Потом я прошел все этапы производства. Конечно, я работаю медленнее любого из моих рабочих, но зато и теперь могу собрать и разобрать любой из наших автомобилей до последнего винтика. — Лицо у него сияло от гордости.— А твоим рабочим не бывает не по себе, когда является босс и начинает возиться в цеху?— Отнюдь. Я ведь не отделяю себя от них. Такой стиль себя не оправдывает. Кроме того, они не смотрят на меня такими голодными глазами, как ты.Хоуп задохнулась от унижения.— Мужчинам, значит, можно смотреть, а женщинам нельзя! У тебя отличная фигура — говорю это, поскольку знаю толк в модельном бизнесе. — Она даже не ожидала, что сумеет так ловко вывернуться.Алекс с восхищением взглянул на нее.— Ну, ты профессионал! — Потом перевел глаза на ее точеные ножки, обтянутые тонкими черными чулками. — И гипс тебе больше не мешает! — Его взгляд на мгновение задержался на безупречной формы коленях и словно скользнул под подол короткой кожаной юбки.— Да, слава Богу, я теперь снова могу носить джинсы. Знал бы ты, как приятно избавиться от этого панциря! Почти так же, как от тебя! — съехидничала она.— Тебе не нравится моя работа? — Он взял со стремянки влажную тряпку и медленно вытер руки.— Не сомневаюсь, что она на высоте, но… тебе не следует быть здесь, — поджав губы, ответила она.— Будь добра, поясни. Ты наверняка уже заметила, что я изрядный тугодум. Если бы!— Мне, видишь ли, чертовски надоело чувствовать себя обязанной тебе! — не подумав, огрызнулась она.— Боишься, что я потребую уплатить должок? — ухмыльнулся он.Интересно, в какой валюте он предпочитает? Скорее всего, бартер.— Ничего я не боюсь, — отозвалась Хоуп, — только хочу, чтобы ты ушел. — И она величественно повела рукой.— Но я обещал Адаму помочь.— Адам здесь не хозяин! — вспылила она. Не вызвать ли подъемный кран, чтобы выставить его наконец отсюда!— Ты тоже, — с возмутительным спокойствием напомнил Алекс. — Я же сказал, что стараюсь быть хорошим соседом. Твои родители — мои ближайшие соседи, и я решил начать новую жизнь.— С чего бы это?Он сокрушенно вздохнул.— Такая молодая — и такая недоверчивая! Не ты ли упрекала меня, что я живу бирюком и даже не заглядываю на чай?— А мне казалось, недоверие — это твой конек.Выдержка вдруг изменила Алексу.— Слушай, почему ты думаешь, что я все делаю с какой-то задней мыслью? — вскинулся он. — А вдруг я взялся за ум… из-за любви?Эти его шуточки… Из-за любви!.. Она скрипнула зубами, но гордость не позволила показать обиду.— Или чтобы позлить меня.— Ну да, мне больше нечем заняться! Кстати, если б ты не явилась сегодня, ничего бы не узнала.— Пришли мне счет, я возмещу тебе расходы. Его даже перекосило.— Неужели ты не можешь думать ни о чем, кроме денег?— А именно? — с мастерским хладнокровием поинтересовалась она. — Ты ведь ожидаешь вознаграждения за труды — так чем я хуже?— Наверное, все зависит от того, кто чем занимается, — высокомерно протянул он, и Хоуп едва сдержалась, чтобы не дать ему по физиономии. — Ты, например, раздеваешься за деньги.Хоуп вздернула подбородок.— Я никогда не раздевалась за деньги! — воскликнула она. Сколько раз она отказывалась от совсем неплохого гонорара! — Мне платят за то, чтобы я надевала одежду, а не снимала ее!Как он смеет, святоша чертов! Она трудится как лошадь, а он с таким надменным презрением отзывается о ее работе!— А тебе не кажется унизительным позировать перед объективом с одной-единственной целью — довести до возбуждения определенное количество мужчин?— С одной-единственной целью — продать что-нибудь, чаще всего — одежду, и почти всегда — женщинам! — горячо возразила Хоуп. — И ничто из того, чем мне доводилось заниматься, не кажется мне унизительным — разве только та ночь с тобой! Моя работа — это тяжкий труд! — Она нервно расхохоталась. — Но то же самое можно сказать и о той ночи!Хоуп улыбалась, но внутри у нее все дрожало. Наверное, не следовало заходить так далеко, но она уже не могла остановиться.На скулах Алекса выступили желваки.— В таком случае ты помнишь ее лучше меня.— Ложь! — задохнулась она. Никогда он ей не докажет, что забыл ту ночь! Усмешка скривила ему губы.— Ложь за ложь, — хрипло пробормотал он. — Ты первая начала.— Ладно… так и быть, возьму свои слова назад… Но только если ты сделаешь то же самое! — быстро проговорила она, требовательно вскинув на него глаза. И тихо добавила:— Не такой уж и тяжкий это был труд.У него в глазах на долю секунды мелькнуло удовлетворение — обжигающе горячее и тем более неожиданное.— А я помню каждое мгновение той ночи. Хоуп кашлянула.— Ну ладно… В таком случае мы квиты.— И даже можем повторить — если только в твоем расписании найдется для меня свободный часок…Ну конечно, всего лишь приятное времяпровождение… Нельзя сказать, чтобы она об этом не догадывалась, но все равно было обидно.— Неплохая идея, но я должна ехать в Лондон — собственно, уже уезжаю. Больше меня тут ничего не держит. — В подтверждение она согнула ногу в колене и повертела туфелькой из стороны в сторону.— И что же ждет тебя в Лондоне? — обычный вопрос, с обычной долей любопытства.Хоуп отчаянно боялась, что Алекс станет уговаривать ее остаться, но он даже бровью не повел, и к обиде прибавилась оскорбленная гордость.— Работа. Друзья. Завтра у меня пробы на роль в Вест-Энде.— Хоуп Лейси завоевывает мир.Нет, ей не хотелось покорять мир. Ей хотелось покорить лишь одного-единственного мужчину. Хотелось, чтобы он умолял ее остаться; чтобы сказал, что не может жить без нее. Но все это — из области фантазий. Алекс Мэтьюсон, разумеется, не прочь заниматься с ней любовью. Но ей этого мало!— Пока рано даже мечтать об этом — может быть, через год-другой.— В таком случае до свидания.«Не плачь, идиотка, — приказала она себе. — Не смей плакать!» — Хоуп заморгала и почти сумела избавиться от жжения непролитых слез.— До свидания.Она повернулась, чтобы уйти, но тут ей на запястье легли сильные пальцы.— Ты ничего не забыла?— Вроде нет.— А мой счет?— У Анны есть мой адрес, — ответила она и снова отвернулась. Не хватало только долгих и нежных прощаний. Господи, если она не уйдет отсюда сию же минуту, то обязательно выкинет какую-нибудь глупость — например, скажет: «Я люблю тебя!»— Мне кажется, мы обойдемся без посредников. — Он рывком привлек ее к себе. У Хоуп перехватило дыхание.— Ты, часом, не предлагаешь мне переспать с тобой из благодарности за оказанные услуги? По-моему, ты опять слишком много на себя берешь, Алекс. — Она старалась говорить спокойно, с непринужденной иронией, но дрожащий голос ее выдавал. Только бы он не догадался, как охотно она приняла бы его предложение.— Я вовсе не предлагаю тебе делать что-либо из благодарности, — тихо произнес он, обнимая ее. — Желание, Хоуп, — вот что главное. Взаимное желание. Я пытался не обращать на него внимания, пытался следовать рассудку — ничего не получилось, я ничего не могу с собой поделать. — Он не отрываясь смотрел на нее сверху вниз. — Неужели ты думаешь, что я позволю тебе вот так уйти? Отправиться, так сказать, на новые пастбища?!— По правде говоря, Алекс, ты мало что можешь сделать, чтобы задержать меня. — У него в глазах она видела вожделение и презрение, и ей стало нехорошо. Она больше не вырывалась — от сопротивления хватка его становилась еще крепче.— Тебе, наверное, спокойнее, когда твои бывшие любовники оказываются за много миль от тебя?— Не знаю, что ты имеешь в виду.— А тебе никогда не приходило в голову остановиться и задуматься, что тебе, быть может, нужен один-единственный мужчина?Вот уж этого Хоуп никак не ожидала.— Ты?Он по-своему понял ее удивление и нахмурился.— Мне не нравится делить мою женщину с другими.Никакой нежности, никакой любви — он лишь защищает свои «охотничьи угодья».— Между прочим, Алекс Мэтьюсон, я не твоя собственность. У нас была ночь, только одна ночь — больше между нами ничего нет и быть не может! — прошипела она. — И как только у тебя хватает наглости? А как же Ребекка?— Она мой друг.— Ну а Ллойд — мой друг.— Ты переводишь бывших любовников в категорию друзей? Теперь понятно, почему «друзей» у тебя так много.— Ллойд вовсе не бывший любовник. Он…— Ну, так будет лучше, если он поскорее станет бывшим, — резко перебил ее Алекс. — Пока у тебя есть я, тебе никто не будет нужен.— Вопрос в том, нужен ли мне ты? Есть множество женщин, которых привлекают грубая сила и накачанные мускулы. Я к ним не отношусь. — Она видела его лицо словно в тумане — гнев застилал глаза. Гнев и возбуждение.— Ты уверена?— Совершенно.— Тогда почему ты дрожишь?— Я… мне холодно, — запинаясь, прошептала она.— Если ты бросишь меня, кто же тебя согреет?— Я куплю грелку, — с трудом выговорила она. — Господи, Алекс, глупости все это! Отпусти меня. Я же знаю, ты не сторонник насилия.— По-твоему, я все-таки не лишен некоторой порядочности? И на этом спасибо, — невесело протянул он.Хоуп не могла отвести взгляд от жилки, бившейся у него в уголке рта. Его губы… «О Господи, спаси и помилуй!» — взмолилась она про себя.— Мы не подходим друг другу. Я тебе даже не нравлюсь.Он нетерпеливо дернул головой.— Мы отлично подходим друг другу в постели. Не строй из себя ледышку, Хоуп. Не противься самой себе.— Ты хочешь сказать, что у нас нет выбора? Он обхватил ее лицо ладонями и прижался к губам — как человек, долго страдавший от жажды.— О Боже, я мечтал об этом каждый день, каждую минуту, — выдохнул он, поднимая наконец голову. — А ты?— Да! — Хоуп со стоном обняла его за шею, легко касаясь губами подбородка, уголков рта… — Это безумие!Она прижималась к нему всем телом, чувствуя исходивший от него пряный аромат, неистовость возбуждения. Да разве можно лишить себя такого заслуженного наслаждения?!Алекс что-то неразборчиво проворчал и принялся быстро расстегивать ей одежду. Хоуп повела плечами, помогая ему.— Ты так прекрасна, что на тебя больно смотреть. — Поцелуй помешал ему договорить — им казалось, что жизни у них осталось на несколько минут. Неровное дыхание Алекса обжигало ей губы. — Ты знаешь, как ты прекрасна?— Я хочу… — Она чуть не всхлипывала, торопясь поскорее разделаться с пряжкой у него на джинсах. Ноги у нее подгибались, и, едва юбка соскользнула на пол, Хоуп упала на колени. — Не могу! — возмущенно пожаловалась она. Желание было настойчивым и властным, словно в жилах у нее струился расплавленный огонь.Бросив пряжку, Хоуп быстро расстегнула рубашку Алекса, и ее руки нырнули под мягкую фланель. Чуть влажная кожа была гладкой, как шелк. Хоуп так и не удалось сомкнуть пальцы на его широкой спине. Прижавшись к груди Алекса, она жадно целовала его, нежно покусывая упругую кожу.Она даже не заметила, как он успел бросить на пол свое пальто, и лишь испытала несказанное облегчение, когда он осторожно уложил ее. Она поймала лацканы его рубашки и притянула Алекса к себе, а тот отвел в сторону кружево на чашечке ее бюстгальтера и благоговейно прикоснулся к груди.— Это от холода или?.. — спросил он, наблюдая, как розовый бутон напрягся, словно распускаясь.— Ты сам знаешь. — Хоуп погрузила пальцы в его жесткие волосы, пока горячие губы ласкали ее вздрагивающую грудь. Она закинула ногу на бедро Алекса, даже через ткань ощущая, как пульсирует его плоть, но тут же дернулась — острый край пряжки оцарапал ее.— Что такое? — Черты лица у него стали еще резче, губы — еще чувственнее и ненасытней, а глаза… О Господи! Под этим взглядом Хоуп теряла всякое представление о действительности.— Твоя пряжка…Слегка отодвинув ее колено, он одной рукой ловко расстегнул ремень.— Дай я. — Хоуп накрыла его руку своей, когда он взялся за молнию. Приподнявшись на колени и зажав зубами язычок молнии, она начала медленно расстегивать ее. Алекс, прищурившись, наблюдал за ней. Грудь у него вздымалась, словно ему не хватало воздуха. Хоуп чувствовала, как по его телу пробегает дрожь, и, в упор глядя на него, не торопилась закончить начатое дело.Она была так поглощена своим занятием, что не сразу расслышала собственное имя.— Хоуп, ты тут? Я привезла Алексу перекусить, но, боюсь, на двоих тут не хватит! — Уже скрипнула вторая ступенька на лестнице. Анна! Окинув диким взглядом свое полуобнаженное тело, Хоуп вскочила как ошпаренная. У нее не хватило смелости взглянуть в лицо Алекса.— Господи помилуй! — Она кинулась в соседнюю комнату и там в лихорадочной спешке оделась.— Алекс, ты настоящий герой! Хоуп была бы ужасно расстроена, если бы мы не смогли вовремя закончить ремонт. Почему-то она считает, что виновата в случившемся; но я сама слышала, как сантехник говорил, что вентиль цистерны давным-давно проржавел. А, вот и ты, Хоуп. Ну что, водопровод уже подключили? Я как раз говорила Алексу, — бодро щебетала Анна, — как чудесно, когда человек умеет поработать не только головой, но и руками. Что случилось? Я что-то не так сказала?С бледных губ Хоуп сорвалось невнятное восклицание.— Все в порядке, Анна.Анна стянула через голову ремень пухлой сумки.— Надеюсь, не помешала? Прости, пожалуйста, я просто подумала, что Алекс, наверное, проголодался, — но ты, похоже, тоже об этом вспомнила. Ну, мне пора — малыши ждут в машине. Надо еще забрать Сэма и Натана из садика.— Я тоже ухожу. — Хоуп выскользнула из комнаты.— Анна, извини, я на минутку.— Не обращайте на меня… — начала было Анна, но Алекс уже исчез.Хоуп услышала позади тяжелые шаги и, забыв о приличиях, бросилась наутек. Ей удалось добежать до машины, прежде чем Алекс нагнал ее.— Отпусти меня! — Она обернулась к нему, задыхаясь.Алекс схватил ее за локти.— Успокойся, — твердо приказал он. — Как ты себя ведешь?— В жизни не испытывала подобного унижения.— Ты считаешь унизительным, что кому-то стало известно, что мы с тобой занимались любовью?Он поморщилась от хладнокровной формулировки.— Думаешь, она догадалась?— Ну, если и не догадалась сразу, твое поведение не оставило у нее никаких сомнений. Я правильно понимаю, что тебе стыдно? — — Он отчужденно посмотрел на нее.— А разве может быть иначе? — вспылила она. — Мы катались по полу, как… как…— Животные?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18