Она любит его, хотя и не должна. У нее есть знакомые женщины, которые ведут себя так же. Боятся одиночества. Берут все, что могут получить, даже если для этого надо унизиться. Но у Вероники все не так. С ним она чувствует то, чего никогда не испытывала прежде. С мыслями о нем ей легче переносить бессонные ночи. Она начинает пользоваться макияжем, чтобы скрыть мешки под глазами, и глазными каплями, чтобы избавиться от красноты. Она готова на все, чтобы оставаться привлекательной для него, чтобы удержать его. Пусть даже на время.
Меняются времена года. И месяц проходит за месяцем.
Вероника все забывает спросить, играет ли он на гобое.
Она ни разу не видела его квартиру.
19 апреля 2000 года 23.17
Макс хочет остаться, но не ради любви. Что-то беспокоит его. Он сидит в трусах перед телевизором с уже второй банкой пива в руке. На Веронике только белая рубашка.
— Ты спишь с кем-то еще?
Усталость дает ей смелость спросить об этом. Время идет быстро, когда живешь, не признавая очевидного, когда боишься перемен, которые может принести правда.
— Да.
— Как ее зовут, эту сучку?
— Кэтрин.
Он не отрывается от телевизора.
— Убирайся.
— Как будто ты не спишь с другими мужчинами.
— Не сплю, тупица. Я люблю тебя.
— А как же насчет тех Библий?
Макс с интересом смотрит на нее.
— Как ты… А что Библии? Они не имеют никакого отношения ни к тебе, ни к моей нынешней жизни.
— Тогда кто все эти люди?
— Это было давно.
Он сердито отворачивается к телевизору.
— Эй, послушай, у тебя нет никакого права сердиться. Это ты трахаешься с кем-то на стороне. Давно у вас?
— Несколько недель.
— Скотина!
— По крайней мере я честен.
— Так ты определяешь честность?
В телевизоре что-то громко шипит, и Макс поспешно жмет кнопку на пульте дистанционного управления. Отключает звук.
— Убирайся, — холодно говорит Вероника.
Он снова смотрит на нее, потом спокойно отвечает:
— Пожалуй, я еще побуду.
— Почему?
Молчание.
— Хочешь посмотреть, не придет ли сюда кто-то другой? — изумленно спрашивает Вероника.
— Может быть.
— Ты понятия не имеешь, что сейчас потерял.
Вероника поворачивается, уходит в спальню и закрывает за собой дверь. Уткнувшись лицом в подушку, она ощущает горячую влагу слез и вздрагивает при каждом всхлипе так, как будто усталое тело и разбитое сердце подошли к последней грани.
В глубине души еще теплится надежда, что он придет, погладит по спине. Извинится. Поцелует. Назовет себя идиотом, скотиной, дерьмом, не достойным ее любви. Но в комнате тихо, если не считать ее тяжелых вздохов.
Потом появляется чувство — ЭТО случится.
Все погружается в темноту.
Комната дергается вместе с пульсирующим светом телевизора. Темные искореженные тени ползут по стенам. Монотонный голос в рекламном ролике звучит как треск помех. Макс неподвижно лежит на диване. Легкое посапывание почти не слышно на фоне шума телевизора. Ее собственная тень растет с каждым шагом и накрывает лежащую фигуру, когда Вероника останавливается перед диваном. На мгновение она замирает — нож во взметнувшейся над спящим руке напоминает сцену из шекспировской трагедии — и…
…бьет.
Демонстрируя удивительную силу и проворность, Макс хватает ее за запястье. Оказывается, он и не спал вовсе. Теперь он поднимается, продолжая сжимать ее руку, выкручивает ее, и нож падает на пол. Макс смотрит на него, как будто решая, что делать дальше.
Ее колено врезается в пах, и Макс вздрагивает от боли, пронзившей тело до шеи. Вероника тянется за ножом, и Макс бьет ее в ребра. Она отлетает к стене. Что-то в ней пугает его. Ее глаза светятся. Он наклоняется, и нож рассекает его живот. Макс отпрыгивает и ударяется о столик. Он инстинктивно хватает стеклянную вазу и швыряет в нее. Ваза попадает в висок. Вероника вскрикивает. Из носа у нее капает кровь.
Пошатываясь, с зажатым в правой руке ножом она набрасывается на него. Они сбивают столик, две ножки ломаются, и Вероника с Максом падают на ковер. Он оказывается наверху и тут же чувствует, как лезвие входит в его левое плечо. Она поворачивает нож, но Макс сильнее. Он выворачивает ей руку.
Слышится хруст ломающегося запястья.
Она бьется и вырывается, и ему лишь с трудом удается помешать ей добраться до ножа. Он смещает вес тела, наваливаясь ей на грудь, и ее сопротивление постепенно ослабевает. Она затихает. Успокаивается.
Измученный борьбой, Макс опускает голову на ее левое плечо.
В комнате темнеет. Он вспоминает, что уже лежал рядом с ней точно в такой позе несколько часов назад. В нескольких футах от этого места. В другом мире.
20 апреля 2000 года 14.47
Макс просыпается в поту. Солнце бьет через окно прямо ему в спину. Он откатывается от ее тела, отползает подальше.
— О Господи!
Красные пятна на бледно-белой коже.
— Вероника?
Макс подбирается к ней на четвереньках, с опаской дотрагивается до шеи. У нее багрово-синие губы. Он закрывает ей нос, запрокидывает голову и дышит ей в рот. Часы над телевизором тикают так громко, как будто кто-то бьет в барабан. Он пробует запустить ее сердце, давя ладонями на грудь, как его учили много лет назад на занятиях по оказанию первой помощи. Ничего. Он останавливается. Вытирает пот со лба. Смотрит на себя самого. Через живот тянется длинная красновато-коричневая полоса. Кровь давно свернулась и засохла. Он осторожно дотрагивается до нее.
Что делать? Надо позвонить в полицию.
Он встает и идет на кухню, где есть беспроводной телефон. «Мне никто не поверит. Они решат, что это я ее убил. — Он откладывает телефон, потом снова поднимает его. — Брэд — сержант. Он поможет мне. Другие ребята тоже помогут. Черт, я же работаю в департаменте полиции. Я с ними заодно. — Макс расхаживает по кухне. — Надо позвонить ему домой. — Пауза. — Нет, сначала мне надо придумать какое-то объяснение. Я нашел ее уже мертвой. Мы с ней друзья. Прошлым вечером она позвонила и попросила зайти сегодня. Мы собирались выпить кофе. Что делать с Кэтрин? Она ничего не узнает. Брэд не даст делу ход. Все останется между нами».
Макс поспешно возвращается в гостиную и снова видит Веронику. Выражение ее лица такое, что он роняет телефон. Глаза открыты. Они неотрывно смотрят на него, и, собирая одежду и осматривая комнату — не оставил ли чего своего? — Макс снова и снова думает: «Что же я наделал?»
28
ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЛИЦА
Что-то сдавливает лодыжки. Саманта открывает глаза, и комната сразу же начинает вертеться. Лампа в гостиной выключена, и в темноте оживают тени. Очертания предметов расплываются, смещаются, и она уже не знает, где кончается одно и начинается другое. Словно поднявшаяся из глубин волна, над ней вырастает, нависает темная, безликая фигура.
Ей знаком этот кошмар. Он начал проигрываться в ее голове несколько лет назад, еще до того, как другие подобные видения окончательно превратили ночи в пытку бессонницей. Перед самым рассветом из земли появляется безликий человек. Появляется, чтобы похищать лица у живых. Его жертвы просыпаются в затянувшейся темноте, но у них нет ушей, чтобы слышать, нет рта, чтобы есть, нет глаз, чтобы видеть. Они не могут закричать, не могут позвать на помощь. Им ничего не остается, как медленно умирать от голода. Восходит солнце, и человек без лица возвращается во мрак. Один. Поначалу Саманта просто присутствует при всем этом, наблюдая за происходящим со стороны, но в конце концов он поворачивается к ней. Будто парализованная, она не в состоянии ни пошевелиться, ни вскрикнуть. Где-то вдалеке женский голос выводит долгую, кажущуюся бесконечной дрожаще-печальную ноту, и только когда голос умолкает, Саманта со всей ясностью понимает, что безликий человек получил то, за чем пришел: забрал у нее лицо.
На этот раз сюжет меняется.
Человек без лица неподвижно стоит над ней. В руках натянутая веревка, привязанная к какому-то рычагу на стене. На нем длинное черное пальто, скрывающее форму тела. В движениях что-то механическое. Он наклоняется вперед, затем поворачивается. Ее голова ударяется об пол, и на мгновение все вспыхивает белым от резкой боли в затылке. Саманта слышит, как поскрипывает под весом ее тела рычаг на стене.
Ноги действительно связаны.
Это не сон.
Он снова дергает за веревку, и тело Саманты проскальзывает вперед, ноги взлетают вверх, вытянутые под углом девяносто градусов по отношению к туловищу. Она выгибается вперед и назад, пытаясь перевернуться, но, прежде чем ей удается набрать инерцию движения, человек без лица пинает ее в грудь. Саманта раскачивается над полом, как маятник. От глубокого кашля напрягаются мышцы живота. Рот наполняет густой кислый вкус. Он подходит ближе, подтягивает веревку. Глядя ему между ног, она видит тело в углу. Теперь оно уже не повернуто от света, однако смотрит в потолок. Длинные черные отметины на щеке офицера Брукса кажутся высохшими слезинками.
Отставленная назад нога человека без лица напрягается, и в тот момент, когда удается повернуться, Саманта обеими руками обхватывает его лодыжку. Она сама взлетает вверх, и одновременно нога человека без лица отрывается от пола. Она ударяется спиной о стену. Он выпускает веревку, и оба обрушиваются на пол. Комната содрогается. Несколько бутылочек с лосьонами и кремами падают с полочек и разбиваются о плитки пола. Откатившись в сторону и подтянув колени к груди, Саманта пытается ухватиться за веревку, но запястья связаны слишком туго. Из-под прорвавших кожу узлов
проступает кровь. Она отталкивается от пола и перекатывается на колени.
Саманта не успевает поднять голову — он бьет ее в живот, и она заваливается вперед, на мокрый пол, едва успев выставить локти. Он хватает ее за волосы и сжимает плечо.
Она изо всех сил вонзает зубы в его предплечье. Вскрикнув от удивления и злости, он разжимает пальцы и отталкивает ее коленом.
Теперь Саманта не видит его. Он как будто исчез, но без дыма, без зеркал и волшебных жезлов. Его отсутствие пугает ее еще больше.
Внезапно кто-то с силой дергает за лодыжки. Человек без лица оказывается над ней. Она вертится, кричит и брыкается, однако не может подняться, и он тащит ее вниз лицом за привязанную к ногам веревку, потом обхватывает обеими руками за талию и отрывает от пола. Саманта стоит, но это продолжается недолго. Ноги ее связаны так плотно, что первая же попытка сдвинуться с места заканчивается тем, что она падает на него. Он удерживает ее и обнимает одной рукой за шею.
Саманта судорожно втягивает воздух, чтобы не потерять сознание. Отключаться нельзя — надо бороться.
Оттолкнувшись ногами от пола, она пытается навалиться на него, заставить отступить… Он отшатывается вместе с ней и швыряет ее в ванну. Головой и плечом она ударяется о стенку, переворачивается на спину и высовывает голову над водой. Быстрый вдох, и уже в следующий момент он прижимает ее ко дну.
Саманта перебрасывает ноги через край ванны и ухватывается за него обеими руками. Поднимается, но он снова толкает ее под воду. Одна его рука сжимает ей горло, другая продолжает давить на грудь. Вдох — и полный рот воды.
Внезапно он отпускает ее.
Саманта выныривает, шумно, судорожно хватая ртом воздух. Он стоит у стола спиной к ней. В квартире слишком темно, и она не видит его отражение в зеркале. Нужно выбраться из ванны, но сил уже почти не осталось. Саманта упирается ногами в дно и пытается приподняться. Человек без лица поворачивается. В его правой руке длинное серебристое лезвие, острие которого направлено вниз.
Он подходит ближе, и теперь она видит, что лицо у него все же есть. Странно, что ей не удалось рассмотреть его раньше. Нездоровая, с желтоватым оттенком кожа. Черные глаза. Напряженный подбородок.
Это Арти.
— Остановись.
Голос у нее глухой и тихий. Ей не хватает дыхания. Каждый его шаг словно растворяется в тишине.
— Ты ведь не хочешь это делать. — Саманта приподнимается, цепляясь левым локтем за край ванны. — Это я, Саманта Ранвали. Послушай, тебя зовут Арти. Артемус Бичер.
Он стоит над ней, неподвижный, с холодным, холоднее воды, в которой стынет ее тело, лицом. Быстрое движение руки. Лезвие скользит по предплечью, оставляя жгучую острую боль.
Он наклоняется, чтобы схватить ее за плечи.
Она больше не видит нож, но знает: его исчезновение — всего лишь временная иллюзия.
— Гольдберг, — шепчет ему в лицо Саманта.
Арти останавливается и озадаченно смотрит на нее, как будто пытается вспомнить, что означает это слово из языка, который он когда-то знал.
— Гольдберг, — как заклинание, повторяет она. Бесцветные зрачки сужаются, и он снова тянется к
ее плечам. Заклинание не сработало.
Сжав руки, Саманта бьет его в пах. Он с хрипом складывается пополам, и она, пользуясь моментом, таранит его челюсть лбом и сразу же пытается перемахнуть через противоположный край ванны.
Падение получается неудачным, а Арти уже пытается схватить ее, перегнувшись через ванну.
Его руки напоминают щупальца, черные глаза сверкают на белой маске лица. Саманта вскидывает связанные руки, попадает ему в нос и, откатившись, ударяется о стену под окном.
Когда она поднимается на колени, он уже стоит перед ней. Лицо искажено. Нож, словно материализовавшись из воздуха, возникает в его правой руке, и Саманте снова приходят на память те ярмарочные волшебники, люди, которые могли произнести нужное слово и исчезнуть в клубах дыма и вспышках света. Она бы хотела сделать то же самое, вот только не знает, какое это слово.
Он пинает ее ногой и попадает в челюсть. Саманта снова ударяется о стену и сползает на пол. Он прыгает на нее, усаживается ей на бедра и заводит руки за голову. Разорванная пола рубашки сползает, обнажая живот. Она ерзает, пытаясь освободиться, но не может сбросить его с себя.
— Нет! — вскрикивает Саманта.
Он направляет острие ножа на нижнюю часть живота и внезапно останавливается. Она понимает, что его смутил вид шрама. Он переводит взгляд на ее лицо, потом снова на полумесяц, вырезанный на ее коже.
Неуверенность постепенно сменяется решимостью, как будто именно этого момента он только и ждал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31