— А-а, так это вы были в одной из тех двух машин!
— Да. В «опеле».
— А в другой наш друг Пулье?
— Господь с вами!.. Итак, я продолжаю. Вы доехали до Шамбери и там ловко сменили машину. Больше всего мне помешал ваш внезапный разворот на дороге в Монт-Ревар. Хотя я тоже сменил машину, там вы наверняка меня заметили. И все-таки за полчаса до этого я ухитрился заметить, как вы входили на почту в Экс-ле-Бене.
— Снимаю шляпу, комиссар. По части слежки у меня богатый опыт. Ваша была выше всяких похвал.
— Вы забрали корреспонденцию, адресованную Рене Пра?
— Ну что вы, за кого вы меня принимаете?
— Смейтесь сколько угодно, но тут-то я вас и поймаю. Присвоение удостоверения личности, нарушение тайны переписки — проступки достаточно серьезные, чтобы я смог заявить о них в Министерство иностранных дел и потребовать привлечь вас к ответственности. В глубине души Ирвин признал правоту комиссара.
— Требуйте, комиссар, требуйте.
— Все, что я требую от вас в настоящий момент, это рассказать, что вы сделали с незаконно присвоенной вами корреспонденцией: двумя письмами и пакетом.
— Вы мне не верите, — скорбно вздохнул Ирвин, — но я абсолютно не понимаю, о чем вы говорите. Все правильно, я заходил на почту, но только для того, чтобы взять свои собственные письма. В остальном вы заблуждаетесь.
— На вашем месте я отвечал бы так же. Но ведь речь идет о безопасности Франции, подумайте об этом. И хотя я по-прежнему считаю ваше вмешательство неуместным, тем не менее отнюдь не причисляю вас к тому же лагерю, что и других разыскиваемых нами субъектов.
— Ну что ж, значит у меня еще есть шанс, — улыбнулся Ирвин, продолжая размышлять, каким образом содержимое пакета может угрожать безопасности Франции.
— Кстати, — заметил Ирвин, — вы могли бы расспросить самого Рене Пра, который находится в вашем распоряжении в тюрьме. Держу пари, его ответы будут точнее моих.
— Да-а, если бы это было так просто, — пробормотал комиссар. — Для начала сообщаю вам, что сегодня утром его выпустили в связи с прекращением уголовного дела. Далее, едва выйдя из тюрьмы, он набросился на стража порядка и измолотил его, продемонстрировав свое желание вернуться обратно. И, наконец, лично я считаю, что ничего особенно важного он не знает.
Считать, что Рене Пра ничего не знает!.. Тут уж комиссар переборщил.
— Это, конечно, моё личное мнение, — насмешливо произнес Ирвин. — Ладно, не будем больше об этом. Я, в свою очередь, по-прежнему весьма заинтригован содержанием того навета, из-за которого оказался здесь.
— Аджкэдан же сказал вам: преступление.
— Я слышал, что преступление, но какое, черт побери?
— Речь идет о молодой женщине, которую вы хорошо знаете.
Так же, как накануне, Ирвин автоматически подумал о Дени.
— Маленькая продавщица? Вчера вечером?
— Нет, молодая женщина, найденная задушенной в горах в окрестностях Куршевеля.
— И вы говорите, что я ее знаю?
— Пульс тоже так говорит. Это Лоретта Фабр.
— Проклятье!
Внезапно в голове Ирвина созрел план. Это была одна из его феноменальных особенностей: в критическую минуту мозг создавал в дали секунды то, на что в нормальном состоянии требовался день размышлений.
— Если мне не изменяет память, вы предлагали сотрудничество, комиссар. Предложение остается в силе?
— Разумеется.
— Тогда уточним некоторые моменты. Никаких бесед, совещаний, тайных сборищ не будет. Мы просто будем сопоставлять мои результаты с вашими. Договорились?
— Ну, если других вариантов нет…
— Нет. И в порядке взаимопомощи я попрошу вас об одолжении: распустите слух о том, что подозреваемый, задержанный жандармами, передан в руки правосудия.
— Нет ничего проще, — засмеялся Марк.
В дверь постучали, и на пороге появился аджюдан.
— Господин комиссар, Позвонили из Куршевеля: женщина вернулась в отель «Три долины».
Марк вопросительно посмотрел на Ирвина.
— Я думаю, — произнес последний, — надо послать двух ваших людей и задержать ее тоже. Играть так играть!
— Хорошо. Аджюдан, вы все поняли?
— И пожалуйста, в наручниках, — крикнул Ирвин, довольный, — что можно подшутить над Мартой, — иначе она выскользнет, как угорь…
Аджюдан кивнул, раздумывая, не лишился ли этот тип рассудка, но как ни в чем не бывало отдал приказ, не забыв упомянуть о наручниках.
— А теперь, комиссар, я хотел бы, если возможно, узнать подробности убийства Лоретты Фабр.
* * *
К концу дня прибыла принцесса в сопровождении двух ангелов-хранителей. Она смеялась, как сумасшедшая.
— Ты знаешь, что со мной произошло? — кинулась она к Ирвину, потрясая наручниками. — С тех пор, как на меня надели эти кандалы, я постоянно борюсь с желанием почесать себе спину. Но оно оказалось сильнее меня, и мне приходилось всю дорогу обращаться к этому милому человеку с большими усами, чтобы он чесал и чесал… Боже! Никогда так не смеялась!
— Мне кажется, вас постигла неудача, — произнес комиссар, насмешливо глядя на Ирвина.
* * *
Элиас Жуани не чувствовал себя удовлетворенным, хотя и прошел слух, что Ирвина взяли под стражу, а арест принцессы с торжественным надеванием наручников (вещь совершенно невообразимая по отношению к женщине!) произошел на его собственных глазах. Жуани не мог понять источника своей тревоги.
Со вчерашнего дня у него появилась уверенность, что поиски нужно вести у Дени Мормац. Узнав от метрдотеля, что маленькая продавщица обедала в компании с Ирвином и принцессой, он навел справки и сделал открытие, что она была любовниц ей Рене Пра.
В эту среду, около девяти утра, Жуани постарался смешаться с лыжниками, толпившимися около клуба альпинистов в ожидании своих инструкторов. Отсюда было удобно наблюдать за магазином сувениров. Хотя, по правде говоря, ему это не слишком нравилось. «Может, лучше пойти прямо к ней и задать вопрос в лоб, как Рене Пра?» — размышлял Ядуани. Чем он, собственно, рискует? В худшем случае получит грубый отказ, в лучшем — искреннее или притворное непонимание. А может, и согласие, кто знает? В качестве приманки он предложит двадцать пять тысяч долларов и, если необходимо, увеличит сумму. Мало кто из французов устоит перед очарованием дармовых десяти миллионов франков. Единственное, что сдерживало финна, это его собственная алчность. Если бы удалось обойтись без подкупов, весь гонорар, обещанный шефом, достался бы ему одному.
Со своего наблюдательного пункта он видел, как Дени раздвинула шторы на окнах, вытерла пыль в витрине и повесила табличку на дверь. Люди, проходящие мимо, приветствовали ее, и она с улыбкой отвечала.
Часов в десять начинающие лыжники выстроились каждый перед своим тренером, и Жуани пришлось позаботиться о перенесении наблюдательного пункта в другое место. Он решил устроиться на застекленной террасе, прилегающей к отелю, где несколько посетителей завтракали за столиками. Отсюда магазин просматривался еще лучше. Заказав чай и бутерброды, финн постарался изобразить этакого бонвивана, который сидит и поплевывает со скучающим видом.
«Жду до часа, — сказал он себе. — Если ничего не произойдет, и если я не придумаю ничего более хитроумного, придется пойти туда. Чем больше думаешь, тем больше начинает казаться, что эта девица в курсе всех событий. И все ухищрения Ирвина только подтверждают это».
Мысли в голове Жуани обгоняли одна другую. И самая горестная была о заброшенной ферме, где Ирвин так ловко направил его по ложному следу. И он туда не просто вернулся — бегом бежал. А потом всю ночь просидел в засаде, дрожа от жуткого холода и ожидая неизвестно кого. Черт его знает, может Ирвин и с Дени Мормац пообедал, чтобы в своих лучших традициях подсунуть ему очередную липу? Ну ладно, сейчас по крайней мере этот ужасный человек и его спутница изолированы. Это главное. Теперь нужно, не мешкая, довести дело до конца.
Время от времени подъезжал очередной автомобиль и становился в ряд на стоянке. Выходившие из него немедленно надевали лыжи. Дени без устали обслуживала покупателей. Сначала двое долго торговались с ней и вышли минут через десять, так ничего и не выбрав. Затем какая-то пара покупала все, начиная от нижних юбок и кончая головными уборами. Неподалеку от магазина остановился допотопный «хотчкис» с двумя типами на переднем сиденье. Когда покупатели нижних юбок, наконец, вышли, водитель быстро вылез из машины и направился к лавочке. Со своего наблюдательного пункта Жуани хорошо видел испуганное лицо Дени и ее быстрый взгляд в окно, оценивающий обстановку на улице. Затем она что-то сказала незнакомцу. Через несколько секунд он вышел и подал знак своему компаньону. Тот вылез из машины, они посовещались, после чего второй достал лыжи и направился в сторону подъемника. Первый же уселся за руль и, развернувшись, снова, поехал по направлению к долине.
Жуани не колебался ни минуты. Ради этого стоило обнаружить себя. На подъемнике оставалось всего пять свободных кабинок после той, в которую сел объект наблюдения.
На вершине незнакомец двинулся было по направлению к Аллю, но потом повернул направо и остановился. В ста метрах от него Жуани присел за сугробом и начал возиться с креплениями. Объект наблюдения продолжил свой путь, но не вдоль вершины, а поперек, и через несколько минут скрылся из виду, финн продолжал преследование, и вскоре перед его глазами предстал притаившийся в ложбинке, полностью утонувший в снегу полуразрушенный швейцарский домик. Около двери, прислоненные к стене, стояли четыре пары лыж, а у порога выстроились четыре пары саней.
Тот, кого пас Жуани, опершись о дверной косяк, разговаривал с кем-то находящимся в доме. У финна был хороший слух, да и безмятежная тишина заснеженных гор усиливала звуки.
— Отмена приказа… Только сегодня вечером… Днем слишком рискованно… Халифи уехал на машине… Он будет ждать в условленном месте в восемь часов. Он разговаривал с Дени… Похоже, мужчину и женщину арестовали… Это даст нам небольшую передышку…
Жуани не сумел разобрать ответа тех, кто находился в доме. Единственное, что он понял — они говорили по-арабски. Человек снаружи пытался отвечать на том же языке, но постоянно сбивался. В конце концов они опять перешли на французский.
— Отсюда.», сегодня вечером… Расстановка такая: Абдул последит за канаткой из Куршевеля, Мустафа займется направлением на Аллю… Хабиб и Мухаммед, вы подниметесь на Солир и возьмете на себя канатку на Мерибель. Флики могут сюда добраться только сверху… Я останусь здесь. Если на чьем-нибудь участке что-нибудь случится, он быстро мчится и сообщает мне… Что бы ни произошло, флики ничего не обнаружат. Ничего, я вам обещаю. Прежде чем разойтись, сани надо спрятать на случай, если сюда забредет какой-нибудь идиот.
Элиас Жуани пришел в замешательство. Услышанное не имело ничего общего с тем, что он искал.
Убрав сани, четверо мужчин устремились вниз по склону. Судя по легкости, с которой они это делали, все четверо не первый день стояли на лыжах. Оставшийся смотрел им вслед, потом вошел в дом и закрыл дверь. Жуани посидел еще несколько минут, скорчившись в три погибели. Услышанное страшно его заинтриговало. И поскольку в домике остался только один человек, стоило просто пойти туда, прикинувшись «случайно забредшим идиотом». Как бы то ни было, он не забыл зарядить свой неразлучный кольт, который всегда носил в специальной кобуре под мышкой.
Свое появление Жуани обставил с помпой: сначала громко свистел, потом бранился и опять свистел. Кроме двери, в домике было еще узкое окошко сбоку, прикрытое толстыми ставнями. Жуани с беззаботной невинностью сделал попытку открыть их. У него ничего не вышло, тогда он вернулся к двери и дернул ее как можно сильнее.
— Интересно, есть там кто-нибудь, — размышлял он вслух. — Говорили, что никого… Эй! Есть тут кто-нибудь? Он снова забарабанил в дверь.
Из дома не доносилось ни звука. Жуани еще раз постучал, впрочем, без малейшего эффекта. Этот тип явно решил затаиться. Жуани снял лыжи.
— Сейчас мы все выясним! Для начала попробуем мои ключи, наверняка какой-нибудь подойдет. Надо все же убедиться, что Там никого нет.
Он начал ковыряться в замочной скважине. В этот момент дверь резко открылась, и на пороге появился разъяренный незнакомец.
— Что вам здесь нужно? Вы что не видите, что в доме живут?
Жуани рассыпался в извинениях.
— Мне просто показалось… Может быть, дом продается. Летом здесь так чудесно.
— Нет, дом не продается и не сдается внаем. В любом случае, когда дверь заперта, не стоит вламываться силой. Тем более если вы предполагаете, что в доме никого нет. Всего хорошего!
Незнакомец хотел захлопнуть дверь, но назойливый посетитель успел быстро подставить ногу.
— Ну-ну… Не надо так сердиться. Дверь открылась снова.
— Идите своей дорогой и оставьте меня в покое! Уберите вашу ногу.
— Ни за что! Я хочу войти.
Из-под его анорака показал свой черный глаз кольт. С невероятной быстротой незнакомец отступил на два шага и без всякого видимого толчка сделал сальто, ударив Жуани ногами в грудь. У последнего не было времени даже удивиться. Он почувствовал, что летит куда-то, а его оружие упало в снег. В тот же момент противник уселся на него верхом и начал душить. Попытки Жуани освободиться ни к чему не привели: второй удар ногой в живот почти парализовал его. Перед глазами пошли красные круги, и он уже потерял сознание, как вдруг раздался крик, и пальцы на его шее ослабели. Противник отвалился в сторону, и Жуани смог открыть глаза.
— Ирвин Леруа… — прошептал он, массируя кадык. Ирвин, улыбаясь, убирал в карман кинжал.
— Без моей дорогой леди Мелюзины вы бы не выкарабкались, Жуани.
Незнакомец не подавал признаков жизни. Из-под него вытекала тонкая струйка крови.
— ОН…ОН… Вы его убили?
— Ну что вы! Я убиваю только тех, кто мне угрожает. Мелюзина только слегка ранила его в руку. А он просто спит. Я называю этот удар «напиток Лифана-10»… Блестящий прием! Когда-нибудь я и вам его покажу, если будете плохо себя вести. Вставайте и помогите мне его оттащить.
Жуани с трудом поднялся, у него болели ребра и шея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11