Так что, это твоя планета. Этот дом - твой дом. Если
хочешь.
На мгновение окаменевшее лицо Гарри смягчилось. Он заморгал глазами.
- Это... это очень великодушно с вашей стороны, Чазм. Очень...
заботливо. - Юноша помотал головой. Голос его стал ледяным. - Но это,
конечно, ложь. Не ваши слова, нет. У вас свои интересы, не так ли?
Чазм смотрел на молодого человека. Это ужасно. Такой цинизм вызвал у
него отвращение, чуть ли не тошноту. Но он и виду не подал, он не мог.
Потому что Гарри говорил чистую правду, и они оба знали это.
- Твой дом... - снова начал коротышка.
- Оставьте. Я принимаю ваше предложение.
- Ты согласен?
Гарри встал. Лицо его побледнело и напряглось.
- Да. Мне ведь нужно где-то остановиться, не так ли? - Он повернулся
и медленно пошел к двери, потом остановился. - И вы
д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ ответственны.
Чазм долго сидел неподвижно после ухода Гарри. Он лишь положил свою
правую руку на левую, чтобы унять в ней дрожь.

Она вошла, не постучав. Гарри поднял голову и взглянул в ее глаза,
почти такие же зеленые, как и у него, только затененные и с темными
крапинками, похожие на потрескавшиеся изумруды.
- Вы кто?
Прошла неделя после того памятного разговора с Чазмом. Гарри бродил
по залам и галереям огромного дома в горе, рассматривая чудеса, которые
оставляли его равнодушным. Коротышка, казалось, избегал его, да и сам он
не особенно жаждал общения. Он внутренне готовился к чему-то, что, он был
уверен, вскоре должно было произойти.
- Глория. Можешь называть меня Глорией.
Грива черных волос, утонченные черты лица. Движения быстрые, точные и
уверенные.
- Почему я должен как-то вас называть?
На ней была черная блузка, плотно обтягивающая грудь, и черные брюки.
Пальцы, длинные и белые, казались единственной спокойной деталью в ее
облике.
Она плюхнулась в кресло напротив.
- Если откровенно, Гарри, мне наплевать.
Гарри скривил уголки рта.
- Вам нравятся старые фильмы?
- Я сама - старый фильм, дружок. А ты?
Она начинала ему нравиться. Дело было не в физической
привлекательности, хотя эти облегающие кожаные брюки пробудили в нем
определенные чувства, а в ее манере держаться. Она чем-то неуловимо
напоминала Фрего, какой-то уверенностью в себе, что ли. И никакой рисовки.
Абсолютно никакой.
- Может быть, перейдем на "ты"?
- Согласен. Могу ли я доверять тебе?
Ее зеленые глаза сверкнули. Она подняла бледную ладонь и стала
изучать свои пальцы с кроваво-красными ногтями.
- Я, кажется, не просила твоего доверия.
- Хорошо. - Он ухмыльнулся. - Мы поладим.
- Этого я тоже не просила. - Глория опустила руку.
- Кем ты приходишься Чазму?
Она непрерывно дымила, прикуривая каждую новую сигарету от тлеющего
окурка предыдущей. Эта привычка ему не нравилась, но он подозревал, что
его мнение мало ее заботит. Сейчас она раздавила очередной окурок о край
бесценной вазы и выпустила длинное голубое облако дыма.
- А как ты думаешь?
- Ну, не знаю... Любовница. Подруга. Может, работаешь по найму?
Ее смех удивил его. Хриплый, вязкий, горловой. Чрезвычайно
сексуальный. Он ощутил некоторые неудобства, как с той девушкой в
ресторане, на Петербурге.
- Кое-что из упомянутого, - наконец сказала она. - Это имеет
значение?
Глория нравилась ему все больше и больше. Давно он не чувствовал себя
так раскованно, когда обычный разговор доставлял ему удовольствие. В ней,
несомненно, были глубины, но он не испытывал желания погружаться в них. И
на поверхности было неплохо.
Он пожал плечами.
- Это зависит от... - Гарри запнулся.
- От чего?
- От того, чего ты хочешь. И хочешь ли ты этого от меня.
Она улыбнулась.
- Если я чего-то хочу, Гарри, я беру это.
- Даже так?
- Да, именно так.

Они обедали вместе в огромной столовой. Чазм отсутствовал. Обычно он
сидел в одном конце стола, а Гарри - в противоположном, причем так далеко,
что им обоим приходилось чуть ли не кричать при разговоре. На этот раз,
когда робот-официант посадил их подобным образом, Глория рассмеялась,
обошла вокруг стола и села рядом с Гарри.
- Сюда, глупая ты жестянка, - сказала она роботу. - Поставь тарелки
сюда.
- Чазм, - отметила она позже, - иногда ведет себя, как напыщенный
осел.
Гарри опять пришлось угощаться каким-то странным деликатесом, но
сейчас даже непривычная пища казалась вкусной.
- Не знаю почему, - признался он, - но мне очень легко с тобой.
- А я знаю. Потому что я первая, кто относится к тебе просто как к
человеку, с тек пор, как ты умудрился напороться глоткой на нож.
Юноша рассвирепел.
- А _т_е_б_е_ когда-нибудь распарывали глотку?
Ни слова не говоря, Глория оттянула пальцами воротник своей блузки.
Гарри уставился на тусклую линию, тянувшуюся от правого уха почти через
всю шею.
- Ты могла бы от этого избавиться, - сказал он ошеломленно.
- Я не хочу расставаться с воспоминаниями.

После обеда они вышли на высокий балкон, вырезанный в утесе, который
спускался метров на триста прямо к бассейну с водой василькового цвета.
Солнце, светившее из-за горы, окрасило медью покрытые лишайником скалы
вокруг бассейна. Прохладный ветерок взъерошил волосы и разрумянил щеки.
- У вас есть зима?
- Да. У планеты довольно большой осевой наклон. Некоторым Ариус
напоминает Землю.
- А тебе? Что тебе напоминает Ариус?
- Родной дом, - задумчиво сказала Глория. - Ариус напоминает мне
Родину.
Гарри удивился тому, как тронули его душу ее слова. Вспомнился Хогот.
Тысячелетние приземистые громады Большого Гота, небоскребы
Конфедеративного Анклава, бесконечная суета Риф Сити. Родной дом...
- Чего ты хочешь? - спросил он напрямик.
Она внимательно посмотрела на него.
- Я хочу помочь тебе.
Что-то в нем оборвалось. Он покачал головой.
- Уходи.
- В чем дело? Я что-то не так сказала?
- Ты, вероятно, хочешь, чтобы я доверял тебе. - Гарри не понимал, что
на него нашло. Слова лились сами, помимо его воли. - Ты хочешь мне помочь,
а я должен верить тебе. Ведь к этому ты клонишь?
- Какие мы вспыльчивые. Не слишком ли ты молод, чтобы быть столь
циничным?
Он не ответил.
- Нет, не слишком, - ответила на свой вопрос Глория. - Думаю не
слишком. Ну, что же, тем лучше.
- Что значит "лучше"?
- Это значит, хорошо, что ты не такой уж невинный младенец. Наивняк.
Иначе было бы гораздо труднее.
- Помочь мне? - добавил он с горечью.
- Ты что, никак не врубишься?
Он молчал.
- Я не хочу помочь _т_е_б_е_. Я хочу помочь убить Эрла Томаса.
Гарри смотрел вниз, на голубой бассейн. Спокойная водная поверхность
покрылась рябью от налетевшего порыва ветра, и на мгновенье бассейн
превратился в огромный, пустой глаз.
Юноша почувствовал, как напряжение улетучивается. Он ощутил легкость
и чистоту. И готовность.
- Ты можешь это сделать?
- Да, - не задумываясь ответила она.
- Тогда я сделаю то, что ты захочешь.
Она тронула его за плечо. В первый раз она прикоснулась к нему, и это
вызвало легкий трепет.
- Не таким образом, - сказала она. - Но, по крайней мере, начало
положено.

14
Они словно заключили между собой негласный договор - не говорили
больше о доверии, а Глория не предлагала помощи. Гарри посчитал это
слишком циничным даже для нее, а она была, несомненно, королевой цинизма.
Однако с ней он ощущал себя молодым даже в самые теплые моменты их
общения. А он уже больше и не надеялся когда-либо почувствовать себя
молодым.
Несомненно, он увлекся ею. Но, вернувшись к жизни, Гарри все же
оставался какой-то частью своего существа там, за роковой чертой. Как
сторонний наблюдатель.
Глория не была красива в общепринятом смысле этого слова. Она просто
распространяла вокруг себя некое странное, отчасти пугающее Гарри,
очарование. Ему она не казалась старше его самого, внешне, во всяком
случае. Ее живые черты дышали юностью. Но в то же время от нее веяло
умудренностью и опытом, накопленными долгими годами. Гарри вспомнил
детский облик профессиональных убийц с Мефисто. Не только там, но и на
многих других планетах технологии омоложения достигли необычайного
развития. Поначалу он гадал, сколько же Глории лет на самом деле, но потом
решил, что это не имеет значения.
- Хочу посмотреть машины, - заявил он ей однажды утром. - Компьютеры
Ариуса.
- Хорошо, - она согласно кивнула, словно ожидала такую просьбу. -
Правда много ты не увидишь. У Чазма есть комната, из которой он общается с
миром. Но там только интерфейсы, соединения. Сами компьютеры находятся в
другом месте, туда мы не можем попасть.
- Знаю. Но я хочу видеть эту комнату, хочу понять.
Она зажгла очередную из своих бесконечных сигарет.
- Понять?
- Да, - Гарри не стал объяснять, чего именно он хотел.
Глория привела его ко входу в один из туннелей, где их ждала
небольшая дрезина. Туннель вел прямо в сердце горы. Они с огромной
скоростью - ветер хлестал в лицо - понеслись по нему. Глория небрежно, но
очень уверенно управляла аппаратом, дурачась и хохоча при этом.
В интерфейсной комнате стояло одно, похожее на трон, кресло, покрытое
мягкой красной кожей. Со стен слепыми глазами смотрели мониторы; под ними
располагались штепсельные розетки для свисающих из спинки кресла
интерфейсных соединителей. Имелось два ручных пульта управления, хотя
установка могла приводиться в действие и голосом.
- Давай, - сказала Глория, - садись в кресло.
Гарри сел, и мягкая ткань ласково обволокла его тело. Находясь в этом
кресле здесь, в толще горы, он чувствовал себя в безопасности.
- У тебя нет розетки, - заметила она.
- Нет. - Углеродистой интерфейсной киберрозеткой пользовались
профессиональные программисты, которым требовалась непосредственная связь
с компьютером. Гарри ограничивался голосовым общением. С Хэлом, к примеру,
они отлично друг друга понимали. - А у тебя есть?
- Конечно, - Глория отбросила прядь волос с правого уха, и он увидел
яркое металлическое кольцо вокруг черного центра розетки.
- Работала программистом?
- Приходилось.
- Скажи мне, что ты делаешь для Чазма?
- Разве я говорила, что вообще что-то для него делаю?
А ведь верно. Она практически ничего не рассказывала, и он мало что
знал о ней. Кроме того, когда он просыпался, она всегда оказывалась рядом.
Гарри подозревал, что она даже наблюдала его во сне.
- А без розетки можно обойтись?
- Можно воспользоваться кольцом. Это не так эффективно, но давай
попробуем.
Индукционное киберкольцо одевалось на голову. Допотопный способ, но
стоило попытаться.
- О'кей.
Глория открыла маленькую дверцу в спинке кресла, вытащила кольцо и
торжественно, словно корону, возложила ему на голову.
- Короную тебя... - дурачась, проговорила она.
- На колени, - потребовал он. - Я благословляю вас, мадам!
- Короли не благословляют, - заметила Глория.
- Ты что, никогда не слышала о божественном праве?
Тонкие черты ее лица внезапно омрачились.
- Не говори так, - попросила она.
- Почему?
- Просто... не надо.
Еще одна странность. Одним секретом стало больше. Что ж, запомним и
это, сказал себе Гарри. Через секунду он активирует кольцо и окунется в
море информации, где символы машины сольются в неистовой пляске с
символами и картинами его собственного мозга.
Воздух был профильтрованный, а потому безвкусный. Невидимые
кондиционеры освежали его и делали прохладным. Аппараты не издавали ни
звука, и Гарри мог слышать чуткое дыхание тишины. Мониторы глазели пустыми
серыми экранами, а разъемы интерфейсов свисали с паутины кабелей
щупальцами мифического спрута.
Юноша активировал кольцо. В последнее мгновение Гарри успел заметить
лишь взгляд Глории. Он не смог бы описать словами выражение ее лица. Это
произошло мгновенно. Только что он видел перед собой ее глаза, сверкавшие
разбитыми изумрудами, а в следующий миг весь мир стал голубым. Видение не
имело никакого отношения к его глазам.
Индукционное кольцо было мостом между электрохимическими полями его
мозга и сверхбыстрыми процессами главного компьютера Чазма. Гарри словно
превратился в терминал машины. Хотя, нет, не совсем так. Он был
достаточное образован, чтобы знать о ходе развития компьютерной
технологии. Этот процесс представлял из себя геометрическую кривую, в
высшей точке которой развитие шло почти вертикально вверх. Затем, по
каким-то неясным причинам, процесс, достигнув плато, пошел по
горизонтальной прямой. Сейчас, более чем через два века, машины были более
миниатюрные, более быстродействующие и более сложные. Но сердцем
электронного разума по-прежнему оставался чип - полупроводниковый
кристаллик с интегральной схемой. Песчинка.
Доходили, правда, неопределенные упоминания о других машинах,
биоэлектронных гигантах невообразимой мощи. Но что-то произошло, и все
затерялось в смутной эпохе Матричных Войн. Возможно, это были всего лишь
слухи, подобие легенд, которые человечество всегда выдумывает, чтобы
оправдать свою историю.
Голубое поле концентрировалось. Гарри почувствовал какое-то
засасывающее ощущение, словно лазурная пустота требовала завершенности.
Кибернетическая tabula rasa. "Чистая доска".
Он сформулировал вопрос. Эрл Томас.
Машина немедленно откликнулась на его мысленный посыл - на него
смотрели глаза. Глаза, как кусочки голубого льда, спрессованного в толще
тысячелетнего ледника. Голографическое изображение лица Томаса,
смоделированное компьютером, висело в нескольких метрах от Гарри - живое
лицо, будто Томас был заключен внутри машины и сейчас его выпустили, как
злобного джина из бутылки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32