— Так он не на планете? — спросил шеф. Его лицо вновь обрело цвет, утерянный мгновение назад.— Да, но…— Все в порядке, — прервал его Ситтерсон, обретая уверенность. Он отворил дверь. — Прервемся, капитан.Сделав знак ожидавшим распоряжений сержантам, он добавил:— Вы двое заберите этого, — потерявший сознание Энди лежал на полу, — отнесите его в камеру и держите там. И всех остальных тоже, до моего распоряжения.— Сэр, я… — начал Ковач.— Возвращайтесь в свое подразделение и ждите приказа, капитан, — отрезал Ситтерсон. — До сих пор операция шла успешно, и я не хочу ее провалить.Ковачу совсем не хотелось думать о подтексте последних слов, пока он с Сенкевич добирался до барака на попутном заправщике. И не больше хотелось ему думать об улыбке Хезика.Но он не мог забыть ни то ни другое.Ковач печатал рапорт, ненавидя саму процедуру и еще больше содержание своего донесения, когда Бредли и Сенкевич ввалились за звуконепроницаемые шторы его офиса.— Отвалите, — сказал Ковач, таращась на зеленые буковки, блекло проступившие на белом фоне экрана. — Мне нужно подготовить рапорт о сегодняшних событиях.— А я думал, вы поручите это Хуферу, — сказал Бредли. — Как всегда.Ковач откинулся на стуле и протер глаза. Хуфер, младший сержант Первого взвода, ловко обращался со словами. Обычно это было его дело, но…— Нет, — устало сказал Ковач. — Нужно знать все обстоятельства, чтобы изложить факты и избежать их превратного толкования на Тау-Кита или где-нибудь еще. И не дать повода раздуть новую историю из-за убитой в спину женщины.— Не стоило ей пытаться бежать, — сказала Сенкевич.— Верно, — ответил Ковач. — Многие вещи в этом чертовом мире не должны случаться. Но беда в том, что они происходят.Он выжидательно смотрел на двух унтер-офицеров, надеясь услышать причины их визита. Им было лучше других известно, что в такие моменты он не любил компании.Бредли продвинулся вперед, чтобы плотнее закрыть шторы вокруг маленького уголка.— Сегодня мы пошли выпить в сержантский клуб с Глиэром, технарем из штаба Ситтерсона. В барах правительства хватаем бухла, хотя в других местах не так просто хорошенько оттянуться. Он провел нас с собой.— Замечательно, — проговорил Ковач без особого энтузиазма. — Принеси вы мне бутылку, я был бы рад вас видеть. Но раз уж вы…— Дело в том, — продолжал сержант, словно не услышав своего командира, — что босс Глиэра вызвал его, когда штаб уже должен был закрыться.Ковач поднял бровь.— Глиэр обделался, — сказал Бредли. — Похоже, Ситтерсон хочет, чтобы он стер все данные о компании, которую мы сегодня захватили. Хочет сделать так, будто этих людей никогда и не существовало — а файл переписать, чтобы не было никаких белых пятен.Ковач медленно поднялся. Стол мешал, и Ковач с силой оттолкнул и стол и компьютер. Прочь с его дороги и плевать на все!Он начал ругаться, вполголоса и нечленораздельно, без цветистых оборотов — просто молитва ненависти и гнева, выплескивающаяся кипящей струей изо рта человека, мозг которого — озеро раскаленной добела ярости.— Кем же он нас считает? — уныло спросила Сенкевич. — Они ведь были на нашей стороне.— Правильно, — вновь спокойно проговорил Ковач.Он какое-то время смотрел на упавший компьютер, потом отключил блок питания, отправляя с таким трудом набранный файл на электронные небеса.— Вот потому задница Ситтерсона пропала, если станет известно, что он сделал. — Ковач пожал плечами. — Что мы все сделали, если на то пошло.— Они до сих пор находятся в камерах, — сказал Бредли. — Пленные. Не удивлюсь, если Ситтерсон намерен попросить нас избавиться от этой части улики. Ведь мы, бессовестные убийцы, как известно.— Думаю, ублюдок не станет просить, — с горечью заметила Сенкевич. — Он приказывает.— Верно, — сказал Ковач. — Верно. Ладно, нам предстоит решить проблему Ситтерсона.Он поднял компьютер, аккуратно поправил стол.— Сержант, — сказал он, — занесите в журнал, что мы воспользуемся сегодня ночью сухим доком — с полуночи до четырех, примерно так.— Э, сэр? — сказал Бредли. — Сегодня вечером сломался главный водопровод. Я не уверен, что на базе достаточно воды.Ковач пожал плечами.— Ситтерсон обещал нам приоритет, — напомнил он. — Будем действовать исходя из этого.— Есть, сэр, — сказал Бредли.— Кто сегодня ночью дежурит в офисе Ситтерсона? — продолжал Ковач.— Я еще не составил окончательный список, — спокойно ответил Бредли. — Все зависит от возложенных обязанностей.— Двери в камеры открываются с пульта в кабинете Глиэра, — проговорил Ковач.— Есть, сэр, — повторил Бредли. На лице Сенкевич проступила улыбка. — У меня полно недоделанной бумажной работы. С полуночи до четырех я там сам посижу.— Держи кнопки наготове, — приказал Ковач. — Он вновь включил компьютер.— Ситтерсону это не понравится, — сказала Сенкевич, сияя до ушей.Ковач немного помолчал, глядя на своих десантников, которым доверял свою жизнь сотни раз.— Да, — согласился он. — Но, знаешь, когда-нибудь Тоби Инглиш и я соберемся выпить вместе… А когда это случится, я не хочу глядя ему в глаза, рассказывать историю, которую сам никогда не хотел бы услышать.Когда Бредли и Сенкевич ушли, Ник Ковач принялся набирать оперативный приказ, который будет загружен в шлемы его бойцов. Зеленые буковки мерцали на голограмме, но вместо них он видел то, что должно произойти ночью.И он улыбался.Джип, борта которого были раскрашены красно-белыми цветами Береговой Полиции, проехал мимо здания Правительства округа. Никто из патрульных не задержал взгляда на грузовиках, которые застыли над землей на пустынной площади.Ковач перевел дыхание.— Сокольничий шесть, — прошептал в наушниках шлема голос Бредли. — Они не хотят идти.— Вытащи их! — огрызнулся Ковач, не заботясь о соблюдении приличий.По главному проспекту базы Томаса Форберри продолжалось движение. Любое промедление со стороны Охотников за Головами, и кто-либо мог заинтересоваться, почему грузовики припаркованы в такой час перед штабом службы безопасности.И кто-нибудь непременно получил бы правильный ответ.— Готово, Сокольничий шесть, — ответил Бредли.Они заранее подняли борта грузовиков, так чтобы нельзя было предположить, что внутри находится Сто Двадцать Первая рота противодействия в полном боевом снаряжении.Также нельзя было предположить наличия в собственном грузовике Ковача тринадцати интернированных, которые вновь превратятся в жителей Вифезды, как только грузовики минуют Границу базы Форберри.Если только все сработает.— Альфа шесть Сокольничему шесть, — доложил Даниэло, чей взвод напряженно ожидал в своем грузовике на южной стороне площади. — Приближаются штабная машина и фургон.— Сигнал принят, Альфа шесть, — ответил Ковач.Офицеры постепенно разъезжаются после вечеринки в клубе. Возможно, дружелюбная, а возможно, и напротив, озлобленная пьяная братия, которой только и дай повод пристать к кому-нибудь. Например, к тому, кто осмелится припарковать грузовик на парадной площади.— Сокольничий пять, — произнес Ковач, собираясь сказать Бредли, чтобы тот на время придержал пленников.Но было слишком поздно. Первый из них уже появился поддерживаемый двумя моряками. Энди, парень, пытавшийся показать, что готов умереть и выглядевший так, будто уже умер.— Что… — начал Энди.Сенкевич приблизилась, готовая вырубить парня раньше, чем его крики поднимут тревогу. Ковач резко покачал головой и приложил палец к губам.Машина и фургон пролетели мимо, разрезая яркими лучами фар бледное сияние двух лун Вифезды. Легкий крен фургона и некоторая нетвердость в управлении позволяли предположить, что водитель веселится вместе с пассажирами.— Слушай, паренек, — сказал Ковач, наклоняясь так, что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от лица Энди. — Мы собираемся вывезти вас за Границу. Дальше поступайте, как знаете. Не думаю, что Ситтерсон станет поднимать переполох, пускаясь на поиски, но вот Хезик и ваши соплеменники — это ваше дело. Понятно?— Что?.. — выдавил Энди. Остальных пленников выводили под руки или выносили. Энди отступил, чтобы дать возможность разместить их в грузовике. — Почему вы это делаете?— Потому что я кретин! — пояснил Ковач.На юге сверкнула оранжевая вспышка. Подошвы Ковача ощутили сотрясение мгновением раньше, чем грохот взрыва долетел до его ушей. Для тех, кто, подобно Ковачу, не находился в паре километров, получилось чертовски громко.— Парк резервной техники, — высказала Сенкевич разумную догадку. — Поздняя ночь, кто-то по небрежности въехал в цистерну с горючим. — Пожав плечами, она добавила: — Может быть, все кинутся туда.— Скорее всего, вся охрана спала. Как всегда, — ответил Ковач с гримасой.— Сокольничий шесть, — вызвал Бредли. — Некоторые здесь не в лучшей форме. Им станет хуже, если их начать переносить.— Им станет еще хуже, если их оставить Ситтерсону, Сокольничий пять, — ответил Ковач. — Выносите.— Альфа шесть Сокольничему шесть, — доложил Даниэло. — Два фургона направляются к северу. Жмут вовсю.— Принято, Альфа шесть, — сказал Ковач. — Нет проблем.Что могло стать проблемой, так это свет, загоревшийся в окнах офицерских казарм, стоявших на площади. Взрыв разбудил множество людей. Выглядывающие из окон офицеры не могли ничего различить в резервном парке, теперь окрасившем небо над южным горизонтом заревом, напоминавшим восход.Но они могли увидеть грузовики Ковача и заинтересоваться. Двое десантников вывели старика, который висел обмякшим кулем. Бредли вышел следом, пинком захлопнув дверь. В правой руке сержант держит автомат, левой шестилетнего ребенка, слишком слабого от лихорадки, чтобы своим плачем угрожать ходу операции.— Это последние, сэр, — доложил Бредли, передавая ребенка одному из десантников в грузовике.Энди посмотрел на сержанта, на Ковача — и сам вскарабкался в грузовик.— Берегись! — предупредил Даниэло, не успев подать соответствующий сигнал.Два фургона, быстро направлявшиеся к северу, резко затормозили посреди парадной площади. Один развернулся так, что его кабина теперь смотрела на здание окружного правительства.— Какого черта? — пробормотал Ковач, опуская лицевой щиток и включая голограмму от датчиков шлема. Его люди предстали группой зеленых точек, повисших в воздухе перед ним.Фургон, набирая скорость, двинулся в сторону здания правительства. Водитель выпрыгнул на ходу, для Ковача — черное пятно на белом пластиковом покрытии…И красная точка на дисплее его шлема.— Хорьки! — завопил Ковач, выпуская в водителя длинную очередь. Пули ударили в землю рядом с перекатывающейся целью, некоторые рикошетом взвились в воздух.Большинство его людей были внутри закрытых грузовиков. Прогремел автомат Бредли, но его поверхностные заряды были «предназначены для расчистки пространства на один метр, а не для дистанционного боя.Хорек сжался перед прыжком. Пуля, дожидавшаяся, когда палец Ковача еще чуть дожмет спусковой крючок, с треском поразила цель.— Сенкевич?!Площадь на мгновение осветилась шипящей вспышкой, искусственным светом от плазменной пушки, которую пустила в ход капрал вместо того, чтобы колупаться с автоматическим ружьем. Заряд ударил в фургон, которому оставалось двадцать метров до дверей здания правительства округа.Уложенная на дне фургона взрывчатка рванула, осыпав осколками кабины фасад здания и высадив все окна на километр вокруг.Ковач опирался на заднее крыло грузовика. Взрывная волна сбила его с ног и расшвыряла остальных Охотников за Головами, которые выпрыгивали, чтобы принять участие в схватке.Но взрыв к тому же опрокинул хорьков во втором фургоне, выпускающем голубые трассирующие очереди в направлении, откуда вели по ним стрельбу.Клаксоны и сирены надрывались с такой силой, что могли ошеломить любого, кто еще мог адекватно реагировать.Ковач бросился на землю и навел автомат на фургон. Со стороны фургона мелькнула красная вспышка. Что-то пролетело мимо с завыванием, оставляя позади множество расходящихся дымных шлейфов. Двадцать или тридцать комнат взорвались, когда веер миниатюрных самонаводящихся на свет ракет обрушился на высунувшихся из окон обитателей бараков.Идеальное оружие для того, чтобы сеять панику и разрушение. А хорьки бы потихоньку скрылись в ночи на своем стандартном флотском фургоне, вероятно, захваченном в резервном парке, где предыдущий взрыв уже не казался случайностью.Но ракетный залп не оказался столь же эффектен против скрытых в темноте Охотников за Головами.Лишь часть десантников успела выбраться из мешавших теперь грузовиков, но огонь Охотников скрестился на халианском фургоне с четырех сторон. Очереди и искры сделали мишень похожей на праздничную елку…Пока второй залп Сенкевича не превратил ее в огненный гриб, который растаял в воздухе.Один из хорьков все еще оставался жив. Возможно, он сидел в кабине и был защищен задней частью фургона. Как бы там ни было, хорек по-прежнему рвался к штабу службы безопасности, вовсю паля из автоматического пистолета.Спору нет, все маленькие бестии не подарок, но этот был похлеще остальных. Ковач самолично влепил четыре заряда в грудь халианина, но только шквальный огонь двенадцати ружей свалил наземь то, что осталось от разнесенного в клочья тела.Ковач рывком поднялся на ноги. Вся левая сторона тела превратилась в сплошной синяк, но он не мог вспомнить, как это случилось. Сдвинув вверх лицевой щиток, он выкрикнул в командный канал:— Прекратить огонь!Вторая мишень Сенкевич все еще догорала. На пластике и останках хорьков весело плясало оранжевое пламя. От первого фургона осталась лишь воронка, горящие куски разлетелись по площади, образовав десятки маленьких праздничных костров.Ковач переключился на общий канал базы Форберри и вклинился в многоголовый шум сигналом Срочности номер один.— Всему личному составу Флота. Охотники за Головами контролируют окрестности комплекса зданий военного правительства. Не стреляйте. И не высовывайтесь, пока мы не обезопасим район.Ковач огляделся.— Ублюдки проникли через акведук, — проворчал Бредли у него за спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46