И сколько трупов…Так, плутая мыслями без ясных выводов, я все же решила сбежать от Магды при первой возможности.Такой случай выпал только в семнадцать лет. Я закончила школу, получила паспорт, и удрала с труппой московских клоунов, которые создали маленький клоунский театр на колесах! Компания была исключительно мужской, но для некоторых сценок требовалась клоунесса. Я умела смешить, изображать животных, жонглировала теннисными мячами, ходила по проволоке, ездила верхом, не боялась грязной работы, наконец была хороша собой и меня легко взяли в бродячий театрик: автобус с прицепом, где есть кухня, две спальни, санузел, душевая кабинка… Я взяла сценическое имя — Катя Куку, обрила наголо свою львиную гриву… я утонула в пучине времени, затерялась песчинкой в пустыне жизни. Я была уверена, что никто и никогда, ни при каких обстоятельствах больше не сможет найти Лизу Розмарин, которой когда-то я была.Как я ошибалась!Сначала мы колесили по Крыму и Кавказу, затем перебрались в Прибалтику. Оттуда — повезло! — уехали в Польшу, затем в Австрию, а через два с половиной года странствий оказались в Праге, где на меня снова упала тень смертельной погони.Вечером мы давали клоунаду на площади в Старом Граде, у собора святого Вита, где всегда полно туристов, особенно в жаркий летний вечер, — и вдруг! — в толпе зевак вокруг нас увидела женщину страшно похожую на тетушку Магду. Сначала я была так напугана, что не смогла жонглировать. Друзья пришли мне на помощь, а когда я стала обходить зрителей с клоунским цилиндром в руке, то специально протиснулась к той самой даме и убедилась в том, что ошиблась — у незнакомки были и идеальные белые зубы, и другой цвет волос, и на вид явно моложе… словом, не она! и все же — сходство необычайное.Другой вопрос: можно ли узнать меня через три года в густо загримированной клоунессе с наклееными ресницами, с резиновым носом и в рыжем парике?!Однако незнакомка явно приглядывалась ко мне и бросила приличное количество крон, чтобы удержать меня подольше напротив себя.И снова удар по нервам!Моложавой походкой незнакомка отошла в сторону, где ее поджидал рослый и мрачный африканец в белом бурнусе и круглой шапочке из леопардовой шкуры. Он пожирал меня красными глазами.Черное с белым. Леопардовый крап смерти… Надо ли говорить, что я почувствовала, увидев такое скопище роковых примет!Значит, погоня меня снова настигла. Значит, снова бежать?Я была настолько выбита из седла, что прекратила выступать, наспех разгримировалась в прицепе и оставила своих друзей в полном недоумении.Надо бы спрятаться, лечь на дно… но бес тревоги гнал меня в толпу, к людям, и ближе к полночи я оказалась в модном клубе недалеко от Вацлавской площади, в подвальчике с баром, где собиралась театральная публика. Последней каплей в заговоре судьбы стала пепельница, которую поставил на мой столик официант — она была сделана в виде собачей морды с острыми ушами и раскрытой пастью! и пепел следовало стряхивать в зубастую глотку.Собака была исполнена с явным юмором, но мне было не до смеха.— Почему вы боитесь черных собак? Так в мою жизнь вошел Марс.Незнакомец был обаятельно наглым и хорош той мужской красотой, которую я ценила — ни капли слащавости, длинных ресниц и еще когда — пальцы веером! Зато броская злобность и что-то зверское в движениях тела. Или шпион, или бандит.Как видите, больше всего я презираю пресность.Он говорил по-французски. Но с русским акцентом. Я напряглась.— He люблю когда со мной знакомятся в кабаках.— Я не знакомлюсь, я спасаю вас, Элиза, — это было уже сказано по-русски.— Вы ошиблись! — я вскочила из-за столика.— Сядьте, — он властно вернул меня на место, — не привлекайте лишнего внимания. Видите вон ту парочку? Да не вертите так головой. Сделайте вид, что ищете официанта. Слева…Черт возьми! Там, в углу сидела та самая моложавая незнакомка с лицом тетушки, а рядом чернел африканец в леопардовой шапочке, в диких зеркальных очках для пляжа.— Я подслушал их разговор. Они говорили о вас. Черный вертел вашу фотокарточку в клоунском гриме. Он вроде сомневался. А дама напирала: это она, она, Элайза! Тогда негритос пошутил: за труп по ошибке — не заплатят ни цента… Вам угрожает опасность.— Но почему? — я была в такой панике, что доверилась первому встречному.— Не бойтесь, Элиза. Теперь у вас есть я.Три года я была клоунессой Катей Куку и отвыкла от своего имени настолько, что оно вызывало ужас.— Кто вы? И почему я должна доверять вам?— Я, — он рассмеялся смехом сильного человека, — Я — Синяя Борода, убиваю всех своих жен.Он держал себя так, словно знал о моей фее — книжечке Перро.— Мне сейчас не до шуток.— Простите. Предлагаю перейти от обороны к наступлению.— В каком смысле— Эта пара живет в том же отеле, что и я — «Европа». Это здесь рядом. Г0 минут. Предлагаю заглянуть к ним в номер и узнать, кто они и чего от вас хотят.Марс стал злым гением моей жизни.Он был так убедителен, а я так нуждалась в защите. Словом, ухватилась за него, как утопающий за соломинку, дура.Мы вышли из клуба. Часы показывали первый час ночи. Я была на роликовых коньках… катиться по паркету, каким выложена вся Вацлавская площадь — одно удовольствие, но в тот час я была в полном смятении: красавец-зверь бежал рядом легкой рысцой и мне нравилась его свобода от условностей. Редкие прохожие косились на нас не без удивления. Все чехи — картоши. А мы были экзотическими фруктами. От моего рыцаря — ого, как я быстро клюнула на его опасный шарм! — пахло потом, железом, лосьоном и порохом. Я чувствовала, что он вооружен. А у мужчины должно быть оружие, и всегда при себе.Странно. Я была знакома с ним всего полчаса. Не знала даже имени, однако прониклась к нему безграничным доверием, доверием жертвы. И тут же открыла в себе неизвестную черту — доверие меня возбуждало.— Они живут вместе? — сорвалось с языка.— Нет. Но их номера рядом.Перед отелем я сняла ролики и шла босиком. Гладкие плиты приятно холодили подошвы ног. Швейцар у входа в отель был нем, как рыба — мой спутник внушил ему раболепие. Я же втайне рассчитывала на скандальчик: мадемуазель, босиком нельзя! Мне хотелось понаблюдать, как выкрутится мой оруженосец; словом, я влюблялась буквально на глазах. И с радостью понимала это. Даже страх прошел.Мы поднялись на третий этаж. Отель был из самых шикарных — роскошь палила в глаза из всех углов. Он легко проник в чужой номер — только сверкнуло что-то в руках.— Вы вор?— Да нет же. Я — Синяя.борода. У меня ключи от всех дверей мира, — и включил свет.Я обомлела: на круглом столике у дивана стояла моя заветная драгоценная сумочка! Сумочка покойницы Фе-лицаты из крокодиловой кожи.Я чуть не вскрикнула.— В чем дело, Элиза?— Это моя сумочка! — я открыла позолоченную защелку, — все на месте: мой револьвер, моя книжечка сказок, мешочек из парчи с духами, заветное зеркальцо… только подкладка была вспорота и оттуда торчал уголок неизвестного письма!— Ого! — блеск револьвера его ослепил, он понимал толк в оружии, — эта собачка умеет кусаться.— Они сперли ее, гады! — я захлопнула сумочку и прижала к груди. Мои ролики висели на плече.— Откуда?— Это секрет.Я прятала ее в коробке из под обуви, которую среди других коробок и прочего хлама держала в кладовке нашей квартиры на Градчанах, которую снимала наша маленькая труппа. Там у меня была отдельная комната.— Во всяком случае туда, где она была, не стоит возвращаться, — он склонился над телевизором и включил видеоплеер с кассетой: по экрану промчались световые волны и вдруг появилось мое лицо… я на Старой площади выхожу из кафе… я в гриме выступаю перед публикой, иду по проволоке… одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что слежка велась уже больше месяца и я ничего не заподозрила!., а это что?., я моюсь в душе квартирки на Градчанах! там было тесно как в пенале, локти елозили по стенкам и все же какой-то паразит сумел снять меня во всех смачных подробностях…Я кинулась к видеоплееру и давнула на «стоп».— На самом интересном месте, — он издал вздох разочарования.— Имейте в виду, я девственница!— Предают только свои. Это сделал кто-то из ваших дружков.— Глупости! — но я сразу поверила Марсу.Снова и снова я убеждаюсь в том, что никому нельзя доверять. В этом собачьем мире друзей нет!Но почему же я поверила Марсу? Очень просто — я влюбилась, потеряла голову и была жестоко наказана.Между тем, он многозначительно вертел передо мной детскую куклу, только тут я обратила внимание, что в номере разбросаны детские игрушки: еще одна кукла сидела в кресле, на подоконнике стоял кукольный домик. Носком ботинка мой спутник выкатил из под кресла яркий резиновый шарик красного цвета. Берегись!Тсс, тихо… он осторожно открыл дверь в ванную комнату и поманил меня пальцем. Я не хотела туда идти, не хотела смотреть туда, куда устремился его взор… но уже не могла устоять перед шармом марсовой властности. Боже мой! Я сразу узнала ее: в ванной, полной до краев воды, полуутонув, на спине спала девочка в розовых трусиках. Это была русская девочка Верочка Веревкина, моя подружка по интернату для сирот! Моя любимая подружка-лунатик. Наши койки стояли рядом в огромном холодном дортуаре. Прошло столько лет, но она почти не изменилась! Ей было все те же девять-десять лет! В страхе я принялась себя убеждать в том, что ошиблась — это не она. Такого не может быть. Но это была она. Мы так дружили тогда. Сколько раз прятались вместе под одеялом от холода зимы, злобы луны и ненависти взрослых. Я узнавала эти жидкие светлые волосы, прикушенные губы, веснушки на носу и руках. Она чуть-чуть выросла — на полгода, на год — но я то знала, сколько ей лет на самом деле.— Я знаю ее! — мой голос выдал мой страх, — Ей должно быть сейчас как и мне — 20 лет. Но она перестала расти!При звуке моего голоса ее плотно сжатые белесые реснички стали мелко-мелко подрагивать.— Она просыпается, — я постыдно вцепилась в мужскую руку.Он успокоил шутливым объятием: да кто она, черт возьми? Почему не тонет в воде?— Она лунатик. Мы спали рядом в детдоме в России. Десять лет назад.— Вот оно что! — Марс задумался. — Это она нашла тебя…Тогда я не поняла, что он имеет в виду.Верочка, не разжимая глаз, ухватилась ручками за кафельные бортики ванной, веки ее полуоткрылись. Там-как то страшно и вязко светились белки закатанных глаз. Вдруг она погрузила лицо в воду — на миг всего — и… пустила в потолок стремительную тонкую струйку воды из свернутых губ.Марс изменился в лице.— Пора сматываться, — он испугался за мои нервы, — они вот вот вернутся. А ее надо убить.Он вытащил пистолет.— Ты спятил? Она же ребенок! — я вцепилась в его руку.— Ребенок! Ты сама говоришь — ей двадцать лет!— Или я или она!— Ты! Конечно ты! — он спрятал оружие и вытер воду с лица. Струей воды его окатило с головы до ног. А вот на меня не попало ни капли.Зато, когда мы поспешили к двери в коридор, я зацепила ногой напольную вазу и та разлетелась вдребезги.— Бить посуду к счастью, — Марс удержал меня от падения.Мы спустились на лифте к стойке ночного портье, и Марс вызвал такси.Только в машине я наконец спросила его кто он такой, в конце концов! Какого черта лезет в мои дела? И как его зовут!— Тебе понравится мое имя, Элиза, — ответил Марс, — Кто я? Я — наемный убийца. Я согласился шлепнуть тебя за хорошие бабки, но передумал. Ты — моя женщина.Так в мою жизнь вошел Марс. Первый человек, которому удалось меня обмануть. Глава 3 Я снова на краю гибели. —Бойня в подземном гараже. — Детские ручки смерти. — Моя первая встреча с ясновидцем Августом Эхо.
Итак, стервочка в черном берете из синтетики и таком же ломком черном плаще властно постучала стеком в вагонное окно прямо с перрона… я чуть приспустил стекло и уставился ей прямо в глаза: каким образом можно было узнать, что я приеду в последнем вагоне, в четвертом купе, если я сам об этом узнал только несколько часов назад? Я молчал — неужели она знает, кто я и как меня зовут?— Привет Герман! — она помахала черной перчаткой.Я постарался скрыть полную потерю собственной памяти и держался как можно свободней, даже развязно.— Привет. Я бы позвонил, — не стоило из-за меня вставать в такую рань. Ты же любишь поваляться в постели.— Вот как, — удивилась незнакомка, — разве ты знаешь мой новый телефон?— Я знаю старый, — выворачиваюсь как могу.— Я же просила забыть его навсегда. Один глупый звонок — будет стоит мне головы, идиот!Мы что любовники? Но когда я вышел из вагона и коснулся губами холодной щеки, она слегка отстранилась — видимо, такие нежности у нас не в ходу.— Ты без багажа?— Как видишь! — болтаю в воздухе легкомысленный ручной сумочкой.— Дай-ка мне свой поминальник.Я не понимаю, что она имеет в виду, но стервочка по-своему толкует мое поведение — с силой вытаскивает из сумочки записную книжку и густо-густо замазывает фломастером один телефон на страничке с буквой "И".— Забудь его навсегда, — она ведет себя полной хозяйкой.Шагая по перрону, я незаметно контролирую толпу пассажиров: вот гадкий карлик с портфелем, чуть поодаль зловещие супруги из моего купе. Я пытаюсь отыскать ночную красотку…— За тобой хвост?Я несколько секунд соображал, что значит «хвост» и, вспомнив, ответил, что никакого хвоста за собой не заметил… Ага! Я вижу в толпе ночную мегеру, ту, что избавила меня от дьявольской девочки. Она катит за собой на ремешке внушительных размеров желтый чемодан на колесиках. Если сказанное бестией правда, то она сейчас спит в этом самом чемодане, свернувшись кольцом змеи. У мегеры вид обыкновенной усталой бабы, у которой нет денег на носильщика.— У тебя такой вид, словно ты чем-то напуган? И к чему этот дурацкий парик с кудрями? И следы помады на губах… любой педик скажет, что ты клоун.Я промычал в ответ что-то нечленораздельное: — мммм…— Куда мы так спешим? — спрашиваю я только затем, чтобы не молчать.— Это ты мне должен объяснить! Ты! И зачем при этом нужна я?Пытаюсь понять о чем идет речь.Одновременно замечаю металлическую табличку на вагоне своего поезда: Москва-Санкт-Петербург-Хельсинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13