Си-Джей поползла по крови, которая покрывала плитки, к стулу. Пиджак висел на спинке. Боль разрывала ей грудь. С каждым движением становилось все труднее дышать.
Она стянула пиджак на пол и стала судорожно рыться в карманах, не отводя взгляда от Чамберса. Его кровь, все еще теплая на ощупь, была везде. Нагрудный карман — ничего. Внутренние карманы — ничего. Левый карман — ура! Звяканье связки ключей. Си-Джей достала их и поползла назад к двери.
Внезапно его рука упала ей на лодыжку. Си-Джей закричала, пытаясь оттолкнуть Чамберса. Повернувшись, она увидела, что он отвел и другую руку от шеи и держит в ней шприц.
— Нет! Нет! — закричала Си-Джей. — Боже, нет!
Ее руки шарили по скользким плиткам пола в попытке ухватиться хоть за что-нибудь, зацепиться, но все тщетно. Си-Джей медленно придвигалась к Чамберсу. Она видела шприц, заполненный светлой жидкостью, острую иглу, несущую яд. Чамберс нацеливался в бедро Си-Джей. Если ввести такое количество препарата не через капельницу, это ее убьет. Си-Джей продолжала судорожно шарить вокруг, в поисках опоры — какой угодно, только бы не продвигаться туда, куда ее неумолимо тащили, но ничего не находила, а игла приближалась. Си-Джей не сомневалась: Чамберс понимает, что его собственная смерть рядом, но, несмотря на это, у него на лице появилось выражение торжества — вероятно, от мысли, что они умрут вместе.
Вдруг ее рука коснулась чего-то холодного, чего-то металлического, валявшегося на полу. Ножницы. Си-Джей схватила их, собралась с силами, развернулась и воткнула их в грудь Чамберса. Его хватка ослабла, и рука соскользнула с ее лодыжки. Шприц упал на пол и покатился к стене. Глаза Чамберса остались открытыми.
Си-Джей снова поползла к двери. Ее рука соскользнула с ручки. Си-Джей рухнула на пол, ударившись подбородком. Голову пронзила сильная боль, в глазах потемнело.
«Нет. Нет. Вставай! Нельзя терять сознание! Не здесь, не сейчас!»
Си-Джей потрясла головой, чтобы туман рассеялся, снова потянулась к дверной ручке, и пальцы опять нашли замок. Связка ключей звенела в трясущихся руках, когда женщина пыталась подобрать ключ. Правая рука сильно болела, пальцы плохо слушались. Третий ключ наконец подошел, и Си-Джей услышала щелчок замка. Она повернула ручку и чуть-чуть приоткрыла дверь, нащупала открывшуюся щель, толкнула дверь и, наконец, вывалилась в темный коридор, на ковровую дорожку. Послышалось тиканье часов.
Где она? Где она, черт побери? Какие еще сюрпризы ей приготовил Чамберс?
Си-Джей еще раз оглянулась назад. Чамберс неподвижно сидел у стены, безжизненные пустые глаза были широко раскрыты. Она поползла по коридору в поисках телефона. Весь коридор оказался погруженным во тьму, в нем было почти так же темно, как в черной комнате, которую она оставила позади. Она не видела ни окон, ни источников света.
«Надо найти телефон. Полиция сможет определить, откуда звонили. Они узнают, где я. Вероятно, я у него дома, где бы этот дом ни находился, черт побери».
Теперь Си-Джей почти не могла дышать. Воздух был тяжелым, от боли немело все тело.
«Не здесь. Пожалуйста, не теряй сознание, Хлоя!»
Примерно через десять футов она наткнулась на деревянные ступени и, держась за перила, стала скользить по ступеням вниз и в конце концов приземлилась на холодные плитки. Внизу оказалось больше света, чем наверху, и имелись окна. Женщина поняла, что на улице темно, ночь. Уличное освещение было мягким, свет проникал сквозь деревянные жалюзи. Если проползти по коридору, выкрашенному в бледно-желтые и голубые тона, то она доберется до деревянного антикварного стола, на котором стоят фотографии Эстель и ее семьи и телефон.
Си-Джей точно знала, где находится, где находилась все это время. Она лежала на холодном полу, выложенном плитками, в милом домике в испанском стиле, на Алмериа-стрит, у приемной своего психиатра, и ждала, когда приедет полиция.
Глава 98
— Прокурорша, ты, черт побери, очень удачливая женщина. То место выглядело как сцена из фильма ужасов. Кровь была везде, — говорил Мэнни, заходя в палату. Выглядел он ужасно: растрепанный, одет кое-как, лицо почернело. В одной руке он нес корзину с экзотическими тропическими цветами, в другой держал тарелку с пирожными. — Цветы прислали ребята. Даже Боуман, жадина, поучаствовал. А пирожные от меня. Врач сказал, что пока тебе нельзя кофе с молоком, поэтому придется пить молоко.
— Удачливая? — Си-Джей скорчила гримасу, лежа на кровати. — Пойди купи билет в лото, Медведь. Не думаю, что мне хочется играть в подобные игры. — Дышать было трудно, говорить еще хуже. — Спасибо. Цветы очень красивые.
— Ну, ты по крайней мере жива, чего нельзя сказать про доброго доктора. Я только что из его приемной. Ты проделала очень милую дырочку у него в груди, подруга. И еще лучше дырочка на шее. Почаще напоминай мне, что тебя нельзя злить. Что говорит врач? Ты к нам вернешься, или придется искать другого помощника прокурора, который позволит мне давать предварительные показания по телефону?
— Три сломанных ребра. Перерезано сухожилие на правой руке. Сотрясение мозга. Резкое падение кровяного давления. Но отойдет, — сказал Доминик, сидевший рядом с постелью Си-Джей в кресле, в котором провел всю ночь, с тех пор как ее доставили в больницу.
— Я просто поставлю тут цветы. Прямо рядом с миллионом роз, которые кто-то тебе прислал. Интересно, кто это мог быть? — Мэнни рассмеялся и бросил взгляд на Доминика. — Ты, Домми, выглядишь отвратительно. Но у тебя оправданий нет.
Затем Мэнни снова повернулся к Си-Джей, и она увидела в его глазах беспокойство.
— Я рад, что все обошлось. Мне бы тебя очень не хватало, подруга. Ты заставила нас поволноваться.
— Что вы нашли... — Она сглотнула, пытаясь закончить предложение.
— Не разговаривай. Больно тебя слушать, — ответил Мэнни уже в своей обычной манере. — Сказать по правде, искать особо было нечего. Усыпальница доброго доктора выглядит как операционная. Мы не можем найти сердце, про которое ты говорила. Ведерко для шампанского чистое, и льда там нет. Никаких трупов ни у него в приемной, ни в доме, который мы сейчас обыскиваем. Все безукоризненно чисто. Ни отпечатков пальцев, ни крови, конечно, если не считать его собственной, которая везде и на всем. Чамберс истек кровью к тому времени, как мы его нашли. Если еще чья-то кровь там и была, то мы, черт побери, теперь ее не сможем найти. Ребята из отдела полиции Форт-Лодердейла допрашивают всех в клубе на Лас-Олас, откуда исчезла студентка, но в это время года там по большей части туристы и пока никто не смог опознать Чамберса.
— Не думаю, что мы что-то найдем, Си-Джей, — мягко сказал Доминик.
— Что? Вы считаете, мне все привиделось?
Все случившееся теперь обрело смысл. Чамберс был связан с полицией. И выступал консультантом полиции. Он имел доступ к внутренней информации. «Просто нужно знать, где искать». Конечно, за каждым действием что-то следует. И если одну теорию применять слишком долго и слишком упорно, слишком часто ее демонстрировать, то последствия могут оказаться катастрофическими. Доминик проявлял осторожность, не настаивал на своей версии. Лучше иногда промолчать.
— Нет. Я думаю, может, он хотел заставить тебя считать, что ты это видела. Я думаю, ты у него была навязчивой идеей. Вероятно, он хотел попробовать скопировать предыдущие преступления. Именно эту версию мы прорабатываем.
Мэнни кивнул:
— Настоящего психа мы упрятали за решетку. А этот был только начинающим. Эй, мне нужно идти, чтобы следить за Боуманом, а то он заснет в доме Чамберса. Он был на холостяцкой вечеринке, когда поступил вызов. Я выдернул его как раз перед тем, когда пришла его очередь сажать одну из приглашенных красоток себе на колени. А теперь он стонет, жалуясь на измождение. Поэтому я позвоню вам позднее и расскажу, что мы нашли. — Он повернулся у двери и снова сказал: — Рад, что ты с нами, подруга. На самом деле рад.
Дверь закрылась, и они остались вдвоем. Доминик взял Си-Джей за руку.
— Ты поправишься. Все будет хорошо.
Она чувствовала в его голосе облегчение. Но также и страх.
— А он меня?..
Си-Джей не могла говорить и захлебнулась рыданиями.
— Нет, — покачал головой Доминик. Он знал, о чем думает Си-Джей и что ее волнует в эти мгновения. Врачи обследовали ее — изнасилование не подтвердилось.
Женщина кивнула и почувствовала, как слезы катятся по щекам. Она еще крепче сжала руку любимого.
Доминик приезжал в тот дом, где находилась она, прямо в паутине чудовища, но так ее и не нашел. Немыслимое чуть не случилось. Снова.
— На этот раз все будет хорошо, Си-Джей. Обязательно. Я обещаю.
Он поднял ее руку, поднес к губам и поцеловал. Другой рукой он нежно гладил ее щеку. В его голосе слышались слезы, но говорил он уверенно и убедительно:
— А я никогда не нарушаю обещаний.

Эпилог
Ноябрь 2001 года
Дверь в зал суда 5/3 открылась. В коридоре стояли усталые и часто ничего не понимающие члены семей как потерпевших, так и обвиняемых и ждали, когда их пригласят на слушание их дел. Судья Кац пребывал в особенно плохом настроении, поскольку его вынудили работать в предпраздничный день.
Си-Джей вышла из зала суда, дверь закрылась, заглушая очередную тираду судьи Каца:
— Никакого залога! Ни сейчас, ни когда-либо! Если вы его так любите, то ходите к нему на свидания в тюрьму. И сходите к окулисту, пусть проверит ваше зрение, чтобы больше не врезаться в бейсбольные биты!
Это были последние слова, которые слышала Си-Джей перед тем, как дверь захлопнулась. Закончился еще один день рутинной работы.
Пол Мейерс, возглавлявший отдел прокуратуры по надзору за собственной безопасностью, ждал ее в коридоре, прислонившись к стене. У него в руке были справочники по юриспруденции.
Он отошел от стены и двинулся к ней, разрезая толпу:
— Си-Джей, я знал, что у тебя сегодня слушание. Мне нужно с тобой поговорить. До того как это станет известно и начнет звонить телефон.
У нее внутри все сжалось. А она так надеялась спокойно уехать на четыре выходных дня. Появление в здании суда самого начальника отдела по надзору обычно не предвещает ничего хорошего.
— Да, конечно, Пол. Что случилось?
— Я по поводу апелляции Бантлинга. Сегодня утром пришел ответ. Нам его переслали по факсу из Генеральной прокуратуры, в которую его соответственно переслали из апелляционного суда третьего округа. Я хотел первым сообщить тебе результат. Уверен, что скоро появится пресса.
«О, дерьмо. Вот оно. Теперь твоя жизнь изменится, Си-Джей, потому что Бантлинг — свободный человек».
Кошмар, который она оставила в прошлом, возвращался. Во рту пересохло. Она медленно кивнула.
— И?.. — больше она ничего не смогла выдавить.
— Мы выиграли! По всем статьям. — Мейерс наконец улыбнулся. — Суд единогласно подтвердил приговор. У меня все здесь! — Он взмахнул пачкой бумаг. — Я для тебя сделаю копию. Но в целом они сказали, что тут не было никакого конфликта интересов — в том, что ты вела его дело. Они решили, что его аргумент, будто именно он, э-э-э, напал на тебя, — «оппортунистический и подстрекательский и не подтвержден независимыми доказательствами». Они сказали, что если бы приняли к сведению его аргумент, то, цитирую: «...это дало бы возможность другим обвиняемым обливать грязью прокурора или судью, ведущих их дело, в надежде помешать отправлению правосудия. Если просто позволить одному заявлению послужить основой для признания конфликта интересов или использовать как аргумент для неподчинения судебному решению, причем заявлению, как в этом случае, сделанному после того, как срок давности удачно истек, это позволит любому обвиняемому не только выбирать себе судью, но также и прокурора, без каких-либо обоснований, требуемых в случае предсудебных заявлений».
Пол указал ей на выделенный кусок текста и позволил прочитать.
— Они также не приняли его версию о сговоре между тобой и адвокатом и отвергли заявления о неэффективности защиты. Они сказали, что Рубио отлично провела дело, а его решения давать показания или не давать показания четко зафиксированы в протоколе. И наконец, они также не приняли его аргумент по новым обстоятельствам дела. Я это тоже для тебя подчеркнул. Они сказали, что судья Часкел выслушал аргументы Бантлинга, когда он весной подавал заявление на новый судебный процесс, и также не нашел там обоснований. Действия доктора Чамберса в отношении тебя, сами по себе, не подкрепленные никакими дополнительными доказательствами, не составляют новых обстоятельств дела. Они также отметили, что присяжные на процессе прошлым летом тоже не приняли этот аргумент и нашли Бантлинга виновным в десяти убийствах. Все. Точка. Вот все, что здесь написано. Можешь снова дышать, Си-Джей.
— Что дальше? — Сердце судорожно билось в груди.
— Теперь апелляционный суд Флориды, но на твоем месте я не стал бы беспокоиться. Апелляционный суд третьего округа дал сильное обоснование всех решений. После этого Бантлинг может двигаться дальше по всей системе, пока не доберется до Верховного апелляционного суда США.
Си-Джей кивнула в задумчивости, переваривая все, что сообщил Мейерс, и все, что это подразумевало. Она удивилась, что не чувствует ни вины, ни угрызений совести. Просто успокоилась.
— Но все равно пройдет лет восемь или десять, прежде чем его казнят, — судя по тому, как отправляется правосудие во Флориде. Может, и больше. Не исключено, что мы уже не будем работать и не сможем наблюдать за казнью.
— Я буду, — сказала Си-Джей ничего не выражающим голосом.
— Удачи тебе. А я собираюсь наслаждаться своей скудной государственной пенсией, сидя в лодке где-нибудь среди островов у побережья Флориды. Шесть лет — и пора на отдых. Просто я и рыбки. Даже жену с собой не возьму. Мне нужно бежать, Си-Джей. Сегодня, только попозже, я тебе передам копию. Уезжаешь на День благодарения?
— Да. Сегодня в конце дня самолет. Собираюсь на несколько дней слетать к родителям в Калифорнию.
Она надеялась, что отношения между ними можно восстановить. И думала, что хочет этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54