Она должна была срочно найти подходящий ответ. Ведь она не может сказать, что думала о своей любви к нему и о том, как ей хочется остаться. Она ревновала его к Жене Халаш со злости дернула канат.
Внезапно ей пришло в голову, что она может отвлечь его, затронув другую животрепещущую тему.
— Если ты так хочешь знать, то я думала о моем портрете и не замечала, что делаю.
— О твоем портрете? — медленно произнес он и как-то странно посмотрел на нее. Видимо, он вспомнил, что сегодня впервые оставил ее одну в мастерской.
Элла обрадовалась, что удалось, наконец, перевести разговор, и приготовилась выслушать его упреки за то, что она совала свой нос куда не следует.
— О чем же еще я могла думать? — торопливо сказала она, когда Золтан встал и холодно посмотрел на нее. — Неделями я позировала тебе, а потом вдруг обнаружила… Когда ты пошел к телефону, я увидела, что ты так и не начал меня рисовать, — едва дыша от напряжения, закончила Элла.
Золтан отвернулся от нее, словно и не собирался ничего объяснять. Однако спустя мгновение бросил на нее ледяной взгляд через плечо и объявил:
— Должно быть, ты устала после всех своих приключений. Сядь здесь, — указал он на диван.
Элла не любила, чтобы ею управляли. Но этот человек спас ей жизнь, и она были благодарна ему. Она действительно очень устала и решила подчиниться.
Золтан подошел к окну и стоял, отвернувшись. Она не знала, о чем он думает. Наверно, подбирает слова, чтобы повежливей отослать меня домой, подумала она.
После долгой паузы Элла решила начать первой.
— Ты тоже, должно быть, устал, — мягко сказала она. — Даже больше меня! — добавила она, вспомнив, чего ему стоило спасти ее.
Но Золтан только хмыкнул в ответ, давая, видимо, понять, что не нуждается в благодарности. Он по-прежнему стоял и смотрел в окно.
Как же я люблю его! — думала Элла. Я должна упасть на колени и умолять его позволить мне остаться, хотя бы еще ненадолго…
Она поднялась с дивана и, не дожидаясь больше его ответа, прошептала:
— Конечно, я уеду.
К ее полному изумлению, Золтан резко повернулся и закричал так, словно она выстрелила ему в спину:
— Уедешь?!
Она растерялась, но, сделав над собой усилие, продолжила:
— Ведь ты хочешь, чтобы я уехала.
— Да совсем я этого не хочу! — Он отошел от окна и приблизился к ней. — Когда я это говорил?
Элла удивленно уставилась на него. Пожалуй, она сделала поспешные выводы. При этой мысли ее сердце радостно забилось, и вдруг она все поняла.
— Ах да, мой портрет, — сказала она. Видимо, Золтан рассердился, что ему придется нарушить свое слово и отправить ее в Англию без портрета, не выполнив обещания, данного ее отцу. — После того как ты рисковал жизнью ради меня, у моего отца не будет никаких сомнений в том, что ты порядочный человек, — быстро сказала она.
На свою беду, она услышала только очередной смешок. Он наверняка прекрасно понимает, о чем она говорит, просто нарочно сводит ее с ума своим молчанием.
— Значит, ты все-таки хочешь уехать! — вдруг выдавил из себя Золтан. — Ты не можешь дождаться, когда вернешься в Англию, чтобы, наконец, подытожить прогулки с Джереми Крейвеном и, безусловно, протанцевать целую ночь с Дэвидом.
Сраженная его атакой, Элла молчала. Золтан на нее нападал, и она чувствовала, что он имеет на это полное право. Но она никак не могла взять в толк, при чем здесь Джереми Крейвен и ее брат Дэвид.
— Я думала, ты хочешь, чтобы я уехала! — лихорадочно воскликнула она.
И вдруг его голос стад тихим и мягким, он грустно посмотрел на нее.
Разве я могу хотеть, чтобы ты уехала, если моя голова вся забита планами, как тебя удержать здесь?
Элла едва не открыла рот от удивления, глаза ее округлились, она даже покраснела от наплыва чувств.
— Я… Ты… — она не могла найти слов. — Почему?
Золтан подошел к одному из стульев и подвинул его к дивану, на котором сидела Элла. Она судорожно глотнула, решив, что, если он сядет рядом, она не сможет скрыть от него свои чувства. Но он не сел, а снова отошел к окну.
Элла смотрела на него во все глаза. Внезапно Золтан повернулся и сказал:
— Для тебя, конечно, не новость, что я считаю тебя очень привлекательной девушкой?
Она снова глотнула, ее глаза затуманились слезами. Она голову могла дать на отсечение, что он ее терпеть не может.
— П-привлекательной?
— Привлекательной, удивительной, красивой, — подтвердил Золтан. Но тут его тон снова стал холодным, он уселся на стул, стоявший рядом с ней, и продолжил: — Я был уверен в этом с того дня, как увидел твою фотографию, и с тех пор мое мнение не изменилось.
— Но ведь я тебя так раздражаю! — воскликнула она. Поймала на себе тревожный взгляд Золтана и едва не застонала, испугавшись, что он догадался о ее чувствах к нему.
— Ты не права, Арабелла. Наоборот, чем лучше я тебя узнаю, тем больше ты мне нравишься.
— О… — вздохнула она в растерянности. Все, на что она была сейчас способна, — это ухватиться за логику. — Если я нравлюсь тебе все больше и больше, то представляю, как ты меня ненавидел с самого начала!
— Позволь мне сказать хотя бы несколько слов, укороти свой острый язычок, — попросил он с легкой иронией, и взгляд его потеплел. — Заметила ли ты, что все это время я был сам не свой?
Это стало последней каплей. Элла поднялась и с обидой взглянула на него. Золтан тоже смотрел в ее прекрасные синие глаза, а потом сказал мягко:
— Прости, я, наверное, совсем запутал тебя, ничего толком до сих пор не объясняв.
Не надо ничего объяснять, хотела гордо ответить она. Бели я нравлюсь тебе, почему же ты постоянно демонстрировал нечто совершенно обратное и вел себя как дикий зверь, когда я была рядом?.. Но она сдержалась, решив выслушать все, что он скажет.
— Твой отец прислал мне твою фотографию, и я сказал себе: вот самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Я буквально голову потерял и приготовился ненавидеть тебя изо всех сил. Я думал, что ты чопорная аристократка и будешь относиться ко мне как к лакею.
— Замечательно! — процедила она сквозь зубы. — Почему же, несмотря на такое предубеждение, ты согласился писать мой портрет?
— Интуиция, — пояснил он и добавил: — Когда-то в юности я писал портреты, и многие красивые женщины позировали мне. Однако очень скоро я понял, что красота эта чисто внешняя.
На одно ужасное мгновение Элла вспомнила, как Золтан говорил, что ему нужно время для изучения натуры. Как же глубоко он собирался изучать меня? Видит ли он, что я люблю его? О Господи, нет! Она попыталась отогнать от себя эти ужасные мысли.
— Ты… Неужели все эти женщины жили у тебя дома? — спросила она.
— Ни одна! — ответил он быстро и внимательно на нее посмотрел. — Только ты, Арабелла. С тобой все по-другому.
— Что по-другому? — спросила она, уставившись на него в полном изумлении.
Золтан откинулся на спинку стула и, глядя ей в глаза, начал объяснять:
— Я не писал портретов много лет. Пока не увидел твою фотографию.
Элла задумалась. Она столько часов позировала ему, а он даже не начал писать ее портрет.
— Ты сказал моему отцу, чтобы я приехала, — тихо начала она.
— И пока с нетерпением ждал твоего появления, я пытался убедить себя в том, что красота твоя чисто внешняя.
— Я позвонила тебе из отеля в первый же вечер, но ты не хотел видеть меня! — воскликнула Элла.
— Я был в шоке, — признался он. — Испугался, что ты не такая, какой я представлял тебя. Кроме того, я думал, что у тебя высокий пронзительный голос. Но то, что я услышал. — Он замолчал, и его лицо озарила нежная улыбка. — Я услышал нечто очень приятное.
— О! — воскликнула она потрясение, чувствуя новый прилив любви к нему и пытаясь взять себя в руки. — А я решила, что ты невзлюбил меня с самого начала.
— Я пытался, — ответил он тихо.
— Но почему? Конечно, мне очень не хотелось, чтобы мой портрет висел над лестницей. Конечно, я не желала ехать в Венгрию, но я не сделала ничего такого, чтобы ты меня так ненавидел!
— Это называется «ничего», моя дорогая? — спросил он, и новое обращение поразило ее. — Было достаточно уже того, что ты разбудила во мне силу, о существовании которой я и не подозревал.
— Что я такого сделала? — вспыхнула она.
— Начнем с того, что тебе ничего и не надо было делать, — ответил Золтан, глядя ей прямо в глаза. — Я увидел твою фотографию и не мог больше не думать о тебе. Я пытался убедить себя, что в тридцать шесть лет это смешно, и тем не менее проверял время вылета самолетов из Англии в течение трех недель.
— О Господи! — ошеломленно прошептала Элла, и сердце ее затрепетало. — Так ты решил возненавидеть меня потому, что у тебя нарушился сон?
— Пытался, — поправил он ее. — Потому как это невероятно — чтобы мужчина в моем возрасте чувствовал такое к девушке, которую видел только на фотографии. — (Элла с удовольствием отметила про себя выражение «чувствовал такое».) А он продолжал: — Единственное, о чем я мечтал, — это встретить тебя. Но мне казалось, что во всем виновата лишь твоя красота, а когда я увижу тебя, то ты меня разочаруешь, и тогда придет конец моей бессоннице.
— И поэтому ты согласился писать мой портрет?
Он кивнул, глядя ей в глаза.
— Согласился, и ты приехала, но тогда мне стало еще хуже.
— Ты позвонил в отель и приказал мне срочно ехать к тебе, — вспомнила Элла.
— А ты сразу дала понять, какого ты мнения о моих приказах.
Элла вдруг осознала, что от него не укрылось ни одной детали.
— Ты… сказал, что тебе стало еще хуже, — попыталась она прервать его, внезапно почувствовав себя уязвленной.
— Так оно и было. Я думал, что после нескольких сеансов буду сыт тобой по горло и с радостью отправлю тебя обратно в Англию. Но очень скоро я понял, что чем больше вижу тебя, тем больше мне хочется общаться с тобой. Поэтому я начал тянуть время и не приступал к работе, чтобы задержать тебя здесь.
Что он говорит? До Эллы едва доходил смысл его слов. Чтобы успокоиться, она убеждала себя, что принимает желаемое за действительное и не так понимает его.
— Тебе нужно было изучить натуру. Думаю, ты это имеешь в виду, — заявила она.
— Пример исключительного взаимопонимания! — с горечью ответил Золтан. — Мой метод так и не сработал!
— Какой метод?
— Чтобы выкинуть тебя из головы, я решил убедить себя в том, что ты ужасно взбалмошная, избалованная девица. Однако оказалась самой замечательной из всех знакомых мне женщин. Я понял это в. первый же вечер нашего знакомства, — продолжал он, пристально глядя на нее, и ей пришлось отвести взгляд. — Я понял, что ты мне очень нравишься. Твоя гордость, твой прекрасные манеры, то, как ты общалась с моей прислугой, — все это меня потрясло.
— Ой, Золтан! — вздохнула пораженная Элла. Возможно, он что-то прочел в ее взгляде: то ли любовь, то ли надежду — она не знала, но внезапно он потянулся к ней и взял ее за руки.
Взволнованный, он подвинулся ближе к ней, будто ему нужно было дополнительное подтверждение того, что он только что видел.
— Дорогая моя! — выдохнул он. — Поцелуй меня, если хочешь, чтобы я продолжал.
Элла ощутила, что Золтан сильно сжал ее руки, и ей вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль: если она немедленно его не поцелует, то он сейчас же уйдет, уйдет прочь и навсегда исчезнет из ее жизни.
Настала ее очередь сжать ему руки, чтобы удержат его. И когда она почувствовала прилив храбрости, то подвинулась ближе. Наклонив голову, она нежно прикоснулась губами к его ждущему рту.
— Арабелла! — воскликнул он, когда она оторвалась от него. Он вскочил со своего стула и уселся рядом с ней на диване. Их поцелуй повторился, только теперь он сам прикоснулся к ее губам. — Прости, — нежно проговорил он. — Я знаю, что должен был рассказать, тебе обо всем, объяснить подробнее. Но, милая, милая Арабелла, мои чувства так сильны! Когда я увидел тебя во время шторма в лодке, готовой в любой момент перевернуться, это было самым страшным моментом в моей жизни… — Он прервался и тяжело вздохнул. — Я до сих пор еще не оправился.
— Мне очень жаль, прости меня, — быстро сказала Элла и почувствовала, что он снова пожал ее руки своими теплыми пальцами.
— И ты меня прости, — ответил Золтан. Она посмотрела на него удивленно, и он вынужден был объяснить: — Все это время я был груб и раздражителен, потому что голову потерял от ревности.
— Ты ревновал? — воскликнула она.
— С самого первого вечера, когда ты появилась в моем доме, — сказал он, и она изумленно посмотрела на него. — Мы обедали, и все шло прекрасно, но вдруг ты заговорила, о начале работы, и я решил, что в Англии тебя ждет мужчина, к которому ты торопишься вернуться.
— Золтан, — улыбнулась она, не веря в то, что все это происходит на самом деле. Она готова была сложить руки и клясться. — Меня в Англии не ждет никакой мужчина.
И тут же была награждена нежнейшим потоком венгерских слов, сопровождавшихся поцелуями в губы.
— Моя сладкая Арабелла, — вернулся он к ее родному языку. — В тот вечер я впервые в жизни почувствовал уколы ревности и решил, что надо на время уехать из дому чтобы все улеглось.
— Да, я обедала одна, — вспомнила Элла.
— Я едва дождался следующего утра, но, когда встретил тебя за завтраком, ты опять спросила о начале работы над портретом, и я опять разозлился. Однако ты тоже рассердилась и назвала меня темпераментным художником, — улыбнулся он. — Мне страшно понравилось, что ты так легко смогла меня рассмешить…
— Ты смеялся надо мной?
— Прости, но никто раньше не называл меня темпераментным художником.
Элла смотрела на него долгие, восхитительные мгновения.
— Я думала, ты не любишь меня, потому что я не работаю.
— Не работаешь? — удивился он. — Но ведь у тебя просто не остается времени на оплачиваемую должность.
— Отец не разрешает мне этого. Вот одна из причин наших с ним ссор.
Потрясающая улыбка осветила лицо Золтана и вдруг исчезла.
Элла внезапно испугалась того, что он сейчас скажет. Но когда услышала его голос, то удивилась еще больше.
— Арабелла, моя дорогая, ты ошиблась, я люблю тебя.
Не веря своим ушам, она смотрела и смотрела на него. Его взгляд был полон нежности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15