Преследуемый мачехой, он умер от горя.

печалился, а Цзэнцзы скорбел. [Когда] дерево трут о дерево, [оно] загорается, [когда] металл противостоит огню, [он] плавится. [Когда силы] жара и холода действуют в беспорядке, небо и землю [охватывает] большое возмущение. Тут и раскаты и удары грома, в ливне вспыхивает огонь и сжигает даже огромную софору {4} {4} 4. Софора ( хуай ) — Sophora japonica. У древних китайцев, видимо, священное дерево, ибо от него произошли такие термины, как названия судилища ( мянь хуай , тин сун хуай ), высшие чины ( сань хуай ) и др.

. Горе [человека] еще сильнее. [Он] между двух опасностей, [ему] некуда бежать. В тревоге ничего не может совершить, сердце будто мечется между небом и землей, соболезнует, утешает в скорби, тонет в опасностях. [Когда же] польза и вред теснят друг друга, огонь разгорается еще сильнее и пожирает гармонию народа. Луне, конечно, не справиться с огнем {5} {5} 5. «Луне, конечно, не справиться с огнем» — по представлениям древних китайцев, луна была концентрацией водного эфира.

. Тут наступает крушение, и учению приходит конец.
Семья Чжуана Чжоу была бедна, и [он] отправился к лучнику — Смотрителю Реки взять в долг зерна.— Я скоро получу деньги с общины и ссужу тебе триста; серебром, ладно? — ответил Смотритель Реки.Чжуан Чжоу с гневом взглянул [на него] и молвил:— Вчера, когда [я], Чжоу, шел, посередине дороги [меня] окликнули. [Я], Чжоу, оглянулся, заметил в колее Пескаря и спросил: «Зачем ты здесь, Пескарь?» Он же ответил: «Я ведаю волнами в Восточном море. Не найдете ли [Вы], благородный муж воды, хоть мерки или несколько пригоршней, чтобы спасти мне жизнь»? [Я], Чжоу, ответил: «Я приведу тебе сюда воды Западной реки с юга от царей У и Юэ. Ладно?» Пескарь с гневом взглянул [на меня] и сказал: «Я утратил свою обычную [среду], у меня нет выхода. Достань я воды хоть мерку или несколько пригоршней, остался бы в живых. Чем говорить то, что сказали [Вы], благородный муж, лучше уж заранее искать меня в лавке с сушеной рыбой!» {6} {6} 6. Это заключение притчи вошло в поговорку, как отказ от своевременной помощи в беде.

.
Царский сын Жэнь изготовил огромный крючок и толстую черную лесу, наживил для приманки пятьдесят молодых быков, уселся на корточках с бамбуковым шестом на Куйцзи-горе и забросил удочку в Восточное море. Удил утро за утром, но за целый год не поймал [ни одной] рыбы. Наконец проглотила приманку гигантская рыба, нырнула и утащила огромный крючок на самое дно, затем помчалась, вздымая плавниками седые волны, точно горы, всколыхнула всю воду морскую, распугала [всех] на тысячу ли [вокруг] громом, точно исходящим от богов и душ предков.Раздобыв такую рыбу, царевич Жэнь ее разрезал, высушил и накормил досыта всех с востока от реки Чжэ до севера от Цанъу. Об этом с восхищением передавали друг другу от поколения к поколению все рассказчики, даже самые ничтожные.Ведь [если] с бамбуковой жердью и тонкой леской ходить к оросительной канаве, то выудишь лишь пескаря, а не гигантскую рыбу. Тем же, кто разукрашивает басни, домогаясь [награды] от начальства, далеко до больших достижений. Так вот и тому, кто не слышал предания о царевиче Жэне, далеко до участия в управлении миром.
Конфуцианцы занимаются песнями и обрядами, чтобы разрывать могилы. Конфуцианец-учитель с кургана спрашивает:— Как идет работа? Уж [солнце] показалось на Востоке!Конфуцианцы-ученики [снизу ему] отвечают:— Еще не сняли нижнее и теплое платье [покойника], во рту есть жемчужины.В песне недаром поется: «Зеленая, зеленая пшеницаПокрыла склоны кургана.При жизни не делал раздач,Зачем же мертвому жемчужины во рту?» {7} {7} 7. Эту народную песню, как и многие другие, конфуцианцы в «Книгу песен» не включили (факт, который служит доказательством классового отбора при составлении свода). Чэн Сюаньин говорит: «Эта песня — из „забытых“, давно снята. При похоронах аристократам вкладывали в рот много жемчуга, за что их и обличала песня. „Зеленая, зеленая“. Тянь Хэн использовал „милосердие и справедливость“, чтобы украсть царство Ци, Конфуцианцы же распевали песни и славили обряды, чтобы грабить могилы. Отсюда видно, что на деяния мудрецов не стоит опираться». Су Юй же опровергает комментарий Чэн Сюаньина, обвиняя учение Чжуанцзы в том, что оно «ведет людей пожирать людей», из-за него де и Тянь Хэн «украл [царство] Ци».

. Взялись конфуцианцы за волосы на висках [трупа], прижали подбородок, металлическим шилом прокололи щеки, потихоньку разнимали челюсти, чтобы не повредить жемчужин во рту.
Ученик Старого Чертополоха {8} {8} 8. Старый Чертополох (Лао Лайцзы) — представлен в различных версиях. В назидательных «Портретах 24 почтительных сынов и дочерей» («Эр ши сы сяо ту») он — почтительный сын в конфуцианском духе. Здесь, по тексту и по комментарию, он выступает философом даосской школы.

ходил за хворостом, встретил Конфуция и, вернувшись, рассказал [об этом учителю]:— Из какого там рода человек — не знаю. Туловище [у него] длинное, а ноги короткие, сгорбленный, а уши позади. Выглядит так, будто управляет всем среди морей.— Это Цю, — сказал Старый Чертополох. — Позови [его] сюда. [Когда] Конфуций пришел, [Старый Чертополох] сказал:— Откажись, Цю, от своего тщеславия, от своего мудрого вида и станешь благородным мужем.Сложив руки в приветствии, Конфуций отступил, [а затем] нахмурился и, изменившись в лице, спросил:— Преуспеет ли [мое] дело?— [Сам] не можешь вынести страданий одного поколения, а высокомерно навлекаешь беду на тьму поколений, — ответил Старый Чертополох. — Намеренно ли выдаешь себя за скудоумного? Не способен ли постичь общее? Совершать милости и упиваться радостью [облагодетельствованных, ведь это] позор на всю жизнь! Так преуспевают [лишь] люди дюжинные, завлекая друг друга славою, связывая друг друга корыстью. Чем хвалить Высочайшего и порицать Разрывающего на Части, лучше забыть о них обоих и пресечь то, чем они прославились. Повернешься, кому-то повредишь; шевельнешься, что-то извратишь. Ведь мудрый каждый раз добивается успеха, но, приступая к чему-либо, полон нерешительности. А как быть [с тобой]? Так до конца и останешься высокомерным?!
Сунский [царь] Юаньцзюнь в полночь увидел во сне, как человек с распущенными волосами заглянул к нему из-под крыши и сказал:— Я — из пучины Перерезывающей дорогу. Я — посланец к Дяде Реки от [реки] Цинцзян. Меня поймал рыбак Провидец.Юаньцзюнь проснулся и велел разгадать сон. Гадание гласило: «Это Священная черепаха» {9} {9} 9. Этот рассказ см. также у Сыма Цяня («Исторические записки», цз. 128, I, стр. 1172).

.— Есть ли среди рыбаков Провидец? — спросил царь.— Есть, — ответили слева и справа. — Повелеваю Провидцу явиться ко двору, — приказал царь. На другой день Провидец явился, и государь спросил:— Что поймал?— В [мои], Провидца, сети попалась седая черепаха, — ответил тот, — круглая, на пять чи .— Поднеси [мне] свою черепаху, — велел царь.Когда черепаху доставили, царя охватили сомнения: то хоте-i лось ее убить, то хотелось оставить в живых. Гадание же о ней! гласило: «Убить черепаху для гадания — к счастью»! Тогда черепаху зарезали. Семьдесят два раза прижигали [ее панцирь] и все [записи на] бирках подтвердились.— Священная черепаха сумела явиться во сне царю Юаню, — сказал Конфуций, — а не сумела избежать сетей Провидца, [Ее] знаний хватило на семьдесят два гадания — все [записи на] бирках подтвердились, а не хватило [знаний] избежать беды — не быть выпотрошенной. Так что и знания приносят трудности, и священному чего-то нехватает. Даже того, кто обладает высшим знанием, перехитрит тьма людей. Рыба не боится сетей, а боится розового пеликана. Откажись от малого знания, и проявится большое знание, откажись от доброты, и проявится естественная доброта.
Младенец, родившись, способен овладеть речью и без великого учителя, [ибо] живет вместе с говорящими.
Творящий Благо сказал Чжуанцзы:— Ты говоришь о бесполезном.— С тем, кто познал бесполезное, можно говорить и о полезном, — ответил Чжуанцзы. — Ведь земля и велика и широка, а человек ею пользуется [лишь] в размере своей стопы. А полезна ли еще человеку земля, когда рядом с его стопою роют [ему] могилу вплоть до Желтых источников?— Бесполезна, — ответил Творящий Благо.— В таком случае, — сказал Чжуанцзы, — становится ясной и польза бесполезного.
Чжуанцзы сказал:— Может ли не странствовать человек, способный странствовать? Может ли странствовать человек, не способный странствовать? Ах! Скрыться, порвать с миром — не в этом назначение обладающего истинным знанием и полнотой свойств. [Ведь те] падают, но не возвращаются, мчатся сквозь огонь, но не оборачиваются. Пусть [люди] относятся друг к другу, как царь и слуга, но [лишь] временно. Сменится поколение — и не станут презирать один другого. Поэтому и говорится: «Настоящий человек не оставляет [следов своих] деяний». Уважение к древности и презрение к современности — [таков] обычай учеников, а тем более последователей рода Кабаньей Шкуры. Кого из них не увлекло течением, судя по сегодняшнему миру? Только настоящий человек способен странствовать среди современников, не отклоняясь, следовать за другими, не теряя самого себя, не изучать чужих учений, но, не чуждаясь, воспринимать [их] мысли,
Зрение проницательное создает прозорливость, слух острый создает понимание, обоняние тонкое создает чуткость, вкус тонкий создает сладость, сердце проницательное создает знания, знания проницательные создают свойства. Ни один из этих путей не хочет быть прегражденным, преграды вызывают спазмы, если и при спазмах помехи не прекращаются, начинают топать ногами, а это приносит огромный вред. Вещи, которые обладают знаниями, зависят от дыхания {10} {10} 10. В некоторых положениях (о правильном и неправильном образе жизни) Чжуанцзы из области философии переходит в область медицины (см. также ниже, фрагмент «Тишиной можно...»).

, [если] дыхание неглубокое, в этом не вина природы. Проделанные природой [отверстия] не закрываются ни днем, ни ночью, и только люди их затыкают. В утробе важна пустота, в сердце — естественное движение. [Если] в доме тесно, свекровь со снохами всегда ссорится. [Если] в сердце нет естественного движения, [восприятия] шести отверстий друг друга теснят. Насколько хороши для человека большие леса и высокие горы — не выразить даже проницательному.
Добродетель, переливаясь через край, [переходит] в славу; слава, переливаясь через край, [переходит] в насилие. Замыслы возникают в крайности, знания появляются в спорах. Независимость появляется [у того, кто] упорно стоит на своем. Дело начальников будет успешным, [если] народ [признает его] должным. Весноюв дождь и на солнце травы и деревья растут неудержимо, и тут пускают в ход серпы и мотыги. [Но] больше половины растений снова поднимаются, а почему — не ведают.
Тишиной можно помочь исцелить болезнь, массируя углы глаз, можно остановить старость, покоем можно вылечить испуг. Хотя подобное — дело лишь тружеников. Не испытав этого, предающиеся праздности не спрашивают [об этом]. О том, как мудрые предостерегали Поднебесную, проницательные не ведали и не спрашивали. О том, как достойные предостерегали своих современников, мудрые не ведали и не спрашивали. О том, как государи предостерегали свое царство, достойные не ведали и не спрашивали. О том, как малый люд сообразуется с временем года, благородный муж не ведает и не спрашивает.
У стража Широких ворот {11} {11} 11. Широкие ворота (Яньмын) — ворота в столице царства Сун.

умер отец, и страж ухитрился так исхудать, что заслужил ранг «пример для служащих». [Тогда] его сородичи стали доводить [себя до такой] худобы, что половина из них умерла.
Высочайший отдавал Поднебесную Никого не Стесняющему, но Никого не Стесняющий от него сбежал. Испытующий отдавал Поднебесную Омраченному Свету, но Омраченный Свет на него рассердился. Услышал об этом Помнящий о Других, увел своих учеников и уселся на корточках у реки Пустота. Все правители его оплакивали три года, а Наставник Олень с горя бросился в реку.
Вершей пользуются при рыбной ловле. Наловив же рыбы, забывают про вершу. Ловушкой пользуются при ловле зайцев. Поймав же зайца, забывают про ловушку {12} {12} 12. «...Забывают про ловушку» — эти выражения вошли в пословицу, как осуждение неблагодарности в ряду таких, как «Зайца загнали и собаку сварили».

. Словами пользуются для выражения мысли. Обретя же мысль, забывают про слова. Где бы мне отыскать забывшего про слова человека, чтобы с ним поговорить! Глава 27ПРИТЧИ В девяти речах из десяти — притчи {1} {1} 1. В первом фрагменте главы Чжуанцзы анализирует некоторые основные приемы ораторского искусства, подсчитывая, что притчи в речах занимают до девяноста процентов, а заимствования — до семидесяти. Как всегда, полемически высказывается он о речах «почитаемых», относя их во многом к «праху», и отстаивает право на беспредельное развитие мысли — «речи всегда новые, как [вино] из чарки» <(см. также стр. 319)>.

. В семи из десяти — речи [людей] почитаемых. Речи всегда новые, как [вино] из чарки, совпадают с естественным началом. Девять из десяти притч, которые обсуждаются, заимствованы извне. [Ведь] родной отец не становится сватом для собственного сына. Лучше, чтоб хвалил сына не отец, а другой [человек]. Не моя-де вина, вина чужая. [Если речи] тождественны моим, соглашаюсь; не тождественны моим, возражаю; тождественные моим [объявляю] истинными; не тождественные моим [объявляю] ложными. Семь из десяти — речи почитаемых, [слова] уже высказанные. Это [речи] стариков, по возрасту — предшественников. Но если престарелые лишь по возрасту не обладают знаниями основы <мирными> и утка <военными>, начала и конца, то они не предшественники. [Если] человек ни в чем не опередил других, у него нет человеческого пути. Такого, у которого нет человеческого пути, назовем прахом человека. Речи всегда новые, как [вино] из чарки, совпадают с естественным началом; поэтому и развиваю их беспредельно, используя до конца лет [своих].
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40