- Потом, когда Джейк уже... после того, как он погиб... я нагнал
человека, которого преследовал.
- Уолтера, - вставила Сюзанна.
- Да. У нас состоялась беседа... _д_о_л_г_а_я_ беседа. В какой-то миг
я уснул, а когда проснулся, Уолтер был мертв. Мертв по меньшей мере сотню
лет, а быть может, и больше. От него остались лишь кости, что, в общем,
подходило к обстановке, ибо местом нашей беседы Уолтер избрал погост.
- Да уж, долгонький вышел разговор, ничего не скажешь, - сухо заметил
Эдди.
Тут Сюзанна слегка нахмурилась, но Роланд только кивнул.
- Долгий-предолгий, - сказал он, глядя в костер.
- Утром ты очухался и к вечеру того же дня вышел к Западному Морю, -
сказал Эдди. - А ночью нагрянули те страшенные омары, да?
Роланд снова кивнул.
- Да. Но прежде, чем покинуть голгофу, где мы с Уолтером говорили...
или грезили... или что уж это было... я взял от его остова вот это. -
Стрелок поднял кость, и оранжевый свет вновь скатился с мертвого оскала.
"Челюсть Уолтера, - подумал Эдди, и его пробрал легкий озноб. -
Челюсть человека в черном. В следующий раз, когда тебе взбредет в голову,
что Роланд, может быть, обычный мужик, каких пруд пруди, вспомни о ней,
Эдди, мальчик мой. Он все это время таскал ее с собой, словно какой-то...
людоедский трофей. Бо-оже".
- Я помню, о чем подумал, когда взял себе эту кость, - продолжал
Роланд. - Помню очень хорошо; это единственное сохранившееся у меня
воспоминание о том времени, какое не сбивает меня с толку. Я подумал: "Я
спугнул удачу, выбросивши то, что нашел, когда встретил мальчугана. Эта
кость заменит мне ту". Тогда только я услыхал смех Уолтера - злобное,
гаденькое хихиканье. И голос его я тоже услышал.
Сюзанна спросила:
- Что сказал Уолтер?
- "Слишком поздно, стрелок", - сказал Роланд. - Вот что он сказал.
"Слишком поздно - отныне и вовеки удачи тебе не будет. Таково твое _к_а_".

16
- Хорошо, - наконец подал голос Эдди. - Основной парадокс мне
понятен. Твои воспоминания разделились...
- Не _р_а_з_д_е_л_и_л_и_с_ь_. _У_д_в_о_и_л_и_с_ь_.
- Ладно, пусть так; это почти то же самое, разве нет? - Эдди
подхватил прутик и тоже нарисовал на песке маленькую картинку:
Он потыкал в левую часть прочерченной в земле бороздки.
- Вот твои воспоминания о том, что происходило до твоего прихода на
постоялый двор, - одна черта.
- Да.
Эдди потыкал прутиком в линию справа.
- А это - о том, что случилось после того, как ты вышел из-под земли
по другую сторону гор, на погост, туда, где тебя ждал Уолтер. _Т_о_ж_е
одинарная черта.
- Да.
Указав на середину рисунка, Эдди затем заключил ее в неровный, грубо
очерченный круг.
- Вот что тебе надо сделать, Роланд - изолировать этот двойной
участок. Мысленно огородить его частоколом, да и забыть. Это же
е_р_у_н_д_а_! Дело прошлое - что оно может _и_з_м_е_н_и_т_ь_? Было и
б_ы_л_ь_е_м _п_о_р_о_с_л_о_...
- Да нет же. - Роланд поднял кость на ладони, демонстрируя ее своим
собеседникам. - Коль мои воспоминания о мальчике Джейке ложны - а я знаю,
что это так - _о_т_к_у_д_а_ у _м_е_н_я _э_т_о_? Я взял ее взамен
выброшенной мною кости... но выброшенная мною кость происходила из погреба
на постоялом дворе, а согласно тому ходу событий, который я с уверенностью
полагаю истинным, НИ В КАКОЙ ПОГРЕБ Я НЕ СПУСКАЛСЯ! И не говорил ни с
каким демоном! Я отправился дальше один, прихватив с собой свежей воды, _и
т_о_л_ь_к_о_!
- Послушай-ка, Роланд, - серьезно проговорил Эдди, - одно дело, если
челюсть, которую ты крутишь в руках, и есть та самая, с постоялого двора.
Но разве не может быть, что все это - постоялый двор, пацан, Говорящий
Демон - твои глюки, и ты забрал у бедняги Уолтера челюсть просто потому,
что...
- Нет, не глюки, - перебил Роланд. Его блекло-голубые глаза снайпера
остановились сперва на Эдди, потом на Сюзанне, а затем стрелок сделал
нечто, явившееся полной неожиданностью для обоих молодых людей... и (Эдди
готов был в этом поклясться) для него самого.
Роланд швырнул кость в костер.

17
Мгновение она просто лежала в пламени - белый осколок далекого
прошлого, изогнутый в жутковатой призрачной полуулыбке, - и вдруг багряно
заполыхала, обдав поляну ослепительным алым светом. Дружно вскрикнув, Эдди
с Сюзанной вскинули руки к лицу, защищая глаза от нестерпимого сверкания.
Кость начала меняться. Не плавиться - _м_е_н_я_т_ь_с_я_. Зубы, схожие
с покосившимися надгробиями, слипались в глыбки; мягкий изгиб верхней дуги
распрямился, кончик резко отогнулся книзу.
Уронив руки на колени, разинув рот, Эдди изумленно впился глазами в
кость, которая больше не была костью. Она окрасилась в цвет расплавленного
металла. Зубы превратились в три перевернутых V; среднее было больше тех,
что по краям. И внезапно Эдди увидел, чем хочет стать кость, - так же, как
он разглядел в древесине пня пращу.
Ключ, подумал он.
"Ты должен запомнить форму, - мелькнула лихорадочная мысль. - Должен.
Д_о_л_ж_е_н_".
Взгляд Эдди отчаянно заскользил по бородке - три выемки, три
перевернутых V; то, что в центре, пошире и поглубже соседних. Три
выемки... а самая последняя - с закорючкой, с этаким неглубоким строчным
s...
Потом пламенеющие очертания вновь изменились. Кость, превратившаяся в
некое подобие ключа, стянулась, собралась яркими перекрывающимися
лепестками и темными, бархатистыми, как безлунная летняя полночь,
складками. Мгновение Эдди видел розу - победоносную алую розу, какая могла
бы цвести на заре первого дня этого мира, созданье неизмеримой,
неподвластной времени красоты. Эдди взирал, и сердце его было открыто.
Словно там, в огне, нежданно воскреснув из мертвой кости, сгорала вся
любовь, вся жизнь - сгорала, ликуя, в своей поразительной зарождающейся
дерзости объявляя отчаянье миражем, а смерть - сном.
"Роза! - проносились у Эдди в голове несвязные мысли. - Сперва ключ,
потом роза! Смотри! Смотри же - вот открывается путь к Башне!"
В костре сипло треснуло. Наружу, разворачиваясь веером, полетели
искры; к звездному небу рванулись языки пламени. Сюзанна взвизгнула и
откатилась в сторону, сбивая с платья оранжевые точки. Эдди не шелохнулся.
Он сидел, прикованный к месту своим видением, в цепких объятиях чуда и
великолепного и ужасного, не заботясь о пляшущих по коже искрах. Потом
пламя вновь осело.
Ни кости.
Ни ключа.
Ни розы.
"Запомни, - велел он себе. - Запомни эту розу... и форму ключа".
Сюзанна всхлипывала от ужаса и потрясения, но, на миг пренебрегши ею,
Эдди отыскал палочку, которой они с Роландом рисовали. И трясущейся рукой
вывел на земле очертания, явившиеся ему в огне:

18
- Зачем? - наконец спросила Сюзанна. - Бога ради, зачем - и что это
было?
Минуло пятнадцать минут. Пламени костра позволили пригаснуть;
рассыпавшаяся горячая зола частью была затоптана, частью потухла сама.
Эдди сидел, держа жену в объятиях: Сюзанна, устроившись впереди,
откинулась к нему на грудь. Чуть поодаль, в сторонке, Роланд, подтянув
колени к груди, угрюмо всматривался в жаркие красно-оранжевые уголья.
Насколько мог судить Эдди, метаморфоз кости никто, кроме него, не заметил.
И Роланд, и Сюзанна увидели нестерпимое сияние ее сверхнакала; Роланд,
кроме того, видел, как кость взорвалась (или схлопнулась? этот термин, с
точки зрения Эдди, точнее отражал то, чему он стал свидетелем), но и
только. Или так молодому человеку казалось. Роланд, однако, порой делался
скрытен, а уж коли он решал держать свои намерения в секрете, то секрет
этот оказывался поистине _с_т_р_о_ж_а_й_ш_и_м_ - Эдди знал это по
собственному горькому опыту. Он задумался, не рассказать ли остальным, что
он видел (или _п_о_л_а_г_а_л_, будто видел), и решил, по крайней мере до
поры до времени, держать язык за зубами, а рот - на замке.
Никаких признаков самой челюсти в костре не было - ни осколочка.
- Затем, что у меня в голове заговорил вдруг властный голос,
молвивший: "ты должен", - ответил Роланд. - То был голос моего отца;
в_с_е_х_ моих праотцов. Когда слышишь подобный голос, не повиноваться - и
немедля - немыслимо. Так меня учили. Касательно же того, что это было,
сказать ничего не могу... по крайней мере, сейчас. Знаю только, что
последнее слово кости прозвучало. Я пронес ее через все, чтобы его
услышать.
"Или увидеть, - подумал Эдди и еще раз сказал себе: - Запомни.
Запомни розу. Запомни форму ключа".
- Она чуть нас не спалила! - Сюзанна говорила устало и раздраженно.
Роланд покачал головой.
- По-моему, это больше походило на потешные огни, какие бароны,
бывало, запускали в небо на приемах по случаю проводов старого года. Яркие
и пугающие, но не опасные.
Эдди посетила некая мысль.
- Роланд, а двоиться у тебя в мозгах не перестало? Не отлегло, когда
эта кость... э-э... взорвалась, а?
Он был почти убежден, что теперь-то все в порядке; во всех фильмах,
какие он смотрел, такая грубая шоковая терапия почти всегда срабатывала.
Но Роланд отрицательно мотнул головой.
Сюзанна в объятиях Эдди пошевелилась:
- Ты сказал, что начинаешь понимать.
Роланд кивнул.
- Да, так мне кажется. Если я прав, мне страшно за Джейка. Где бы, в
каком бы _к_о_г_д_а_ он ни был, мне страшно за него.
- Что ты хочешь сказать? - спросил Эдди.
Роланд встал, отошел к свернутым шкурам и принялся расстилать их.
- Для одного вечера историй и волнений довольно. Пора спать. Утром мы
пойдем вспять по следу медведя и посмотрим, нельзя ли отыскать портал,
который он был приставлен охранять. По дороге я расскажу вам, что мне
известно и что, как мне кажется, произошло - что, по-моему, все еще
происходит.
С этими словами стрелок завернулся в старую попону и новую оленью
шкуру, откатился от костра и больше говорить не пожелал.
Эдди с Сюзанной легли вместе. Уверившись, что стрелок, должно быть,
спит, они занялись любовью. Лежа без сна, Роланд слышал их возню и
последовавший за ней негромкий разговор. В основном речь шла о нем. После
того, как их голоса смолкли, а дыхание выровнялось и зазвучало на одной
легкой ноте, стрелок еще долго лежал тихо и неподвижно, глядя во тьму.
Он думал: прекрасно быть молодым и влюбленным. Прекрасно даже на том
кладбище, в какое превратился этот мир.
"Наслаждайтесь, пока можно, - думал Роланд, - ибо впереди - новые
смерти. Мы пришли к кровавому ручью. Не сомневаюсь, что он выведет нас к
реке крови. А по реке мы выйдем к океану. В этом мире зияют разверстые
могилы, и нет таких мертвецов, что покоились бы с миром".
Когда на востоке уже занималась заря, он смежил веки. Забылся
коротким сном. И видел во сне Джейка.

19
Эдди тоже видел сон - ему снилось, что он опять в Нью-Йорке и с
книгой в руке шагает по Второй авеню.
Воздух в этом сне был напоен вешним теплом, город - в цвету, а внутри
у Эдди, подобно глубоко вонзившемуся в мышцу рыболовному крючку, засела
щемящая тоска по родному дому. "Наслаждайся этим сном, тяни его столько,
сколько сможешь", - думал он. - "Смакуй... потому что ближе к Нью-Йорку,
чем сейчас, тебе уже не бывать. Домой возврата нет, Эдди. Кончен бал".
Он опустил взгляд к книге и ни капли не удивился, обнаружив, что это
"Домой возврата нет" Томаса Вулфа. На темно-красной обложке были вытиснены
три силуэта: ключ, роза и дверь. Эдди на миг остановился, быстро раскрыл
книгу и прочел первую строку. "Человек в черном спасался бегством через
пустыню, - писал Вулф, - а стрелок преследовал его".
Закрыв книгу, Эдди зашагал дальше. По его прикидкам, было около
девяти утра, может быть, девять тридцать, и поток машин на Второй авеню
был невелик. Гудели такси, лавируя, чтобы перестроиться из ряда в ряд, и
весеннее солнце подмигивало на ветровых стеклах, на ярко-желтых крыльях и
капотах. На углу Второй и Пятьдесят второй просил милостыню какой-то
ханыга, и Эдди кинул ему на колени книгу в красной обложке. Он заметил
(также без удивления), что ханыга этот - Энрико Балазар. Балазар сидел
по-турецки перед волшебной лавкой. "КАРТОЧНЫЙ ДОМИК", гласила вывеска в
окне, внутри же, в витрине, на всеобщее обозрение была выставлена башня,
выстроенная из карт Таро. На вершине стоял пластиковый Кинг-Конг. Из
головы гигантской гориллы росло крошечное блюдечко радара.
Эдди шагал себе и шагал, лениво продвигаясь к центру города; мимо
проплывали таблички с названиями улиц. Едва увидев магазинчик на углу
Второй и Сорок шестой, молодой человек мгновенно понял, куда идет.
"Угу, - подумал он, внезапно чувствуя огромное облегчение. - Вот оно.
То самое место". Витрину заполняли свисающие с крюков куски мяса и сыры.
Надпись гласила: "ДЕЛИКАТЕСЫ ОТ ТОМА И ДЖЕРРИ. СПЕЦИАЛИЗИРУЕМСЯ НА
ОБСЛУЖИВАНИИ ЗВАНЫХ УЖИНОВ И ВЕЧЕРИНОК!"
Пока Эдди стоял, заглядывая внутрь, из-за угла показался еще один его
знакомый - Джек Андолини в костюме-тройке цвета ванильного мороженого, с
черной тростью в левой руке. У Андолини недоставало половины лица, начисто
срезанной клешнями омароподобных чудовищ.
"Давай, Эдди, заходи", - сказал Джек, проходя мимо. - "В конце
концов, есть и другие миры, не только этот, и ихний б..дский поезд катит
через все".
"Не могу", - ответил Эдди. - "Дверь заперта". - Он понятия не имел,
как узнал об этом, однако он это знал и не испытывал и тени сомнения.
"Дид-э-чик, дод-э-чом, не тревожься - ты с ключом", - проговорил
Джек, не оглядываясь. Эдди опустил глаза и увидел, что ключ у него
д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ есть - примитивная по виду вещица с тремя
выемками, похожими на перевернутые V.
"Весь секрет в маленькой закорючке, которой кончается последняя
выемка", - подумал молодой человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12