Артур Чарльз Кларк
Беглец


Повести и рассказы Ц

Артур Кларк
Беглец

«Когда он взойдет на борт,» сказал капитан Сондерс, ожидая пока опустится причальный трап, «как, черт возьми, я должен к нему обращаться?»
Наступило задумчивое молчание, пока офицер-навигатор и помощник пилота обдумывали эту проблему этикета. Затем Митчел выключил главную контрольную панель и многочисленные механизмы судна стали замирать по мере того, как энергия покидала их.
«Корректным обращением,» протянул он медленно, «будет „Ваше королевское высочество.“»
«Ха!» фыркнул капитан. «Будь я проклят, если кого-нибудь так назову!»
«В наши прогрессивные дни,» пришел на помощь Чамберс, «я уверен, что „Сир“ будет вполне достаточно. Но нет нужды беспокоиться, если вы забудетесь: прошло много времени с тех пор, как кого-то отправляли за это в Тауэр. Кроме того, Генри не из тех, кто думает, что ему все дозволено.»
«По общему счету,» добавил Митчел, «он очень приятный молодой человек. Вполне интеллектуален. Он часто задает людям такие технические вопросы, на которые они не всегда могут ответить.»
Капитан Сондерс проигнорировал то, что подразумевалось в этой реплике, решив, что если принц Генри захочет узнать, как работает генератор компенсационного поля, Митчел сможет дать объяснения. Он в высшей степени осторожно встал на ноги – они действовали нормально при половинной тяжести во время полета, а теперь, на земле, он ощущал их как тонну кирпичей – и отправился в путь вдоль коридоров, ведущих к нижнему воздушному шлюзу. С маслянистым мурлыканьем большая изогнутая дверь отошла в сторону, открывая ему путь. Изобразив улыбку, он шагнул навстречу телевизионным камерам и наследнику Британского трона.
Человеку, который, предположительно, станет в один прекрасный день Генри IX Английским, было чуть больше двадцати. Он был немного ниже среднего роста и имел приятные, правильные черты, которые соответствовали всем генеалогическим клише. Капитан Сондерс, который был родом из Далласа и не имел намерения восхищаться принцем, неожиданно был тронут его большими, печальными глазами. Это были глаза, которые видели слишком много приемов и парадов, которые наблюдали бесчисленное количество совершенно неинтересных вещей и которые никогда не позволяли себе удаляться далеко от тщательно спланированных официальных путей. Глядя на это гордое, но усталое лицо, капитан Сондерс увидел, прежде всего, абсолютное одиночество члена королевской семьи. Вся его неприязнь к этому институту внезапно показалась тривиальной по сравнению с его действительным несовершенством: что-то было неладно у Короны, чтобы несправедливо возложить такую ношу на человека…
Проходы по коридорам Центауруса были слишком узки, чтобы обеспечить общий обзор, и скоро стало ясно, что принцу это дало повод оставить позади всю свиту. Когда они стали продвигаться по судну, Сондерс растерял всю свою натянутость и сдержанность и в течение нескольких минут стал относиться к принцу в точности как к любому другому визитеру. Он не знал, что одним из самых ранних королевских уроков является умение расположить людей своей простотой.
«Вы знаете, Капитан,» сказал задумчиво принц, «это большой день для нас. Я всегда надеялся, что настанет время, когда станет возможным использовать космические корабли в Англии. Но до сих пор кажется странным иметь свой собственный порт здесь спустя столько лет. Скажите мне – много ли дела вы имели с ракетами?»
«Ну, я тренировался на них, но они уже сходили со сцены, когда я заканчивал образование. Мне повезло: некоторые старые пилоты были вынуждены вернуться в школы и начать все с начала – или покидали космос, если не могли освоить новые корабли.»
«Большая ли разница между ними?»
«О, да – когда ушли ракеты, это было больше, чем замена парусов на пар. Эту аналогию, кстати, вы часто можете слышать. В старых ракетах было очарование, в точности как в старых парусниках, которого эти новые суда не имеют. Когда стартует Центаурус, он поднимается спокойно, как воздушный шар – и еще медленнее, если вы хотите. Отрыв ракеты сотрясает землю на мили и вы оглохнете на целый день, если будете стоять слишком близко от заграждения.
Однако вы знаете все это из старых выпусков новостей.»
Принц улыбнулся.
«Да,» сказал он. «Я часто проглядываю их во дворце. Я думаю, что знаю каждый инцидент во всех первых экспедициях. Мне тоже жаль наблюдать конец ракет. Но мы никогда не могли построить космический порт здесь, на равнине Сэлисбари – вибрация могла разрушить Стоунхендж!»
«Стоунхендж?» спросил Сондерс, держа открытым люк и позволяя принцу пройти через него в трюм номер 3.
«Старинный памятник – одно из самых знаменитых каменных сооружений в мире. Он на самом деле производит впечатление, а его возраст около трех тысяч лет. Посмотрите, если сможете – он всего в десяти милях отсюда.»
Капитан Сондерс с трудом подавил улыбку. Что это за необычная страна: где еще, подумал он, можно найти такие контрасты? Это дало ему возможность почувствовать себя молодым и неопытным, когда он вспомнил, что возвращение домой козленка Билли было самой старой сказкой и едва ли найдется во всем Техасе что-нибудь старее пяти сотен лет. Впервые он начал сознавать, что значат традиции: это давало принцу Генри что-то, чем он никогда не мог обладать. Равновесие, самоуверенность, да, это так. И гордость, свободную от высокомерия, так как считалось само собой разумеющимся, что ее не нужно отстаивать.
Было удивительно, как много вопросов ухитрился задать принц Генри за те тридцать минут, что были отведены для его посещения. Это были не рутинные вопросы, которые люди задают из вежливости, совсем не интересуясь ответом, и капитан Сондерс чувствовал себя совсем опустошенным, когда передавал своего выдающегося гостя обратно приемному комитету, который ожидал снаружи Центауруса с хорошо разыгрываемым терпением.
«Большое спасибо, капитан,» сказал принц, пожимая ему руку в воздушном шлюзе. «Я целую вечность не получал такого удовольствия. Я желаю вам приятно провести время в Англии и успешного рейса.»
Затем свита быстро увела его и портовые официальные лица, планы которых были нарушены, взошли на борт проверить судовые документы.
«Ну,» сказал Митчел, когда все было позади, «что вы думаете о принце Уэльском?»
«Он удивил меня,» Сказал Сондерс откровенно. «Я бы никогда не подумал, что это принц. Я всегда думал, что они скорее тупы, Но, черт возьми, он знает принципы управления полем! Поднимался ли он когда-либо в космос?»
«Однажды, мне кажется. Просто прыжок за пределы атмосферы на корабле Космических Сил. Они вернулись даже не достигнув орбиты – и то премьер-министр был почти в обмороке. Последовали запросы во Дворец и редакцию Таймс. Все решили, что наследник трона слишком большая ценность, чтобы рисковать на этих новомодных изобретениях. Поэтому, хотя он имеет звание коммодора Королевских космических сил, он никогда не был даже на Луне.»
«Бедный парень,» сказал Капитан Сондерс.

* * *

У него было три дня на прожигание жизни, поскольку не капитанская работа наблюдать за погрузкой судна или предполетным обслуживанием. Сондерс знал шкиперов, которые всегда были около обслуживающих инженеров, тяжело дыша им в затылок, но это был не в его характере. Кроме того, он хотел посмотреть Лондон. Он бывал на Марсе, на Венере и на Луне, но это был его первый визит в Англию. Митчел и Чамберс снабдили его всевозможной полезной информацией и посадили на монорельс до Лондона, прежде чем бросились к своим собственным семьям. Они должны были вернуться в космопорт на день раньше его, чтобы убедиться, что все в порядке. Было большим облегчением иметь офицеров, на которых можно положиться полностью: они были осторожны и лишены воображения, но всегда шли напролом до конца. Если они сказали, что все в порядке, Сондерс знал, что может взлетать без опасения.
Гладкий, обтекаемой формы цилиндр со свистом мчался по тщательно спланированному ландшафту. Он был так близко от земли и перемещался так быстро, что можно было получить лишь мимолетные впечатления от башен и полей, проносящихся рядом. Все, думал Сондерс, было таким невероятно компактным, как в Лиллипутии. Это был не открытый космос, поля были не больше, чем в милю длиной во всех направлениях. Этого хватило, чтобы техасец почувствовал клаустрофобию – особенно техасец, которому случилось быть космическим пилотом.
Четко очерченные границы Лондона казались валом, окружающим город стеной по горизонту. За немногими исключениями, дома были совсем низкими возможно, пятнадцать или двадцать этажей в высоту. Монорельс промчался по узкому каньону, над очень красивым парком, через реку, которая, вероятно, была Темзой и стал останавливаться, резко сбавляя скорость. Громкоговоритель объявил тихим голосом, как бы боясь, что его могут подслушать: «Это Паддингтон. Пассажиров на Север просят оставаться на своих местах.» Сондерс взял свой багаж и направился на станцию.
Когда он шел ко входу в подземку, он проходил мимо книжного ларька и бросил взгляд на журналы в витрине. Казалось, почти половина из них содержала фотографии принца Генри или членов королевской семьи. Слишком много для хорошего тона, подумал Сондерс. Он также заметил, что все вечерние газеты показывают принца, входящего в Центаурус или выходящего из него, и купил несколько экземпляров для чтения в метро – прошу прощения в «Трубе», поправил сам себя Сондерс.
Редакторские комментарии были монотонно одинаковы. В конце концов, все радовались, что Англия больше не будет занимать последнее место среди наций, вышедших в космос. Теперь стало возможным осуществлять космические полеты не имея миллионы квадратных миль пустыни: безмолвные, игнорирующие гравитацию корабли сегодня могут приземляться, если нужно, в Гайд-парке, даже не побеспокоив уток на Серпентайне. Сондерс нашел странным, что такого рода патриотизм ухитрился выжить в век космоса, но он догадался, что британцы чувствовали себя довольно плохо, когда вынуждены были арендовать места для запусков у Австралии, Америки или России.
Лондонская подземка была до сих пор, спустя полтора века, лучшей транспортной системой в мире и она мягко перенесла Сондерса до места меньше, чем за десять минут после того, как он покинул Паддингтон. За десять минут Центаурус мог покрыть пятьдесят тысяч миль; но космос не так многолюден, а орбиты не были изогнуты как улицы. Сондерс был вынужден спрашивать дорогу, чтобы добраться до отеля. Все попытки разобраться в Лондонских улицах потерпели неудачу и он затратил пятнадцать минут, прежде чем одолел последнюю сотню ярдов своего путешествия.
Он снял свой пиджак и упал без сил на кровать. Три спокойных, беззаботных дня полностью принадлежат ему: казалось, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Это так. Но едва он успел сделать глубокий вздох, как зазвонил телефон.
«Капитан Сондерс? Я так рада, что нашла вас. Это Би-Би-Си. У нас есть программа „В городе вечером“ и мы были бы рады …»

* * *

Глухой стук двери воздушного шлюза был самым сладким звуком, который Сондерс слышал за последние дни. Теперь он был в безопасности: никто не достанет его здесь, в этой бронированной крепости, которая скоро будет далеко в свободном космосе. Это не потому, что он плохо провел время, напротив, он провел его слишком хорошо. У него было четыре (или их было пять) выступлений в различных TV – программах; он был на большем количестве вечеринок, чем мог вспомнить, приобрел несколько сотен новых друзей и (судя по состоянию его головы) забыл всех старых.
«Кто говорит,» сказал он Митчелу, когда они встретились в порту, «что британцы сдержанны и высокомерны? Пусть помогут мне небеса, если я встретил хоть одного образцового англичанина.»
«Я так понимаю,» отвечал Митчел, «что вы неплохо провели время.»
«Спроси меня завтра,» ответил Сондерс. «Я должен собраться с духом.»
«Я видел вас в телевикторине последней ночью,» заметил Чамберс. «Вы выглядели довольно ужасно.»
«Спасибо: Это, видимо, род сочувственного ободрения, которое мне нужно в данный момент. Хотел бы я знать, какой синоним к слову „сухой“ ты бы придумал после трех часов утра.»
«Плоский,» отвечал Чамберс быстро.
«Скучный,» сказал Митчел, чтобы не отстать.
«Вы выиграли,» Давайте посмотрим ремонтное расписание и что сделали инженеры.»
Сев за контрольную панель, Капитан Сондерс обрел свою обычную квалификацию. Он снова был дома и его тренировка сразу сказалась. Он знал точно что делать и делал это с автоматической точностью. Справа и слева от него, Митчел и Чамберс проверяли свои приборы и разговаривали с контрольной вышкой.
Им потребовался час, чтобы проделать эту тщательно разработанную предполетную рутину. Когда последняя подпись была поставлена на последнем листе инструкций и последний красный огонек на панели монитора сменился на зеленый, Сондерс откинулся в своем кресле и зажег сигарету. Они сэкономили десять минут до взлета.
«Однажды,» сказал он, «я собираюсь приехать в Англию инкогнито, чтобы понять, что делает это место таким привлекательным. Я не понимаю, как может толпиться такая масса народа на таком маленьком острове и не потопить его.»
«Ха,» фыркнул Чамберс. «Вы бы посмотрели Голландию. Тогда Англия показалась бы такой же понятной, как Техас.»
«И еще эти дела королевской семьи. Вы знаете, где бы я ни был, каждый спрашивал меня о встрече с принцем Генри – о чем мы говорили, не думаю ли я, что он хороший парень и так далее. Откровенно говоря, я сыт этим по горло. Я не могу представить, как вы это выдерживаете уже тысячу лет.»
«Не думайте, что королевская семья была популярна всегда,» ответил Митчел. «Вспомните, что случилось с Чарли Первым? И кое-что мы можем сказать и о ранних Джорджах, которые были жестоки в точности так, как позже было описано вашими писателями.»
«Мы просто любим традиции,» сказал Чамберс.
1 2