OCR: tati-site,SpellCheck: Хама
«Венгерская рапсодия»:
Оригинал: Jessica Steele, “Hungarian Rhapsody”
Перевод: С. Богданова
Аннотация
Когда Арабелле исполнился двадцать один год, согласно традициям семьи Торнелоу, отец заказал ее портрет.
И вот Арабелла приехала в Будапешт позировать знаменитому художнику, однако тот ясно дал понять, что не горит желанием выполнить заказ. Девушка старалась не переживать из-за этого: в конце концов, она и сама с трудом подчинилась требованию отца и семейной традиции. Но все же было обидно, что художник с самого начала так резко настроен против нее.
Арабелла и представить себе не могла, что стоит на пороге новой жизни и что очень скоро все изменится.
Джессика Стил
Венгерская рапсодия
Глава ПЕРВАЯ
Элла смотрела на мать и не верила своим ушам.
— Теперь ничего не поделаешь, — говорила та. — Я вынуждена буду отменить поездку.
Ну какой же тяжелый характер у моего отца! — возмущалась про себя Элла. Он знает, как его жена и дочь мечтают о путешествии в Южную Америку, тем не менее, когда до тура остается всего пять недель, он звонит — заметьте, просто звонит — из своего офиса и говорит, что никак не может оставить работу на полтора месяца.
С точки зрения Эллы, это было уже слишком. Однако мама опять защищала его.
— Я полагаю, он прав, нельзя так надолго бросать дела, — заявила Констанс Торнелоу, пряча за уверенным тоном свое разочарование.
— Но он ничего не сказал нам за завтраком! — Элла все больше изумлялась мягкости характера матери. — Вы с отцом столько лет не отдыхали! — добавила она раздраженно.
— Я знаю, дорогая, но…
«Но» — и сказать тебе больше нечего, кипела от злости Элла. Отец не в первый раз отменял поездку, и она пришла к заключению, что он вовсе и не собирался в Южную Америку. Эта мысль доводила ее до белого каления. Она смотрела на свою мать, которая, трудясь в поте лица, в кои-то веки хотела отдохнуть вместе с дочерью, и думала: видимо, настало время серьезно поговорить с хозяином замка «Торнелоу Холл». Внезапно в голову ей пришло, что всю жизнь отец получал удовольствие от разжигания конфликтов в своей семье, и ее прекрасные синие глаза воинственно засверкали, — Интересно, как бы он отреагировал, если бы мы с ним поменялись ролями? — спросила Элла. Она изо всех сил пыталась сдержать гнев, клокотавший у нее в груди, иначе мать встала бы на защиту отца, хотя, с точки зрения Эллы, его небрежные звонки не имели оправдания.
— Ты полагаешь, твой отец стал бы терпеть подобное? — ослепительная улыбка украсила аристократическое лицо Констанс.
— Конечно, нет! — решительно заявила Элла и добавила от себя: а может, пришлось бы.
— Мы тоже не можем оставить магазин.
Как всегда, Констанс Торнелоу думала только о работе. Она была главным организатором городского благотворительного общества. Ожидая, когда ей позволят зарабатывать себе на жизнь, Элла во всем помогала матери и два раза в неделю работала вместе с нею в благотворительном магазине.
Но вечером и эта проблема разрешилась. Приехали две близкие подруги Эллы: Хэтти Энверс и Мими Орчард — и согласились заменить их с матерью на время поездки. Девушки выяснили все до мельчайших подробностей, и теперь осталось лишь поставить Рольфа Торнелоу перед фактом, что он тоже должен срочно найти себе замену.
Боясь огорчить его раньше времени, Элла постаралась не опоздать на обед. Когда она вошла, ее брат Дэвид — он был на два года ее старше и обладал таким же мягким характером, как их мать, — сидел уже за столом.
Милый Дэвид, подумала она, глядя на него с нежностью. Когда отношения с отцом накалялись, Дэвид был готов убежать за сотню миль от скандала. Однако примерно год назад он всех удивил, неожиданно взорвавшись. Элла до сих пор помнит мертвенно-бледное лицо Дэвида и его крик: «Перестаньте относиться ко мне как к ребенку!»
«Я буду обращаться с тобой как со взрослым, когда ты начнешь вести себя как разумный человек!» — взревел отец, после чего жизнь в «Торнелоу Холле» на несколько недель стала невыносимой.
— Ты куда-нибудь идешь вечером, Дэвид? — спросила Элла, боясь, что ее чувствительный брат может слишком расстроиться за обедом.
— Она уже сделала прическу, — пошутил Дэвид.
И Элла поняла, что речь идет о ее сокурснице Виоле Эдмондс, к которой он пару раз ходил на свидание, и что больше ни о чем спрашивать не надо — он будет молчать, так как явно в нее влюбился.
— Старик сегодня в хорошем настроении, — сказал Дэвид, переводя разговор на другую тему и отвлекая Эллу от размышлений о нем и Виоле.
Дэвид, конечно, в курсе, он работает с отцом в офисе, но и я тоже в курсе, подумала Элла, стараясь не раздражаться. Держу пари, отец находился в великолепном расположении духа, пока не вернулся домой.
Тут дверь столовой открылась, и вошли родители. Глядя на почерневшего от гнева отца, Элла убедилась, что прекрасное настроение, о котором говорил Дэвид, давно кануло в прошлое. Он уже знает, что жена и дочь отправятся в путешествие без него, и рассержен не меньше, чем они сегодня утром, когда он в очередной раз пытался сорвать их отпуск.
Крепись, Дэвид, нам предстоит не слишком приятный вечер, мысленно обратилась Элла к брату, занимая свое место за столом. Однако отец, ярый приверженец традиций и хороших манер, молчал, пока миссис Гвендолин Гилберт, их экономка, не поставила супницу на стол и не вышла.
И только тогда он, зная, что его жена никогда не придумала бы этого сама, спросил:
— Арабелла, это была твоя безумная идея — ехать вдвоем с матерью в Южную Америку?
Я для него всегда Арабелла, раздраженно подумала девушка, никогда он не называет меня ласково. Избегая смотреть на мать, которая наверняка безмолвно умоляла ее не расстраивать отца, Элла спокойно подняла на него глаза. Она считала, что отец достаточно уже огорчал своих домочадцев и теперь настало время ответить ему тем же.
— Да, это была моя идея, — смело заявила она. — И я хотела бы знать, что в ней такого безумного!
Отец, нахмурившись еще сильнее, не дал ей договорить.
— Такого никогда еще не было, — гневно набросился он на нее, — чтобы вы с матерью уехали и бросили нас с Дэвидом на произвол судьбы!
Бросили на произвол судьбы?! Элла изумленно взглянула на брата. Судя по выражению его лица, он вполне счастливо проживет все шесть недель на хлебе с сыром, лишь бы они перестали спорить.
Но такого самоотречения вовсе не требуется! Элле очень хотелось ответить отцу, что сейчас не средневековье и разделения на мужской и женский труд не существует, но она подавила мятежные мысли и тихо ответила:
— Я уверена, что Гвенни, как всегда, позаботится о вас обоих.
Выдержав злобный взгляд отца, Элла окончательно успокоилась. Сколько она себя помнила, с ними жила Гвенни. Элла с матерью иногда практиковались в кулинарном искусстве, но не более того, а Гвенни и возглавляемая ею прислуга вели все хозяйство с точностью часового механизма.
По-прежнему глядя на отца невинным взглядом, Элла заметила в выражении его лица бессильную ярость. Конечно, он никогда так просто не сдастся и мне не изменить его старомодных убеждений относительно места женщины в семье, однако и возразить он не может: горничные, повара и садовники не дадут пропасть отцу и сыну Торнелоу.
— Теперь ты видишь, — храбро выпалила она, — ничто не мешает нам с мамой…
— Я уже объяснил твоей матери, что не хочу лишать ее удовольствия попутешествовать, о чем она так давно мечтала, — перебил отец, и Элла насторожилась: сейчас что — то будет! — Но, — продолжал он, — у меня совсем иные планы насчет тебя.
Элле не понравился его тон, однако главное — что ее мать все-таки поедет отдохнуть, пусть даже и в одиночестве.
— Какие же? — спросила она и вынуждена была замолчать, так как вошла Гвенни, чтобы унести суп, к которому притронулся только хозяин.
— Согласно традициям нашей семьи, — продолжал Рольф Торнелоу после того, как Гвенни закрыла за собой дверь, — каждый отпрыск женского пола по достижении двадцати одного года должен быть увековечен на портрете. Может, ты когда-нибудь слышала об этом? — добавил он с едкой иронией.
Опять он за свое! Мне уже скоро двадцать два, а он при каждом удобном случае напоминает о своем злосчастном портрете…
— Не всякая традиция стоит того, чтобы ее продолжали, — парировала Элла, уже давно решив, что ее портрет не станет в ряд с другими изображениями многих поколений девиц Торнелоу. Она и сама не понимала, что заставляет ее так упорно отказываться, ведь мысль о портрете была ей совсем не противна. Много раз она слышала, как хвалят ее рыжие волосы, тонкую белую кожу и приятные черты лица. Возможно, в глубине души она просто хотела не уступать отцу, если уж пришлось уступить в главном: ради всеобщего спокойствия она соглашалась оставить мысли о работе. Она много помогала матери, но ей все же хотелось заняться собственной карьерой. Не зря же она окончила колледж! — У меня есть куча других, более важных дел, чем сидеть часами на одном месте и глядеть, как художник возится с красками и холстом, — возразила она, чувствуя, что попала в собственную ловушку.
— Если проведение отпуска вместе с матерью и есть одно из твоих неотложных дел, то об этом можешь забыть!
И пока Элла готовилась ответить, что он ошибается и что она имела в виду действительно важное дело — привести в порядок домик старого мистера Вэдкомба, так как он вернется из больницы в конце недели, — отец объявил тоном факира, которому удался потрясающий фокус:
— Сегодня меня познакомили с Золтаном Фазекашем.
Элла даже рот открыла от удивления — неужели все так серьезно?
— Золтан Фазекаш, знаменитый художник! — удивилась она.
— Тот самый, — подтвердил отец. — Он несколько дней был в Лондоне по делам, а завтра улетает обратно в Венгрию.
Какое счастье! — обрадовалась она. Значит, затея отца не удалась. Вряд ли такой художник захочет возиться с портретом чьей-то дочки. Я читала, что он любит путешествовать и пишет свои картины во время поездок. Но я никогда не слышала, чтобы он занимался портретной живописью…
Пока она размышляла, отец вдруг заявил:
— Я взял на себя смелость просить его писать твой портрет.
— Ты? Мой? — Пораженная, она уставилась на отца. — Но я слышала, что он пейзажист…
— А я слышал, что он может себе позволить выбирать сюжеты для своих работ, — сердито парировал отец. — Однако прославился он именно портретами.
— Понятно! — взорвалась Элла. — Очень глупо с его стороны, что он согласился писать мой портрет. Или еще не согласился? — быстро спросила она. Но, чувствуя, что отец победил, возмущенно закончила: — Вообще — то не имеет никакого значения, согласился он или нет. Я не хочу позировать, и все.
— Ты меня утомила, — оборвал ее отец. — На сей раз с меня довольно! Золтан Фазекаш — человек занятой, и тебе очень повезет, если столь известный художник включит тебя в свой график.
Другими словами, кипела от злости Элла, раз отец не смог удержать свою жену от поездки, он нашел другой способ поставить на своем.
Обед закончился в полном молчании, что бывало довольно часто. Если бы он был моим мужем, я бы ему показала! — сердилась Элла. Это только мама может все терпеть. Внезапно Элла почувствовала прилив радости: все-таки моя взяла, мама поедет отдыхать. На моем участии в поездке теперь поставлен крест, зато у отца не осталось ни единого повода, чтобы отказать жене в отпуске.
Когда хозяин дома отправился в библиотеку выкурить послеобеденную сигару, Элла рассказала матери о своих выводах.
— Ты так считаешь? — удивилась Констанс Торнелоу.
— А что, ты боишься ехать в одиночку? — засомневалась Элла.
— Это будет даже забавно! — ответила Констанс, и Элла заметила огонек в ее глазах и поняла, что матери идея понравилась.
— Как долго до тебя доходит, мама, — мягко сказала Элла и наградила ее поцелуем.
Весь следующий день Элла прибирала в домике старого мистера Вэдкомба и предвкушала, как примерно станет себя вести за обедом — конечно, только в присутствии папочки. Надо не давать ему ни малейшего повода отложить поездку жены. К тому же свободного времени у Золтана Фазекаша наверняка нет, поэтому я не буду противоречить отцу, пусть у него создастся впечатление, что я согласна позировать.
Однако отец ни разу не упомянул о портрете. Более того, решив, что она, наконец, согласилась, он сменил гнев на милость и. спросил, как она провела день.
— Я прибирала в доме мистера Вэдкомба, в деревне, — вежливо ответила Элла.
Отец ласково улыбнулся, и она в очередной раз поразилась его убежденности в том, что она должна работать, словно невольница, исключительно безвозмездно. Когда же она пыталась устроиться на оплачиваемую работу, он моментально взрывался.
— Ты не забыла, что сегодня пятница? — спросил ее Дэвид, пытаясь поддержать кажущуюся приятной атмосферу за обеденным столом. — Пойдешь на вечеринку?
— В эту пятницу, — сказала она с легкостью, не растратив и сотой доли своей необузданной энергии, — я так наплясалась за целый день!..
В ответ Дэвид рассмеялся.
— Есть какая-то ирония в том, что миссис Брайтон получает деньги за уборку в нашем доме, а ты делаешь такую же работу в чужих домах, да еще и бесплатно.
Отец никак не прореагировал на это замечание, и Элла поспешила сменить тему. Однако ей пришла в голову мысль, что миссис Брайтон, выполнявшая всю «тяжелую» работу по дому, не справилась бы с теми залежами пыли и мусора, которые мистер Вэдкомб копил годами.
А утром Элла вместе с друзьями отправилась в деревню, куда они ездили почти каждую субботу к Джереми Крейвену, чтобы покататься на лошадях. Джереми был немного старше Эллы, их связывала многолетняя но не больше. Хэтти Энверс, приехавшая вместе с Эллой, пока, они чистили лошадей, завела разговор о бале, который собиралась дать через полтора месяца — ей исполнялся двадцать один год.
— Помнится, ты устроила грандиозный праздник, когда тебе исполнилось восемнадцать, — заметил Джереми.
— Этот будет еще лучше! — заверила Хэтти. — Я всех вас жду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15