Мэдди была в шоке. Такого разочарования она еще не испытывала. Линк не поцеловал ее, даже не пытался. Ей казалось, что еще мгновение — и он поцелует ее, но он не сделал этого, чем причинил огромную боль Мэдди.
Сердце ее все еще бешено колотилось. Казалось бы, повод для переживаний не был таким уж серьезным. Но она вдруг ощутила щемящую пустоту в душе.
Почему ей было страшно, когда самолет начал падать? Почему ее так ужасала мысль о смерти в авиакатастрофе?
Мэдди закрыла глаза. Она никогда больше не увидит свою мать — человека, который ей так нужен. Даже если она помирится с Кейтлин, та вряд ли по-настоящему обрадуется Мэдисон. Кейтлин замужем и счастлива. И появление Мэдди в жизни ее двоюродной сестры вряд ли будет нужным после многих лет размолвки.
Боль оттого, что никому в этой жизни она не нужна, что никто ее не любит и никому не нужна ее любовь, Мэдди была не в силах превозмочь.
Она заставила себя повернуться на другой бок, чтобы больше не видеть лица Линка, и отодвинулась от его тела так далеко, как только позволял пластик.
Она больше не боялась смерти. Единственное, что могло измениться в ее жизни, — это ее слишком завышенная самооценка.
Большое тело Линка превратилось в чувствительный камертон. И о чем, черт побери, он думает?
Мэдисон Сент-Джон явно влекло к нему, несмотря на то что она не признавалась себе в этом. Ее влекло к нему, но она весь день пыталась не думать об этом. И Линк должен был ожидать этого. Мысль о том, что он проведет ночь рядом с завернувшейся в одеяло Мэдди, разбудила в нем любопытство и желание испытать судьбу еще раз. Как бы то ни было, он хотел получить подтверждение, что они совершенно разные люди и не подходят друг другу.
Когда он массировал ей ноги, то почувствовал, что Мэдди расслабилась, но не заметил, как она сквозь сон наблюдала за ним, и не уловил, что в ней что-то изменилось. Потом, посмотрев в ее огромные голубые глаза, он увидел желание женщины, которая ждала поцелуя.
Только теперь он понял, что задел ее чувства. Она не ответила ему на едкую реплику.
Она тихо лежала рядом с ним, отвернувшись. Она лежала так далеко, что конец одеяла едва прикрывал ее тело.
Дождавшись момента, когда Мэдди уснула, Линк придвинулся к ней поближе и убедился, что одеяло полностью укрыло ее. И в этот момент его уже не интересовало, была Мэдди стервой или нет.
Линк нашел ответ на свой вопрос. Он чувствовал, что она не просто самовлюбленная богачка — ведь неприступность Мэдди была лишь маской, за которой скрывалась обыкновенная ранимость. Она не была женщиной, с которой можно просто развлечься.
Глава 5
Утро настало очень скоро. Мэдди натянула одеяло на глаза, чтобы спрятаться от солнца. Она снова заснула, но через некоторое время, выспавшись, открыла глаза окончательно. На этот раз солнце светило гораздо ярче.
— Вставай, Спящая Красавица, завтрак почти готов. — Голос Линка раздавался откуда-то сверху. — Можешь прогуляться пока по лесу.
Еда. Ее пустой желудок начал болеть. Она повернулась на бок, села и только тогда ощутила запах еды. Рыба. Выяснив это, она почувствовала, что все тело болит. И еще: она ненавидела рыбу.
Ее колебания привлекли внимание Линка.
— Твои ботинки стоят за тобой.
Она посмотрела на него. Он стоял по другую сторону костра.
В поле ее зрения попали две раздвоенные кверху палки, вкопанные по обе стороны костра. На них опиралась еще одна, горизонтально лежащая палка с нанизанными на нее пятью тушками рыб, которые жарились на огне.
Мэдди нахмурилась и, оглянувшись, потянулась за ботинками.
Когда она взяла их, то заметила, что Линк вдел кожаные шнурки обратно. Такой заботливый жест удивил ее. В последние дни ей приходилось несладко, и тот факт, что Линк сделал нечто для нее, смутил Мэдди. Наверное, потому, что она знала о его равнодушии к ней о его возможном равнодушии — она воспринимала каждый добрый жест по отношению к себе как что-то поразительное.
Она наклонилась, чтобы надеть ботинок. Гордость заставляла ее держать свои мысли при себе. Хоть она и проспала всю ночь напролет, но не ощущала себя отдохнувшей, а наоборот, усталой. Тем более что у нее все болело. Желудок болел от голода. Все тело тоже болело и ныло. Надев ботинки, она почувствовала, что ноги тоже болят. И солнце было таким ярким, что глаза тоже сильно болели.
Линк наблюдал за тем, как Мэдди завязывает шнурки. Он с точностью определил момент, когда она почувствовала, что шнурки мокрые.
— Почему они мокрые? — спросила она еще сонным голосом.
— Другие шнурки — белые, и они пугали рыбу, — ответил он.
Мэдди застыла, на ее лице отразилось отвращение. Она выронила из рук шнурки.
— Ты использовал мои шнурки, чтобы поймать рыбу?
Ее голос еще подрагивал, но недоверие к услышанному придало ему угрожающий оттенок. Теперь не осталось и тени сомнения она была испорченной, избалованной девчонкой. Избалованной неженкой.
Но, бесспорно, красивой девчонкой. Немного испорченной, стервозной. Ее волосы были безжизненными и напоминали паклю. Но, несмотря на все это, она была привлекательной и сексуальной. Даже хорошо, что она рассердилась — это сглаживало впечатление от прошлой ночи, когда они лежали бок о бок.
— Возможно, они еще пригодятся, чтобы поймать ужин, — сказал Линк.
Мэдди подняла голову и посмотрела на него. Во взгляде смешались злость и негодование.
— Ты же не использовал червей, чтобы поймать рыбу, да?
Выражение ее лица в этот момент было очень забавным, и Линк почти улыбался, глядя на нее.
— Ты же спала, поэтому мы не могли воспользоваться твоим обаянием, чтобы поймать нам завтрак.
На щеках Мэдди вспыхнул румянец.
— Мои шнурки были рядом с червями? Мэдди уже была на грани срыва.
— Ну, вообще-то, червяк надевался только на булавку. Возможно, он даже не коснулся шнурка.
Мэдди недовольно посмотрела на него.
— Но ты брал шнурки руками, в которых до этого держал червяков.
— А если нам попадутся зайцы, то мы используем шнурки, чтобы сделать силок, — продолжал Линк невозмутимо.
Выражение ее лица стало недоумевающим и одновременно вопросительным.
— И ты воспользуешься моими шнурками, чтобы убить зайца?
Это не было вопросом, а скорее прозвучало как обвинение. События прошлой ночи убедили ее, что Линкольн Кориэлл может сделать и сделает все, что ему взбредет в голову, причем с кем и с чем захочет. Мэдди не в силах была отговорить его убивать зайца. Но как он сможет сделать это? Пуля влечет моментальную смерть, и заяц даже не успеет понять, что его убили. Но ведь заяц, попавший в силок, испытает жуткий страх. Ведь он поймет, что скоро умрет. Каким же образом Линк убьет его? Задушит? Или камнем прикончит? Это было так ужасно.
— Тебе не придется убивать беззащитного маленького зайца. Я не ем мяса, — сказала она. На это тут же последовал ответ Линка:
— Если бы ты хотя бы иногда ела мясо, то не цеплялась бы к людям по мелочам. — (От этих слов у Мэдди все внутри закипело.) — Да. И вместо того, чтобы твердить свое «как ты смеешь», лучше зашнуровывай ботинки и пойди прогуляйся. — Он скептически посмотрел на ее волосы. — И после завтрака удели минутку своим волосам: хотя бы расчеши их и проверь, нет ли клещей.
Мэдди даже забыла про зайца и его жестокую судьбу. На лице у нее вновь было выражение удивления.
— Клещи?
— Обычные лесные клещи не причинят тебе особого вреда, но все равно лучше их сразу вытащить. Это всего лишь маленькие клещи.
Мэдди нервно сглотнула на его последних словах и спросила:
— Маленькие клещи?
— Одни клещи могут спровоцировать болезнь Лима, другие — вызвать лихорадку. Или нервный тик. Вообще-то я не специалист, но некоторые клещи действительно очень маленькие. Поэтому с ними надо быть повнимательнее. — Он замолчал и повернул палку, на которой жарилась рыба. — Если мы будем проверять кожу утром и вечером, то проблем не будет. Только не вытаскивай их, если обнаружишь. Мы попробуем избавиться от них с помощью твоей жидкости для снятия лака.
Мэдди охватил ужас. Ей вдруг почудилось, что клещи ползают везде: на коже, в волосах, в одежде… Ведь она никогда даже не думала о клещах — о медведях, пумах, волках, может, и думала, но точно не о клещах. Линк только что дал ей повод для кошмара, с которым придется бороться всю бессонную ночь напролет.
Господи, ведь здесь, в этих горах, действительно можно умереть от болезни Лима или лихорадки.
Ее ужас, видимо, отразился на лице, потому что Линк снисходительно улыбнулся.
— Не нужно так бояться. Даже если тебя укусит нехороший клещ, мы наверняка сможем найти доктора, чтобы вылечить тебя.
Она не придала значения его замечанию.
— Почему же ты ничего не сказал о них раньше?
— Подумай сама.
Напуганная, она огляделась и попыталась сосредоточиться на обуви и мокрых шнурках. Наконец она справилась с ботинками без какой-либо помощи со стороны своего попутчика, который все это время с раздражающим Мэдди интересом следил за каждым ее движением. Она прилагала все усилия, чтобы игнорировать Линка, и надеялась этим его задеть.
Попытка встать вернула ее на землю, она почувствовала боль во всем теле с головы до ног. Несколько осторожных шагов по лагерю позволили ей немного размяться, а потом она решила сходить в лес, чтобы справить естественные надобности.
Она уже зашла достаточно далеко в лес, когда услышала оклик Линка:
— Будь поосторожнее, не задень ядовитый плющ!
Мэдисон уже жалела, что не погибла в авиакатастрофе, потому что ее самые жуткие страхи воплощались в жизнь: казалось, они приземлились прямо в ад.
У Мэдди ломило все тело, и она едва могла передвигаться. Было уже за полдень, и Мэдди так проголодалась, будто целый месяц крошки во рту не держала, хотя утром несмотря на свое отвращение съела пару кусочков рыбы. Она уже жалела о том, что отказалась от целой порции еды, приготовленной Линком. Сейчас, наверное, она все на свете отдала бы за несколько кусочков той рыбы.
Мэдди перестала думать о клещах, которые ползали по всему ее телу. Как ни странно, она больше не боялась наткнуться на ядовитый плющ. Вместо всех этих страхов ее преследовала постоянная ноющая боль.
А Линк шел впереди, как будто вовсе не устал и был полон сил.
Похоже, они шли уже целую вечность и преодолели сотни миль. Сегодня, правда, путь был более удобным и ровным, но следующим днем им предстояло спускаться с горы. К тому времени они пересекли две долины, которые казались Мэдди бесконечными.
Она уже потеряла счет расстоянию и времени. Все вокруг — горы, поваленные деревья, огромные валуны, попадающиеся то там, то тут, — издали представлялось не таким уж непреодолимым. Но по мере приближения к ним они как будто вырастали. Природа как бы сама отдаляла горы и деревья, к которым так стремились путники. Возникали своеобразные миражи скалистых гор. Чем-то они напоминали миражи в пустыне, такие же нереальные и раздражающие.
Наконец они вошли в лес, скрывшись от жгучего солнца. Они шли вдоль широкого ручья — может, того, который обнаружили вчера ночью, может, совершенно другого. Мэдди уже утратила чувство направления.
Она хотела лишь стакан холодной воды, стол, полный еды, принять ванну, поспать с недельку, и осмотр врача тоже не помешал бы. А валиум, выписанный для успокоения нервов в критических ситуациях, до сих пор был в кармане Линка. Хотя Мэдди редко принимала валиум, но это ужасное приключение, казалось, располагало к употреблению транквилизаторов.
С другой стороны, выяснилось, что она намного выносливее, чем думала.
Но это могло произойти из-за того, что она вынуждена была преодолевать трудности, из-за ужаса перед дикой природой, которые по сравнению с нервной напряженностью перед встречей с матерью казались лишь небольшими неприятностями. Мэдди вновь подумала о том, что ее отсутствие смутит Роз перед ее новой семьей, и это ее опять расстроило.
Роз может никогда не узнать, что Мэдди совершила это не нарочно; она разозлится настолько, что никогда больше не позвонит дочери. Ведь никто, кроме прислуги в доме Мэдди, не знает, что она отправилась в Колорадо, и, хотя они знают, куда отправилась их хозяйка, они не смогут это сообщить Роз, если, конечно, та не позвонит еще раз. Мать звонила Мэдисон слишком редко. Ее звонок в ту пятницу предоставил Мэдди единственный за многие годы шанс встретиться с матерью, может быть, последний шанс в жизни.
К тому же никто из прислуги и не подозревает, что она попала в авиакатастрофу, даже если выяснится, что самолет Линка упал.
Другой пилот, который отказался доставить ее в Колорадо, даже и не вспомнит, что она вылетела с Линком, пока не узнает, что самолет потерпел крушение. Но и тогда он не сможет сказать наверняка, полетела ли Мэдди с ним, ведь никого не было рядом, когда она садилась в самолет Линка.
Почему она сразу не сказала матери, что приедет в Колорадо, вместо того чтобы тешить свою гордость и давать неопределенные ответы? И почему она не перезвонила матери и не сообщила, что уже в пути? Роз не оставила своего номера телефона, но Мэдди могла узнать его в справочной. Почему же она не подумала о таких полезных мелочах? Теперь ее мать даже не знает, что Мэдди собиралась приехать, она не станет волноваться, если дочь не появится.
Ведь Роз никогда по-настоящему не переживала за нее. Эта грустная мысль кольнула сердце Мэдди. Никто не станет скучать по ней, никто о ней и не вспомнит, даже если ее никогда не найдут.
Ведь и Линка раздражало ее присутствие. Он был хорошо приспособлен к дикой природе: умело продирался сквозь заросли леса, мог спать на жесткой земле, ловил рыбу с помощью се шнурков, готовил на открытом огне. Это было для него как настоящее мужское приключение.
Мэдди пыталась остановить его хоть на несколько минут, чтобы снять ботинки и остудить ноги в ручье, но он не обращал на нее никакого внимания. Казалось, ноги ее уже раздулись до величины баскетбольного мяча, и она чувствовала каждую мозоль. В последний раз, когда она попросила его о привале, он назвал ее плаксой. Больше она к нему не обращалась. Она испробовала все стоны и жалобные вздохи, которые имелись в ее репертуаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16