Я понимаю, что кажусь тебе сумасбродкой, но мне нужен этот большой, приветливый старый дом, нужен запах лошадей, разгоряченных скачкой, нужно, чтобы вокруг меня были знакомые люди, нужен… старый дуб посреди поляны.Она гадала, понимает ли он, хоть и смотрит ей в глаза; гадала, помнит ли он, как они провели день, сидя на дереве, тот давний день, когда она плакала, потому что мать сказала, что ей надоели лошади и вонючий скот и она собирается подать на развод, как только доберется до адвоката. Ей надоело, надоело, надоело; во всех грехах она винила своего тогдашнего мужа Говарда Шефилда неотесанную, как презрительно бросила мать, деревенщину, за которого она выскочила замуж в кратком умопомрачении в угаре Лас-Вегаса.— Мы уедем из «Лейзи С» завтра же утром! объявила мать.Люси вспомнила, как сжалось ее сердце, как бежала, ища уединения, как ветви дерева укрыли ее и приласкали. Видение ожило в ее мозгу, казалось, протяни руку — и дотронешься до золотых лучей уходящего солнца. Дотронешься до доброго мальчика Раста Шефилда.Ей с трудом удалось сдержать поток воспоминаний.— У м-меня есть идея по возрождению ранчо. Раст, мы могли бы принимать у себя людей, которым по вкусу сельская жизнь. Они наденут джинсы, будут ездить верхом и помогать ухаживать за скотом. — В детстве ей это так много дало, разве удивительно, что она хочет и другим дать возможность испытать такое же счастье? — Они могли бы жить здесь одну-две недели, — продолжала она с возрастающим энтузиазмом, — наслаждаться дивной природой, узнавать, что значит…— Выставочное ранчо! — с грубым хохотом оборвал он ее пылкую речь. — Ты хочешь превратить «Лейзи С» в отель?— Называй как хочешь. — Она пожала плечами, стараясь не поддаваться его насмешкам. Нужно только хорошенько ему объяснить, нарисовать полную картину, и он все оценит. — Я много над этим думала, разработала все в деталях. Я понимаю, для тебя это ново, Раст, нужно время, чтобы во всем разобраться; это может быть что-то вроде оздоровительного ранчо. Сделаем бассейн, заведем классы йоги…— Никакие полуголые йоги не будут здесь бегать и вещать глупости про «новые времена». — Свирепое выражение лица остановило поток ее красноречия, как будто захлопнулась дверь. — Чертов бассейн нам тоже не нужен. Мы простые трудяги. Когда от работы становится жарко, мы ныряем в речку. — Он яростно схватил вилы и вонзил их в копну сена. На мгновенье ей показалось, что он был бы не прочь воткнуть их в нее.— Не знаю, как я выберусь из финансовой дыры, но «Лейзи С» не продам. И оно никогда не станет выставочным ранчо.«Почему?» — моргая, удивлялась она.Наткнувшись на его отказ как на каменную стену, Люси почувствовала отчаяние. Ее юристы были уверены, что Раст запрыгает от радости, что избегает банкротства, и что она может рассчитывать на его согласие. И юристы, и бухгалтеры, и банковские служащие — все сходились во мнении, что без нее он пропадет.Уставившись невидящими глазами на свои руки, Люси думала, что можно было бы подождать неизбежного конца и попросту купить имущество через банк. Но она этого не хотела. Она хотела получить «Лейзи С» вместе с Растом. Хотя бы в качестве делового партнера.Где-то в глубине души неслышно зазвучал знакомый колокольчик тоски и одиночества. Всю жизнь она бросала то, что начинала, сдавалась, когда нужно было бороться, принимала «нет», когда нужно было требовать «да».«Только не на этот раз. — Она придушила пораженческий внутренний голос. — На этот раз я настою на своем».— Ты часть этого дела, — прошептала она ему в спину, потому что горло перехватила боль. — Как ты не понимаешь? Без тебя ничего не получится.Напрягая бицепсы, Раст взвалил тюк на тележку, откатил ее к ряду стойл, вскрыл и принялся методично кидать толстые брикеты в кормушки. В дальнем стойле заржала голодная кобылица. Не глядя на Люси, Раст спросил:— Какой он был?— Кто? — Она заморгала.— Твой муж, Люси. Он хорошо к тебе относился?Неожиданный вопрос сбил ее с толку; она не могла придумать, что сказать.— Я задал не слишком личный вопрос? Как звали твоего мужа?— Кеннет.— Кеннет. — Он бросил следующий брикет. — Кеннет умел обращаться с женщинами? Ты была с ним счастлива?— Я… я не знаю, то есть… — Она облизнула губы, перевела дух и начала сначала:— У Кеннета было много достоинств.Прищуренный взгляд, брошенный через плечо, резанул ее, как осколок стекла. Когда они были детьми, Раст ее еле замечал, но в тех редких случаях, когда смотрел на нее, глаза его были проницательные, понимающие. Ей всегда казалось, что он читает самые потаенные мысли.Люси вздохнула и заставила себя вернуться к делу.— Насчет ранчо, Раст. Если ты не позволишь тебе помочь, как сможешь его сохранить? К кому еще обратишься?Он закончил дневную кормежку, снял перчатки и повернулся к ней; она видела, как натянулась на скулах обветренная кожа, как сверкнули карие глаза. Каждая линия тела излучала напряжение.Раст отшвырнул перчатки. Постоял, удрученно глядя в землю, — непривычная поза для такого сильного, самоуверенного мужчины. Она ждала. Наконец он поднял голову.— Продаю половину, — прохрипел он.— Что? — Люси тупо уставилась на него.— Я продам тебе половину. Видит Бог, я этого не хочу. Я надеялся выправить положение, продав тебе несколько акров. Но ведь ты хочешь все, не так ли? — Он прищурился. — И ты права, у меня нет выбора. Если я не соглашусь, банк отберет все. Печально признавать, но ты для меня — лучший и единственный выход.Она благоразумно промолчала о том, что ей это известно.— Я получаю полный контроль над ранчо, потребовал он. — Ты будешь партнером, но только на бумаге.С бьющимся сердцем она спросила:— А как насчет моей идеи открыть это ранчо для других? — Она не осмелилась воспользоваться термином, который он высмеял.— Мы это обговорим, — уклонился он. — Пока никаких обещаний. Имущество будет оценено, и ты сразу же выплатишь ровно половину его стоимости.— Разумеется, — сказала она.— И признаешь за мной право на последнее слово во всем, что касается ранчо, по крайней мере в течение года.— Конечно, но…— И еще. Если я смогу за год заработать сумму, равную твоей доле, то получу возможность выкупить твою долю обратно. Согласна?Люси запнулась. Это было совсем не то, что она хотела. Значит, когда он наберет достаточно денег, то попросту выставит ее?Раст смотрел на нее в упор.Капитал, который она согласилась инвестировать, — огромная сумма. Сумеет ли он собрать ее… хоть когда-нибудь? Вряд ли. А если и сумеет, к тому времени узнает ее хорошенько и, может быть, влюбится. А может, к тому времени она сама найдет свое место в «Лейзи С». Правда, это менее желательный ход событий. Быстро все прикинув, она сказала:— Даю тебе год.— Что?— Если сумеешь за год собрать капитал, я согласна. — За спиной она сцепила озябшие пальцы, молясь, чтобы его это устроило. — И у меня будет мое выставочное ранчо. С этим тебе придется смириться. — Уф, вот она и сказала!Раст скривился. Сощуренные глаза совсем закрылись, он сказал слово, которое Люси предпочла не услышать.— Идет, — выплюнул он. — Год так год. Но ты не вмешиваешься в дела ранчо, понятно?— Согласна. — Звенящая радость забилась в груди, как пузырьки шампанского. Хотелось кричать от восторга, хотелось петь, кинуться Расту на шею.— Мое слово надежно, как контракт, — холодно сообщил он, и вместо объятий ей досталось рукопожатие.— Спасибо, — робко сказала она. Обхватив обеими руками широкую ладонь, она осторожно сжала ее. — Спасибо.Какого черта он это сделал? — думал Раст часом позже, шагая к коралям. Неужели он согласился продать своей бывшей сводной сестре половину ранчо?! И как же они будут жить в одном доме — холостяк и молодая вдова?Подавив сомнения, он стал смотреть, как она идет к своей шустрой, совершенно непрактичной машине, как достает саквояж и сумку. Фигура под серым костюмом ладная, попка крепенькая. Груди небольшие, но круглые.Роясь на заднем сиденье, Люси перегнулась в талии, юбка вздернулась и открыла для обозрения стройные загорелые ноги. Интересно, какова она без этого дурацкого костюма. Образ обнаженной Люси, раскинувшейся на сбитых простынях, захватил воображение.Скривившись, Раст отвернулся и пошел проверять автопоилки. Прекрасно. В одном доме повзрослевшая Люси и он, уже успевший вообразить ее разметавшейся на его кровати.Нет, это какое-то безумие. Она ему даже не нравится. Во всяком случае, не нравится то, что она заставила его сделать. Руки невольно сжались в кулаки.По счастью, Фрици живет в доме, а не в коттедже. Ей тут нравится, и она будет не против остаться жить и дальше.Он зашел в стойло мерина и подошел к поилке, находившейся у задней стены. Лошадь на миг подняла голову, не переставая жевать. В ее темных глазах застыл извечный вопрос.Что все-таки Люси надо? Он ни на секунду не поверил, что ее привлек старый дом или запах лошадей. Странно, однако, как она смутилась, когда он задел ее рукой. И как уклончиво ответила на вопрос о муже.Он наберет денег и откупится от нее. Будет работать день и ночь, откладывать каждый цент. На ранчо можно не только разводить скот, есть много способов делать деньги, особенно учитывая богатые ресурсы «Лейзи С». Братья даже не начинали их разрабатывать. Он все продумает.Смехотворное намерение Люси превратить ранчо в развлекательное заведение терзало его. Раст побожился, что лошади для публики скакнут на «Лейзи С» только через его застывший труп. Перед глазами встала сцена многолетней давности, он отчетливо слышал каждое слово, сказанное отцом.— Мы должны хранить землю в чистоте, внушал Говард Шефилд сыновьям. — Я не вечен, ранчо достанется вам, как оно досталось нам с братом от отца.Три подростка сидели в кабинете отца и внимательно слушали.— Мальчики, вам продолжать семейную традицию. Я понимаю, трудно устоять перед легким обогащением, многие из наших друзей погнались за быстрыми деньгами, развлекая городских прощелыг. Это приносит доход, но, видит Бог, есть и другие способы заработать.Расту показалось, что отец вдруг сильно постарел: продубленная солнцем кожа покрылась шишками опухолей, глаза потускнели. Отец был здоровяк, этакий стальной стержень, на котором держалось ранчо, бессмертная опора в противостоянии жестокому миру.Каким-то внутренним чутьем мальчик понял, что отец не всегда будет с ними, чтобы решать проблемы, исправлять ошибки, сделанные по неопытности. Когда-нибудь, возможно совсем скоро, ему придется взять на себя ответственность за свою жизнь.— Папа, не волнуйся, — сказал он, встревоженный неприятными мыслями. — Мы не пустим на ранчо толпы чужаков.Говард остановил проницательный взгляд на младшем из сыновей.— Надеюсь, что не пустите. Джим Кэрлан сейчас отдал бы десять лет жизни за то, чтобы избавиться от постыдной работы. И старый Харли Джекобсон тоже. Им нужны были деньги, я понимаю. Бог свидетель, у владельцев ранчо больше тощих кошельков, чем пузатых. Но в результате отступники утратили свои корни. Эти проклятые горожане играют в ковбоев, загоняют добрых коней, стреляют во все, что пролетает мимо. — Он фыркнул, потом задумчиво посмотрел на каждого из сыновей. — Обещайте, ребятки, что вы никогда не продадитесь. Храните «Лейзи С». В нашей семье. Поклянитесь.На этом заявлении Говарда и клятве, которую сыновья дали на его могиле, воспоминание растаяло. То, что братья умерли и теперь только Раст остался связанным обещанием, ничего не меняло. Он дал слово и отступиться не может.По истечении года он должен выполнить пункт, который вписал в контракт с Люси. Ей придется уйти. Это только вопрос времени.Мерин ткнулся в плечо. Поилка работала отлично. Он рассеянно потрепал лошадь по холке. Что-то в жизни Люси было не так. Что-то…Раст опять вспомнил, как она шарахнулась от него, и вдруг понял. Он даже прикрыл глаза и обругал себя, что не догадался раньше.Люси приехала в «Лейзи С» залечивать раны.Но он ей не все сказал! Пусть сама обнаружит, что ранчо, половину которого она выкупила, имеет довесок. Раст усмехнулся. Что-то она скажет, когда он представит ей розового, горластого шестимесячного грудного ребенка в мокрых подгузниках? Глава 2 Пронзительный крик за спиной так напугал Люси, что она резко обернулась, и саквояж с сумкой вырвались из рук и отлетели к дивану.Из сумки вывалились губная помада, ключи и чековая книжка, портфель выплюнул из себя папки и документы.В дверях кухни стояла Фрици. Она вскинула брови, но продолжала улыбаться. Напугала Люси не старушка, а крошечное существо, сидевшее у нее на руках.Ребенок. Фрици держала на руках ребенка!— Извини, что мы тебя напугали, — сказала Фрици. Довольно легкомысленное обвинение, если учесть, что у Люси чуть сердце не выпрыгнуло из груди. — Но Малявка у нас любит повопить.Люси прижала руку к груди.— Я так и поняла. Чье… гм, чей это ребенок? — Она трясущимися руками засовывала в портфель бумаги.— А, Раст тебе ничего не сказал, так и пошел себе клеймить скот?Час назад Раст сжато доложил, что «день быстро кончается», и отправился к коралям.Экономка тараторила:— Ковбоям нужно переклеймить всех старших телят, пока не наступили холода, и перевести их на подножный корм. Осенний загон не так важен, как весенний, но…— Фрици, — мягко напомнила Люси, — чей это ребенок?— А, это Тома. Помнишь брата Раста? — Женщина покачала седеющей головой. — Какой позор так баловаться с девчонкой. Правда, та заявила, что это было один только раз, но когда люди узнают — начнется потеха!Ребенок махал пухлыми ручками и колотил ножками, так что Фрици пришлось изогнуть внушительных размеров бедро. Малыш уставился на Люси голубыми глазами; на голове вился золотистый пушок. Ребенок напоминал сосиску, обтянутую розовой пеленкой, да так туго, что ветхие нитки чуть не лопались. Люси передернуло: но может, детей так и надо одевать? На ногах у этого создания было подобие ботиночек с нелепыми шнурками.Младенец опять издал клич.— То есть как — Тома? — обессиленно спросила Люси. Ей удалось поставить саквояж на диван. Опыта обращения с детьми у нее совершенно не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16