Качество удивило, приятный сайт
Он громко крикнул:
— Аня, ложись!
В это время в вестибюле появился охранник, держащий свой автомат наготове. Он буквально за секунду оценил обстановку и нажал пальцем на курок. Аня успела скрыться позади стола, когда пули засвистели по всему вестибюлю. В коридоре кто-то громко закричал. Мирек выхватил автомат из рук Ани, снял его с предохранителя и прыжком бросился от стола. Спустя секунду с десяток пуль впились в тело часового, отбросив его на двери. Мирек увидел людей, бегущих по другому коридору, и выпустил ещё одну очередь. В ответ раздались стоны. Он крикнул:
— Аня, за мной!
Она выскочила из своего укрытия с запасным рожком в левой руке. Мирек отбросил в сторону пустой магазин, вставив новый, схватил Аню за руку, и они выбежали из дверей на улицу, задержавшись на секунду на верхних ступеньках.
Люди разбегались во все стороны, услышав стрельбу в здании самого СБ. Как только они начали спускаться по ступенькам, раздался рёв мотора, и прямо перед ними резко затормозила голубая «БМВ». Задняя дверь машины распахнулась. Мирек подтолкнул Аню внутрь и сам запрыгнул на сиденье вслед за ней. «БМВ» тут же рванулась с места, и Мирек на ходу захлопнул дверцу. Почти сразу же вслед за этим позади раздался вой сирены. Мирек обернулся и увидел мчавшийся за ними метрах в пятидесяти милицейский «газик». Из его бокового окошка высунулся человек с пистолетом в руке. Он услышал, как пуля рикошетом отскочила от соседней машины. Ярость вскипела в нём. Он не мог допустить срыва операции сейчас, когда он освободил Аню и они оба вырвались из лап СБ. Мирек опустил своё стекло и высунулся из окна наполовину. Он выпустил весь рожок в «газик» и видел, как разлетелось вдребезги ветровое стекло, «газик» завилял по улице и остановился, врезавшись в витрину магазина.
Спустя минуту они пронеслись через перекрёсток. По-прежнему следя за дорогой через заднее стекло, Мирек видел, как на перекрёстке врезались друг в друга огромный фургон и «шкода» и к ним присоединились ещё две машины, полностью заблокировав дорогу. Мирек заметил людей, выпрыгивающих из машин и разбегающихся в разные стороны. Он развернулся, швырнул автомат в окно и сказал:
— Не торопись, Марианна. Ты отлично поработала.
Глава 22
Виктору Чебрикову не оставалось ничего другого, кроме молчания. В последний раз, когда он попытался заговорить, Андропов просто бросил:
— Заткнись!
Чебриков никак не мог понять, зачем генсеку понадобилось приглашать его на обед. Ведь разнос за неудачу выглядел бы более логичным в кабинете у Андропова.
Со времени краковского фиаско прошло уже восемнадцать часов. Естественно, Андропов был извещён об этом немедленно. Чебриков не спал всю ночь, ожидая у телефона вызова наверх. И только сейчас, на следующий день, Андропов соизволил пригласить его. Чебрикова поразило то, что стол был накрыт на двоих. На обед были хлеб, колбасы, икра, селёдка и фрукты. Андропов просто хмыкнул в ответ на почтительное приветствие Чебрикова и указал ему на место за столом. Как только Чебриков положил на хлеб ложку икры, Андропов задумчиво произнёс знаменитую на весь Кремль, идущую ещё от Берии фразу:
— Оказывается, с аппетитом у нас всё в порядке!
Чебриков отодвинул тарелку, но Андропов сделал вид, что не заметил этого. Похоже, сегодня у него самого был неплохой аппетит, хотя выглядел он очень неважно. Он съел несколько бутербродов с икрой и принялся за селёдку. Тут Чебриков решился наконец заговорить.
— Товарищ Генеральный секретарь, я хочу выразить…
Вот тогда-то Андропов и сказал:
— Заткнись!
Покончив с селёдкой, генсек принялся очищать яблоко швейцарским армейским ножом, забыв, казалось, о присутствии Чебрикова. Яблоко ему удалось очистить довольно быстро, и, вздохнув, он сказал:
— Раньше я говорил о непойманной рыбе, которая выскакивает из лодки. Но рыба, которую ловишь ты, не только выскакивает из лодки, она ещё и кусает тебя.
Чебриков сидел молча и слушал. Андропов поднёс нож к губам и откусил кусочек яблока. Он тщательно прожевал его и вновь заговорил:
— Этот Мирек Скибор похож на горную лавину, которая начинает своё движение медленно, но постепенно набирает скорость и наконец сметает все на своём пути. Вы попытались арестовать его и его партнёршу — и он убивает тех, кто осмелился на это. Вы всё же смогли арестовать партнёршу и держали её в самом неприступном здании Кракова… и он вызволяет её оттуда с такой лёгкостью, будто забирается в карман старого алкоголика, и уничтожает офицеров, охранявших её. Этот человек спокойно убивает десятки людей… И постепенно подбирается ко мне. Скажите мне, товарищ председатель КГБ, какова вероятность того, что Скибор убьёт меня?
Чебриков мгновенно отреагировал:
— У него нет никаких шансов, ни тысячной доли процента!
В глазах Андропова загорелся злой огонёк.
— Ты говоришь неправду и ты сам знаешь это. Скажи-ка, какой шанс на избавление своей монашки из здания СБ в Кракове имел Скибор, а?.. Конечно же, никакого!
Андропов откинулся на спинку кресла, тяжело дыша. Чебриков решил, что ему пока лучше помолчать. Андропов ещё никогда не вёл себя подобным образом по отношению к нему, и для себя он заключил, что всё это происходит из-за болезни генсека. Через пару минут Андропов опять заговорил. Спокойно, как бы размышляя вслух.
— Сейчас я чувствую его приближение так же, как обычно чувствую приближение сильной простуды. Она начинается постепенно: сначала я чихаю, потом начинает болеть голова, после этого возникает ужасный насморк, и наконец начинается жар.
Он поднял взгляд прямо на Чебрикова, его голос стал жёстче.
— В общем-то, меня это особо и не волнует, всё равно я умру в ближайшее время. Но ты должен хорошенько уяснить одну вещь: больше всего мне сейчас надо пережить папу римского! Он отправляется в поездку на Дальний Восток через пять дней, ещё через два дня он должен быть мёртв. После этого и я спокойно взгляну в глаза смерти. Завтра утром я ложусь в клинику на лечение. Ты отвечаешь за мою безопасность в ней своей жизнью, в буквальном смысле. Если я умру не своей смертью до того момента, как умрёт этот римский ублюдок, ты тоже умрёшь в течение часа, и можешь не беспокоиться: я уже отдал соответствующие распоряжения насчёт этого. Они очень жёсткие, так что никто не сможет их отменить — ни ты, ни мой последователь, никто другой. Ты меня понимаешь, товарищ Чебриков?
Чебриков в ответ медленно кивнул. Он всё понял. Подобные вещи не были диковинкой в Советском Союзе.
* * *
— План должен быть срочно изменён!
Беконный Священник был явно раздражён. Отец Хайсл вздохнул и возразил уставшим голосом:
— Если мы изменим план, то риск для них автоматически увеличится. Мы и так уже много раз ходили по краю пропасти.
Беконный Священник отхлебнул ещё немного пива.
— Хайсл, если мы не изменим план, то рискуем опоздать. Запас времени уже на исходе — Скибор должен быть в Москве минимум за два дня до операции.
Они сидели друг против друга за столом на конспиративной квартире в Вене. Только что был получен детальный отчёт о событиях в Кракове. Перед Беконным Священником лежал листок с колонками цифр. Он ткнул в него пальцем:
— Скибор ранен, хотя и не сильно, и ему потребуется минимум два дня, прежде чем он сможет продолжать путь. Так что через три дня они могут быть в Варшаве. В нашем первоначальном плане было предусмотрено, что для переброски из Варшавы в Москву потребуется четыре-пять дней. Теперь мы таким временем не располагаем. Шафер навестит Андропова девятого числа, и визит этот, конечно же, не может быть перенесён на другое время. Они должны к седьмому числу быть в Москве.
— Но каким образом?
Беконный Священник громко стукнул своим пустым стаканом по столу, но голос его был спокоен.
— Пришло время Максиму Салтыкову возвращать свои долги.
Это замечание заставило отца Хайсла замолчать на некоторое время, но босс ждал от него новых вопросов. Хайсл встал, подошёл к стоявшему в нише холодильнику и достал оттуда ещё две банки пива, открыл их, наполнил оба стакана, присел и задумчиво сказал:
— Да, дело того стоит. Ты думаешь, он согласится?
Беконный Священник кивнул в ответ.
— Да.
— Ведь прошло уже столько лет.
— Да.
— И многое изменилось.
— Конечно, ты прав, Ян.
— Ты полностью уверен в том, что он согласится помочь?
— Да, я уверен.
Отец Хайсл только пожал плечами. Что-то его тревожило. Он спросил босса:
— Когда ты видел его в последний раз?
Ван Бурх нахмурил лоб:
— Тридцать восемь… нет, тридцать девять лет тому назад.
Отец Хайсл скептически взглянул на него:
— С тех пор вы не виделись?
— Нет.
— Вы поддерживали друг с другом связь?
— Да, иногда мы обменивались короткими посланиями.
Возникла ещё одна пауза, пока отец Хайсл обдумывал услышанное. Наконец он улыбнулся как бы с укоризной и покачал головой. Он сказал довольно строго:
— Тогда в твоих с ним отношениях есть ещё что-то, о чём я не имею ни малейшего представления, что-то гораздо более действенное, чем его первоначальное согласие.
На этот раз покачал головой ван Бурх.
— Ничего подобного, Ян. Тебе известно всё то же, что и мне. Просто ты никогда не встречался с этим человеком. Он твёрдо держит свои обещания и не изменит им ни через тридцать восемь лет, ни на смертном одре. А теперь, пожалуйста, затребуй на него последние материалы из «Колледжо».
Отец Хайсл встал и подошёл к телефону. Он набрал хорошо знакомый номер, и его соединили с дежурным программистом в «Колледжо Руссико» в Риме. После ответа на том конце провода Хайсл назвал условный код из букв и цифр, а затем просто сказал:
— Генерал Максим Салтыков.
Через три минуты священник пробурчал в трубку:
— Благодарю, — и положил её на аппарат.
Он подошёл к столу, сел, хлебнул пива и сказал:
— Ничего не изменилось. Только слухи категории "Б" о его возможном назначении на Дальний Восток без повышения в звании. Сейчас он в Восточной Германии.
Ван Бурх улыбнулся:
— Я думаю, что эти слухи исходят от девок, начищающих самовары. Последние были насчёт Горбачева и танцора из Кировского театра.
— Как же ты собираешься с ним связаться?
— Я встречусь с ним лично.
У отца Хайсла был ошарашенный вид.
— Ты сам поедешь в Восточный Берлин в нынешней ситуации?
Беконный Священник встал со стула, размял конечности.
— Да, Ян, я уезжаю завтра с утра. И это должен сделать именно я, один. Мне неудобно сидеть здесь и сознавать, что другие люди в это самое время рискуют жизнью… Мне начинает казаться, что я выпускаю ход операции из своих рук. Создаётся впечатление, что она идёт сама по себе, без нашего вмешательства.
Он улыбнулся и продолжил:
— А что с «принцессами» и с частными вагонами?
Теперь поднялся отец Хайсл. Он весьма серьёзным тоном заявил ван Бурху:
— Тебе не кажется, что в данный момент создалась подходящая ситуация для освобождения Анны от дальнейшего участия в этой операции?
Ван Бурх упрямо покачал головой.
— Нет, Ян, мне так не кажется. То, что операция пока ещё не захлебнулась, в значительной мере определяется участием Ани. Вместе их невозможно остановить. Нет, Ян, она поедет в Москву. Я заберу её оттуда только непосредственно перед самым главным моментом.
Он говорил столь убеждённо, что отец Хайсл понял: спорить было совершенно бесполезно. Но с Беконным Священником нужно было обсудить ещё один вопрос.
— Сегодня с утра мне звонил отец Дзивиш. Он хотел знать, по поручению самого папы, не имеем ли мы информации относительно вчерашних событий в Кракове.
— И что же ты ответил?
Отец Хайсл беспомощно развёл руками, как бы показывая, что именно он сказал секретарю папы римского.
— Я сказал, что мы сами как раз занимаемся этим вопросом и, когда что-нибудь узнаем, обязательно сообщим им.
— Отлично.
— Нет, Питер! Ничего хорошего, а уж тем более отличного тут нет. Во-первых, Дзивиш — очень острый человек и, похоже, он уже что-то подозревает. Меня это совсем не радует. Он спросил меня, где сейчас находишься ты.
— И что же?
Хайсл вздохнул:
— Я сказал, что ты выполняешь одну миссию.
Беконный Священник успокаивающе улыбнулся:
— Ладно, Ян, с завтрашнего дня я к ней и приступлю. А о Дзивише не беспокойся, я попрошу Версано поговорить с ним. Он объяснит Дзивишу, что ввиду сложившейся ситуации работать нам в Польше очень трудно, а информация у нас появится, лишь когда давление на нас со стороны польских властей хоть немного ослабнет.
Отец Хайсл снова вздохнул.
— А архиепископ не скажет ему, что причиной этого давления являемся мы сами?
Беконный Священник улыбнулся:
— Нет, Ян. Он может сказать что-нибудь насчёт ответного давления.
Глава 23
Светловолосая кудрявая девушка-гид, проходя между рядами сидений, отдавала обратно паспорта. Огромный серебристо-золотистый туристский автобус выехал с контрольного пункта Чарли в Берлин. У гида было строгое, немного усталое лицо, но она улыбнулась, когда протягивала паспорта пожилой голландской паре. Мужчина был внушительных размеров, с цветущим лицом и круглыми лучистыми глазами. Его супруга была маленькой щупленькой женщиной с застывшей на лице приятной улыбкой. Гиду показалось, что они счастливы друг с другом. Она сказала приветливым голосом:
— Герр и фрау Мелькманн, я надеюсь, вы прекрасно проведёте день.
Они посмотрели на неё, и герр Мелькманн ответил:
— Я в этом уверен, ведь у нас такой симпатичный и интеллигентный гид.
Девушка в ответ кивнула головой и пошла по автобусу, обратив ещё раз внимание на тот факт, что голландцам на удивление легко даются иностранные языки.
Автобус проехал коротким, но очень насыщенным маршрутом по военным мемориалам Берлина и наконец остановился у музея Пергамон. Пассажиры вышли из автобуса и собрались группой вокруг гида. Был холодный, но ясный день. Девушка объявила, что на пешую программу отведено два часа и к часу дня они уже снова должны быть у автобуса. Если кто-то потеряется, то должен добраться к этому месту сам. Когда группа медленно двинулась в путь, гид заметила, как массивный старик-голландец уходит куда-то в другую сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Аня, ложись!
В это время в вестибюле появился охранник, держащий свой автомат наготове. Он буквально за секунду оценил обстановку и нажал пальцем на курок. Аня успела скрыться позади стола, когда пули засвистели по всему вестибюлю. В коридоре кто-то громко закричал. Мирек выхватил автомат из рук Ани, снял его с предохранителя и прыжком бросился от стола. Спустя секунду с десяток пуль впились в тело часового, отбросив его на двери. Мирек увидел людей, бегущих по другому коридору, и выпустил ещё одну очередь. В ответ раздались стоны. Он крикнул:
— Аня, за мной!
Она выскочила из своего укрытия с запасным рожком в левой руке. Мирек отбросил в сторону пустой магазин, вставив новый, схватил Аню за руку, и они выбежали из дверей на улицу, задержавшись на секунду на верхних ступеньках.
Люди разбегались во все стороны, услышав стрельбу в здании самого СБ. Как только они начали спускаться по ступенькам, раздался рёв мотора, и прямо перед ними резко затормозила голубая «БМВ». Задняя дверь машины распахнулась. Мирек подтолкнул Аню внутрь и сам запрыгнул на сиденье вслед за ней. «БМВ» тут же рванулась с места, и Мирек на ходу захлопнул дверцу. Почти сразу же вслед за этим позади раздался вой сирены. Мирек обернулся и увидел мчавшийся за ними метрах в пятидесяти милицейский «газик». Из его бокового окошка высунулся человек с пистолетом в руке. Он услышал, как пуля рикошетом отскочила от соседней машины. Ярость вскипела в нём. Он не мог допустить срыва операции сейчас, когда он освободил Аню и они оба вырвались из лап СБ. Мирек опустил своё стекло и высунулся из окна наполовину. Он выпустил весь рожок в «газик» и видел, как разлетелось вдребезги ветровое стекло, «газик» завилял по улице и остановился, врезавшись в витрину магазина.
Спустя минуту они пронеслись через перекрёсток. По-прежнему следя за дорогой через заднее стекло, Мирек видел, как на перекрёстке врезались друг в друга огромный фургон и «шкода» и к ним присоединились ещё две машины, полностью заблокировав дорогу. Мирек заметил людей, выпрыгивающих из машин и разбегающихся в разные стороны. Он развернулся, швырнул автомат в окно и сказал:
— Не торопись, Марианна. Ты отлично поработала.
Глава 22
Виктору Чебрикову не оставалось ничего другого, кроме молчания. В последний раз, когда он попытался заговорить, Андропов просто бросил:
— Заткнись!
Чебриков никак не мог понять, зачем генсеку понадобилось приглашать его на обед. Ведь разнос за неудачу выглядел бы более логичным в кабинете у Андропова.
Со времени краковского фиаско прошло уже восемнадцать часов. Естественно, Андропов был извещён об этом немедленно. Чебриков не спал всю ночь, ожидая у телефона вызова наверх. И только сейчас, на следующий день, Андропов соизволил пригласить его. Чебрикова поразило то, что стол был накрыт на двоих. На обед были хлеб, колбасы, икра, селёдка и фрукты. Андропов просто хмыкнул в ответ на почтительное приветствие Чебрикова и указал ему на место за столом. Как только Чебриков положил на хлеб ложку икры, Андропов задумчиво произнёс знаменитую на весь Кремль, идущую ещё от Берии фразу:
— Оказывается, с аппетитом у нас всё в порядке!
Чебриков отодвинул тарелку, но Андропов сделал вид, что не заметил этого. Похоже, сегодня у него самого был неплохой аппетит, хотя выглядел он очень неважно. Он съел несколько бутербродов с икрой и принялся за селёдку. Тут Чебриков решился наконец заговорить.
— Товарищ Генеральный секретарь, я хочу выразить…
Вот тогда-то Андропов и сказал:
— Заткнись!
Покончив с селёдкой, генсек принялся очищать яблоко швейцарским армейским ножом, забыв, казалось, о присутствии Чебрикова. Яблоко ему удалось очистить довольно быстро, и, вздохнув, он сказал:
— Раньше я говорил о непойманной рыбе, которая выскакивает из лодки. Но рыба, которую ловишь ты, не только выскакивает из лодки, она ещё и кусает тебя.
Чебриков сидел молча и слушал. Андропов поднёс нож к губам и откусил кусочек яблока. Он тщательно прожевал его и вновь заговорил:
— Этот Мирек Скибор похож на горную лавину, которая начинает своё движение медленно, но постепенно набирает скорость и наконец сметает все на своём пути. Вы попытались арестовать его и его партнёршу — и он убивает тех, кто осмелился на это. Вы всё же смогли арестовать партнёршу и держали её в самом неприступном здании Кракова… и он вызволяет её оттуда с такой лёгкостью, будто забирается в карман старого алкоголика, и уничтожает офицеров, охранявших её. Этот человек спокойно убивает десятки людей… И постепенно подбирается ко мне. Скажите мне, товарищ председатель КГБ, какова вероятность того, что Скибор убьёт меня?
Чебриков мгновенно отреагировал:
— У него нет никаких шансов, ни тысячной доли процента!
В глазах Андропова загорелся злой огонёк.
— Ты говоришь неправду и ты сам знаешь это. Скажи-ка, какой шанс на избавление своей монашки из здания СБ в Кракове имел Скибор, а?.. Конечно же, никакого!
Андропов откинулся на спинку кресла, тяжело дыша. Чебриков решил, что ему пока лучше помолчать. Андропов ещё никогда не вёл себя подобным образом по отношению к нему, и для себя он заключил, что всё это происходит из-за болезни генсека. Через пару минут Андропов опять заговорил. Спокойно, как бы размышляя вслух.
— Сейчас я чувствую его приближение так же, как обычно чувствую приближение сильной простуды. Она начинается постепенно: сначала я чихаю, потом начинает болеть голова, после этого возникает ужасный насморк, и наконец начинается жар.
Он поднял взгляд прямо на Чебрикова, его голос стал жёстче.
— В общем-то, меня это особо и не волнует, всё равно я умру в ближайшее время. Но ты должен хорошенько уяснить одну вещь: больше всего мне сейчас надо пережить папу римского! Он отправляется в поездку на Дальний Восток через пять дней, ещё через два дня он должен быть мёртв. После этого и я спокойно взгляну в глаза смерти. Завтра утром я ложусь в клинику на лечение. Ты отвечаешь за мою безопасность в ней своей жизнью, в буквальном смысле. Если я умру не своей смертью до того момента, как умрёт этот римский ублюдок, ты тоже умрёшь в течение часа, и можешь не беспокоиться: я уже отдал соответствующие распоряжения насчёт этого. Они очень жёсткие, так что никто не сможет их отменить — ни ты, ни мой последователь, никто другой. Ты меня понимаешь, товарищ Чебриков?
Чебриков в ответ медленно кивнул. Он всё понял. Подобные вещи не были диковинкой в Советском Союзе.
* * *
— План должен быть срочно изменён!
Беконный Священник был явно раздражён. Отец Хайсл вздохнул и возразил уставшим голосом:
— Если мы изменим план, то риск для них автоматически увеличится. Мы и так уже много раз ходили по краю пропасти.
Беконный Священник отхлебнул ещё немного пива.
— Хайсл, если мы не изменим план, то рискуем опоздать. Запас времени уже на исходе — Скибор должен быть в Москве минимум за два дня до операции.
Они сидели друг против друга за столом на конспиративной квартире в Вене. Только что был получен детальный отчёт о событиях в Кракове. Перед Беконным Священником лежал листок с колонками цифр. Он ткнул в него пальцем:
— Скибор ранен, хотя и не сильно, и ему потребуется минимум два дня, прежде чем он сможет продолжать путь. Так что через три дня они могут быть в Варшаве. В нашем первоначальном плане было предусмотрено, что для переброски из Варшавы в Москву потребуется четыре-пять дней. Теперь мы таким временем не располагаем. Шафер навестит Андропова девятого числа, и визит этот, конечно же, не может быть перенесён на другое время. Они должны к седьмому числу быть в Москве.
— Но каким образом?
Беконный Священник громко стукнул своим пустым стаканом по столу, но голос его был спокоен.
— Пришло время Максиму Салтыкову возвращать свои долги.
Это замечание заставило отца Хайсла замолчать на некоторое время, но босс ждал от него новых вопросов. Хайсл встал, подошёл к стоявшему в нише холодильнику и достал оттуда ещё две банки пива, открыл их, наполнил оба стакана, присел и задумчиво сказал:
— Да, дело того стоит. Ты думаешь, он согласится?
Беконный Священник кивнул в ответ.
— Да.
— Ведь прошло уже столько лет.
— Да.
— И многое изменилось.
— Конечно, ты прав, Ян.
— Ты полностью уверен в том, что он согласится помочь?
— Да, я уверен.
Отец Хайсл только пожал плечами. Что-то его тревожило. Он спросил босса:
— Когда ты видел его в последний раз?
Ван Бурх нахмурил лоб:
— Тридцать восемь… нет, тридцать девять лет тому назад.
Отец Хайсл скептически взглянул на него:
— С тех пор вы не виделись?
— Нет.
— Вы поддерживали друг с другом связь?
— Да, иногда мы обменивались короткими посланиями.
Возникла ещё одна пауза, пока отец Хайсл обдумывал услышанное. Наконец он улыбнулся как бы с укоризной и покачал головой. Он сказал довольно строго:
— Тогда в твоих с ним отношениях есть ещё что-то, о чём я не имею ни малейшего представления, что-то гораздо более действенное, чем его первоначальное согласие.
На этот раз покачал головой ван Бурх.
— Ничего подобного, Ян. Тебе известно всё то же, что и мне. Просто ты никогда не встречался с этим человеком. Он твёрдо держит свои обещания и не изменит им ни через тридцать восемь лет, ни на смертном одре. А теперь, пожалуйста, затребуй на него последние материалы из «Колледжо».
Отец Хайсл встал и подошёл к телефону. Он набрал хорошо знакомый номер, и его соединили с дежурным программистом в «Колледжо Руссико» в Риме. После ответа на том конце провода Хайсл назвал условный код из букв и цифр, а затем просто сказал:
— Генерал Максим Салтыков.
Через три минуты священник пробурчал в трубку:
— Благодарю, — и положил её на аппарат.
Он подошёл к столу, сел, хлебнул пива и сказал:
— Ничего не изменилось. Только слухи категории "Б" о его возможном назначении на Дальний Восток без повышения в звании. Сейчас он в Восточной Германии.
Ван Бурх улыбнулся:
— Я думаю, что эти слухи исходят от девок, начищающих самовары. Последние были насчёт Горбачева и танцора из Кировского театра.
— Как же ты собираешься с ним связаться?
— Я встречусь с ним лично.
У отца Хайсла был ошарашенный вид.
— Ты сам поедешь в Восточный Берлин в нынешней ситуации?
Беконный Священник встал со стула, размял конечности.
— Да, Ян, я уезжаю завтра с утра. И это должен сделать именно я, один. Мне неудобно сидеть здесь и сознавать, что другие люди в это самое время рискуют жизнью… Мне начинает казаться, что я выпускаю ход операции из своих рук. Создаётся впечатление, что она идёт сама по себе, без нашего вмешательства.
Он улыбнулся и продолжил:
— А что с «принцессами» и с частными вагонами?
Теперь поднялся отец Хайсл. Он весьма серьёзным тоном заявил ван Бурху:
— Тебе не кажется, что в данный момент создалась подходящая ситуация для освобождения Анны от дальнейшего участия в этой операции?
Ван Бурх упрямо покачал головой.
— Нет, Ян, мне так не кажется. То, что операция пока ещё не захлебнулась, в значительной мере определяется участием Ани. Вместе их невозможно остановить. Нет, Ян, она поедет в Москву. Я заберу её оттуда только непосредственно перед самым главным моментом.
Он говорил столь убеждённо, что отец Хайсл понял: спорить было совершенно бесполезно. Но с Беконным Священником нужно было обсудить ещё один вопрос.
— Сегодня с утра мне звонил отец Дзивиш. Он хотел знать, по поручению самого папы, не имеем ли мы информации относительно вчерашних событий в Кракове.
— И что же ты ответил?
Отец Хайсл беспомощно развёл руками, как бы показывая, что именно он сказал секретарю папы римского.
— Я сказал, что мы сами как раз занимаемся этим вопросом и, когда что-нибудь узнаем, обязательно сообщим им.
— Отлично.
— Нет, Питер! Ничего хорошего, а уж тем более отличного тут нет. Во-первых, Дзивиш — очень острый человек и, похоже, он уже что-то подозревает. Меня это совсем не радует. Он спросил меня, где сейчас находишься ты.
— И что же?
Хайсл вздохнул:
— Я сказал, что ты выполняешь одну миссию.
Беконный Священник успокаивающе улыбнулся:
— Ладно, Ян, с завтрашнего дня я к ней и приступлю. А о Дзивише не беспокойся, я попрошу Версано поговорить с ним. Он объяснит Дзивишу, что ввиду сложившейся ситуации работать нам в Польше очень трудно, а информация у нас появится, лишь когда давление на нас со стороны польских властей хоть немного ослабнет.
Отец Хайсл снова вздохнул.
— А архиепископ не скажет ему, что причиной этого давления являемся мы сами?
Беконный Священник улыбнулся:
— Нет, Ян. Он может сказать что-нибудь насчёт ответного давления.
Глава 23
Светловолосая кудрявая девушка-гид, проходя между рядами сидений, отдавала обратно паспорта. Огромный серебристо-золотистый туристский автобус выехал с контрольного пункта Чарли в Берлин. У гида было строгое, немного усталое лицо, но она улыбнулась, когда протягивала паспорта пожилой голландской паре. Мужчина был внушительных размеров, с цветущим лицом и круглыми лучистыми глазами. Его супруга была маленькой щупленькой женщиной с застывшей на лице приятной улыбкой. Гиду показалось, что они счастливы друг с другом. Она сказала приветливым голосом:
— Герр и фрау Мелькманн, я надеюсь, вы прекрасно проведёте день.
Они посмотрели на неё, и герр Мелькманн ответил:
— Я в этом уверен, ведь у нас такой симпатичный и интеллигентный гид.
Девушка в ответ кивнула головой и пошла по автобусу, обратив ещё раз внимание на тот факт, что голландцам на удивление легко даются иностранные языки.
Автобус проехал коротким, но очень насыщенным маршрутом по военным мемориалам Берлина и наконец остановился у музея Пергамон. Пассажиры вышли из автобуса и собрались группой вокруг гида. Был холодный, но ясный день. Девушка объявила, что на пешую программу отведено два часа и к часу дня они уже снова должны быть у автобуса. Если кто-то потеряется, то должен добраться к этому месту сам. Когда группа медленно двинулась в путь, гид заметила, как массивный старик-голландец уходит куда-то в другую сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47