Он был рад видеть, как многие из них прижимали платки к глазам, а один из родственников был откровенно расстроен. За эти несколько дней после смерти Джорджет Гроув у него появилось чувство, что, несмотря на то, что ею восхищались, нашлось бы не много людей, близких ей. В свой последний момент жизни она посмотрела на кого-то, кто ненавидел ее до смерти. Он хотел верить, что каким-то образом Джорджет знает о чувствах тех, кто пришел сегодня ее оплакивать.
Когда мимо проходила Силия Нолан, он увидел, что она была очень бледна и крепко держалась за руку мужа. На долю секунды глаза их встретились.
«Читай мои мысли, — говорили глаза Уолша. — Бойся меня, чувствуй, что я не могу дождаться, когда надену на тебя наручники».
Выйдя из церкви, он увидел Робин Карпентер, поджидающую его у выхода.
— Детектив Уолш, — сказала она нерешительно, — во время церковной службы я все время думала о Джорджет, конечно, и о том, что она мне сказала тем вечером в среду. Было около шести часов, и перед тем, как покинуть офис, я зашла к ней в кабинет пожелать ей спокойной ночи. Она сидела со своим альбомом с вырезками и внимательно разглядывала его. Она даже не услышала, что я приоткрыла дверь, поэтому и не знала о моем присутствии. Поскольку дверь была приоткрыта, пока я стояла там, я услышала кое-что, чем, наверное, должна поделиться с вами.
Уолш молча ждал.
— Джорджет говорила сама с собой, и то, что она сказала, звучало примерно так: «Боже мой! Я никогда никому не скажу, что узнала ее», — продолжила Робин.
Уолш понял, что напал на след. Он не был уверен, что все это означало, однако на интуитивном уровне чувствовал важность слов Карпентер.
— Где тот альбом с газетными вырезками? — спросил он требовательным тоном.
— Генри отдал его Дрю Перри для очерка, который она написала о Джорджет во вчерашнем выпуске «Стар-Леджер». У него и в мыслях не было давать ей альбом, но она его уговорила. Сегодня днем Дрю вернет альбом.
— Я заскочу и заберу его. Спасибо, мисс Карпентер.
Погруженный в размышления, Пол Уолш пошел к машине.
«Эти сведения, — думал он, — имеют отношение к Силии Нолан. Я это точно знаю».
33
Сью Вортман была молодой женщиной, которая присматривала за пони, пока мы были в Спринг-Лейке. Она находилась с ним в сарае, когда мы в воскресенье вечером приехали домой. Она объяснила, что заскочила сюда убедиться, что со Звездочкой все в порядке, на тот случай, если мы задержимся.
Сью — замечательная девушка с золотисто-рыжими волосами, бледной кожей и сине-голубыми глазами. Старшая в семье, где было четверо детей, она знает, как ладить с детьми, и Джек сразу же ее принял. Он объяснил ей, почему его пони раньше звали Лиззи и что это имя не очень подходящее, поэтому теперь пони зовут Звездочкой. Сью сказала Джеку, что это имя подходит для пони гораздо больше, и она держит пари, что Джек хочет стать чемпионом по верховой езде на пони, которого зовут Звездочка.
По дороге домой из Спринг-Лейка Алекс высказал мысль о том, что мы должны посетить службу по усопшей Джорджет.
— Она мне уделила много времени, показывая дома, прежде чем я купил этот, — сказал он.
«Не стоит ее благодарить за то, что она нашла именно этот дом», — подумала я, хотя и согласилась пойти с ним на поминальную службу.
В понедельник я проснулась утром как после сражения, не выспавшаяся, с усталыми глазами. Плечи и шея были напряжены и болели. Я долго стояла под душем, как будто вода, струящаяся по моему лицу, голове и телу, могли смыть кошмары и постоянный страх разоблачения, преследовавший меня всю ночь.
Я думала, что на поминальную службу мы поедем каждый в своей машине, потому что Алексу потом нужно было на работу, но он сказал, что довезет меня домой после окончания церемонии. Сидя в церкви, все, о чем я могла думать, была Джорджет. Как я впервые увидела ее, пытающуюся вытащить шланг, чтобы смыть краску. Я вспомнила мучительное выражение на ее лице и ее бурные извинения. Затем мои мысли перенеслись к тому моменту в доме на Холланд-роуд, когда я повернула за угол и едва не наступила на ее тело. Сидя в церкви, я ощущала запах скипидара, пролившегося на пол.
Конечно же, Алекс чувствовал мое состояние.
— Да, Силия, это была плохая идея, — прошептал он. — Мне жаль.
Выходя из церкви, держась за руки, мы прошли мимо детектива Уолша. Мы посмотрели друг на друга, и, клянусь Богом, ненависть на его лице была более чем очевидна. Его презрение и ненависть ко мне были явными, и я знала: он хочет, чтобы я это видела. Он — Великий Инквизитор. Он был воплощением всех голосов в моих кошмарах, кричавших:
— J ' accuse ! J' accuse ![6]
Мы с Алексом дошли до машины. Я видела, что он уже опаздывает. Я извинилась, что ему приходится меня отвозить, из-за чего он задерживается. К несчастью, на парковке сзади подошла Марселла Уильямс и услышала наш разговор:
— Зачем же тебе терять время и отвозить Силию? — сказала она и настойчиво предложила: — Я еду домой, заодно и в гости зайду. Я давно уже хотела зайти и посмотреть, как вы устроились, но никогда не хочу быть незваной гостьей.
Мои глаза встретились с глазами Алекса. Я понимала, что в моем взгляде он прочел тревогу. Но как только я забралась в автомобиль Марселлы, я успокоилась, ведь мне предстояло провести в пути не более десяти минут.
Я полагаю, что моя дизайнерская подготовка, дающая мне возможность с одного взгляда на комнату оценить ее плюсы и минусы, распространяется и на способность моментально определять людей, с которыми я встречаюсь. Я знала Марселлу Уилльямс еще с детства. Мы снова с нею встретились, когда я и Алекс переезжали. Но в тот день я была на грани безумия. Сегодня же, без особого вдохновения, находясь рядом с нею в машине, пристегнутая ремнем безопасности, я поймала себя на мысли, что ее изучаю.
Без сомнения, Марселла — привлекательная женщина. Блондинка. У нее правильные черты лица и превосходная фигура. Но я также могу сказать о множестве косметических операций, которые она перенесла. Рот растянут в стороны. Несомненно, это результат лифтинга лица. Подозреваю, что гладкость лба и щек обеспечивают инъекции «ботокса». На что не обращают внимание очень многие женщины, так это на морщины вокруг глаз, появляющиеся при улыбке, и на маленькие складки по сторонам губ, которые есть у всех нас. Они подчеркивают характер и определяют нас. Но из-за того, что время наложило отпечаток на лицо Марселлы, казалось, что ее глаза и рот готовы были прыгнуть на меня. У нее умные, проникновенные глаза, в которых как будто застыл знак вопроса, чуть приоткрытый рот с острыми, ослепительно-белыми зубами. Она была одета в костюм от «Шанель» из ткани кремового и светло-зеленого цвета, отороченной тканью с темно-зеленым оттенком. Мне пришло в голову, что она посещает салон модной одежды, чтобы великолепно выглядеть и производить впечатление на окружающих.
— Я так рада, что у меня появилась возможность побыть с вами, Силия, — тепло произнесла она, выезжая с автостоянки на своем «БМВ» с откидным верхом. — Это очень мило, не правда ли? Я считаю, было весьма любезно с вашей стороны прийти. Вы ведь едва знали Джорджет. Она продала дом вашему мужу и не рассказала ему о том, что там произошло, а затем вам пришлось пережить ужас, когда вы обнаружил ее труп. Но, несмотря на это, вы пришли, чтобы почтить ее память.
— Джорджет потратила на Алекса много времени, когда он занимался поисками дома, — ответила я. — Он полагал, что мы должны были быть на прощальной церемонии.
— Хотелось бы, чтобы и некоторые другие люди поступали подобно вашему мужу, — сказала Марселла. — Я могла бы предоставить вам целый список жителей Мендхема, которые должны были быть в церкви, но все они в какой-то момент разругались с Джорджет. Вот так-то.
Марселла ехала по Мейн-стрит.
— Я понимаю, что вы уже искали другой дом, потому и поехали на Холланд-роуд, — продолжила разговор Марселла. Мне бы хотелось, чтобы вы были моей соседкой, но, естественно, я все могу понять. Мы хорошие друзья с Тэдом Картрайтом. Он отчим, в которого стреляла Лиза Бартон после того, как убила мать. Полагаю, к настоящему моменту вы уже знаете всю историю этой трагедии?
— Да, знаю.
— Вы верно задаетесь вопросом, где теперь тот ребенок. Конечно, она уже совсем не ребенок. По-моему, ей должно быть немного за тридцать. Было бы интересно узнать, что с ней случилось. Тэд сказал, ему на это абсолютно наплевать. Он надеется, что она исчезла с лица земли.
Играла ли Марселла со мной?
— Полагаю, он хочет, чтобы все осталось в прошлом, — сказала я.
— За все эти годы он так ни разу снова и не женился, — сказала Уильямс. — О, ну конечно, у него были подружки. Причем много. Тэд — не отшельник, он далек от этого. Но он определенно сходил с ума по Одри. Когда она бросила его ради Уилла Бартона, это практически разбило его сердце.
Моя мама бросила Тэда ради отца! Этого я никогда не знала.
Маме было двадцать четыре года, когда она вышла замуж за папу. Я постаралась, чтобы мой голос звучал обычно, когда я спросила:
— Что вы имеете в виду, говоря, что она бросила его? Были ли у Одри серьезные намерения в отношении Картрайта до замужества с Бартоном?
— О, моя дорогая, были все время, — ответила Марселла. — Большое обручальное кольцо, планы на свадьбу. Полный дом приглашенных гостей. Конечно, она, казалось, так же сильно любит его, как он любил ее, но случилось так, что она была свидетелем на свадьбе в Коннектикуте у своей подружки по колледжу. Уилл Бартон оказался там шафером. А остальное, как говорится, история.
«Почему я никогда не знала об этом? — задумалась я. — Но, оглядываясь назад, я могу понять, почему мама не говорила мне об этом. Из-за того, что я сильно почитала память отца. Я бы сильнее противилась браку мамы с Тэдом, если бы чувствовала, что Тэд был частью интимной жизни мамы и просто восстанавливал свою роль в ее жизни, утраченную на те несколько лет, когда она была замужем за моим папой.
Но почему мама неожиданно его испугалась и почему он пихнул ее на меня, когда я направила на него пистолет?»
Мы ехали по Олд-Милл-лейн.
— Как насчет того, чтобы заехать ко мне на чашечку кофе? — спросила Марселла.
Мне удалось отказаться, сославшись на необходимость сделать несколько телефонных звонков перед тем, как я заберу Джека из школы. Дав самые неопределенные обещания скоро встретиться, я наконец сумела выбраться из ее машины. Со вздохом облегчения я вошла в дом через кухонную дверь, затем закрыла ее и заперла на замок. Огонек автоответчика мигал на телефоне. Я сняла трубку, нажала кнопку на прослушивание и слушала.
Это был тот же самый измененный голос, который я слышала ранее. На этот раз он прошептал:
— Еще о Малютке Лиз…
Борден Лиз топор схватила
И мамашу зарубила,
Папе голову снесла…
Два удара — все дела!
А в четверг из пистолета
Бах! — и хлопнула Джорджету.
34
Джеф Макингсли пригласил детективов, назначенных вести расследование смерти Джорджет Гроув, на совещание в 2 часа дня. Пол Уолш, Морт Шелли и Анджело Ортиз присутствовали на этом совещании и были готовы представить свои доклады.
Первым начал Шелли:
— Электронный замок на Холланд-роуд мог открыть любой из восьми местных брокеров: у каждого был персональный код. Двумя из этих восьми брокеров были Джорджет Гроув и Генри Палей. Существует компьютерная запись, чей код был введен и когда. Палей сообщил нам, что он был там только один раз. Но фактически был трижды. В последний раз — в воскресенье после обеда неделю тому назад. Краска из чулана использовалась для дома Ноланов примерно в ночное время в понедельник.
Он заглянул в свои заметки.
— Я проверил других брокеров, которые показывали дом на прошлой неделе. Все они клянутся, что не оставляли незапертыми двери кухни или патио. Но они признали, что тот, кто показывал дом, мог оставить дверь незапертой — как известно, такое случалось. Система сигнализации запрограммирована на пожар и угарный газ, а не на контроль доступа в дом, поскольку несколько раз был введен неверный код при снятии системы с охраны, и полицейские прибывали по ложной тревоге. В виду того, что дом был пустым, а Чарли Хетч приглядывал за порядком, владельцы решили, что такая охранная сигнализация — скорее неудобство, чем защита.
— Помнит ли кто-нибудь из брокеров, с которыми ты разговаривал, что видел ключ в двери чулана? — спросил Джеф.
— Один из них из агентства Марка Грэннона показывал дом в воскресенье утром. Он сказал, что ключ от чулана был на месте. Он запомнил, потому что открывал дверь чулана. Банки с краской, которые там стояли, все были закрыты. Он вставил ключ обратно в замочную скважину и запер чулан.
— Давай разберемся по порядку, — предложил Джеф. — Мы знаем, что ключ от чулана был на месте в воскресенье утром. Палей показывал дом в воскресенье после обеда и говорит, что не заметил, был там ключ или нет. В среду в «Таверне Черная Лошадь» Джорджет публично обвинила Тэда Картрайта в том, что тот вместе с Генри вынуждал ее продать землю на 24-й магистрали. Теперь, когда мы нашли папку Генри в ее шкафу, мы знаем, почему она выдвинула такое обвинение. У нее были доказательства их сговора.
— Я установил, что все в таверне слышали это заявление, — вставил Морт Шелли.
— Верно, — согласился Джеф. — Продолжим рассуждение. Я не представляю Генри Палея раскрашивающим газон или вырезающим череп с костями на двери. Но я вполне могу допустить, что он или Картрайт могли нанять кого-нибудь для этого. Я также могу понять, почему Генри мог запаниковать, когда узнал, что у Джорджет есть доказательства его причастности к вандализму. Не представляю себе судью, который отпустил бы его, назначив незначительное наказание, особенно если учесть, что он собирался уничтожить своего партнера. Думаю, он получил бы свой срок.
Джеф сплел пальцы и облокотился на спинку стула.
— Генри знал, что краска была в том чулане, — продолжал Джеф. — Он хотел забрать свою долю, принадлежащую ему в агентстве. И вернуть свою часть от продажи участка на 24-й магистрали. Картрайт пообещал ему внушительное вознаграждение, если он сможет вынудить Джорджет продать участок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43