Да и вообще все это время не видела нью-йоркских газет. — Она вновь покачала головой, но на этот раз с яростью. — Убит!.. И все это время я обманывала себя рассуждениями, что я поступила так только ради него, и как хорошо, что он никогда не узнает, что был незаконнорожденным. Он вырастет большим, счастливым, хорошо обеспеченным... А его убили. Когда ему исполнилось всего лишь два месяца. — Кой истерически засмеялась. — В каком же сумасшедшем мире, в каком ужасном мире мы живем...
Конни Кой откинула голову и дико расхохоталась. Джесси не останавливала ее, и через некоторое время истерика прекратилась.
— Очень жаль, что я не могу дать вам сейчас рюмку крепкого вина, — заметила Джесси и, закурив сигарету, вставила ее Конни Кой в рот. — Может быть, сварить вам кофе?
— Нет, спасибо. Я уже пришла в себя. — Казалось, что она полностью владеет собой, и не было никакой истерики, и она не смотрела так бессмысленно в одну точку. — Давайте внесем полную ясность. Богатая чета Хамфри купила у Финнера моего ребенка, который затем был убит, а через две недели убили Финнера. Не понимаю, какая тут связь.
— Мы еще не знаем, за что был убит этот гангстер, Конни. — Инспектор пододвинул стул и сел около женщины. — Однако мы думаем, что Финнера устранили потому, что он был единственным человеком, осведомленным о настоящих родителях ребенка. Вы говорите, что не знаете, каким образом Финнеру стало известно о вашей беременности, и высказали предположение, что об этом сказала ему одна из артисток ночного клуба. Какие у вас есть основания для такого предположения?
— Никаких, — медленно ответила она. — Но я никому об этом не рассказывала, и тогда еще по моему виду этого нельзя было сказать. Вот я и подумала...
— Знаете, это маловероятно. Есть другой вариант, вполне реальный. Скажите, пожалуйста, Конни: знал ли о вашем положении человек, ответственный за него?
Ресницы Кой затрепетали.
— Да, я ему сказала. Он предложил мне отправиться к какому-то доктору, делающему аборты нелегально. Я побоялась, и человек этот из моей жизни ушел. Я не порицаю его, так как все случилось по моей вине. Я думала, что люблю его, и обнаружила, что это не так, когда было уже слишком поздно. Я прекрасно знала, что он женат... Извините меня за эти воспоминания. Так что вы сказали?..
— О вашем положении знали трое — вы, ваш возлюбленный и Финнер. Если вы Финнеру не говорили, как же он мог узнать об этом? Очевидно, ему рассказал ваш возлюбленный.
— Как трогательно, — отозвалась Конни Кой, встала, подошла к столу и с силой потушила сигарету в пепельнице. — Продолжайте, продолжайте, инспектор.
— Следовательно, Финнер знал обоих родителей. И если он был убит только за то, что знал это, — Квин поднялся, — то и вам, Конни, тоже угрожает опасность!
— Мне? — Она быстро повернулась к нему, но ее лицо ничего не выражало. — Почему вы так думаете?
— Причина для того, чтобы навсегда заткнуть рот Финнеру, есть только у родителей вашего ребенка. Вы — одна из них, но у вас — бесспорное алиби. Таким образом, остается другой родитель. Я сейчас глубоко убежден, Конни, что Финнер был убит настоящим отцом вашего ребенка, и если это так, он попытается убрать и вас. После смерти Финнера вы — единственный человек, который может разоблачить его. Вот почему я хочу, чтобы вы сообщили нам, кто отец.
Кой подошла к пианино и левой рукой беззвучно пробежала по клавишам.
— Конечно, никакого чувства к нему у вас не осталось, — мягко продолжал Квин. — Вы говорите, что он женат. Прав ли я, предполагая, что он занимает в жизни видное положение и может быть безнадежно скомпрометирован, если ваша история получит огласку? Некоторые люди из-за боязни огласки могут потерять голову и пойти на любые крайности. В какой-то степени, Конни, вы можете обеспечить свою безопасность, если поделитесь информацией о нем. Чем больше людей будет знать о нем, тем в большей безопасности вы будете находиться. Всех нас он уничтожить не может. Кто же он? Скажите нам.
Кой, достав сигарету, поднесла ее ко рту, Квин взял со стола зажигалку и подошел к ней.
— Скажите же нам, — повторил он и поднял зажигалку, но не успел нажать на рычажок — Кой взяла ее у него и зажгла сама.
— Артур Диммсдейл, — сказала Джесси, все еще сидевшая на кушетке.
Пламя зажигалки замерло примерно в дюйме от сигареты.
— Что, Джесси? — озадаченно спросил Квин.
Джесси держала в руках книгу, ранее лежавшую на столе. Она постучала по странице пальцем.
— Фамилия мне сразу показалась знакомой, а теперь я вспомнила, что Артур Диммсдейл — это имя любовника Хастер Принн в повести Готорна «Красная буква».
— Ах, вот что! — засмеялась Конни Кой. — Я как-то купила эту книгу в букинистическом магазине. Во время беременности, когда мне пришлось изобретать мужа, фамилия любовника Хастер показалась мне подходящей. Мама всегда предупреждала меня, что из-за своего романтизма я как-нибудь столкнусь с крупными неприятностями...
— Итак, — напомнил инспектор, — кто же он?
— Ну хорошо, — как-то сразу согласилась Кой. — Я вам скажу.
Она поднесла пламя зажигалки к сигарете.
Казалось, что пламя взорвалось с резким щелчком, а во лбу Конни Кой появилась рана. Вначале упали зажигалка и сигарета, а затем и Кой. Падая, женщина скользнула рукой по клавишам, и звук струн затих только после того, как она безжизненно рухнула на пол.
— Ложитесь, Джесси!
Джесси не могла потом вспомнить, как она оказалась на полу так, что кушетка была между нею и окном. Квин пополз к стене с выключателем. Джесси услыхала еще два выстрела, и позади нее что-то разлетелось вдребезги.
Комната погрузилась в темноту.
Из кухни послышались тяжелые шаги Квина и звук снимаемой дверной цепочки. Открылась и закрылась дверь. Звуки доносились отчетливо, но не громко. Перед тем как дверь закрылась, Джесси услыхала голос Джифина и топот бегущего человека. Затем воцарилось молчание.
Все еще в темноте, Джесси Шервуд села и положили голову на кушетку. В ушах звенело. Она закрыла глаза, но ей показалось, что даже и так она его отчетливо видит. Он стрелял с расстояния футов в двадцать — с крыши дома на другой стороне. Освещенная пламенем зажигалки голова Конни Кой представляла собой идеальную мишень. Джесси
вспомнила и расплывчатые контуры на фоне городского неба и падающую Кой.
Поразительно, как спокойно вокруг. Словно никто не появлялся на крыше напротив, словно не было выстрелов и мертвой Кой. Во всем доме гремели телевизоры, по улице проносились автомобили, а на Бродвее громыхали автобусы. Это были не те звуки, которые раздались бы, если бы стало известно, что только что убита женщина. Не было слышно открывающихся окон и дверей, восклицаний, вопросов, торопливых шагов.
Убита Конни Кой. Джесси осталась жива.
Конни Кой...
Джесси подползла к окну, дотянулась до шнура и сильно дернула. Прежде чем встать, она пощупала занавеси, убеждаясь, что они задернуты. Потом так же ощупью нашла лампу на пианино и попробовала включить ее, однако безуспешно. Видимо, настенный выключатель был общим для всех ламп в комнате.
Джесси пробралась к стене, куда бросился Ричард Квин после первого выстрела, нашла выключатель и зажгла свет.
Конни Кой лежала на спине между пианино и отодвинутым от него стулом. Халат при падении завернулся и открыл ее обнаженные ноги. Ее глаза пристально смотрели на потолок, словно там было написано нечто такое, чего она не могла понять.
Глава четвертая
ПОЧТИ ДУЭЛЬ
— Ни до чего не дотрагивайтесь, Джесси.
Джесси не слыхала, как он вошел и, тяжело дыша, остановился на пороге кухни. Его лицо покрывал обильный пот.
— Она мертва, Ричард.
— Знаю.
Правая рука у него вновь была обвернута носовым платком. Он вошел в спальню и вытер ручку двери в ванную, потом возвратился в гостиную, поднял с пола зажигалку, вытер ее и поставил на стол. Так же тщательно Квин обтер стул, на котором до этого сидел. Потом он посмотрел на стакан воды, принесенный Джесси из кухни для Кой, и на ее руки.
— Вы все еще в перчатках. Это хорошо. — Он подошел к софе, поднял сумочку Джесси и обвел взглядом гостиную. — Вы задернули занавеси. — Сказал он это без гнева, а просто, как человек, составляющий какой-то список. Потом Квин подвел Джесси к двери в кухню. — Побудьте здесь. — После этого он подошел к выключателю на стене и тоже обтер его носовым платком, а затем выключил. В комнате опять стало темно.
Джесси слышала, как он пробрался к окну. До нее донесся шорох открываемых занавесей.
— Пошли, Джесси. — Он уже был рядом с нею.
— Нет.
— Что?! — удивился Квин.
— Мне нужна еще минутка, — сказала Джесси, пытаясь освободиться.
Однако Квин не выпускал ее и несильно, но настойчиво тянул за собой.
— Вы больше ничего не можете для нее сделать, Джесси. Разве вы не понимаете, что нам нужно убраться отсюда? Пошли скорей.
— Но я не могу оставить ее в таком виде, — упрямо ответила Джесси. — Так же нельзя. Я всего лишь хочу поправить на ней халат. Пустите меня, Ричард.
— Но нам нельзя ни до чего прикасаться здесь, — возразил Квин.
— Да, но тогда все будут глазеть на ее наготу!
— Она мертва, Джесси.
Улица казалась все такой же. Хотя нет, не совсем. Машины Крипса на ней уже не было, и в ряду машин, там, где Квин останавливался закурить и переброситься несколькими фразами с бывшим полицейским, зияла пустота. Крипс или скрылся, или бросился за кем-то в погоню.
Джесси шла с трудом, опираясь на руку Квина. Вскоре они вышли на Бродвей, пересекли его и направились в Даунтаун.
Длсесси механически переставляла ноги. Время от времени ей в голову приходила мысль, что это не она, медсестра и няня по имени Длсесси Шервуд, только что вышла из комнаты, где около концертного пианино в неприлично распахнутом халате лежит мертвая блондинка, и что всего этого не было.
Квин тоже шел молча. Держа ее под руку, он с озабоченным видом двигался рядом, останавливался на углах перед светофорами, потом, подталкивая ее перед собою через улицу, заглядывал в витрины магазинов, закуривал, вытирал лицо, бросал потухшую сигарету и закуривал новую. Так он испортил много сигарет.
От 72-й улицы он как-то сразу пошел значительно быстрее и вскоре с деловитым видом ввел ее в кафетерий, где было много народу. Здесь Квин взял поднос, две ложки и две бумажные салфетки, а потом попросил Джесси постоять с ним в очереди. Он налил две чашки кофе, расплатился в кассе, некоторое время стоял, осматриваясь, словно в поисках незанятого столика, а затем прошел к тому, где над чашками кофе сидели двое пожилых мужчин. Один был со шрамом на лице, а другой в очках в массивной оправе. У столика стояли еще два прислоненных к нему стула, как если бы они были кем-то заняты.
Квин поставил на столик свой поднос, усадил Джесси, уселся сам и только после этого спросил:
— Джифин, Крипс, что произошло?
— Мы потеряли его, инспектор.
— Джифин, доложи вначале ты.
Пожилой человек со шрамом помешал в чашке и заговорил, не поднимая головы:
— Я выскочил на крышу и осветил фонарем дом на другой стороне двора, но там никого не оказалось. Я быстро спустился по лестнице в подвал и через черный ход и двор выбежал на соседнюю улицу, на которой было много людей, играли ребятишки и в обоих направлениях двигались машины. Никто не бежал, никто не отъезжал поспешно от тротуара — словом, никто не вел себя подозрительно. Насколько я мог рассмотреть, нигде не было пустого места, откуда бы только что отошла машина. Я поговорил с игравшими детьми, но они не заметили, чтобы кто-нибудь выходил из дома. Понимая, что впустую трачу время, я все же обследовал лестницы, лифты, подвалы и крышу дома напротив. На ней никого не оказалось. Мне кажется, что преступник пробрался по крышам соседних домов и спустился на землю на углу Вест-Энда, где он, возможно, оставлял свою машину. Во всяком случае, я пришел сюда с пустыми руками.
— Ну а ты, Джонни? — спросил инспектор.
Джесси подумала, что второй детектив с его очками в черной оправе и снежно-белыми волосами выглядит скорее, как учитель или библиотекарь.
— Узнав от вас новости, инспектор, я приехал на 88-ю улицу, но даже не знаю, оказался ли я там слишком рано или слишком поздно. Несколько минут я торчал там в нерешительности, пока не заметил, что от тротуара быстро отъехала машина. Я взял ее под наблюдение. Выяснилось, что это какой-то студентик, спешащий на свидание.
— А все ноги, — мрачно изрек Джифин, обращаясь к своей чашке кофе. — Приходится признать, что мы не так проворны теперь, как когда-то...
— Нам нужно побольше людей, вот и все, — заявил Крипс, подышав на очки и протирая их. — Черт возьми, а у меня даже нет револьвера.
— Но кто это мог быть? — подумала Джесси, как ей казалось — про себя, а на самом деле вслух.
Детективы с любопытством посмотрели на нее.
— Спокойно, Джесси, — сказал Квин. — Так вот, ребята, я не хочу втягивать вас еще дальше в это дело... — Он отпил кофе и взглянул на своих дру-
зей. — Отправляйтесь-ка по домам и забудьте про все.
Его бывшие сослуживцы только рассмеялись.
— Инспектор, вы не представили нас своей даме, — заметил Джифин.
— Прошу прощения. Мисс Шервуд. Джон Крипс, Хьюз Джифин.
— Рада познакомиться... Нет, но вы только подумайте — он попал ей между глаз, словно стрелял в тире, а затем выстрелил еще дважды, причем не в нее, ибо она уже лежала на полу, а в нас, Ричард.
— Я знаю это, Джесси, — мягко ответил Квин и под, столом пожал ей руку. — Я хочу, ребята, чтобы вы отправились по домам и чтобы один из вас позвонил по телефону Питу Анжело и Элу Мэрфи и передал им мою просьбу забыть про это дело.
— Мисс Шервуд, как вы смотрите на то, чтобы нам не ограничивать себя только кофе? — спросил Хьюз Джифин.
— Может быть, вы хотите попробовать чудесный датский сыр? — предложил Джонни Крипс. — Здесь он очень вкусен.
— Так вот об этом самом деле, — настойчиво продолжал инспектор. — Мне очень приятно, ребята, как вы быстро откликнулись на мою просьбу. Но теперь совершенно ясно, что речь идет об убийстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26