Вдалеке небо осветилось сполохом; они услышали ее и ответили. Спеши к старому дубу, женщина, как спешили туда тебе подобные не одно столетие.
Прошло три дня с тех пор, как Артура Тэррэта погребли на деревенском кладбище. Хильда не была на заупокойной службе, потому что в церквях она заболевала, ей становилось душно, начинало мутить. Паника, желание бежать, головокружение. А если она оставалась, то теряла сознание. Освященные места всегда пугали ее; она долго и серьезно размышляла, позволять ли хоронить Артура в церковной земле, а потом ради насмешки решила в пользу этого. Душа Артура будет пребывать в муках, нечистая душа, попавшая в ловушку. Среди так называемых праведных душ. От этой мысли она громко расхохоталась. Его мучения усилятся во сто крат; этот тупица викарий, преподобный Бактон, ничего не смыслит. Бог дал, Бог взял. Но зло будет жить, прикованное к церковному кладбищу, разлагаться.
Размышления эти заставили ее подумать о Джоби. Мальчик был угрюм, он не играл, не говорил о смерти отца, он просто сидел в старой качалке на кухне, тупо уставившись на стену. Хильда не знала, многое ли он понял из того, что произошло, потому что в Джоби было не так-то легко разобраться. Может быть, достаточно того, что он знал о смерти отца, и нет смысла вдаваться в подробности. Он и так узнает о них слишком рано, когда пойдет в школу. «Твоего папу забодал бык; быка заколдовала твоя мать. Это она убила его. Вся деревня знает это, ведьмин сын!».
Может быть, она сможет так устроить, чтобы Джоби не надо было ходить в школу... Если она отошлет его из Хоупа... Нет, это ослабило бы ее влияние на сына. Это, конечно, была проблема. Что было еще хуже, так это то, что школа находилась при церкви, а преподобный Бактон являлся председателем попечительского совета. Для Джоби это ничего хорошего не предвещало. Ей действительно надо серьезно поразмыслить над этим делом. Может быть, она даже спросит совета у темных сил, у Старейшин, если они станут говорить с ней сегодня.
Она заторопилась, хотя до наступления темноты еще оставалось часа два. Ей необходимо было время, чтобы собраться с мыслями, приготовиться к совету мудрости, стряхнуть с себя атмосферу Хоупа, всю ненависть, направленную на нее. Только вчера камень вдребезги разбил окошко ее обветшалого дома. Это все дети, подученные родителями. Иди, швырни камнем в окно этой ведьме, сынок, крикни ей «убийца», когда она подойдет к двери, но смотри, чтобы она не увидела тебя, ведь ты знаешь, что случилось с Артуром Тэррэтом. А когда Джоби пойдет в школу, ты на нем сможешь отыграться.
Все, все они поплатятся за это. Джоби не будет обыкновенным мальчиком, уж она об этом позаботится. Эти хулиганы станут уважать его, бегать и прятаться от него, потому что она научит сына, как быть сильнее всех. Ему не надо идти в школу, она сама его всему научит, а если с ней что-нибудь случится, миссис Клэтт о нем позаботится. Она обещала ей это в обмен на многочисленные услуги.
Хильда почти дошла до леса, его темные, неровные тени вытянулись, словно приветствуя ее, как будто лес торопил наступление темноты. Смесь хвойных и лиственных деревьев. Из-за возвышающихся за лесом гор здесь было всегда темно, мрачно — даже в середине лета. Родители не разрешали детям ходить в Хоупский лес, рассказывали им страшные легенды, чтобы отпугнуть от этого места: о самоубийствах и о повешенных, о трупах разбойников и грабителей с большой дороги, которые клюют вороны. Здесь обитал вездесущий леший.
Отводя в сторону ветви деревьев, Хильда шла по неровной тропке в высокой траве; ей пришлось продираться через густые заросли папоротника. Колючки цеплялись за ее плащ, как будто пытались удержать. Сюда нельзя, это владения Старейшин.
Время, казалось, остановилось в этом сумрачном мире, где не существовало ни часов, ни дней. Но Хильда Тэррэт не испытывала тревоги, наоборот: она чувствовала себя здесь уверенно. Она ощущала присутствие живых существ, дружелюбную атмосферу. Листва шевельнулась, но Хильда не вздрогнула, не стала вглядываться в тени, ибо тем, кого она искала, не нужно было принимать физические обличия. Они были счастливчиками. Она усмехнулась: ей бы тоже хотелось избавиться от собственной плоти и костей, стать им подобной.
В лесу этом было совершено множество убийств, особенно в средневековье, когда охотники на ведьм прочесывали все окрестности. Жестокие люди, наслаждающиеся смертью невинных жертв, они напоминали Хильде жителей Хоупа, то, как они преследовали ее и миссис Клэтт. И то же самое ожидает Джоби — они сделают своих детей исполнителями этого преступления. Ее губы, покрытые волдырями, сжались в бескровную нить. Они все поплатятся, как поплатился Артур. Для этого есть способы и средства, и она их использует. Джоби станет ее инструментом, когда наступит час, ее орудием мести, и он продолжит то, что она не успеет сделать.
Ровно неделю назад полицейский пришел сообщить ей о смерти мужа. Какой-то констебль из города, нервный молодой человек, ожидавший увидеть впавшую в истерику женщину. Он заикался от волнения, едва мог составить предложение.
— Артур мертв, это вы пытаетесь сказать? — Лицо Хильды было бесстрастно, голос спокоен. Напуган был полицейский, он явно дрожал, все еще заикался.
— Бык... в Спарчмуре... забодал его...
Констебля замутило от затхлого запаха, исходившего из полуоткрытой двери, и он подумал, почему этим людям не предоставили муниципальный дом. Единственная развалюха в аккуратной, ухоженной деревушке. Если не считать хижину миссис Клэтт, разумеется.
— Это судьба, — она неотрывно смотрела на него, глаза ее затуманились, но не слезами, как будто ее мысли были очень далеко. — Мы не в силах изменить судьбу. Моему мужу было суждено умереть сегодня. Карты сказали мне об этом, я это знала.
Молодому полицейскому стоило огромных усилий, чтобы не броситься бежать, не разбирая дороги, к своему «Панде», не нажать изо всех сил на педаль акселератора. Ему потребовалась смелость, чтобы молча кивать этой женщине, бормотать какие-то слова сожаления, отступая по заросшей сорняками дорожке. Он весь взмок, когда добрался до машины.
Было очевидно, что все в Хоупе убеждены: Хильда Тэррэт убила своего мужа. Она прокляла его, и он умер, может быть, она околдовала того быка, и он бросился на Артура. Но никто и никогда не сможет этого доказать. В старину Хильду Тэррэт повесили бы или сожгли, может быть, даже утопили бы в деревенском пруду, потому что вина ее была очевидна. Нынче другие времена, но жителей Хоупа все равно не оставит страх.
Хильда шла к большому каменному дубу, возраст которого насчитывал около двухсот лет; ствол его был шире, чем семейный обеденный стол. Вечнозеленое дерево, с него не опадала листва, когда все другие деревья вокруг оголялись с наступлением осени. «Магическое дерево», из тех, которым поклонялись древние друиды. Она и раньше беседовала со Старейшими под его могучими ветвями, и вот ей снова потребовалось поговорить с ними. Ей нужна их помощь для Джоби.
Хильда с облегчением вздохнула, увидев дуб; он нисколько не изменился с тех пор, как она увидела его впервые почти полвека назад, когда ее привела сюда мать. Она чувствовала мощь, силу, исходящую от этого дерева, когда листья его слабо шелестели на легком ветру.
Хильда бросилась к стволу дерева, закрыла глаза, попыталась отбросить все свои чувства, чтобы быть готовой, когда Старейшие заговорят с ней. Ее ненависть к жителям Хоупа, ее ярость из-за Артура, но никакого сожаления о его смерти; Старейших не интересуют подобные мелочи. Самое важное — Джоби. Он наделен теми же способностями, которые были дарованы ей самой, она замечала это уже сейчас. Глаза, которые видели и понимали, голос, который повелевал. Даже кот миссис Клэтт убегал от Джоби, когда тот гнал его. Иногда же кот позволял мальчику гладить себя, а этого он не разрешал даже Хильде. Но ее сын нуждался в помощи, они все были против него, готовились к тому дню, когда он выйдет из-под ее защиты.
Дайте ему силу и мощь, мудрость и понимание, чтобы он был выше тех, кто смеется над ним. Пусть он продолжит мое дело, когда меня не станет, как сделала это я, когда вы призвали мою мать, Клару, в свое вечное царство. Защитите его от тех, кто хочет уничтожить его, чтобы он уничтожил их, когда вырастет и отомстит за нас тем охотникам на ведьм, чьи предки жгли и пытали наших предков. Пусть деревня Хоуп снова станет такой, как была когда-то.
Она вспотела от огромного напряжения. Лес стоял темный, в небе грохотало, оно освещалось внезапными вспышками молнии. Лил дождь; вода, стекающая с листвы дуба, промочила ее одежду, которая прилипла к ее исхудавшему, костлявому телу. Но Хильда не замечала холода и сырости.
Пусть душа Артура будет вечно бродить в темноте, он предал нас. Но защитите Джоби, ибо он — мессия, который был мне обещан, он — цель моей жизни. Возьмите меня, если это нужно для его спасения.
Прямо у нее над головой раздался грохот, разверзлись облака, и из них к земле полетел зигзагообразный язык пламени, избравший именно это дерево из тысяч других. Дуб был уничтожен. Простоявшее почти два века, дерево сгорело за секунду, вечнозеленые листья почернели и опали, ствол раскололся, но остался стоять. Обуглившийся храм огня, которому суждено было погибнуть этой ночью, что и свершилось.
Одежда Хильды Тэррэт сгорела, обнажив труп, кремированный Старейшими. Отвратительные останки, никчемная оболочка. Она предложила свою жизнь, самую высокую жертву, и жертва этак была ими принята.
Глава 1
Парень не по возрасту легко и ловко орудовал садовым ножом, движения его были точные и слаженные. Он надрезал крепкие побеги боярышника, срезал их совсем чуть-чуть, затем сгибал и переплетал с живой изгородью. Это было древнее искусство посадки живой изгороди, которое начало быстро исчезать с появлением механических инструментов, после которых целые мили изгородей принимают уродливый вид. Это обезображивание деревень не коснулось только таких отдаленных мест, как Хоуп.
На парне были потертые джинсы и майка, открывавшая взорам зрителей — кучке деревенских ребятишек — его загорелое тело. Парень был высокий, со светлыми взъерошенными волосами. Его тело работало, словно хорошо налаженная машина — усталости не ощущалось даже под конец дня, когда октябрьское солнце пыталось незаметно соскользнуть за далекую гряду гор, как будто ощущая неловкость за то, что приходится завершать такой превосходный день. Его слабеющие золотые лучи сверкнули на лезвии ножа, отразились на красивом лице садовника, подрезающего изгородь. Поразительный профиль, но нельзя не заметить печаль, почти не сходящую с его лица; голубые глаза его были устремлены на следующую ветку боярышника. Он надрезал и переплетал ветки, снова резал. Лишь однажды он обернулся и посмотрел на детей. Этот мимолетный взгляд заставил их отступить на шаг назад.
— Это Джоби, — громко прошептал восьмилетний мальчуган. — Джоби Тэррэт. Мой папа говорит, что его мать была ведьмой, что она убила...
— Заткнись ты, — осадил его Элли Гуд, двенадцатилетний пацан с рыжими волосами, совершенно прямыми, неровно подстриженными. — Это Джоби, и он мой друг.
— Он раньше жил у миссис Клэтт, — громко произнес кто-то. — Он жил там с ней и с ее котом. Теперь он от них ушел.
Элли резко повернулся, и крепкое словечко застыло у него на губах, когда он увидел Салли Энн Моррис, стоящую позади толпы. Он поймал ее взгляд, облизал губы и опустил глаза. Чувство неполноценности, классового различия, даже если об этом никогда не говорилось вслух. Дочь помещика среди деревенщины; ее родителям это вряд ли понравилось бы.
Элли Гуд искоса посмотрел на нее, не смог удержаться еще от одного взгляда. Как бы ты не относился к господам, в присутствии Салли Энн возникло только одно чувство; а когда тебе двенадцать, и ты только начал интересоваться девочками, Салли Энн возбуждала аппетит, вызывала любопытство. Хотелось представить, как она выглядит без своего зеленого хлопчатобумажного платья, которое, к сожалению, закрыло ей колени. Красивые бедра и ноги, не слишком худые, золотисто-каштановые волосы уложены в стиле афро, по-другому ей бы и не пошло. Полные губы красны от природы, без намека на помаду. Элли очень хотелось поцеловать ее, и он подумал, целовал ли ее уже кто-нибудь из деревенских мальчишек. Эта мысль вызвала у него ревность.
А ее глаза... Хотелось смотреть на них, но не заглядывать глубоко. Глаза Салли Энн были не голубые и не карие, а какого-то зеленоватого оттенка, как глубокий лесной пруд, скрывающий много недоступных тебе тайн. Когда Салли Энн смотрела на тебя, во рту пересыхало, хотелось сглотнуть, но ты не мог. Ты чувствовал себя виноватым, потому что знал, что она прочла твои мысли, может быть, только догадалась, но была близка к истине, это уж точно. Ты опять раздеваешь меня в уме, Элли Гуд, не так ли? Грязные мыслишки школьника, ты опять запачкаешь свои простыни. Но этим все для тебя и кончится, потому что я девственница и ею останусь. Не из-за приличий или чего-то еще, просто я так хочу. Ни один парень в деревне от меня ничего не получит, даже поцелуя. Я так хочу, поэтому ты напрасно мечтаешь, но тебе все равно придется смотреть на меня.
Элли снова взглянул, увидел, как она впилась глазами в Джоби Тэррэта. Ну нет, не может же она к нему что-то испытывать, даже если он мой друг, потому что он ведь тоже из деревни. Он работает на твоего отца, точно так же, как его отец работал здесь, до того, как...
Джоби остановился, чтобы наточить лезвие ножа о кусок камня, который лежал у него в заднем кармане джинсов. Он как будто чувствовал, о чем думают стоящие неподалеку. Он скользнул по ним взглядом, который охватил всех, остановился на секунду на юном Тимми Купере. Мальчик, который произнес вслух то, о чем думали все, отвернулся, хотел было отойти, но что-то заставило его изменить намерение, и он остался.
Чирк! Джоби срезал еще одну ветку, она захрустела, протестуя, когда он согнул ее и силой вернул в изгородь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39