как стрелять и неизменно попадать в цель. Как убивать.
По краю поляны неровным полукругом выстроились темные душистые ели.
Южнее земля внезапно обрывалась и круто уходила на триста футов вниз
рядами осыпающихся сланцевых карнизов и разломами утесов, подобными маршу
исполинской лестницы. Посреди поляны бежал вытекающий из чащи чистый
прозрачный ручей; он журчал по глубокому руслу, прорытому в ноздреватой
земле и рыхлом крошащемся камне, чтобы затем хлынуть по колючему от острых
каменных осколков скальному ложу, отлого нисходящему к обрыву.
Вода падала по этим ступеням каскадами, образуя множество красивых
дрожащих радуг. За краем обрыва лежала великолепная глубокая долина, тесно
заросшая все теми же елями; лишь несколько огромных старых вязов
заартачились и не позволили себя выжить. Эти последние возвышались над
темной хвоей, красуясь пышными, сочно-зелеными кронами, - деревья,
состарившиеся, быть может, еще до того, как родной край Роланда вступил в
пору юности; никаких признаков того, что долине случалось гореть, стрелок
не замечал, хотя полагал, что вязы нет-нет да и притягивали молнию-другую.
И что молнии были не единственной опасностью. Когда-то давным-давно в лесу
жили люди - за минувшие недели Роланд несколько раз натыкался на следы их
пребывания. Артефакты [артефакт - след материальной культуры древнего
человека] эти по большей части были примитивны, но среди них попадались
черепки глиняной посуды, какую можно было изготовить только на огне. А
огонь - штука злобная, с восторгом ускользающая из рук, давших ей жизнь.
Над этим, словно взятым из детской книжки, пейзажем возносился свод
безупречно синего неба, в котором несколькими милями дальше, крича
хриплыми старческими голосами, кружили вороны. Казалось, их снедает
тревога, точно надвигалась гроза. Роланд потянул носом, но дождем и не
пахло.
Слева от ручья лежал валун. На нем Роланд разложил шесть обломков
камня. Все они были густо испещрены вкраплениями слюды и в теплом
послеполуденном свете блестели, как отшлифованные стекла.
- Последняя возможность, - сказал стрелок. - Если кобура неудобна,
пусть хоть самую малость, скажи сейчас. Мы пришли сюда не затем, чтоб зря
переводить патроны.
Вскинув бровь, Сюзанна сардонически взглянула на него, и на миг
Роланд разглядел в ее глазах Детту Уокер. Так порой в пасмурный день
сверкнет на стальном бруске солнечный луч.
- А что бы ты сделал, если б она _б_ы_л_а_ неудобная, но я не сказала
бы тебе об этом? Если бы я все шесть этих крохотных фиговинок услала в
белый свет как в копеечку? Дал бы мне по темечку, как тот старикан, ваш
учитель?
Стрелок улыбнулся. В последние пять недель он улыбался чаще, чем в
пять последних лет.
- Этого я сделать не могу, ты же знаешь. Во-первых, мы были детьми -
детьми, еще не прошедшими обряда посвящения в мужчины. Дать оплеуху в
наказание дитяти можно, но...
- В моем мире приличные люди не одобряют, когда милых крошек угощают
колотушками, - сухо сообщила Сюзанна.
Роланд пожал плечами. Ему было трудно представить себе подобный мир -
разве не говорилось в Великой Книге: "Кто щадит дитя, тот его губит"? - но
он не думал, что Сюзанна лжет.
- Ваш мир не сдвигался с места, - сказал он. - Там многое по-другому.
Согласись, я видел это своими глазами.
- Наверное.
- Во всяком случае, вы с Эдди - не дети. Было бы неверно обращаться с
вами, как с детьми. Если и требовались испытания, вы оба их выдержали.
Роланд, хотя и ничего не сказал Сюзанне, думал о том, чем завершилось
их приключение на морском берегу - Сюзанна тогда ко всем чертям разнесла
трех неуклюжих омароподобных тварей раньше, чем те успели ободрать его и
Эдди до костей. Он заметил ее ответную улыбку и подумал, что, пожалуй, она
вспомнила о том же.
- Ну, так что ты собираешься делать, если я промажу?
- Посмотрю на тебя. Думаю, этого будет довольно.
Сюзанна задумалась, потом кивнула.
- Пожалуй.
Она снова проверила револьверный ремень. Он шел через грудь, почти
как ремень кобуры скрытого ношения (приспособления, которое Роланд
мысленно называл "докерской лямкой"), и выглядел довольно немудрено, но на
то, чтобы должным образом довести эту портупею до ума, потребовалась не
одна неделя проб и ошибок и основательная подгонка. Ремень и револьвер
(его источенная временем сандаловая рукоять сторожко торчала из допотопной
промасленной кобуры) в свое время принадлежали стрелку; кобура тогда
висела у его правого бедра. В последние пять недель немало времени у
Роланда ушло на то, чтобы понять: больше ей там не висеть никогда. Спасибо
чудовищным омарам, теперь он окончательно и бесповоротно стал левшой.
- Ну так как? - снова спросил он.
На этот раз Сюзанна рассмеялась.
- Роланд, удобней это старье уже никогда не будет. Ладно. Ты хочешь,
чтобы я стреляла, или будем просто сидеть и слушать вороний концерт?
Он почувствовал, как под кожей у него закопошились крохотные колкие
пальчики напряжения, и подумал, что в подобные минуты, вероятно, даже
внешне угрюмый, неприветливый и деланно-грозный Корт ощущал нечто весьма
схожее. Роланду хотелось, чтобы Сюзанна стреляла хорошо... ему _н_у_ж_н_о
было, чтобы она хорошо стреляла. Однако показывать, как сильно он этого
хочет, как остро в этом нуждается, было нельзя; это могло бы привести к
катастрофе.
- Еще раз скажи мне свой урок, Сюзанна.
Та вздохнула в притворном раздражении... но заговорила, и тогда ее
улыбка растаяла, а красивое темное лицо стало серьезным. И вновь стрелок
услышал, как с губ Сюзанны, обретая в ее устах новизну, слетают старые
вопросы и ответы. Как естественно они звучали... и вместе с тем - как
странно и страшно:
- Не рукой целюсь; та, что целится рукою, забыла лик своего отца.
Оком целюсь.
Не рукой стреляю; та, что стреляет рукою, забыла лик своего отца.
Разумом стреляю.
Не из револьвера убиваю...
Она внезапно умолкла и указала на сверкающие слюдой камни на валуне.
- Все равно, убить я никого не убью - это же просто _к_а_м_е_ш_к_и_,
малюпусенькие _к_а_м_е_ш_к_и_.
Судя по выражению ее лица - чуть надменному, чуть капризному - она
полагала, что Роланд придет в раздражение, возможно, даже рассердится.
Роланд, однако, в свое время сам побывал в теперешнем положении Сюзанны и
не забыл, что ученики отличаются неуживчивостью и горячностью, что они
самонадеянны и способны укусить в самый неподходящий момент... а еще он
открыл в себе неожиданный талант. Он умел учить. Более того, ему
н_р_а_в_и_л_о_с_ь_ учить, и время от времени он ловил себя на том, что
гадает, не справедливо ли это и в отношении Корта. Ему думалось, что
справедливо.
Снова раскричались вороны, хрипло, резко, теперь - в лесу у них за
спиной. Какая-то частица сознания Роланда отметила, что эти новые крики
звучали скорее обеспокоенно, чем просто сварливо; птицы галдели так, будто
их вспугнули во время кормежки. Однако раздумывать над тем, что распугало
стаю ворон, Роланду было недосуг, у него имелся более важный предмет для
размышлений, и он просто отправил полученную информацию в архив, вновь
сосредоточив все свое внимание на Сюзанне. Поступить с учеником иначе -
значило напроситься на второй, менее игривый укус. С кого тогда следовало
бы спрашивать? С кого, как не с учителя? Разве не учил он Сюзанну больно
кусаться? Разве не учил он этому их _о_б_о_и_х_? Сорвите со стрелка
доспехи считанных суровых строк обряда, заглушите стальной перезвон
немногих ритуальных вопросов и ответов, и не в том ли окажется его суть?
Разве не окажется он (или она) всего лишь человеком-соколом, выученным
клевать по команде?
- Нет, - возразил он. - Это не камни.
Сюзанна, приподняв брови, снова заулыбалась. Теперь, когда она
поняла, что стрелок - по крайней мере, _п_о_к_а_ - не вспылит, как бывало
порой, когда она выказывала нерасторопность или непокорность, в ее глаза
вернулся глумливый блеск солнца на стали, ассоциировавшийся у Роланда с
Деттой Уокер.
- Неужто нет? - Она все еще беззлобно поддразнивала его, но стрелок
подумал, что, если позволить, это добродушное подтрунивание превратится в
злую издевку. Сюзанна была напряжена, взвинчена и наполовину выпустила
когти из мягких лап.
- Н_е_т_, - повторил он, отвечая насмешкой на насмешку. Теперь и его
губы вновь начинали складываться в улыбку, но в улыбке этой не было ни
мягкости, ни веселья. - Сюзанна, ты помнишь _к_о_б_е_л_е_й
б_е_л_о_ж_о_п_ы_х_?
Ее улыбка начала блекнуть.
- К_о_б_е_л_е_й _б_е_л_о_ж_о_п_ы_х_ из Оксфорд-Тауна?
Улыбка исчезла.
- Ты помнишь, что эти _к_о_б_е_л_и _б_е_л_о_ж_о_п_ы_е_ сделали с
тобой и с твоими друзьями?
- Это была не _я_, - сказала Сюзанна. - Это была другая женщина. - Ее
глаза потускнели, в них появилось угрюмое выражение. Роланд терпеть не
мог, когда она так смотрела, что, впрочем, вовсе не мешало ему чувствовать
одобрение: это был _н_а_д_л_е_ж_а_щ_и_й_ взгляд; взгляд, говоривший о том,
что растопка горит хорошо и скоро огонь перекинется на поленья.
- Нет. Ты. Нравится тебе это или нет, это была Одетта Сюзанна Холмс,
дочь Алисы Уокер Холмс. Не _т_е_п_е_р_е_ш_н_я_я_ ты - ты _п_р_е_ж_н_я_я_.
Помнишь пожарные шланги, Сюзанна? А золотые зубы помнишь - ты увидела их,
когда тебя и твоих друзей с хохотом поливали из брандспойтов в Оксфорде -
помнишь, как сверкали эти зубы?
За множество долгих ночей у маленького костра она рассказала им с
Эдди и об этом, и о многом другом. Стрелок понимал не все, но слушал
внимательно. И запоминал. В конце концов, боль - орудие. Иногда самое
лучшее орудие.
- Какая муха тебя укусила, Роланд? Зачем тебе нужно, чтобы я
вспоминала всякую мерзость?
Теперь угрюмые глаза блестели угрожающе; они напомнили ему глаза
Аллена, какими те делались, когда добряка Аллена наконец удавалось вывести
из себя.
- Эти камни - люди, - негромко проговорил Роланд. - Те люди, что
заперли тебя в камере, предоставив тебе обмараться. Люди с дубинками и
собаками. Люди, которые обзывали тебя черномазой п..дой.
Он наставил на валун палец и повел его слева направо:
- Вот тот, который ущипнул тебя за грудь и захохотал. Вот тот,
который сказал, что предпочитает проверить, не запихала ли ты что-нибудь
себе в задницу. Вот тот, что обозвал тебя шимпанзе в пятисотдолларовом
платье. Вот тот, который все водил и водил дубинкой по спицам колес твоего
кресла, покуда тебе не начало казаться, что этот звук сведет тебя с ума.
Вот тот, который обозвал твоего друга Леона _к_р_а_с_н_ы_м
п_и_д_о_р_о_м_. А вот этот, последний, Сюзанна, - это Джек Морт. Вот они.
Эти камни. _Э_т_и _л_ю_д_и_.
Дыхание Сюзанны участилось, грудь под патронной лентой с тяжелым
грузом пуль поднималась и опускалась быстрыми короткими толчками. На
Роланда она уже не смотрела; ее взгляд был устремлен на пестревшие
крапинками слюды обломки камня. Позади, в некотором отдалении, с треском
повалилось дерево. К нестройному вороньему хору в небе добавились новые
голоса. С головой уйдя в игру, которая перестала быть игрой, ни стрелок,
ни женщина этого не заметили.
- Да ну? - выдохнула Сюзанна. - Вон как?
- Да, так. Ну - скажи же свой урок, Сюзанна Дийн, и скажи без ошибки.
Теперь слова падали с ее губ кусочками льда. Правая рука на
подлокотнике инвалидного кресла едва заметно дрожала, как мотор,
работающий вхолостую.
- Не рукой целюсь; та, что целится рукою, забыла лик своего отца.
Оком целюсь.
- Хорошо.
- Не рукой стреляю; та, что стреляет рукою, забыла лик своего отца.
Разумом стреляю.
- Так было испокон веку, Сюзанна Дийн.
- Не из револьвера убиваю; та, что убивает из револьвера, забыла лик
своего отца.
Сердцем убиваю.
- ТАК _У_Б_Е_Й_ ЖЕ, ВО ИМЯ ОТЦА СВОЕГО! - крикнул Роланд. - УБЕЙ ИХ
ВСЕХ!
Рука Сюзанны расплывчатым пятном мелькнула между подлокотником кресла
и рукояткой шестизарядного револьвера Роланда. Секунда - и револьвер был
выхвачен; левая рука молодой женщины пошла вниз, взводя курок неуловимо
быстрыми движениями, мягкими и бархатисто-легкими, как взмахи трепещущего
крылышка колибри. Над долиной глухо прогрохотали шесть выстрелов, и пять
из шести каменных обломков, выставленных на валуне, в мгновение ока
перестали существовать.
Секунду-другую, покуда перекатывалось затихающее эхо, ни Роланд, ни
Сюзанна не заговаривали и словно бы даже не дышали. Безмолвствовало (по
крайней мере, пока) и воронье. Стрелок нарушил молчание двумя
невыразительными, но странно категоричными словами:
- Весьма похвально.
Сюзанна посмотрела на револьвер в своей руке так, точно видела его
впервые. От дула поднималась тонкая струйка дыма - абсолютно прямая в
безветренной тиши. Молодая женщина медленно вернула револьвер в кобуру под
грудью.
- Похвально, но не идеально, - наконец сказала она. - Один раз я
промазала.
- Разве? - Роланд подошел к валуну и взял в руки уцелевший обломок
камня. Мельком взглянул на него и перебросил Сюзанне.
Она поймала камень левой рукой; правая, с одобрением заметил Роланд,
оставалась подле убранного в кобуру револьвера. Сюзанна стреляла лучше и
свободнее Эдди, но именно этот урок усвоила не так быстро, как он. Будь
она с ними во время перестрелки в ночном клубе у Балазара, возможно, это
произошло бы быстрее. Роланд видел: теперь она наконец учится и этому.
Сюзанна посмотрела на камень и в верхнем углу увидела отметину - выбоинку
глубиной от силы в одну шестнадцатую дюйма.
- Ты его только зацепила, - сказал Роланд, возвращаясь, - но в
стрельбе подчас царапина - это все, что требуется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12