Особенно с твоей стороны. – Она посмотрела на Мин: – Вот он, Кэл, у тебя перед носом, и он тебя любит. Судьба посылает тебе столько сигналов, что даже я их вижу, а ты зациклилась на идиотском пари, оно для тебя вроде щита, которым ты закрываешься. Ты хоть раз спрашивала Кэла об этом споре?
– А что он скажет? «Да, я и вправду твой принц, и я люблю тебя, пойдем в кроватку»?
– Обычно ты не выказываешь столько сомнения, – продолжала Бонни, – поэтому здесь налицо простое малодушие. А что, если тебе действительно повезло? Если это любовь до гроба? Что ты будешь делать? – Она покачала головой. – А-а, не знаешь. В том-то и дело – ты к этому никогда не готовилась. О чем угодно думала, только не об этом. Ты безнадежна.
Бонни отнесла свою тарелку на кухню и вернулась.
– Увидимся завтра в «Долгом глотке». Я встречаюсь там с Роджером и хочу еще раз убедиться в своих чувствах.
– Бон, подожди, – заторопилась Мин, вставая, но та была уже у выхода.
Когда дверь захлопнулась, Мин снова села за стол.
– Оказывается, мы с тобой ненормальные.
– Да-а, – протянула Лайза. – А как это у тебя проявляется?
– Не очень здорово, – ответила Мин. – Ты принесла десерт?
– Вишневое; мороженое.
– Давай и мне. Оставим благоразумие на завтра.
В пятницу Кэл решил для разнообразия поработать дома, полагая, что, если не выходить на улицу, ничего сверхъестественного не произойдет. Но не успел он приступить к делу, как из соседней квартиры донеслась песня «Она».
– Господи помилуй! – воскликнул он и замер, вспомнив, что это любимое присловье Мин. – Ну хватит! – твердо сказал он себе и пошел к Шанне.
– Опять разрыв? – спросил Кэл, когда она открыла дверь.
– Нет. – Лицо ее было серьезно, однако без следов слез. – Пытаюсь обдумать свою жизнь. Входи.
– Обдумать жизнь? – удивился он.
– Мне кажется, в этой песне я найду разгадку, – ответила Шанна, доставая бутылку «Гленливе».
– Если хочешь строить свою жизнь на основе популярной песенки, тебе виски понадобится больше, чем мне.
– Вряд ли. – Шанна налила в бокалы. – Я всегда была убеждена, что в один прекрасный день появится нужная мне женщина и я это сразу пойму.
– И сколько раз жизнь опровергала твою теорию! – сказал Кэл, беря бокал.
– Вот я и подумала: поскольку Элвис Костелло составил список того, что должно быть у настоящей женщины, мне надо начать именно с этого, то есть решить, с кем я хочу провести всю жизнь. И тогда, если мне встретится человек, не соответствующий описанию…
– Хорошо придумано! – Кэл присел на кушетку и подумал: «Совсем как у Мин».
– Но есть загвоздка, – продолжала Шанна. – Элвис не подскажет, что вот эта женщина – именно то, что мне нужно. Следовательно, я полагаю, надо опираться еще на какие-то признаки. Например, она должна быть доброй.
– Да, – сказал Кэл, вспомнив, как Мин улыбалась Харри.
– И умной, – продолжала Шанна. – Чтобы ей не надо было все объяснять.
– Пожалуй, – согласился Кэл, вызывая в памяти тот вечер, когда Мин постигала секреты приготовления цып-ленка-марсала. – Не страшно, если человек не знает всего. Для меня важно, чтобы он был открыт для нового, чтобы он хотел учиться. И чтобы было чему поучиться у него.
Шанна присела на сундук, служивший ей кофейным столиком.
– Не обойтись и без чувства юмора.
– Конечно. Если с ней нельзя посмеяться, какой смысл быть вместе? – Кэл вспомнил слова Мин: «Хорошо, что это не свидание», – когда они перепутали двух Элвисов.
– И поскольку я человек поверхностный, для меня важна физическая привлекательность, – продолжала Шанна.
– Для меня тоже, – кивнул Кэл, стараясь не думать о соблазнительной пышности Мин. – И хорошая обувь.
– Что? – удивилась Шанна.
– Ничего, это я так. А что еще?
– Пока все. А то список получится слишком длинный. Добрая, умная, веселая, привлекательная. Как тебе?
– Вот будет здорово, если ты найдешь ее.
– А ты уже нашел? Это Мин? Мне показалось, она…
– Мы не любовники, – ответил Кэл. – Просто знакомые.
– Ага, – сказала Шанна. – А почему? Она симпатичная, добрая, умная, тебе с ней весело, ты прямо обмирал, когда целовал ее. Чего ей не хватает?
Кэл задумался.
– Знаешь, она все время на меня злится.
– Ты малодушен, – сказала Шанна. – И не слушай никого, люди редко понимают друг друга.
– И это говорит женщина, которая только что расписала любовь по пунктам! – Кэл встал. – Ладно, я пошел. Удачи тебе с твоим списком.
Шанна стала что-то отвечать, но он, не слушая, отправился к себе.
Только придя домой, Кэл вспомнил, что не обедал. Ведь он не выходил из дома, боясь опять встретиться с Мин.
– Какие проблемы! – сказал он себе и пошел на кухню. Там оставались хлеб и арахисовое масло, больше ничего. Кэл включил тостер, положил в него хлеб и, прислонясь к холодильнику, стал ждать.
Оглянувшись, он вдруг заметил, какая безобразная у него кухня. А гостиная, видневшаяся в дверном проеме, еще хуже. Может быть, если немного привести квартиру в порядок, он станет больше времени проводить дома? Возраст уже не позволяет постоянно околачиваться в барах.
Зазвонил телефон. Кэл снял трубку. Раздался голос матери. И то лучше, чем унылое безмолвие.
– Как дела, мам? – Тостер выплюнул ломтики поджаренного хлеба. Кэл зажал трубку между плечом и ухом и открыл арахисовое масло.
– Я насчет субботнего обеда, – сказала она.
– Буду.
– Я бы попросила тебя привести гостью.
– Какую гостью? – спросил Кэл, доставая нож.
– Минерву Доббс.
– Кого? – Кэл выронил нож.
– Я ее уже пригласила. Харрисон часто о ней упоминает. Мне пришло в голову, что ребенку будет приятно видеть ее у нас.
Кэл вздохнул.
– И что она ответила на твое приглашение?
– Кажется, удивилась, – сказала мать. – Но когда я объяснила, что это для Харрисона…
– Она сразу согласилась, – перебил Кэл, беря хлеб. – Но я не могу привести ее, потому что не вижусь с ней… – Он коснулся металлической поверхности тостера, обжегся и уронил трубку. – Черт, – выругался он и сунул обожженные пальцы в рот.
– Кэл?
Он взял трубку.
– Я обжегся о тостер. Извини. – Открыв холодную воду, он подставил пальцы под струю. – Я больше не вижусь с Минервой Доббс.
Он отошел от раковины и наступил на что-то, нога скользнула в сторону и ударилась о шкафчик. Кэл охнул.
– Кэл! – снова позвала мать.
– Я наступил на нож. – Кэл нагнулся, чтобы поднять нож, и стукнулся головой о стол. – Черт!
– Ты порезался? – спросила мать.
– Нет, я… Мам, я тебе завтра позвоню.
– Кэл!
Не ответив, он повесил трубку. Надо было обдумать ситуацию.
Так ведь и калекой можно стать. Впрочем, этому есть простое объяснение: усталость ведет к рассеянности. К тому же одолевает голод.
Кэл снял трубку и набрал номер мобильного телефона Тони.
– Алло! – Голос Тони перекрывал шум, царивший в баре.
– Мин с вами?
– Подожди минутку, – ответил Тони и пропал, потом снова заговорил, но шума уже не было слышно. – Извини. Что ты спросил?
– Мин с вами? Мне надо знать наверняка, чтобы не встретить ее где-нибудь еще. – Кэл нахмурился. – Из-за нее я стал совсем как дурак.
– Она преследует тебя? – В голосе Тони звучал скепсис.
– Нет, так выходит против нашей воли. Мы как будто застряли в какой-то коробке. Каждый из нас хочет идти своей дорогой, но получается так, что мы не можем разойтись. Вы, случайно, не идете к Эмилио?
– Теория хаоса, – сказал Тони. – Мин – сильный аттрактор.
– Это уж точно. Так вы собираетесь к Эмилио?
– Иди смело, – ответил Тони. – Если серьезно, то коробка, о которой ты говоришь, – это поле притяжения. Ты и Мин пытаетесь разойтись и ударяетесь о стенки коробки, потому что вы нестабильны, траектории вашего движения никогда не повторяются, но образуют определенную систему.
– Ну и слава Богу. Так вы не пускайте Мин к Эмилио, ладно? А то мне очень есть хочется.
– Они с Лайзой куда-то собирались, – сказал Тони. – Весь вечер говорили про какую-то работу, на которую Мин уговаривала Лайзу пойти, и я думаю, Мин потащит ее туда, чтобы все показать. Если Эмилио не давал объявления о приеме на работу, то они будут в другом месте.
– Он не давал объявления, – заверил Кэл. – Ему хватает племянников. Спасибо, Тони. До завтра.
Он положил трубку, переоделся и направился к Эмилио, стараясь не думать о Мин. Получалось плохо, и Кэл переключился на теорию хаоса, о которой сохранял лишь смутные воспоминания. Эффект бабочки, вспомнил он: взмах крыльев бабочки, например, в Гонконге, через десять лет может вызвать ураган во Флориде или, наоборот, предотвратить его. И все непредсказуемо. Так и Мин: в первый вечер их знакомства она казалась такой безобидной, а потом взмахнула крыльями, и теперь в его жизни полная неразбериха. Вот такая чертовски непростая бабочка.
Кэл посмотрел в сторону кинотеатра, почти не сомневаясь, что увидит Мин, – началась неделя фильмов с участием Элвиса. Но ее там не было. Оно и понятно – по теории хаоса события не повторяются. Так или иначе, мысль о том, что во всем действуют объективные законы, успокаивала. Он нормален, и никто не преследует его, он всего лишь попал на границу хаоса. Так намного лучше.
Кэл повернул на улицу, где располагался ресторан Эмилио, размышляя, что означает формулировка «граница хаоса». Можно представить, например, что подбрасываешь монету и граница хаоса – это момент, когда монета еще в воздухе. То есть точка, в которой система являет собой абсолютную возможность выбора. Или, например, куча песка, к которой добавляют по песчинке. Тогда граница хаоса – это момент, когда достигается критическая масса песка и куча обваливается.
Кэл замедлил шаг. Ему вспомнился преподаватель в мешковатом синем свитере, у которого волосы стояли дыбом – из-за слишком серьезного отношения к предмету. Так вот, он утверждал, что граница хаоса – это момент турбулентности, а если говорить о человеке – завихрение в мозгах. Однако всегда – момент наивысших потенций, может быть, даже начало новой жизни. «Это та точка, – говорил преподаватель, – в которой система переходит к новому порядку или движется от рождения к становлению».
Открыв дверь в ресторан, Кэл сразу же услышал голос Роджера, окликнувшего его, и замер на пороге. Стало ясно, что где-то здесь и Мин – сильный аттрактор, роковая бабочка, судьба. Он повернул голову и увидел ее. Она сидела за столиком, похожая на испуганного херувима: рот открыт от удивления, темные глаза расширены. Кэл понял, что наступил решающий момент. Дыхание его участилось, кровь закипела, все своим существом он рвался вперед. Будущее непредсказуемо, все зависит от того, сумеет ли он прорваться сквозь хаос.
Мин, закусив губу, грустно улыбалась. Не раздумывая он шагнул к ней, чувствуя облегчение от того, что куча песка наконец начала обваливаться.
Глава 9
Кэл взял стул от другого стола, и Мин, в тонкой блузке с прозрачными цветными вставками, подвинулась, освобождая место. Мин была чудо как хороша; от нее словно исходило какое-то тепло, и это делало ее нестерпимо притягательной. Кэл раньше даже не подозревал, что такое возможно. Рядом с ней был Тони. Увидев Кэла, он виновато пожал плечами.
– Тони сказал, что ты сегодня задерживаешься на работе, – произнесла Мин, когда Кэл сел.
– Я велел ему солгать.
Мин еще немного подвинулась, и до него донесся легкий аромат лаванды, отчего закружилась голова.
– Наконец ты искренне признаешься в своей нечестности.
– Меня учили быть не столько искренним, сколько обаятельным, – ответил Кэл и почувствовал радость: она улыбнулась ему.
– Ты знаешь «В лесах»? – спросила Мин. – Это моя любимая песня у Зондхейма.
– И моя тоже, – сказал Кэл, наблюдая за выражением ее лица. – Тони нравится «Мягкий пунш», а Роджеру – «Суббота в парке с Джорджем», но…
– Ты что, смеешься? – Мин заморгала. – Вы все любите Зондхейма?
– В колледже мы жили со студентом, который изучал музыку.
«Как ты прелестна!»
– Вас было четверо? – спросила Мин. – Эмилио!.. Это у него в ресторане ты тогда работал!
– Нет, – возразил Кэл, – у его отца. А Эмилио открыл свой ресторан года два назад.
– Я привела сюда Лайзу. Мне пришлось весь вечер убеждать ее, но думаю, ей понравится здесь. Лайза – отличный организатор. Она находит малоприбыльные предприятия и помогает как следует раскрутить бизнес. Иногда нужно просто дать пинка в зад, чтобы дело пошло. И вот Лайза устраивается на работу, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. Она не сидит долго на одном месте – уходит, как только все налаживается. Но за тот год, что она там проработает, происходят настоящие чудеса. – Мин улыбнулась Кэлу. – Как у тебя с женщинами.
– Хм, – произнес Кэл и тут увидел возле двери кухни Эмилио, который звал его жестами. – Я сейчас.
Эмилио втащил его на кухню и закрыл дверь.
– Слушай, та женщина, которая с Тони, такая рыжая, сказала, что хочет работать здесь. Она что – не в себе?
– Да вроде нет, – ответил Кэл. – Правда, Тони ее лучше знает, но если тебе нужно мое мнение, я обеими руками за. Вреда не будет. К тому же Мин говорит, что она в своем деле просто гений.
– А чем она занимается?
– Точно не знаю, – ответил Кэл, выглядывая в круглое окошко, чтобы посмотреть на Мин. – В этом я полагаюсь на Мин.
– Уж Мин-то я доверяю.
– Я тоже, – ответил Кэл и вернулся к приятелям. Подходя, он услышал, как Мин сказала:
– Оказывается, они все поклонники Зондхейма.
– Правда? – Лайза повернулась к Тони.
– А что? – Тони выпрямился. – Разве это запрещено?
– Их увлек Эмилио, – объяснила Мин. – И поскольку он здесь, я хочу слышать его голос.
– Ой-ой-ой, – сказал Эмилио.
– Не спорь с ней, – посоветовал Кэл, усаживаясь рядом с Мин. – Она все равно добьется своего.
– Мне нравятся «Моменты», – сказала Мин, улыбнувшись Эмилио. – Или «В лесах». Она такая заводная.
– «Мягкий пунш», – добавил Тони.
Он напел первую строчку. У него оказался настоящий бас. Роджер подхватил вторую строчку, и они запели вместе. Эмилио присоединился к ним в конце. Кэл наблюдал за Мин и думал: «Поцелуй меня».
Мин зааплодировала.
– Пение в ресторане – не самое лучшее занятие, – сказал Кэл.
– А ты не поешь? – спросила Мин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41