За время, что он провёл на Западе, Шафер стал к этим вещам равнодушен. И вообще, будучи идеалистом, он все это не одобрял. Ему было бы лучше в каком-нибудь более тихом, менее роскошном месте. Но он знал, что Халене здесь очень нравится. Он предложил сходить сюда во время их первой встречи, чтобы произвести на неё впечатление. Сначала он подумал, что она приняла это приглашение только из-за того, что он мог сводить её в это место. Но она быстро рассеяла эти его сомнения: со своей-то красотой она могла хоть каждый день бывать в подобных ресторанах. Её весёлость и внимание за тем ужином убедили его в том, что интерес Халены к нему был неподдельным.
В конце второй встречи она поцеловала его. Сначала легко, а затем все более страстно. Он пришёл к выводу, что его «проблема» её не волнует.
Ему принесли водку, и он взглянул на часы. До назначенного времени оставалось десять минут, а она всегда была точной. Это качество он в ней очень ценил. Он залез в карман пиджака, достал оттуда таблетку амплекса и быстро сунул её в рот. Эта таблетка и указывала на его «проблему» — хронический неприятный запах изо рта. Что только он не перепробовал, чтобы избавиться от него. Он был достаточно симпатичным мужчиной и вообще по своей натуре привлекал женщин, но знакомства с ними никогда не длились долго из-за этой самой «проблемы». Он пытался использовать специальные диеты, но неприятные проявления исчезали лишь на время. Кардинального средства он найти не смог. У его деда были подобные проблемы, так что Стефан решил, что это наследственное заболевание, повторяющееся через поколение. Он начинал думать, что его любовь к Халене была обусловлена не только её красотой, но и тем, что ей было явно мало дела до его недостатка. Стефан даже как-то сам упомянул о нём, но Халена просто рассмеялась и ответила:
— Наверное, у меня плохое обоняние. Я этого почти не замечаю. Выбрось это из головы, Стефан.
Он всегда раньше думал, что актрисы очень неразборчивые в связях женщины. Теперь он пришёл к выводу, что если это и правило, то Халена — исключение из него. Прошёл месяц с тех пор, как он впервые увидел её. У них состоялось восемь свиданий. Она уже позволяла ему не только поцелуи, но и весьма смелые ласки: он даже ласкал её обнажённую грудь, а она, кстати, никогда не носила лифчик. Обещание большего лишь светилось в её огромных глазах. Однажды, когда они целовались в его машине, Стефан предпринял более серьёзные попытки, но она остановила его и, почувствовав его разочарование, мягко объяснила:
— Не думай, что я — любитель подразнить, Стефан. Я хочу этого не меньше, чем ты, но у меня есть правило: сперва я должна узнать мужчину, понять, что люблю его.
— А ты думаешь, что можешь полюбить меня?
Она улыбнулась ему и сказала:
— А ты думаешь, что я стала бы попусту тратить своё и твоё время? Дай мне ещё немного времени. Я медленно ем, я медленно моюсь, я медленно одеваюсь, и я медленно влюбляюсь.
Он был ободрён и немного успокоен. Он знал, что в ближайшее время его желание будет сполна удовлетворено. Он вспомнил, как встретил её на скучном банкете в университете. Они сперва обменялись буквально парой слов. Она, несомненно, была самой привлекательной женщиной, так что все местные плейбои помаленьку стали к ней клеиться. Он беспрестанно смотрел на неё, пока не встретился с ней взглядом. В конце концов она выскользнула из кружка своих новоявленных почитателей и подошла к нему с улыбкой:
— Я слышала, вы отличный врач. Но вы не похожи на эскулапа. Это — комплимент. Я хочу нарушить эти дурацкие нормы и задать доктору на банкете медицинский вопрос. Какое лучшее средство от похмелья?
Он серьёзно ответил вопросом на вопрос:
— А это должно случиться с вами?
— Нет, просто моя соседка по квартире выпивает огромное количество водки. Пьёт всё время и уверяет, что только очередная порция и спасает её от похмелья.
Он улыбнулся:
— Вообще-то, это правда. В медицине доказано, что несколько рюмок того, что вызвало похмелье, помогает… Но всего лишь несколько рюмок! Хорошо также немного подышать чистым кислородом.
Халена засмеялась:
— Я ей этого не скажу, а то она всю квартиру завалит подушками с кислородом.
Она взглянула на часы и спохватилась:
— Ох, мне надо идти, а то я упущу последний автобус.
— Я был бы рад подкинуть вас на своей машине.
— Вы уверены? Это достаточно далеко.
— Уверен, — твёрдо ответил Стефан.
* * *
Она опоздала всего на две минуты и вошла, поглядывая на часы. На ней была короткая дублёнка и маленькая чёрная шапочка. Пепельные волосы ниспадали на лоб правильной чёлкой. Она помахала ему и зашагала между столиками. Все оглядывались ей вслед, и Стефан опять ощутил то приятное волнение, которое он всегда чувствовал, когда она пробиралась к нему сквозь толпу. Он поднялся из-за стола, и она чмокнула его в щёку. Носик у неё был ледяным. Она расстегнула застёжку и протянула дублёнку официанту. Под полушубком на ней было тёмно-синее шерстяное платье. Это был подарок Стефана, привезённый из Лондона, который он вручил ей во время предыдущей встречи. Халена покружилась перед ним:
— Ну как, идёт?
— Это просто восхитительно. Ты неотразима.
Другой официант пододвинул ей стул. Она присела с восхищённым лицом. Он спросил:
— Ну что, какие у тебя хорошие известия?
Она подняла руку.
— Давай сначала сделаем заказ.
После того, как официант пошёл выполнять его заказ, она объявила торжественным тоном:
— Я еду на две недели в Москву.
— Да? А мне казалось, что тебе не нравится Россия.
Халена поправила его:
— Мне не нравятся русские, дорогой.
— Это роль в каком-то спектакле?
— Нет, Стефан. То, что мне предлагают, намного лучше роли. Это театральный семинар, который ведёт Олег Табаков. А он великолепен, хоть он и русский. Там будут актёры из Венгрии, Чехословакии, Румынии — отовсюду. Это будет очень интересно, к тому же отнюдь не бесполезно для моей карьеры.
Стефан был рад за неё, но в то же время почувствовал некоторое разочарование. Конечно, она уезжает всего на две недели, но ему всё равно будет очень недоставать её.
— Это прекрасно, Халена. Как тебе удалось туда попасть?
Она, как обычно, озорно улыбнулась:
— А я и не была кандидатом на эту поездку. Академия отобрала Барбару Плански, но тут Шчепанский предложил ей роль в своём новом спектакле. Ох и везёт же этой стерве! Вот ей и пришлось отказаться от поездки в Москву. Таким вот образом мне достался этот счастливый билет.
Стефан в ответ улыбнулся:
— Конечно, тебе очень повезло, но ты это заслужила. Когда ты уезжаешь?
— Пятого числа следующего месяца.
Она склонила голову набок и внимательно на него посмотрела:
— Стефан, ты будешь скучать по мне?
— Ты заранее знаешь ответ, Халена.
Она наклонилась вперёд и положила свою руку на его.
— Тогда поехали со мной вместе.
Стефан вздрогнул от удивления. Он ещё не успел ответить, а Халена уже настойчиво продолжала:
— Ты мне рассказывал, что уже не помнишь, когда последний раз был в отпуске. У меня будет много свободного от занятий времени. Мы даже сможем на несколько дней съездить в Ленинград. Говорят, он удивительно красив. Ирмина ездила туда в прошлом месяце, она была просто очарована. Попробуй взять отпуск, Стефан, попробуй. Мы будем вместе, вместе, Стефан!
Слово «вместе» и то, как Халена произнесла его, произвело на Стефана огромное впечатление. По его телу прошла дрожь.
— Я никак не смогу уехать на две недели, Халена. Сейчас это просто невозможно.
Но женщина была непреклонна.
— Тогда поезжай со мной хотя бы на несколько дней. Даже на выходные. Ну, Стефан, ну пожалуйста. Ну я тебя очень прошу, Стефан.
Она умоляюще жала его руку. Стефан улыбнулся:
— Я постараюсь, Халена, но всего на несколько дней. Я посмотрю, какие предстоят операции и лекции, и поговорю с профессором Скибинским.
Халена довольно рассмеялась, а ему нравилось, как она смеётся. Тут он потянулся к стулу, который стоял рядом с ним, и положил на стол завёрнутую в подарочную бумагу коробку.
— Что это такое?
— Фотоаппарат.
— Это для меня?
— Ну конечно. Ты ведь говорила мне, что очень любишь фотографировать, но не можешь позволить себе купить какой-нибудь современный фотоаппарат. Это «Лейка». Один из лучших.
Халена обвораживающе посмотрела на него сияющими глазами и сказала:
— Спасибо, дорогой. Я собираюсь много фотографировать, и особенно тебя…
…После обеда, на пути домой в свою маленькую квартирку, молодая начинающая актриса остановилась у телефонной будки и сделала короткий звонок.
* * *
Два дня спустя профессор Роман Скибинский, главный хирург, обедал в том же ресторане с Феликсом Куровским, директором госпиталя. Отец Скибинского был полковником в довоенной польской армии и вместе с тысячами других польских офицеров был убит русскими под Катынью. Он никогда не верил тому, что жестокости во время войны творились только нацистами. После обеда, который проходил под обсуждение организационных вопросов работы госпиталя, они заказали кофе и бренди, и Скибинский сказал:
— Феликс, когда будет подготовлен новый бюджет по медицинскому факультету?
— Как обычно, в августе. Если, конечно, эти идиоты из Варшавы не потеряли свои счёты, которыми они пользуются при расчётах.
— Ты думаешь, что тебе выделят средства для оборудования новой патологоанатомической лаборатории?
Куровский громко вздохнул. Скибинский затронул больную тему. Вот уже пять лет он пытался вытянуть деньги на этот проект у министерства, но у него ничего не выходило. Всё время от него отделывались обещанием: «В следующем году». Он сказал Скибинскому:
— Роман, ты же знаешь все не хуже меня. Я пытаюсь добиться этого вот уже несколько лет. Честно говоря, я уже отчаялся. Говорят, что весь бюджет министерства здравоохранения будет здорово урезан.
Подали кофе и бренди. Когда официант отошёл, Скибинский спросил Куровского:
— Ничего, если я буду говорить совершенно откровенно?
Куровский улыбнулся:
— А ты никогда по-другому и не говоришь.
Скибинский тоже улыбнулся. Собеседники отлично понимали друг друга.
— Феликс, несмотря на то что ты хороший коммунист, ты ещё и отличный руководитель. Ты заведуешь лучшим госпиталем при медицинском институте во всей Польше, а может быть, и во всех странах соцлагеря.
Куровский в ответ пожал плечами, но явно был польщён этими словами. Скибинский продолжил свою мысль:
— Но ты не политик!
— Ну и что? Я и не хочу быть политиком.
— Но, Феликс, единственный путь, благодаря которому можно организовать эту лабораторию, это стать политиком. Ты только посмотри на Рапайского из Варшавы, он половину всего рабочего времени проводит, занимаясь лизанием задниц чиновников из министерства, и в прошлом году получил ещё две операционные.
Куровский кивнул.
— Ну и что из этого? Ты же знаешь, что я никому не стану лизать задницу.
— Да, но у нас есть другой путь. Хороший министр здравоохранения должен заботиться о своём престиже и стараться создать о себе хорошее впечатление у высшего руководства.
Куровский состроил гримасу:
— Какая очередная хитрость у тебя на уме?
— Ну хорошо, я объясню все подробнее. Всем известно, что Андропов очень болен и что кроме всего прочего у него серьёзные осложнения с почками. Так что если какой-нибудь польский специалист-нефролог был бы вызван для лечения Генерального секретаря ЦК КПСС, наш министр оказался бы в большом почёте и, несомненно, что-нибудь перепало бы и госпиталю, в котором работает этот специалист.
Куровский сразу понял, к чему клонит главный хирург.
— Ты, случаем, не о профессоре Шафере говоришь?
Скибинский серьёзно кивнул.
— Он — исключительный специалист. В прошлом месяце две его статьи были опубликованы в «Советской медицине». И они были очень высоко оценены. Его исследования по диализу получили широкое признание во всём мире как новое слово в нефрологии. Моё предложение вполне логично, Роман, и, кроме того, ранее имелись подобные прецеденты. Ведь был же швейцарский специалист Бруннер приглашён для консультаций к Брежневу. Так чем же мы хуже? К тому же говорили, что Андропову понадобится операция.
Куровский быстро ответил:
— Они никогда не позволят оперировать их генсека иностранцу.
Скибинский не спасовал перед этой ремаркой:
— Это так, но если там будет что-то серьёзное, они пойдут на всё, что ни скажут специалисты. К тому же им известна репутация Шафера… ведь это действительно вундеркинд.
Куровский замолчал, обдумывая слова главного хирурга. Скибинский умел убеждать. Он подождал ровно столько, сколько нужно, а затем небрежно заметил:
— К тому же Шафер и сам собирается в скором времени поехать в Москву.
Куровский был удивлён.
— Правда?
Скибинский обезоруживающе улыбнулся:
— Да. И ты должен его отпустить. Он вчера приходил ко мне: его девушка, актриса, едет туда, чтобы принять участие в каком-то мероприятии, а он хочет взять отпуск буквально на несколько дней, чтобы поехать вместе с ней. Я согласился прочитать за него лекции и вполне могу разобраться с его операциями.
Куровский опять задумался, и опять Скибинский выдержал необходимую паузу и вклинился в его размышления:
— Феликс, по счастливому для нас совпадению, министр тоже едет в Москву с официальным визитом на следующей неделе. Настало время для решительных действий.
Куровский рассмеялся.
— В твоих устах всё звучит так, как будто сам Господь предоставил нам эту возможность.
Скибинский кивнул.
— Ты прав, Роман, и мы не должны упустить этот шанс. Когда будешь говорить с министром, постарайся сделать так, чтобы ему показалось, что это его собственная идея.
Он подался к Куровскому и подробно разъяснил оптимальный вариант разговора с министром.
Глава 12
Мирек держал в руках форму и ошарашенно смотрел на отца Хайсла. Священник сперва рассмеялся, а затем сказал вполне серьёзно:
— Я уверен, что она тебе по размеру. Не чувствуешь ностальгию по своей бывшей профессии?
Мирек покачал головой. Аня же сидела с озадаченным видом за столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47