«Внезапная страсть»: Панорама; Москва; 2001
ISBN 5-7024-1342-3
Аннотация
Молодая английская актриса выходит замуж за итальянского красавца-аристократа. Однако брак, начавшийся счастливо и безмятежно, дает трещину: муж предъявляет ей ультиматум: семья или театр.
Девушка выбирает театр и покидает дом мужа. Два года длится их разлука. И вдруг — неожиданная встреча…
Элизабет Оглви
Внезапная страсть
Глава 1
Сегодня ее все раздражало, в том числе и костюм. Действие пьесы происходило в пляжном домике, и почти все время Крессиде приходилось быть на сцене в купальном костюме. Вообще-то она выглядела вполне безобидно в пестрой юбке с оборочками и закрытом лифчике, особенно по сравнению с некоторыми модницами, разгуливающими по городу. Однако Крессида знала, что полуодетая женщина на сцене привлекает гораздо больше внимания, чем девицы на улицах в самых откровенных сарафанах и маечках. Еще в театральной школе она поняла, насколько сцена обостряет восприятие, причем не только эмоций, но даже костюмов и декораций.
— Мисс, пора на выход.
Несмотря на то, что сердце бешено колотилось в груди, ей показалось, что она не в силах сдвинуться с места. Но услышав реплику, после которой должна вступить в действие, актриса легко взбежала на сцену.
Это был один из ключевых моментов пьесы, когда героиня обнаруживает неверность мужа. Адриан, актер, играющий мужа, поглощенный чтением письма, оборачивается на звук ее шагов, и актриса одним взглядом должна уличить его в измене.
Эта сцена всегда давалась ей с трудом, однако сегодня потребовалось все ее профессиональное мастерство, чтобы передать ту гамму чувств, которую хотел выразить драматург. Но откуда эта тревога, не могла понять Крессида. Что-то угнетало ее, воздух словно сгустился, как бывает при приближении грозовой тучи.
Впервые генеральная репетиция проводилась за две недели до премьеры, да еще на сцене, а не в репетиционном зале. Большинство артистов ворчало по этому поводу, однако Крессида решила, что это очередная причуда режиссера.
Она бросила взгляд в зал, где на привычном месте сидел Джастин, режиссер, и с удивлением обнаружила, что сегодня он не один. Актриса заметила рядом с ним какую-то темную фигуру.
Она старалась произносить свой текст с волнением и гневом, чувствуя, что слова звучат фальшиво. «Что со мной? — недоумевала Крессида. — Кому как не мне понять отчаяние и одиночество женщины, осознающей, что ее брак потерпел неудачу?»
Однако какое-то смутное беспокойство не покидало ее. По ходу пьесы она повернулась, чтобы схватить бокал с шампанским и бросить в Адриана, как вдруг рассмотрела человека, сидящего рядом с Джастином. Она четко увидела глаза, сверкающие как агаты. Пластиковый бокал выпал из рук актрисы, голова закружилась, а ее тяжесть стала непосильной.
— О, Боже, — прошептала Крессида и потеряла сознание.
Когда через несколько секунд она пришла в себя, кругом стоял невообразимый шум. Режиссер вскочил со своего места.
— Что происходит? — кричал он. — Кто-нибудь, помогите ей! — Затем, в отчаянии всплеснув руками, повернулся к стоящему рядом высокому черноволосому мужчине.
— Я очень сожалею, не понимаю, что с ней. Должно быть, она нездорова.
Крессида услышала невыносимо знакомый голос — низкий, с легким иностранным акцентом:
— Нездорова? — В голосе слышалась насмешка. — В самом деле?
Чудовищным усилием она заставила себя открыть глаза и увидела, что ее окружили артисты — Дженна подавала стакан воды, а Адриан протягивал мокрую салфетку. Отрицательно покачав головой, Крессида встала и улыбнулась Адриану, показывая тем самым, что готова продолжать репетицию.
— Я себя прекрасно чувствую, — убеждала она.
«Мне померещилось, — думала она в отчаянии. — Конечно померещилось. Просто воспоминания, вызванные сентиментальной пьесой».
— Не волнуйтесь, все в порядке! — Актриса решительно выпрямилась и улыбнулась своей ослепительной улыбкой, которая тут же исчезла, когда она поняла, что ей ничего не померещилось. Мужчина стоял рядом с Джастином и пристально смотрел на Крессиду, но в зале было слишком темно, чтобы понять выражение его лица. «Хотя, — подумала она с горечью, — это не то лицо, на котором отражаются истинные чувства».
Когда через минуту она снова посмотрела в зал, мужчина исчез.
Не в состоянии продолжать работу, Крессида еле сдерживала рыдания. Такого с ней никогда раньше не случалось. Будучи профессионалом, она умела управлять своими эмоциями, но сейчас, похоже, превратилась в жалкое дрожащее существо, словно только что видела привидение.
Но ведь это действительно в каком-то смысле видение… Призрак из прошлого. Она не предполагала, что встретится с ним снова, особенно теперь, когда прошло столько времени.
Джастин поднялся на сцену.
— Не волнуйся, милочка. — Он обнял Крессиду за плечи. — Это нервы или ты заболела?
Крессида слабо улыбнулась.
— Очень болит голова. Извини, Джастин. Режиссер выудил из кармана мятный леденец и принялся нервно грызть его.
— Иди домой, — сказал он твердо. — И отдохни. Ты — моя любимая актриса и раньше таких фокусов не выкидывала. Продолжим репетицию завтра. А теперь уходите! Быстро! Пока я не передумал!
Крессида хотела спросить его о человеке, сидевшем рядом с ним, но вопрос означал бы, что они знакомы, а ей меньше всего на свете хотелось признаться в этом. Это была та часть жизни, которую она тщательно скрывала — запретная зона прошлого, слишком болезненная, чтобы туда возвращаться.
Она доплелась до своей уборной и рухнула на стул перед зеркалом. Ее зеленые глаза казались огромными на неестественно бледном лице.
Может быть, ей все-таки показалось? Просто игра воображения? Крессида покачала головой. Нет, это был Стефано собственной персоной.
Внезапно она все поняла. Письмо ее адвоката с просьбой о разводе было отправлено в Рим примерно два месяца назад. Ответ так и не пришел. Стефано просьбу проигнорировал. «Подождите некоторое время, — советовал адвокат. — На этой стадии всегда происходит задержка. Может быть, ваш муж струсил. А может, решил, что не хочет развода?»
«Черта с два», — подумала Крессида с горечью, вспоминая жесткий ультиматум, за которым последовало двухлетнее молчание. Какие еще доказательства требуются, чтобы убедиться: он не желает иметь с ней ничего общего.
Она помнила его слова, словно слышала их вчера:
— Я не потерплю, чтобы ты осталась работать в Англии, пока я живу в Италии. Место жены — рядом с мужем, и если ты подпишешь этот контракт, считай, что наш брак распался.
Но ведь у нее не было выбора: работа была ей необходима. По крайней мере, так подсказывал здравый смысл. А что взамен? Брак, который с каждой минутой становился все несчастливее, брак с холодным, чужим для нее человеком, который, казалось, замечал жену только в постели.
Крессида невидящим взглядом уставилась в огромное зеркало, сидя молча и неподвижно, как статуя. Однако она напряженно ждала, когда раздастся стук в дверь, и, услышав его, даже не вздрогнула, а медленно встала и пошла открывать, двигаясь, как робот.
Это, конечно, мог быть кто-нибудь из труппы, режиссер или суфлер: многие могли зайти в гримерную узнать, как она себя чувствует после неожиданного обморока. Но она не сомневалась, что это Стефано. Даже стук был типичный для него — тихий и уверенный — жест человека, которому не надо кричать и шуметь, чтобы обратить на себя внимание. Да, подумала она, в этом весь Стефано — привык спокойно и решительно добиваться того, что ему надо.
Крессида открыла дверь, стараясь придать лицу бесстрастное выражение, зная, что ее единственным оружием может быть вежливое безразличие.
— Привет, Стефано, — холодно сказала она. Темные брови с негодованием взметнулись вверх.
— Не очень-то горячий прием для родного мужа, — пробормотал он. — Я надеялся на большее.
Он так произнес эти слова, что они прозвучали как оскорбление. Легкий итальянский акцент вызвал воспоминания, заставившие ее вздрогнуть. Она изо всех сил старалась, чтобы ответ прозвучал как можно равнодушнее:
— Это только одно название — муж, — заявила она. — Мы расстались два года назад, и теперь я имею полное право требовать развода. Ты не можешь не понимать этого, Стефано.
Наконец-то она добилась реакции. В темных глазах появился гневный блеск, который тут же исчез.
— Я это прекрасно понимаю, дорогая, — произнес он со скрытой угрозой. — Но, как ты знаешь, развод для меня ничего не означает. В глазах церкви.., и.., в моих глазах, — голос его упал до шепота, — мы всегда останемся мужем и женой, со всеми радостями, которые сулят супружеские узы.
Он стоял, прислонившись к дверному косяку, как полноправный хозяин. Поза его выражала спокойствие. Но она помнила, как часто бывали напряжены мышцы под этой гладкой смуглой кожей.
Внешне он мало изменился, подумала она. Возможно, чуть-чуть заострились черты лица. Даже когда он был еще совсем молодым, в его лице не было юношеской мягкости, уже тогда взгляд был жестким и проницательным, а красивые губы неизменно кривились в циничной улыбке. Ей никогда не удавалось представить его счастливым и беззаботным мальчиком — лишь сдержанным, спокойным мужчиной, который всегда знает, чего хочет. Она смотрела в холодные карие глаза и пыталась понять, что привело его сюда, однако ничего не замечала, кроме знакомого блеска, означавшего желание, который она еще не забыла.
Крессида изо всех сил старалась держать себя в руках. В конце концов они находятся в центре большого английского города, в театре, где полно народа. Он мог бы заставить ее представить, что они затеряны в какой-нибудь заброшенной хижине в горах Италии, вдали от цивилизации. Но, к счастью, все было не так. Ей достаточно крикнуть, и на помощь примчится множество людей. А Стефано могущественный и преуспевающий бизнесмен, так что его репутации сильно повредит любой скандал, тем более если об этом узнают газетчики. Она могла себе представить, как они начнут смаковать подобную историю.
Но Стефано пока не позволил себе ничего из ряда вон выходящего. И прекрасно это знал. Он смотрел на Крессиду с насмешливой улыбкой, которая приводила ее в бешенство.
— У тебя такой сердитый вид, — наконец произнес он. Кончиком языка он коснулся великолепных зубов, которые на фоне смуглой кожи казались ослепительными. — Мне нравится, когда у тебя такой вид, — прошептал он. — Ты иногда раньше так смотрела на меня перед тем, как мы…
Ее щеки вспыхнули, она с трудом сдержалась, чтобы не закрыть руками уши.
— Замолчи! — крикнула она в ужасе от того, что его слова вызовут воспоминания. Если это произойдет, она не сможет больше держать себя в руках.
— Поскольку ты не считаешь нас разведенными — это твоя проблема. Но факт есть факт. По английским законам — это действительно так. — Она заставила себя строго спросить:
— Почему ты здесь, Стефано?
Но он не ответил.
Молчание становилось все напряженнее в то время, как его темные глаза медленно и вызывающе изучали ее тело, каждый дюйм, сначала бесстрастно, пока взгляд не скользнул по ее груди, по этим нежным выпуклостям, подчеркнутым изящным фасоном купальника. Она видела, как в нем закипело желание, когда он посмотрел на ее безупречно плоский живот и мягкие линии обнаженных бедер.
Ее щеки горели под этим откровенно дерзким взором. Крессида отреагировала замечанием, которое, она знала, ему не понравится.
— Ну что, насмотрелся? — язвительно спросила она.
Его рот скривился в циничной усмешке.
— Нет, пожалуй, — пробормотал он. — Не насмотрелся. Но эти другие.., эти… — Стефано произнес какое-то итальянское слово, которое она прежде не слышала.
Она подняла брови.
— Прости, — бросила она надменно. — Но боюсь, что ты потерял меня. Его глаза сузились.
— Я бы назвал их извращенцами, — прошипел он.
— Извращенцами? — гневно перебила она его. — О чем, черт побери, ты говоришь?
— О публике, — выкрикнул он. — О тех, кто приходит поглазеть на тебя. Крессида громко рассмеялась.
— Оставь, Стефано, ты хочешь сказать, что я одета непристойно?
— И тебе они нравятся? — неожиданно спросил он таким загадочным тоном, что она почувствовала опасность.
В растерянности она уставилась на него:
— Кто они?
— Эти мужчины в зале, которые смотрят на тебя, которые хотят тебя и мечтают переспать с тобой. Это тебя возбуждает? Да?
Она попыталась отвернуться, но Стефано остановил ее легким движением руки, однако не обманувшем ее ни на секунду — за притворной легкостью скрывалась железная хватка.
— Ведь так? — настаивал он. — Тебе нравится, когда они смотрят на.., твою грудь?
Она ахнула, когда он почти ленивым движением протянул руку и обвел пальцем вокруг ее соска, а затем, поглаживая, умело обхватил грудь, зная на основании многолетнего опыта и природного инстинкта, как доставить наслаждение. Ее колени подогнулись, она почувствовала, как жаркая волна захлестнула ее. Это было так давно. Так давно…
Он молчал, понимая, что слова могут все испортить, за него говорили его пальцы, нежно ласкающие тонкую ткань купальника. Он наклонился и медленно поцеловал ее в шею, затем стал покрывать поцелуями щеки, подбородок, нежно коснулся мочки уха и, наконец, завладел ее губами так, что ей померещилось совершенно невероятное: его желание столь же неистово, как и ее. И, презирая собственную слабость, она отдалась его поцелуям, отвечая на них с голодной жадностью, словно это было единственной истиной на свете.
Даже в плохие времена, которых хватало в их семейной жизни, он всегда мог вызвать у нее подобную реакцию. Стефано был ее учителем, ее наставником. Он обучил ее искусству любви, и он, только он, мог проделывать это с ней.
Стефано вновь заговорил:
— Сюда, — и провел рукой по внутренней части ее бедер. — Ты любишь, когда они смотрят сюда?
Он приблизил свои губы к ее губам, так что она чувствовала его горячее дыхание.
Стефано намеренно оскорблял ее, и все же от его ласк так кружилась голова, что ей пришлось вцепиться ему в плечи, чтобы не рухнуть к его ногам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19