12).

. Своим инструментом [он] не попадал в такт, а пением не попадал в тон, и все же его голос и жест своей уверенностью проникали в сердца людей. Янь Юань, почтительно сложив руки, обернулся и взглянул на него. Конфуций, боясь, что ученик [либо] переоценит свои силы и пойдет на безрассудство, [либо] переоценит свою любовь и себя погубит, сказал:— Ведь [ты], Хой, не изведал, как легко утратить природное, не изведал, как трудно приобрести человеческое. [Таким испытаниям] не было начала и не будет конца, [ведь] человек и природа едины. Так кто же [из нас] теперь будет петь?— Осмелюсь ли задать вопрос, — спросил Янь Юань, — [что означает] — «не изведал, как легко утратить природное»?— Голод и жажда, холод и жара, бедность, оковы и [все другие] несчастья, — это действие Неба и Земли, которое проявляется в движении вещей. [Легко утратить], ибо вместе с ним и все исчезает. Тот, кто служит [другому] человеку, не смеет от него уйти. Если слуга [человека] поступает так, то тем более [должен поступать так] слуга Неба!— Что означает, «не изведал, как трудно приобрести человеческое»?— Вначале используются [все] четыре преимущества, — ответил Конфуций, — ранги вместе с жалованьем растут без конца. Но польза, приносимая вещами, [зависит] не от меня самого, моя судьба зависит и от внешнего. Государь не разбойничает, добродетельные люди не воруют, как же я стану брать? Поэтому и говорится: «нет птицы умнее ласточки». Увидев, что место [для гнезда] не пригодное, больше [туда] не заглянет; уронив свою добычу, ее не подбирает и улетает. Она боится людей, [но] к ним [в дом] влетает, гнездится же в храме Земли и Проса {13} {13} 13. Возможно, что этот храм давал убежище, тогда «остается» ( цунь ) означает «пользоваться [правом убежища]».

.— Что означает, «[таким испытаниям] не было начала и не будет конца»?— Тьма вещей изменяется, а кто кому [свое место] уступает — неведомо. Как узнать, что [испытания] кончаются? Как узнать, что они начинаются? [Остается] лишь ожидать.— Что означает «человек и природа едины»?— Есть природное в человеке; есть природное в природе; [но] то, что в человеке не может быть природным, — это характер. Мудрый человек спокойно уходит телом и [на этом] кончается.
Зайдя за ограду, Чжуан Чжоу бродил по заброшенному кладбищу, когда с юга прилетела странная птица: крылья — три-четыре локтя размахом, глаза с вершок. [Пролетая, она] задела лоб Чжуана и села в каштановой роще.— Что за птица! — удивился Чжуан Чжоу. — Крылья большие, а не улетает, глаза огромные, а не видит.Подобрав полы, [он] поспешил [за ней], держа наготове самострел. [Но тут] заметил, как цикада, наслаждаясь тенью, забыла о самой себе; как кузнечик-богомол, незаметно подобравшись, на нее набросился, и, глядя на [добычу], забыл о самом себе; как затем схватила их обоих странная птица и, глядя на добычу, забыла о своем истинном [самосохранении].— Ах! — воскликнул опечаленный Чжуан Чжоу. — Различные виды навлекают друг на друга [беду], вещи, конечно, друг друга губят.[Он] бросил самострел, повернулся и пошел прочь, [но тут] за ним погнался Лесник и стал его бранить.Вернувшись, Чжуан Чжоу три луны <три дня> не выходил из дома.— Почему [Вы], учитель, так долго не выходили? — спросил ученик Лань Це {14} {14} 14. Лань Це — ученик Чжуанцзы.

.— Сохраняя [телесную] форму, я забыл о самом себе, — ответил Чжуан Чжоу. — [Так долго] наблюдал за мутной лужей, что заблудился в чистом источнике. А ведь я слышал от [своего] учителя {15} {15} 15. Комментаторы считают, что своим учителем Чжуанцзы называет Лаоцзы, но приведенные здесь слова в «Дао дэ цзине» отсутствуют.

: «Пойдешь к тому пошлому и последуешь за тем пошлым». Ныне я бродил по заброшенному кладбищу и забыл о самом себе. Странная птица задела мой лоб [и] летала по каштановой роще, забыв об истинном. Лесник же в каштановой роще принял меня, за браконьера. Вот почему я и не выходил из дому.
Придя в Сун, Янцзы заночевал на постоялом дворе. У хозяина постоялого двора были две наложницы: красивая и безобразная. Безобразную [хозяин] ценил, а красивой пренебрегал. На вопрос Янцзы, какая тому причина, этот человек ответил:— Красавица сама [собою] любуется, и я не понимаю, в чем ее красота. Безобразная сама себя принижает, и я не понимаю, в чем ее уродство.— Запомните это, ученики, — сказал Янцзы. — Действуйте достойно, но гоните от себя самодовольство, и [вас] полюбят всюду, куда бы [вы] ни пришли. Глава 21ТЯНЬ ПОСТОЯННЫЙ Тянь Постоянный {1} {1} 1. Тянь Постоянный (Цзыфан), его другое имя Не Допускающий Выбора <(Уцзэ, см. стр. 291)>, — наставник вэйского царя Прекрасного (Вэня), правившего с 424 по 387 г. до н.э. О нем см. также «Хуайнаньцзы», цз. 18, VII,. 325-326.

, беседуя с вэйскйм [царем] Прекрасным, неоднократно упоминал Работающего у Ручья {2} {2} 2. Работающий у ручья (Цигун), Учитель Кроткий из Восточного Предместья; (Дунго Шуньцзы) — известное о них восходит к данному фрагменту.

.— Работающий у Ручья Ваш наставник? — спросил царь Прекрасный.— Нет, — ответил Тянь. — [Он мой], Постоянного, односельчанин. [Я], Постоянный, потому его хвалю, что [он] не раз очень верно говорил об учении.— Значит, у Вас нет наставника? — спросил Прекрасный.— Есть, — ответил Постоянный.— Кто же Ваш наставник?— Учитель Кроткий из Восточного Предместья. — Почему же [Вы], учитель, никогда о нем не упоминали? — спросил царь Прекрасный.— Разве [я], Постоянный, достоин упоминать о нем? Ведь он — настоящий человек! Облик человека, а пустота — природы; следуя [за ней], хранит истинное. Чист [сам], но относится терпимо ко [всем другим] вещам. Тех, которые не обладают учением, он вразумляет снисходительно, так что человеческие намерения [у них] рассеиваются, — сказал Постоянный и ушел.От удивления царь Прекрасный целый день не промолвил [ни слова. Затем] подозвал стоявших перед ним придворных и сказал:— Ах, как далеко [нам до] благородного мужа с целостными свойствами! А прежде я считал совершенными речи мудрых и знающих, поведение милосердных и справедливых. [Когда же] услышал о наставнике Постоянного, тело мое освободилось, не хотелось двигаться, уста сомкнулись, и не хотелось говорить. Тот, у кого я [прежде] учился, просто глиняный болванчик! А ведь [царство] Вэй для меня поистине тяжелое бремя!
Дядя [из рода] Мягких [по прозванию] Белоснежный {3} {3} 3. Дядя (из рода) Мягких (по прозванию) Белоснежный (Вэньбо Сюэцзы) — даос с юга (по комментарию из Чу), поскольку противопоставляет себя не только лусцам, но и всем жителям Срединных царств.

по дороге в Ци остановился на ночлег в Лу. Некоторые лусцы просили разрешения с ним повидаться, но Белоснежный сказал:— Нет, я не хочу [с ними] встречаться! Я слышал, что благородные мужи в Срединных царствах постигли обряды и долг, но невежественны в познании человеческого сердца.Побывав в Ци, на обратном пути [снова] остановился на ночлег в Лу. Те же люди снова просили разрешения с ним повидаться. Белоснежный сказал:— Прежде просили о встрече со мной, ныне опять просят о встрече со мной. [Они], конечно, собираются поколебать [мою твердость].[Он] вышел, принял гостей, а вернувшись [к себе], вздохнул.На другой день снова принял гостей, а вернувшись, снова вздохнул. — Почему [Вы], возвращаясь после каждой встречи с гостями, вздыхаете? — спросил раб.— Тебе я, конечно, поведаю, — ответил Белоснежный. — Жители Срединных царств постигли обряды и долг, но невежественны в познании человеческого сердца. Те, что недавно меня навещали, входили, точно по циркулю, выходили, точно по наугольнику {4} {4} 4. Здесь о конфуцианцах сказано иронически, позже понятия «циркуль» ( гуй ) и «наугольник» ( цзюй ) слились и стали метафорически обозначать «благопристойное поведение».

. [Обращались со мной] снисходительно, один — подобно дракону, другой — подобно тигру. Они советовали мне, будто сыновья, наставляли меня, будто отцы. Поэтому-то и вздыхаю.Повидавшись с Белоснежным, Конфуций [ничего] не рассказал, и Цзылу [его] спросил:— Почему [Вы], мой учитель, ничего не рассказываете о встрече? Ведь [Вы] так давно хотели повидаться с Белоснежным!— [Я], твой учитель, увидел с первого взгляда, что [он] хранит в себе учение. В словах [это] объять невозможно! — ответил Конфуций.
Янь Юань сказал Конфуцию:— [Когда Вы], учитель, идете, и [я] иду; [Вы], учитель, спешите, и [я] спешу; [Вы], учитель, бежите, и [я] бегу; [но когда Вы], учитель, мчитесь, не поднимая пыли, то [я], Хой, [лишь] вперяю [в Вас] взор и отстаю.— Что значат [твои] слова, Хой? — спросил учитель.— «[Когда Вы], учитель, идете, и [я] иду» — [означает]: [Вы] учитель, говорите, и [я] говорю; «[Вы], учитель, спешите, и [я] спешу» — [означает]: [Вы], учитель, спорите, и [я] спорю: «[Вы], учитель, бежите, и [я] бегу» — [означает]: [Вы], учитель, рассуждаете об учении, и [я] рассуждаю об учении. «Когда же мчитесь, не поднимая пыли, то [я], Хой, [лишь] вперяю [в Вас] взор и отстаю», — [означает]: [я] просто не понимаю, почему [Вам], учитель, доверяют, хотя молчите; всюду [Вас] поддерживают, хотя [ни с кем] не сближаетесь; народ [к Вам] стекается, хотя нет [у Вас] регалий.— О! — воскликнул Конфуций. — Разве это не ясно? Ведь нет печали сильнее, чем о смерти сердца, даже [печаль] о смерти человека слабее. Солнце восходит на востоке, а заходит на западном полюсе, с его положением и сообразуется вся тьма вещей. Обладающие глазами и ногами, дождавшись его, вершат свои дела. Оно восходит — появляются, оно заходит — исчезают. Так и со всей тьмой вещей. В зависимости от этого — умирают, в зависимости от этого — рождаются. Однажды я воспринял свою завершенную [телесную] форму, и [она] остается неизменной в ожидани — и конца. Подражая вещам, двигаюсь без перерыва и днем и ночью, и когда она [форма] придет к концу, — не ведаю. Сама собой образовалась моя [телесная] форма, [и] даже знающий судьбы не определит ее будущее. [Я], Цю, таким образом с каждым днем [все далее] ухожу. Разве не горько утратить [нашу дружбу]: мою жизнь, проведенную с тобой рука об руку? Ты раскрыл почти [все, что] раскрыл я, и это уже исчерпал. Думая, что [еще] что-то осталось, ты ищешь [так же напрасно], как искал бы коня на опустевшей рыночной площади. [Как] я покорил тебя, [ты] во многом забыл; [как] ты покорил меня, [я] во многом забыл. И все же, разве стоит тебе скорбеть? Пусть забудется, [каким был] я прежде. От меня останется и незабываемое.
Конфуций увиделся с Лаоцзы. Тот только что вымылся и, распустив волосы, сушил [их], недвижимый, будто не человек. Конфуций подождал удобного момента и вскоре, когда [Лаоцзы] его заметил, сказал:— Не ослеплен ли [я], Цю? Верить ли [глазам]? Только что [Вы], Преждерожденный, [своей телесной] формой походили на сухое дерево, будто оставили [все] вещи, покинули людей и возвысились, [как] единственный.— Я странствовал сердцем в первоначале вещей, — ответил Лаоцзы.— Что [это] означает? — спросил Конфуций.— Сердце утомилось, не могу познавать, уста сомкнулись, не могу говорить. [Но] попытаюсь поведать тебе об этом сейчас. В крайнем пределе холод замораживает, в крайнем пределе жар сжигает. Холод уходит в небо, жар движется на землю {5} {5} 5. Это пример даосской диалектики, построенной на взаимодействии двух начал — Инь =холоду=тьме=луне и Янь =теплу=свету=солнцу, их взаимопорождении. <См. Предисловие, стр. 9-10, прим. 18-22.>

. Обе [силы], взаимно проникая друг друга, соединяются, и [все] вещи рождаются. Нечто создало [этот] порядок, но [никто] не видел [его телесной] формы. Уменьшение и увеличение, наполнение и опустошение, жар и холод, изменения солнца и луны, — каждый день что-то совершается, но результаты этого незаметны. В жизни существует зарождение, в смерти существует возвращение, начала и концы друг другу противоположны, но не имеют начала, и [когда] им придет конец — неведомо. Если это не так, то кто же [всему] этому явился предком [истоком]?— Разрешите спросить, [что означает] такое странствие? — задал вопрос Конфуций.— Обрести [такое] странствие — это самое прекрасное, высшее наслаждение. Того, кто обрел самое прекрасное, [кто] странствует в высшем наслаждении, назову настоящим человеком, — ответил Лаоцзы.— Хотелось бы узнать, как странствовать? — спросил Конфуций.— Травоядные животные не страдают от перемены пастбища. Существа, родившиеся в реке, не страдают от перемены воды. При малых изменениях не утрачивают своего главного, постоянного. Не допускай в свою грудь ни радости, ни гнева, ни печали, ни веселья. Ведь в Поднебесной [вся] тьма вещей существует в единстве. Обретешь это единство и [станешь со всеми] ровен, тогда руки и ноги и сотню частей тела сочтешь прахом, а к концу и началу, смерти и жизни отнесешься, как к смене дня и ночи. Ничто не приведет [тебя] в смятение, а меньше всего приобретение либо утрата; беда либо счастье. Отбросишь ранг, будто стряхнешь грязь, сознавая, что жизнь ценнее ранга. Ценность в себе самом и с изменениями не утрачивается. Притом тьме изменений никогда не настанет конца, и разве что-нибудь окажется достойным скорби? Это понимает тот, кто предался пути!— Добродетелью [Вы], учитель, равны Небу и Земле, — сказал Конфуций. — Все же позаимствую [Ваши] истинные слова для совершенствования своего сердца. Разве мог этого избежать кто-нибудь из древних благородных мужей?— Это не так, — ответил Лаоцзы. — Ведь бывает, что вода бьет ключем, но [она] не действует, [эта] способность естественная. [Таковы и] свойства настоящего человека. [Он] не совершенствуется, а вещи не могут [его] покинуть. Зачем совершенствоваться, [если свойства присущи ему] так же, как высота — небу, толщина — земле, свет — солнцу и луне.Выйдя [от Лаоцзы], Конфуций поведал [обо всем] Янь Юаню и сказал:— [Я], Цю, в познании пути подобен червяку в жбане с уксусом. Не поднял бы учитель крышку, и я не узнал бы о великой целостности неба и земли.
Чжуанцзы увиделся с луским [царем] Айгуном {6} {6} 6. Айгун правил в Лу с 495 по 467 г. до н.э. Считая, что Чжуанцзы жил на сотню с лишним лет позже, Чэн Сюаньин относит данный фрагмент к числу вымышленных, а Дж. Легге отрицает его подлинность (см. J. Legge, vol. XL, p. 49), Эти авторы не учитывают, что при устной передаче в произведениях ораторов, как и в народной песне, одно имя могло случайно и намеренно заменяться другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40