунами, вонзится в твое сердце. Кинжал тут же будет вырван, тебя излечат, и тело твое вновь оживет. Ты сказала, что почувствовала, как в тебе шевельнулись подспудные силы, когда была на краю гибели в темнице Локита. Волшебный кинжал обладает тем же действием, он откроет момент истины в тот самый миг, когда душа попытается вырваться из бренного тела. Ты окажешься лицом к лицу с собой, тогда и узнаешь, что все, что рассказывала тебе я, — правда. После этого обряда ты поумнеешь, перестанешь сопротивляться. Это же смешно — сопротивляться правде. Тогда ты станешь тем, кем должна стать, — вождем победоносной армии Хель, в которой соберутся бесчисленные воины Тьмы и ведьмы, колдующие ее именем. Локит, ты и я будем работать совместно, чтобы установить на земле новый порядок. Да будет так, как того желает Властительница Смерти.
Гутрун хватило выдержки не выказать ужас, охвативший ее во время этой речи. Тёкк увлеклась и не замечала ничего вокруг. Девчонка обвела безразличным взглядом тесную комнату, потом зевнула и спросила:
— Надеюсь, ты все это расскажешь Локиту, Тёкк. Возможно, звуки твоего сладкого голоса взволнуют его сильнее, чем меня. А может, в пылу вдохновения он поступит с тобой так же, как поступил со мной.
Тёкк гневно глянула на девчонку. Дочь Песни Крови заставила себя зевнуть еще раз. Затем она подошла к кровати и улеглась на нее. Пока колдунья не ушла, пока не щелкнул замок в двери, она продолжала изображать безмятежность. Когда же осталась одна, не выдержала, всплакнула.
«Поспеши, мама, — твердила она, — поспеши, иначе будет поздно».
Локит холодно усмехнулся. Он по-прежнему находился в одиночестве в своей ледяной мрачной темнице, однако его колдовской взор свободно блуждал по переходам и помещениям дворца. Так он наткнулся на комнату Гутрун и оказался свидетелем состоявшегося там разговора. Только однажды он встревожился, когда Тёкк вдруг задумалась, нет ли в словах девчонки хотя бы капельки истины? Ведьма просветила мозги сестренки, но не обнаружила и намека на ложь и в пылу самоуверенной гордыни отвергла возможность того, что Локит уже давно и сытно питался ее, Тёкк, магической силой. Ему теперь надо было совсем немного, чтобы справиться с ведьмой, но это «чуть-чуть» могло решить исход дела. Его воля уже сейчас была сильнее, чем у служительницы Хель, оставалось только добрать совсем немного мощи.
«Испытание кинжалом потрясет не только Гутрун, — осклабился мертвец, — но и тебя, прекрасная Тёкк. Неужели ты настолько глупа, что не понимаешь, что я не отдам тебе свою любимую сестричку. То есть кинжал ты вонзишь, вот только вытащить его не сможешь. Мне сестрички, тем более с какими-то проснувшимися подспудными силами, не нужны. Ты, Тёкк, сама, своей рукой убьешь рожденное Хель дитя. Интересно, как посмотрит на подобное самоуправство наша покровительница? Полагаю, мне прикажут избавиться от тебя, от неразумной ослепленной гордыней ведьмы. Как когда-то Матушка Хель избавилась от Нидхегга, обращенного в дракона и приставленного подгрызать корни Иггдрасиля. Незавидная, должен признаться, участь. Тебя, Тёкк, отправят к Нидхеггу в помощницы. Так и следует поступать с предателями. Кто будет разбираться, что испытание с кинжалом было задумано как последнее средство, чтобы привести к покорности сестричку. Кто поверит, что это моя рука вонзит кинжал и не допустит, чтобы его вырвали из ее молодой груди. Однако одному мне не справиться, нужна поддержка, и я знаю, где ее найти».
Он подошел к двери и произнес заклятие, открывающее замок. Вспышка багрового света вырвалась из скважины, ударив мимо Локита. В ответ мертвец вонзил в скважину свой багровый луч, и замок открылся.
Он вышел в короткий коридор и вскоре уже поднимался по лестнице. Сейчас самое время наказать смертью Гутрун и вознаградить Тёкк. Пробил час, и он двинулся вверх по лестнице, ведущей его на трон властителя мира.
— Послушай, Тёкк! — обратился к ведьме Ковна, поджидавший ее в коридоре. — Нам надо поговорить.
Генерал окинул взглядом Вафтруднира, горой возвышавшегося за спиной Тёкк, затем глянул на служительницу Хель.
— У меня сейчас нет времени заниматься болтовней, — ответила хозяйка замка и попыталась пройти мимо Ковны.
Он загородил ей проход. Тут же в коридоре появился Стирки с группой воинов — все держали в руках обнаженные мечи. Правда, особой отваги не выказывали.
«Будь ты проклята, Гутрун, — в сердцах про себя выругалась Тёкк, — сумела-таки смутить меня своими бреднями. Как же я оплошала, что вышла в коридор и не проверила, кто там находится! Сейчас только выяснения отношений с Ковной мне не хватает. Что происходит в замке? Почему я так поздно обнаружила, что Хальд сумела освободиться от кандалов? Как она этого добилась? Не понимаю. Почему в последнее время у меня все плывет перед глазами? Почему я потеряла нюх на опасность, и пока что-то не случится, я полна безмятежности? Ранее я за версту, за неделю ощущала приближение беды».
На какой-то миг ей припомнился Локит, затем мысль метнулась к Гутрун. «Будь проклято твое упрямство! Вероятно, я уделяю слишком много внимания этой девчонке, вот и не хватает на остальное», — подумала ведьма.
— Я пытался достучатся до тебя, предупредить, что в коридоре тебя ждет человек. Если прикажешь, хозяйка, я оторву им головы. Мне это раз плюнуть, — донесся из-за спины голос Вафтруднира.
Тёкк отрицательно покачала головой.
— Я сама могу исполнить этот фокус. Для этого не нужны руки, хватит и слова, а то и мысли. — Затем она холодно взглянула на Ковну и добавила:
— Если пожелаю. Какая нужда подвигла тебя рисковать своей головой, Ковна?
— Правда ли, что посланные тобой на поиски Песни Крови всадники Смерти вернулись ни с чем?
— О, ты, оказывается, завел в моем замке шпионов, — засмеялась колдунья. Она просветила мысли генерала и с изумлением убедилась, что так оно и есть. Это уже было слишком! — Значит, ты сумел обзавестись соглядатаями. — После короткой паузы она подтвердила:
— Да, всадники вернулись, в этом нет никакой тайны.
— Ты послала девятерых. Вернулось шестеро.
— Попусту занимаешь мое время, Ковна. Ты спрашиваешь меня о том, на что уже имеешь ответ.
— Эти шестеро подтвердили, что Песнь Крови мертва?
— Она мертва, — заверила его Тёкк и тут же вспомнила о магическом контакте, произошедшем между воительницей и ее дочерью.
«Выходит, она жива? Иначе как ее образ мог проникнуть в мой замок? Почему я вовремя не подумала об этом? Как я могла допустить такую серьезную ошибку?» — ужаснулась служительница Хель.
Между тем Ковна продолжал допытываться:
— Почему вернулось шестеро? Что случилось с тремя всадниками?
— Я уже послала всадников Смерти, чтобы они до конца выполнили задание. Я приказала доставить ее голову. Это будет надежное свидетельство?
— Прикажи ётуну открыть ворота, — потребовал Ковна. — Я пошлю своих людей, чтобы они проследили за дорогами, ведущими к замку. Воинское чутье еще ни разу не подводило меня. Я уверен, мой враг жив и подбирается к этому логову. Если это правда, она непременно атакует твой замок.
— Забудь о ней! — грозно приказала Тёкк. — Она будет уничтожена.
— Это ты говоришь о женщине, практически в одиночку сокрушившей Нидхегга, а он был колдун пострашнее тебя. Когда имеешь дело с Песнью Крови, ничему нельзя верить, и прежде всего вестям о ее гибели. Я так понимаю, ты не знаешь, что случилось с теми тремя, не так ли? Что ж, я расскажу тебе. Богам известно, где эта гадина сумела отыскать средство уничтожить троих твоих воинов.
— Уничтожить всадников Смерти? — засмеялась Тёкк. — Ты в своем уме? Этого не может быть. Только бог или богиня способны справиться с ними.
— Значит, Песнь Крови сумела получить помощь от богов.
— Это не так просто. Такую помощь на пустом месте не предоставляют.
— Трудности никогда не останавливали эту смутьянку. Она взбунтовала рабов и сумела сбежать из замка Нидхегга, когда была совсем девчонкой, Прикажи открыть ворота, Тёкк. Ради твоего и моего спасения. Позволь выставить патрули.
— В этом нет необходимости. Если она отважится и решит штурмовать замок, мне поможет магия. Я в состоянии разрушить все ее планы.
— Прикажи открыть ворота. Я вышлю дозор. Я не верю в твою магию. Я ей не доверяю. Вот еще вопрос. Что там за история с побегом? Мои люди доставили в замок двух женщин, одна из них совсем девчонка. Это правда, что с твоего позволения старшая ухитрилась бежать. Я имею в виду ту самую служительницу Фрейи, подругу Песни Крови. Она же помогла уничтожить короля Нидхегга. Может, в настоящую минуту эта дрянь сумела добраться до Песни Крови, и они теперь вдвоем обдумывают, как штурмовать твой замок?
— Она не сбежала, Ковна. Она мертва. Я обследовала колдовским взглядом все помещения замка и, прежде всего Хранилище падали, куда ее заточили. Нигде никаких следов. Если ты не веришь мне, я посылала Вафтруднира, чтобы он отыскал ее труп. Он ничего не нашел. Это может случиться в одном-единственном случае, когда того человека, которого разыскивает ётун, больше не существует на свете. Меня обижают твои подозрения, из моего замка не сбежишь. Я сама попыталась отыскать ее душу и обнаружила ее в Нифльхейме. Она погибла в лапах черного зверя, живущего в Хранилище падали. Могу заверить тебя, это была страшная смерть.
— Прикажи открыть ворота, — упрямо повторил Ковна. — Прикажи ётуну открыть ворота.
— Прикажи ему сам.
— Он меня не послушает.
— Тогда ворота останутся закрыты до тех пор, пока я не решу выехать из замка. У тебя все? Что-то я перестала доверять тебе, Ковна. Не слишком ли вольно ты ведешь себя в моем доме? Я требую, чтобы ты и твои люди перестали смущать покой обитателей замка, не склоняли их к шпионству. Ты здесь в моих руках, не забывай об этом.
Она попыталась прошмыгнуть мимо Ковны.
Не тут-то было! Генерал загородил ей дорогу, что при его огромном теле было совсем нетрудно. Потом, видимо, Ковна решил, что это слишком, и сделал шаг в сторону. Тёкк вскинула голову, подобрала платье и прошествовала мимо него. Ётун, следовавший за ней по пятам, проходя мимо Стирки, то ли нечаянно, то ли нарочно толкнул офицера. Тот врезался в стену, взвыл от боли и схватился за меч.
— Нет! — выкрикнул Ковна.
Стирки выругался и убрал пальцы с рукояти. Он отсалютовал генералу и косо глянул на инеистого великана. Тот отплатил ему тем же.
— Тогда мы сами откроем ворота, — сказал Ковна удаляющейся Тёкк и направился к лестнице, ведущей во внутренний двор.
Свита, сопровождавшая его, двинулась следом.
«Что ж, попытайтесь, — решила про себя ведьма. — Посмотрим, что у вас получится». В следующее мгновение она прикоснулась к мыслям Ковны. Все то же самое, о чем они только что вели беседу: лютая ненависть к Песни Крови, желание обезопасить себя, дерзость и своеволие и в самой глубине трепет и животный страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46