— Ладно.
Гость откидывается на спинку стула, напряженно улыбается и кивком указывает на колоду.
Кристина делает пассы над перевернутыми картами и закрывает глаза. Ей не хочется возвращаться в темноту, и она решает закончить сеанс как можно быстрее.
— То, что преследует вас, оно очень старое… древнее. И еще есть какой-то запах… как будто что-то гниет.
Она моргает от вони и в этот же момент начинает видеть лица… лица, искаженные страхом. У этих людей текут слезы. Один за другим они бросаются вперед с приглушенными криками. Кристина уже не знает, говорит она что-то или нет. Ее тело как будто движется по некоему незнакомому коридору. Она в чьем-то доме. На стенах, на семейных фотографиях, на выключателе, на детском карандашном рисунке с фиолетовым деревцом и двумя держащимися за руки фигурками застывшие пятна крови. Она останавливается, чтобы открыть входную дверь. В зеркале слева мелькает отсвет, и она поворачивается. Но отражение не ее — там, в зеркале, ее клиент. И его взгляд устремлен на нее. Она слышит тяжелое дыхание и отдаленные звуки пианино.
Захваченная видениями, Кристина не видит, как посетитель отворачивается от карт и засовывает руку под пальто, откуда вытаскивает два ножа. Устремившись вперед, протягивает руки над столом и пытается вырезать на ее груди некий знак в форме овала. Ножи протыкают кожу, Кристина подается назад и падает на пол. Незнакомец отталкивает стол левой рукой и делает к ней шаг.
Он наклоняется, словно для того, чтобы прошептать что-то, и его лицо жутким образом преображается. Оскаленные зубы. Глаза навыкате. Напряженный взгляд. Стекающая изо рта слюна. Он со свистом вдыхает. Кристина инстинктивно выбрасывает ноги и попадает ему в колено и голень. Незнакомец падает на нее. Воздух вырывается из его легких, губы мужчины почти касаются ее уха, колючая, небритая щека прижимается к ее щеке. Он замирает.
Кристина чувствует липкое тепло его крови, просачивающейся через рубашку и смешивающейся с ее кровью. Она отворачивается, и ее рвет. В квартире уже почти совершенно темно, и сквозь гулкий шум в висках до нее доносится уличный шум. Гул проезжающих автомобилей, громкие голоса, звонки велосипедов, стук пневматического молотка. Все это кажется ей далеким. Кристина думает, что надо позвонить в полицию, позвать на помощь. Но нет, говорит она себе, сначала мне нужно отдохнуть.
Я должна поспать.
4 октября 1982 года 15.20
Кристина не помнит, как вызывала полицию, но, проснувшись, видит в своей квартире людей в форме. Лицо лежащего на полу посетителя напоминает кусок старого мрамора, и один из следователей притрагивается к нему, прежде чем застегнуть молнию на мешке с телом.
Детектив Джейкобс пишет что-то в блокноте, затем, отвлекшись, спрашивает об одежде. Кристина ведет его в ванную, и он, натянув перчатки из латекса, поднимает вещи с пола и засовывает в пластиковый пакет. Она не узнает свой белый топ, на котором еще не высохла кровь.
— Крис…тина. — Полицейский медленно, напряженно нахмурившись, записывает ее имя. — К-а-с-т-и-н-е-л-л-а. Вы, должно быть, итальянка.
— Как это вы догадались? — Она прислоняется к дивану и смотрит на плакат с итальянским пейзажем, висящий на стене за его спиной. В висках все еще шумит, и это беспокоит ее — как бы не отключиться. — У меня кружится голова.
— Вас отвезут в больницу. Вы довольно сильно ударились головой об пол, когда боролись с ним. Что касается раны на груди, то ничего серьезного нет.
Грудь под повязкой зудит, и Кристина переводит взгляд на рубашку — кровь не просачивается, на белой марле ни капельки.
— И все-таки непонятно, — говорит Джейкобс, — как вы его закололи.
— Я… Это не я. Мне кажется, что он упал на нож. Не знаю, не уверена.
Следователь ждет, не будет ли продолжения, но Кристина молча опускает голову.
— Вам нужно отдохнуть, мисс Кастинелла. Надеюсь, к вечеру вы будете чувствовать себя лучше и сумеете вспомнить, что же здесь произошло. — Он поднимается. — Я загляну в больницу через несколько часов.
— Кто он? — дрожащим голосом спрашивает Кристина.
— Мы почти уверены, что за ним числится шесть убийств, совершенных в этом районе начиная с сентября. Вам повезло.
К Кристине подходит санитар и помогает ей встать на ноги.
— Шесть убийств?
Само число почему-то представляется ей неверным.
Детектив Джейкобс провожает Кристину взглядом, потом поворачивается к следователям, которые фотографируют место преступления и собирают на кухне улики.
19.12
Кристина выходит из такси и решает, прежде чем возвращаться домой, пройтись по Эм-стрит. Тротуары мокрые, а угрюмое серое небо все еще брызжет дождиком. После вопросов, заданных в больнице детективом Джейкобсом, она начала вспоминать. Коридор с забрызганными кровью картинами. И музыку, спокойную, неотступно следовавшую за ней в том видении.
Чем больше думает Кристина о странном посетителе, тем сильнее сомневается, что он действительно пытался убить ее. После того как она оказалась на полу, он наклонился, как будто хотел шепнуть ей что-то. Может быть, даже произнес какие-то слова, которых она не услышала. Шевелились ли его губы? А потом незнакомец упал на нее… и на свой же нож. Он словно хотел удержать ее весом собственного тела и свободной рукой. Другая рука сжимала нож. Она ощущала его кулак на своей груди. Но он не пытался подняться. Не ударил ее, не повторил попытку вырезать что-то. У Кристины возникло ощущение, что ему нужно было лишь поплотнее приникнуть к ней, и он прижимался к ней, пока не умер.
В больнице врач взял у нее кровь на анализ, и только тогда Кристина забеспокоилась всерьез. А если у того мужчины был СПИД? Если он был болен? Вдруг она заразилась какой-нибудь смертельно опасной болезнью? Ответы на эти вопросы даст вскрытие убийцы. Но будет ли она по-настоящему уверена в том, что все в порядке, даже после аутопсии?
Кристина останавливается перед газетным киоском и смотрит на ряды блестящих журнальных обложек. Внезапно к ней приходит новое видение. Женщина, окруженная перевернутыми деревьями… Нет, это женщина перевернута вверх ногами. Она подвешена за ноги, руки разведены и привязаны веревками к деревьям. Толстые, узловатые, словно пораженные артритом ветви сгибаются под тяжестью слегка раскачивающегося, будто марионетка, тела. Ноги женщины скрещены и связаны одной веревкой, спина изранена — очевидно, ее тащили по земле. На груди вырезан кровоточащий круг.
К глазам подступают слезы.
— Что же со мной такое? — шепчет она и слышит мужской голос — это продавец включил радиоприемник. Диктор читает новости:
— Сегодня в возрасте пятидесяти лет скончался известный пианист Гленн Гулд . Артист, чье творчество вызывало немало споров, Гулд прославился в первую очередь тем, что записал «Гольдберг-вариации» Баха, причем сделал это дважды, в начале своей карьеры и в конце ее…
Из радиоприемника слышится музыка, отрывок из этих самых вариаций, и Кристина застывает на месте. На нее накатывает густая волна тошноты — она узнает музыку из последнего видения.
— Гольдберг, — произносит Кристина, и киоскер поворачивается и озадаченно смотрит на нее.
Ею овладевает острое желание бежать, спасаться — от образов, звуков, дождя. Кристина идет по мостовой, торопясь домой, в свою квартиру, и имя Гольдберга повторяется в голове, а музыка неотступно следует за ней, как собственная тень в солнечный день.
4
ПОТЕРИ И НАХОДКИ
Пятница
Звонок в дверь, за ним два быстрых удара. Саманта знает — это Фрэнк. Стук костяшками пальцев — звук, в ожидании которого она жила последние месяцы. Сколько раз она ошибалась, принимая за его шаги шаги соседа, за его стук — стук в дверь напротив. Иногда Саманта просто открывала дверь, как будто надеясь, что он уже стоит за ней, раскаявшийся и несчастный. А вместо этого Фрэнк сам нашел ее на углу улицы, именно там, где, по его расчетам, она и должна была оказаться в определенное время. Так что утренний стук не стал для нее сюрпризом.
Она смотрит на часы — 6.45 утра.
Саманта кладет книгу на прикроватный столик, чувствуя тепло горевшей несколько часов лампы. Конечно, читать в постели вредно, однако прошлой ночью она долго думала о Фрэнке, об их разговоре, о Кэтрин. Тело налито усталостью — результат не только вчерашней работы, но в первую очередь многомесячной бессонницы и кошмаров. Она надеялась, что если будет задерживаться на службе, не есть после шести вечера и пользоваться кроватью исключительно для сна, то это поможет. Увы, проблемы не отходят, и к вечеру нервное возбуждение нарастает до такой степени, что глаза просто не желают закрываться. Ее по-прежнему тревожит состояние здоровья отца, волнуют дела подопечных, не дает покоя переезд Фрэнка в Вашингтон. Да еще мужчина, напавший на нее два года назад, появляется едва ли не в каждом сне. Наблюдает за ней. Выбирает удобный момент, чтобы вновь нанести удар.
Иногда Саманта спрашивает себя, не виновато ли во всем ее одиночество. Если она так и останется одна, что будет?
Она открывает дверь.
— Привет, Сэм. Извини, что побеспокоил так рано. Только что позвонили из департамента полиции Сан-Франциско. На автостоянке возле Пресидио нашли арендованную Кэтрин машину. И тело.
— Ее? — неуверенно спрашивает Саманта, не зная, хочет ли услышать ответ.
— Нет, не ее, какого-то мужчины. Я еду туда. — Фрэнк замолкает, опускает голову, рассматривает свои черные кожаные туфли. — Ты можешь поехать со мной?
Она с удивлением спрашивает:
— А зачем мне туда ехать?
— Ну, может, ты права, и Кэтрин жива и находится где-то в городе. Тогда у нас есть шанс найти ее. Съездим на место, посмотрим… Вдруг ты увидишь то, что пропущу я.
— Сомневаюсь. — Саманта наклоняет голову вправо и складывает руки на груди. — Кроме того, на сегодняшнее утро у меня запланирована деловая встреча, и я не могу ее отменить.
— Я отвезу тебя куда надо. Обещаю. — Голос смягчается, Фрэнк смотрит ей в глаза. — Послушай, это первое вещественное доказательство в деле, и мне действительно может понадобиться твоя помощь. — Он проводит рукой по волосам и снова отводит взгляд. — Мне еще не приходилось этим заниматься.
Саманта смотрит на него. Волоски на предплечье, широкие запястья. Она помнит контуры его груди, скрытой сейчас под белой рубашкой с закатанными рукавами. У него крепкая, сильная грудь. Ее руки прикасались к его лицу. Стон, звук невыразимого словами наслаждения вел ее губы к его губам.
Нет.
Она хочет сказать: «Нельзя приходить вот так просто, когда пожелаешь». Она хочет выставить его вон, поступить с ним так, как он поступал с ней последние шесть месяцев. Но пока Саманта еще не готова к этому. Пока. Кэтрин все еще смотрит на нее с фотографии.
— Я только возьму пальто.
Арендованная Кэтрин машина, черный «понтиак-санфайр», была оставлена на краю стоянки, в нескольких десятках метров от бурных вод залива. Вдоль берега, по направлению к Форт-Пойнту, движется парочка любителей бега, а на небольшом пирсе разместилось с полдюжины рыбаков. Их внимание приковано к прыгающим на воде, сносимым течением поплавкам, но время от времени кто-то поворачивается и смотрит на собравшихся полицейских. Золотые Ворота видны из-за тумана только фрагментами. Торчащие из облаков вершины моста напоминают плавники акул.
Саманта выходит из машины, и плотный сырой воздух освежает лицо. Возле «понтиака» работают полицейские: фотографируют, снимают отпечатки пальцев. Они с Фрэнком подходят ближе и слышат, как какой-то смуглый мужчина с щелью между передними зубами приказывает остальным не отвлекаться. Остальные стоят вокруг лежащего в нескольких футах от автомобиля тела. Тела человека в форме полицейского.
— Что случилось? — спрашивает Фрэнк. Смуглый оборачивается.
— С ним? Это наш коллега Кинкейд. Он… отключился.
— Отключился?
— Да, парень у нас новичок. А вы кто?
— Фрэнк Беннет. А это Саманта Ранвали. Мы следователи, работаем на корпорацию «Паличи».
— Детектив Снейр. — Мужчина с безразличным видом пожимает Фрэнку руку. — Мне почему-то казалось, что вы будете один.
В ожидании ответа он оглядывает Саманту с выражением, в котором неодобрение перемешано с желанием. Замечает ее нежную кожу цвета выдержанного рома и свисающее на маленькую грудь серебряное ожерелье.
— Я не один. Можно взглянуть?
Фрэнк указывает взглядом на пустой «понтиак».
— Пожалуйста.
— А как насчет тела? По телефону вы упомянули о трупе.
— Да. Внизу.
Снейр откашливается. Он по-прежнему не отводит глаз от лица Саманты.
Из открытого заднего окна тянется и уходит вниз толстая веревка. Саманта делает несколько шагов вперед и опускается на корточки, опираясь обеими руками о мокрый асфальт. Она заглядывает под машину между колесами и видит подвешенное тело мужчины, похожее на брошенную куклу. Руки разведены в стороны под углом девяносто градусов по отношению к туловищу, и каждое запястье привязано к корпусу «понтиака». Другая веревка выходит из-под бампера и тянется к капоту. Руки у мужчины синие от отсутствия циркуляции крови, лоб словно въехал в асфальт. Черты лица искаженны. Четко видна только челюсть. Саманта отворачивается, чувствуя, что не готова к такому зрелищу. И лишь тогда замечает крохотный, странной формы предмет возле заднего колеса. Опустившись на колено, она наклоняется, чтобы рассмотреть находку.
Понять, что это, не так уж трудно. Саманта резко встает.
— Сэм, — осторожно окликает ее Фрэнк, — что там?
— Зуб, — шепотом отвечает она.
От машины к въезду на стоянку ведет след. След, оставленный не подтекающим маслом и не пролившейся тормозной жидкостью. След тела, которое волокли по бетону. Саманта закрывает глаза и делает глубокий вдох, надеясь, что холодный воздух поможет справиться с тошнотой.
Надо было отказаться.
5
КРУГ ЭНДИМИОНА
Кинкейд приходит в себя, и Саманта замечает, с каким облегчением воспринимает он распоряжение детектива Снейра проводить ее с места преступления. Забравшись в патрульную машину, полицейский прикладывается к ингалятору и, глубоко затянувшись, задерживает дыхание в надежде, что таким образом усилит действие лекарства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31