Передние зубы явственно шатались. — Пусти…— Как они хорошо пахнут. Не то, что мои. Видишь, их снова отстригли.— Я не знаю тебя. Пусти. — Звать на помощь было рискованно: адская бестия запросто могла свернуть шею.Но та словно не слышит.— Смотри. Я так и не выросла. Как сказала. Назло тебе не выросла! Вот. Вот, видишь? — девочка протянула к лицу худенькие ручки в молочных прожилках.От контраста между глубоким зрелым голосом ведьмы и бескровным ротиком, в котором рождались эти слова — волосы шевелятся на голове.Фурия принимает меня за ту проклятую незнакомку в купе.— Мои руки все те же. И я очень легкая. Вот почему она держит меня в чемодане. Там у меня и подушка есть. А знаешь зачем? Чтобы быстрее тебя найти… — она схватила руку и стала один за другим несильно дергать пальцы.— Хочешь оторву один? А? — слабая улыбка появилась на чахоточном личике, — я теперь сильнее тебя.Чуть больше усилий — и мой палец вылетит из сустава.Господи, она же играет!Только тут я наконец собрался с духом и оценил ситуацию: это ужасающее дитя, эта адская гадкая рожица уложила меня на лопатки силищей дьяволицы. Я был беспомощен и смешон, точь в точь как уже упомянутый Гулливер в стране великанов, когда его похитила маленькая обезьянка величиной со слона и, принимая человека за детеныша, терзала безобразными ласками на крыше стоэтажного домика.Но здесь беспощадной зверской силой обладало тщедушное на вид создание, чуть ли не заморыш.— Какие у тебя большие зубы? — удивляется прокуренный голос и грязные пальчики бесцеремонно лезут в рот.Чувство отвращения подстегивает мои силы — собравшись в комок мышц, вскидываю ноги и, захватив сзади голую головку, пытаюсь рывком сбросить бестию с тела.Не тут-то было.На миг растерявшись, исчадье рывком головы прорывается сквозь мой захват — и я тут же вцепился мертвой хваткой в хрупкое горлышко. Я хотел задушить гадину. Сдохни, тварь!— Вот ты как? Вот?! — вскипает ошпаренный голос.Наказание было омерзительным. Растащив мои руки — как на распятии — в стороны, она нависла обиженной рожицей и, сверкая слезами обиды, стала цедить струйку слюны сначала в правый, а затем в левый глаз. И закрыла слюной веки.Но вот что странно. В тот момент, когда я близко-близко разглядел узкое личико грязнули, в конопушках на носу, с маленьким кошачьим ртом и слегка полузакрытыми глазами, я почему-то решил, что она спит! Спит наяву, на ходу, находясь в состоянии глубокого транса. Кажется, такое бывает с лунатиками.Заплевав веки, бестия сосредоточилась на моей правой руке и, отпустив левую, поднесла к зубкам кисть, намереваясь укусить в мякоть у основания большого пальца.— Ты забыла как я кусаюсь?Я продрал липкие глаза: надо ее разбудить…Тут на мое счастье — и на свою беду — из купе в середине вагона вылез сонный пассажир в халате и, направляясь по нужде в туалет в конце вагона, увидел на полу странную картину. Опешив, он поспешил прервать постыдные ласки. Не знаю, что уж ему померещилось спросонья.Он-то сразу оценил всю двусмысленность моего облика — мужик в бабском парике!— Малышка, чтоб тебя! — дубина подхватил девочку под мышки, поднял вверх, пытаясь поставить на ноги.Я хорошо видел снизу, что произошло дальше… вытянув по-змеиному шею, исчадье ада дотянулась до лица пассажира и, ощерив рот, сладко ухватила зубами щеку, и, яростно клацнув зубами, отхватила порядочный кусок живого мяса, прокусив щеку насквозь.Страшно вскрикнув, пассажир выронил тварь из рук, и зажимая ладонью дырищу, другой — скорее машинально, чем осознанно — со всей силой ударил ее ребром ладони, целясь в лилейную шейку, в побег сонной артерии, но угодил прямо в зубы, которые фурия, с молниеносной реакцией змеи, подставила навстречу его летящей руке. Ребро ладони вошло в распах рта, в зубастую щель и… новый вопль. Что было дальше не видел, потому что, вскочив на ноги, уже опрометью мчался в противоположную сторону.Проклятый парик сидел на голове как влитый, хотя шляпа слетела.Вопль укушенного разбудил пассажиров: голоса, щелк выключателей, звук открываемой двери, чьи-то носы.Но я успеваю проскочить в следующий вагон и — идиот! — вместо того, чтобы бежать дальше по прямой вглубь пустого коридора, свернул в туалет и захлопнул за собой дверь.Я всего лишь хотел смыть с лица ее мерзкие слюни. Что ж — расплата не заставила себя ждать.Сначала я услышал как близко на площадке хлопнула вагонная дверь. Затем мимо пробежали быстрые шажки босых ног… пронесло! Но нет — она возвращается! Вот рука с чудовищной силой дергает ручку двери снаружи. Раз! Второй! Хлипкий замок не выдерживает такого напора, болты лезут из пазов. Три!— Вот ты где прячешься!Слово прячешься она произносит как «плячешься», с трудом — ее рот чем-то набит.Привстав на цыпочки, она-схватила мои плечи и зверски швырнула меня на колени между унитазом и умывальником на кафельный пол.При этом на лице заметна улыбка.Бестия все еще играла со мной!— Помогите… — я не мог кричать от страха, а только лишь выдыхал не вопль, а пар ужаса.Сунув пальчики в рот, она достала из-за щеки согнутый кольцом мизинец несчастного и откушенным краем — разогнув суставы — принялась кровью огрызка красить мои губы.Конвульсии омерзения прокатились по телу, от живота к лицу, так гадок был нажим мертвой фаланги пальца.— Послушайте, — обратился я потрясенно уже не к девочке, а к взрослому голосу дьяволицы, жившей в детской душе, — вы ошиблись, я не та, которую вы искали. Посмотрите внимательней.Палец дрогнул в ее пальцах. Блуждая, глаза приостановились на моем лице, она словно бы пыталась разглядеть: кто это? сквозь плотную завесу смертельного сна.— Почему ты не хочешь играть со мной? — плеснул голос тоном выше; в прокуренной густоте стал проступать фальцет подлинной девочки.— Я забыл все игры, — тащил я ребенка из глубин бестии на поверхность сна.— А в веревочку?Ночной поезд завыл протяжно и, лязгая буферами вагонов, стал притормаживать.— Хорошо, —остается одно: прыгать с поезда на ходу. И прыгать в момент торможения.— Чур, ты конь, а я всадник!Слово «конь» показалось мне необычайно прекрасным и я мысленно повторил его несколько раз.— Хорошо. Я — конь, а ты — всадник, — осторожно встаю с коленей в полный рост.Бросив кровавый палец на кафельный пол, она бесстыдно задрала ночную рубашку, мелькнуло голое утлое тельце с заметными ребрами, и спустила к ногам веревочку, которая обвязывала поясницу. Перешагнув, бестия ловко накинула петлю на мою шею и легонько натянула поводья. Я помертвел — один адский рывок и она срежет мне голову с плеч словно лезвием бритвы.— Тппрру! — засмеялась она счастливым смехом, когда конь усадил ее на плечи и резво поскакал по пустому коридору спящего вагона.Но мне было не до смеха — мало того, что веревка кольцевала горло, ее худые колени крепко стискивали мои щеки, упираясь босыми подошвами в грудь. Когда поводья натягиваются —по спине бежит струйка холодного пота.Между тем она почти невесома.Поезд снова завыл, визг колес по рельсам подтверждал — состав тормозит все сильней.Пора! Подскакав к выходной двери, я толкнул ногой створку и, стиснув что есть силы худые колени, с разбегу бью головкой чудовища по краю дверного проема, лбом о косяк. Мне повезло, удар был настолько внезапным, что тварь сбросило на пол. Ты убил ее!Метнувшись в тамбур, я распахнул вагонную дверь и повис на подножке.Господи! Поезд катил по середине моста над широкой рекой сквозь сырую чернильную ночь. Одна за другой мерно мелькали стальные балки мостовых опор, каждая из которых была готова размозжить всмятку башку любого глупца.Сквозь переплеты шпал внизу мерцала далекая черная вода и опоры моста, стоящие по пояс в реке.И тут дьяволица пулей вылетела за мной в тамбур. Ее лицо было залито кровью из рассеченного лба, рубашка закапана пунцовыми пятнами. А руки вскинуты вверх и сломаны в локтях словно крылья. Пальцы согнуты когтями. Фурия расцвела, как куст адской розы в шипах. Взор исчадья был просто ужасен.Я приготовился к смерти, но… но тут в тамбур выскочила нелепая фигура — сонная баба в бигуди, в халате и шлепанцах на босу ногу. «Ты опять за свое, сучка!» Й ухватив тварь за ухо костяшками пальцев, выкручивая мякоть, принялась лупцевать ладонью по попке, как обычную девочку. Только один косой взгляд в мою сторону: чего вылупился? И что же? Исчадье расплакалось! Достав платок баба стирает пролитую кровь с лица и утаскивает чудовище за руку вглубь вагона.Мои чувства понятны — я был поражен этой бабой в бигудях не меньше, чем самой дьяволицей.Что было дальше?Я раздумал прыгать на полном ходу, тем более, что когда мост кончился, поезд снова набрал скорость экспресса. Отдышавшись на подножке, захлопнув дверь, я направился з самый конец состава, пока не уткнулся в последний вагон, в хвостовой тамбур. Стоп! На ватных ногах возвращаюсь к купе проводника и вежливо стучу в дверь. Проводник на месте. Это молодая деваха с кулаками боксера. Ее лицо не выражает никаких эмоций. Она вяло слушает мои путанные объяснения, отрицательно мотая головой: свободных местов нету, обращайтесь к начальнику поезда в седьмом вагоне. Я наугад лезу в сумочку на запястье своей руки. Ага! Это, кажется, доллары. Зеленая бумажка производит впечатление: идемте. Я иду следом. Проводница тихо открывает дверь купе стандартным ключом: ваше место тринадцатое.Во сколько прибываем?По расписанию — в восемь утра.Но я не спрашиваю куда прибываем. На часах — три ночи.Жесткое дешевое купе на четверых пассажиров. Я, не раздеваясь, только стянув плащ, как можно тише пробираюсь на свободное место на верхней полке — мое тринадцатое уже занято — там постелен голый мастрас без простыни и брошено колючее одеяло. Опускаю голову на подушку; она без наволочки и, включив ночник, бегло изучаю содержимое сумочки: бумажник, рубли рассованы вперемешку с долларами. Сумма весьма приличная. Откуда у меня столько денег? Только долларов около тысячи. А это что? Цветная фотокарточка. На ней голова белоснежной лошади. Чуткие уши. Взгляд огромных глаз. Верчу в руке в поисках какой-нибудь надписи. Пусто. Ни одной закорючки. А это что? Маленький черный блокнот. Открываю. Масса телефонных номеров на каждой страничке и ни одного имени! Единственный ориентир-буква алфавита на зубчике с краю. Позвонить? Но кого звать? И что спрашивать? Простите, вы не узнаете мой голос? Кто я? …ммда… А это что такое? В моих руках плотная прямоугольная пластинка с металлическим покрытием поверх картона. Ее предназначение мне абсолютно непонятно… откладываю в сторону… Только тут я замечаю, что за мной подглядывают чьи-то глаза с полки напротив. В полумраке купе я не могу толком рассмотреть: кто этот человек.— Я вам мешаю? — говорю я шопотом змеи.Глаза тут же гаснут.Внезапно поезд начинает резко тормозить. Я ждал этого —в моем купе найден труп… остановка на ближайшей станции. Не закончив осмотр сумочки, я выключаю ночник. Я стараюсь не вспоминать ночной кошмар. Хорошо помню до сих пор то безразличие к собственной жизни, которое охватило меня в те минуты. Безразличие смертельной усталости. Оно переходит в глубокий сон.Мне казалось, что сон длился не больше получаса.— Эй, засоня, — меня толкают в бок.Я продираю глаза. В купе светло. Утро. За окном ползет городской пристанционный пейзаж: пакгаузы, семафоры, одиночки локомотивы, депо… колеса медленно стукают на стыках и стрелках.А расталкивает меня мосластый господин с лошадиным лицом. На голове господина уродливая шляпа в. мелкую клетку. Откуда он знает, что я должен выходить?Свешиваюсь вниз. Черт возьми! В купе еще два пассажира: дамочка с вислыми щеками бульдога и … карлик! У него огромная лысая голова монстра. Если семейная парочка уже одета в плащи и готова на выход, то карла только что встал и сидит, красуясь в ярком халатике из желтого шелка с черными драконами.Надо же! Она предупреждала о гадкой семейной парочке с карликом, который прятал в меню вагона-ресторана мою фотографию. Й вот они окружили меня тайным кольцом. Волей жребия я угодил в самое распроклятое купе.Увидев мое нависшее лицо, карла поднимает мерзкую мордочку и пытается изобразить полное равнодушие — чуть ли не зевает. Но я легко узнаю скрытый блеск глаз: это он следил за мной ночью.Больше ни слова.Поправляю спутанные локоны. Сейчас, задним числом, понимаю, что меня принимали либо за наглого педика, либо за рейвера.Выхожу в коридор…Когда поезд наконец остановился и я, стоя у вагонного окна, пытался отыскать глазами название станции прибытия, прямо к моему окну, по платформе перрона спокойно подошла молодая брюнетка с манерами стервозной секретарши. Супруги и карлик явно медлили с выходом, желая узнать кто будет меня встречать. При этом все трое делали вид, что знакомы друг с другом только как пассажиры.Я уставился на девушку во все глаза.На стервочке сверкал берет из черной синтетики и такой же лаковый ломкий плащ. В руке она держала короткий стек, которым и постучала в стекло. Стук был властным и угрожающим. Она явно знала кто я такой, Она явно встречала именно меня, и ее нисколько не смущал мой скандальозный видок с локонами под венецианской сеткой.Стараясь не выдать свое полное непонимание происходящего, я чуть-чуть приспустил коридорное стекло. Как видите, я уже вполне стал человеком. В просвет хлынули звуки вокзала. Гудки машин с привокзальной площади. Грохот тележек носильщиков. Я молча, бесстрастно смотрел ей прямо в лицо: каким образом можно узнать, что я приеду в последнем вагоне, в четвертом купе, если я сам узнал об этом всего лишь несколько часов назад?— Привет, Герман! — и она помахала рукой в черной перчатке.Итак, значит меня зовут Герман.Но это мужское имя.Выходит — я не женщина. Глава 2 Тайна моего рождения. — Начало всех несчастий. — Счатливое спасение. — Кто хочет моей смерти? — Я убегаю — меня преследуют и догоняют.
Мне всегда не везет. Если я забываю зонтик, обязательно пойдет проливной дождь. А если я его не забуду, то обязательно потеряю в конце дня, потому что дождя не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13