Красота ее стала более зрелой и законченной. Она заметила, с каким интересом поглядывают на нее стоящие рядом мужчины.
Музыканты закончили играть. Раздались громкие аплодисменты. Наташа вздрогнула, словно пробудившись от сна, и обежала глазами площадь. Сьюзен помахала ей рукой.
— Привет! — Наташа опустилась на стул рядом с ней. — Ты слышала, как они играли? — Сьюзен кивнула. — Чудо какое! Жаль, что у меня денег в обрез. Все бы им отдала.
— Ты все такая же восторженная, — заметила Сьюзен. — Ничуть не изменилась.
— Ты тоже. — Наташа взглянула на нее. Это было, конечно, некоторое преувеличение. Сьюзен очень изменилась с тех пор, как они виделись в последний раз. Веки набрякли, в уголках глаз притаились морщинки, которые даже умело наложенный слой косметики не мог скрыть Время беспощадно к женщинам.
— Извини, что не пригласила тебя домой. Я стараюсь оттуда улизнуть при первой возможности. Подумываю даже о переезде.
Наташа сразу поняла, что она имеет в виду. Видно, даже спустя год все еще настолько полно Джеком, что ей невмоготу.
— Все в порядке. Я понимаю, — сказала она. — Мне так жаль, Сьюзен. Я…
Сьюзен замахала рукой.
— Не надо об этом. Я и так раскисла, когда ты позвонила. Сразу вспомнила, как вы танцевали тогда, в Африке. И все вновь ожило. Сколько лет прошло с тех пор? Десять, двенадцать?
— Пятнадцать.
— Так много. Господи, целая жизнь. А я и не заметила. Давай закажем что-нибудь, отметим нашу встречу. Конечно, коктейль в кокосовом орехе нам здесь не подадут, но за сухое мартини ручаюсь.
— Ты тоже все помнишь, — заметила Наташа.
— Как будто это было вчера. Бокалы негромко звякнули.
— За тебя.
— За тебя и за твой приезд. Расскажи, как ты здесь очутилась и как нашла меня?
Пока Наташа рассказывала, Сьюзен задумчиво катала по тарелке маслину.
— Здорово, что у тебя есть сын и что ты работаешь. Тебе удалось заполнить свою жизнь. Это моя большая ошибка.
— Поправимая.
— Надеюсь. Они помолчали.
— Ты помнишь Майкла Джонса? — вдруг спросила Сьюзен. От неожиданности Наташа чуть не выронила бокал.
— Д-да.
— Насколько я помню, между вами в Нигерии начиналось что-то красивое.
Красивое. Начиналось. Она даже не знает, насколько она права, в смятении подумала Наташа. Рука ее еле заметно задрожала.
— Он звонит мне иногда, — ничего не замечая, сказала Сьюзен.
— Он… в Лондоне?
— Насколько я знаю, сейчас да. Он много ездит. Никогда не знаешь, когда объявится.
— Чем он занимается? — как можно более небрежно спросила Наташа.
— О-о, это целая история. — Сьюзен даже оживилась. — После ухода из «ЭНКО» он долго работал в Чили и Аргентине. Строил какие-то крупные заводы. И видно, неплохо строил, потому что теперь он владелец крупной строительной компании. Никак не могу запомнить ее название. Большими деньгами ворочает. И что самое интересное, до сих пор не женат. Ума не приложу, как это ни одна кошечка его не окрутила. Уж больно лакомый кусочек. Хочешь, дам тебе его телефон?
Наташа промычала что-то нечленораздельное. Язык так и прилип к гортани, голосовые связки не слушались. Неужели все действительно так просто, наберешь номер и услышишь его голос?
— Ну так как? Будешь ему звонить?
— Может быть.
Майкл переложил трубку в левую руку, подписал оставшиеся письма и кивнул секретарше. Она быстро собрала их в папку и вышла.
— Так что, ты говоришь, у тебя за идея, Брайс?
— Может, съездим на выходные в Брайтон? Сыграем в гольф, искупаемся. Лошади уже застоялись. Проветримся, смоем с себя городскую пыль, а?
— Пожалуй. А много нас там будет на этот раз?
Брайтонский дом Трентонов в сезон всегда напоминал потревоженный улей. Миллионы старшего Трентона, отца Брайса, владельца издательского дома «Трентон-хаус», были хорошей приманкой. Равно как и красота его дочери Лоры. Искатели легких денег слетались туда, как мухи на мед.
— Только Мы, Биби и Лора.
Какой миленький семейный квартет, усмехнулся про себя Майкл. Биби, Барбара Трентон, была женой Брайса.
— Что так скромно?
— Родители вчера укатили в Довиль. А без маман, сам знаешь, приемы закатывать некому.
У Брайса была забавная привычка пересыпать свою речь французскими словечками.
— Лора что-то дуется на тебя в последнее время. Сэ дроль, Майк. Между вами что-то произошло, о чем я не знаю?
— Ничего нового.
Кроме того, что мисс Трентон, кажется, твердо решила стать миссис Джонс, закончил про себя Майкл. При этом ее нисколько не волновала смена звучной фамилии Трентон на простенькую Джонс. Вот уж воистину не фамилия красит человека.
Избалованная, обворожительная Лора привыкла ко всеобщему восхищению и поклонению. Находящиеся от нее в радиусе километра мужчины просто не имели права сохранять в неприкосновенности свой рассудок. Вежливое безразличие Майкла сначала вывело ее из себя, а потом заинтересовало. Она сама дала ему понять, что не прочь познакомиться поближе. Их несколько раз видели вместе, вполне достаточно, чтобы поползли слухи и догадки.
И не то чтобы она оставила его равнодушным. Для этого нужно было быть камнем. Но он настолько привык к легким и необременительным отношениям с женщинами, что был просто не готов к чему-то более серьезному. Хотя пора бы, ведь не мальчик уже.
Вся беда в том, что не хватает главного, со вздохом подумал Майкл. Той самой волшебной искорки, которая озаряет все вокруг, тревожит и не дает спать по ночам. Это случилось с ним лишь один раз в жизни. Эль амор. Любовь.
А впрочем, может, без нее и спокойнее. Ему по крайней мере она ничего хорошего не принесла.
— Решено, Брайс. Увидимся в пятницу.
Майкл положил трубку. Телефон тут же зазвонил снова. Кто на этот раз? Номер его прямого телефона был известен лишь немногим самым близким людям.
— Майкл?
— Да.
— Майкл, это я, Наташа.
Во внезапно наступившей тишине он услышал ее легкое дыхание. Не может быть, этого просто не может быть!
— Майкл? Ты здесь?
— Да, да. Я слушаю.
— Я… Сьюзен Мартин дала мне твой телефон, и я подумала… Голос ее неожиданно пресекся. Просто растаял в трубке и все. Майкл сжал трубку так сильно, что побелели костяшки пальцев.
— Наташа! Как… где… О Господи, что это мы лопочем? Где ты сейчас?
— Недалеко от Гайд-парка. Я здесь остановилась на несколько дней.
— Отлично. Через час я буду ждать тебя в баре «Трэмп». Это недалеко от Пиккадилли.
Он объяснил ей, как туда добраться, что немного привело его в себя. Если хотите обрести чувство реальности, смело беритесь описывать дорогу куда-нибудь, чем заковыристее, тем лучше. Моментально отрезвляет.
К тому моменту, когда он повесил трубку, он уже вполне владел собой.
Майкл не случайно назначил Наташе встречу в баре «Трэмп». Это был скорее не бар, а дансинг-клуб, изысканно стилизованный под бродяжий притон. Излюбленное место лондонской богемы, он привлекал самую сумасбродную публику, которую только можно вообразить. Все заезжие знаменитости считали своим долгом отметиться здесь.
Среди завсегдатаев было много известных лиц, не сходящих с обложек модных журналов. Авангардные модельеры и их модели, похожие на причудливых птиц, театральные режиссеры, художники, писатели и киношники всех мастей, рок-звезды и дизайнеры придавали заведению тот неповторимый колорит, который неизменно обеспечивал «Трэмпу» славу самого модного местечка в Сохо.
Официанток подбирали исключительно по длине ног или, может быть, специально выращивали для этой цели. Более длинноногих девиц было просто невозможно себе представить. Коротенькие лохмотья, в которых они щеголяли, только подчеркивали эту деталь их тел. Плавно перемещаясь между столиками, они не просто обслуживали клиентов, но, казалось, исполняли замысловатый танец, каждый раз новый, в зависимости от музыки.
Над всем этим разношерстным сборищем уверенно царил Мекки-Нож, чернокожий ди-джей, краса и гордость «Трэмпа». Когда он восседал за пультом, его власть над людьми была бесконечной. Он мог взвинтить аудиторию до высшей точки кипения и тут же остудить, погрузив в обволакивающие волны блюза. Мог довести чувственность до самого опасного предела, а потом, одним мановением руки, вздыбить цунами рок-н-ролла. Он жонглировал сердцами людей, как умелый циркач на арене жонглирует мячиками. Брехтовскому герою такое и не снилось.
Майкл часто приходил сюда и уже успел стать своим. Нигде он так не отдыхал, как здесь, после монотонной мясорубки Сити. Рыцари бизнеса, закованные, как в броню, в одинаковые деловые костюмы, сюда не заглядывали. На этот счет он мог быть абсолютно спокоен. Здесь он мог себе позволить быть самим собой, тем Майклом Джонсом, которому не суждено было состояться в реальной жизни. Почти таким, каким он бывал в Испании, мачо, крутым, рисковым мужиком, любящим ходить по лезвию бритвы.
И женщины здесь были совсем другие, не такие, которых он встречал на скучных деловых приемах. Раскованные и бесшабашные, они не признавали никаких запретов. Жить, как они, Майкл не смог бы. Это бы скоро наскучило. А вот мимолетные соприкосновения с их миром были как прохладный, освежающий душ в жаркий день.
Майкл ждал Наташу, и чем дальше, тем больше сомневался в правильности сделанного шага. В одну и ту же реку нельзя войти дважды. Та вода уже утекла, все изменилось. Изменились и они. Он слишком хорошо, до мельчайших деталей помнил о том, что было между ними пятнадцать лет назад, слишком дорожил этими воспоминаниями.
Ему вдруг стало не по себе. Вот она придет сейчас, не первой свежести тетя с двойным подбородком и расплывшейся фигурой, и все испортит. О чем они будут говорить? Впрочем, Мекки-Нож не даст ему пропасть. Сегодня музыка гремела, как никогда.
Народ продолжал прибывать. Обычно «Трэмп» заполнялся до отказа к десяти часам вечера, а после менеджеру приходилось отказывать разгоряченным посетителям, когда вежливо, а когда и не очень, смотря по ситуации. И только самые-самые могли прийти сюда в любое время. В таких случаях на свет Божий извлекались резервные столики.
— Майкл, детка, сколько лет, сколько зим! — проворковал прямо у него над ухом знакомый женский голос.
Майкл вздрогнул и обернулся. За его плечом, покачиваясь на высоченных каблуках, стояло умопомрачительное видение. Торчащие живописными клоками огненно-красные волосы. Удлиненные, подведенные чем-то белым, почти до висков глаза. Алый, в тон волосам, рот. Высокая худая фигура, казалось, вот-вот переломится в талии.
Снуки. Скандальная топ-модель андеграунда, муза и вдохновительница авангардной моды. Они случайно познакомились здесь несколько месяцев назад. И надо сказать, довольно близко. Несколько раз она оставалась у него до утра. Называлось это довольно забористо — «папочкин синдром», что было, по сути, верно. Однажды она затащила его на вечеринку, которая плавно перетекла в примитивную оргию. Майкл тогда позорно бежал, в чем ни разу не раскаялся.
— Ты ужасно консервативен, Майкл, детка, — таков был приговор Снуки. — От комплексов надо избавляться.
— Нет уж, извини, кое-какие комплексы я с удовольствием оставлю при себе.
Потом она надолго исчезла, по слухам, уехала поработать в Германию, а теперь нежданно-негаданно объявилась. Около нее стоял длинноволосый парень с еле заметным брюшком.
— Познакомься, Майкл, это — Лео Швейцер. Мой новый фотограф. Я его откопала в Германии. Не слышал еще? Наша последняя подборка фотографий в «Хомо» наделала много шума. — Снуки скользнула на стул рядом с Майклом. — Лео, мать твою, не стой как столб. Пожми дяде Майклу лапку и скажи: «Добрый вечер».
Снуки никогда не стеснялась в выражениях. Это была часть ее имиджа. Майкл только усмехнулся и пожал Лео руку. Похоже, Снуки устроилась за его столиком надолго. Ну и ладно. Так даже лучше. Поможет скоротать вечер.
— Как съездила?
— Обалденно. Я их здорово там встряхнула. Не скоро забудут милую, воспитанную девочку Снуки. — Она хихикнула. — Как тебе мой костюмчик? Что-то не слышу восторженных восклицаний. Никто не падает со стула. Скукотища!
Упасть действительно было от чего, заметил про себя Майкл. Весь ее наряд состоял из сложного переплетения кожаных ремешков, которые при малейшем движении то сходились, то расходились, обнажая довольно плоскую грудь с темными, подкрашенными сосками. Майкл уже успел заметить, что внимание всех присутствующих было намертво приковано к их столику.
— Как ты говоришь, обалденно. У меня нет слов.
— «У меня нет слов», — передразнила его Снуки. — Это ж надо так сказать. Сразу чувствуется, что вернулась домой, в добрую, старую Англию. Между прочим, меня сейчас на улице чуть не разорвали. Репортеры гнались до самого входа. Еле ноги унесла.
— Надеюсь, они успели тебя запечатлеть?
— А то!
Майкл откупорил бутылку шампанского. На столике, как по мановению волшебной палочки, возникли недостающие бокалы.
— За твое триумфальное возвращение! Спать сегодня не лягу, буду ждать выхода утренних газет.
— Ненадолго прилечь все-таки можно. — Снуки многозначительно посмотрела на него, наклонилась и, незаметно лизнув мочку уха, прошептала: — Я соскучилась.
— У меня аллергия на красный цвет, — усмехнулся он. — Вот перекрасишься в зеленый, тогда посмотрим.
Снуки раздраженно откинулась на спинку стула, надула губки и занялась шампанским. Лео что-то спросил у него, но Майкл не расслышал. Он вообще вдруг будто оглох.
В проходе между столиками он увидел Наташу. Она неторопливо оглядывала зал, ища его. В мечущихся лучах разноцветных огней ее волосы вспыхивали то розовым, то голубым, то фиолетовым. Менеджер подошел и спросил о чем-то, кивнув, указал на его столик.
Майкл медленно поднялся. Она приближалась. Он не мог толком рассмотреть ее лица, видел только огромные глаза, смотрящие прямо на него.
Какое счастье, что время было к нему благосклонно, думала Наташа. Только морщинки в уголках глаз да легкая седина на висках свидетельствовали о прожитых годах. Плечи и грудь стали еще шире, от них веяло зрелой мужской силой. В голубых глазах плясали искорки. Перед ней был Майкл, ее Майкл, только куда лучше и значительнее, чем она помнила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27