– прошептал он и сжал зубами мочку уха.
По телу Эйприл пробежала волна страстного желания. Однако сама мысль о том, чтобы встать, одеться, собрать вещи и отправиться к нему или к ней, казалась ей смешной и стыдной. Хотя чего тут стыдиться – ведь только что они занимались любовью прямо на письменном столе!
Но как объяснить Джеку, что она его стесняется? Он сочтет ее полной идиоткой или, того хуже, обидится!
По счастью, ей не пришлось заговаривать первой. Джек слегка откинулся назад и заметил:
– Первым делом давай-ка наведем здесь порядок, – и улыбнулся так, что сердце ее вознеслось куда-то в космос.
Оглядев комнату, Эйприл сперва улыбнулась, а затем тихо захихикала. Даже в полутьме она разглядела груду деловых бумаг, беспорядочной кучей сваленных возле стола. Но особенно насмешило Эйприл платье, повисшее на ветке пальмы. Заметив его, она громко расхохоталась.
Джек осмотрел кабинет и присоединился к ее смеху.
– В следующий раз, когда мы соберемся заняться любовью на столе, – произнес он, давясь от смеха, – я аккуратно сложу бумаги в стопку и уберу на кресло!
Эйприл задыхалась – то ли от смеха, то ли от желания; ей хотелось воскликнуть: «Черт с ними, с бумагами!» – и повторить все сначала, но вместо этого она только крепче прижалась к нему, дожидаясь, пока утихнет его смех.
– Интересно, подпадают ли наши действия под статью о преступной неосторожности?
Джек расхохотался и встал, по-прежнему крепко прижимая ее к себе.
– А у тебя, mi tesoro, острый язычок! Интересно, на что он еще способен, кроме смелых шуток?
Прежде чем Эйприл успела ответить, Джек бережно опустил ее в кресло и начал оглядываться в поисках одежды. Свернувшись клубочком в мягком кресле, Эйприл смотрела, как обнаженный, мускулистый, неправдоподобно красивый в лунном свете мужчина кружит по комнате, собирая разбросанные вещи. Неловкая ситуация, которой так боялась Эйприл, превратилась в чарующе интимную.
Любуясь его освещенной луной фигурой, Эйприл позволила себе снова окунуться в негу любви. Время сожалений придет позже – и будь она проклята, если отдаст в жертву сожалениям воспоминания о прошедшем счастье!
Джек обернулся: он снова был полон желания и не скрывал этого. Неудивительно, что Эйприл счастлива, если он так «заводится» от одного взгляда на нее!
– Руки вверх! – скомандовал он, состроив зверскую рожу.
Эйприл повиновалась, и Джек надел на нее платье. Гладкий шелк приятно ласкал чувствительную кожу, а очевидное желание Джека так возбуждало ее, что Эйприл с трудом удерживалась, чтобы не дотронуться до мощного, чуть подрагивающего воплощения его мужественности.
Потрясенная, почти испуганная силой своего желания, она поспешно встала и оглянулась в поисках туфель. Джек тем временем натягивал и застегивал шорты. Вдвоем они собрали с пола бумаги, и Эйприл без особого успеха попыталась разложить их по местам. Всякое смущение исчезло: напротив, в том, как они молча трудились вместе, Эйприл чудилась какая-то особая интимность, несравнимая даже со сладчайшими мгновениями любви. Может быть, так же легко и незаметно Джек Танго сможет войти в ее жизнь и остаться здесь… Но Эйприл оборвала себя. У нее и так достаточно было разочарований, и не стоит строить воздушные замки, чтобы потом остаться у разбитого корыта.
От невеселых размышлений ее оторвал вопрос Джека:
– А о чем ты думала, когда я вошел?
Вместо ответа Эйприл, желая потянуть время, возилась со стопкой бумаг. Вообще-то она думала о том разговоре с сенатором Смитсоном. Но сейчас явно не время обсуждать этот эпизод ее прошлого. Однако мысль о Маркхеме вдруг заставила Эйприл осознать, как опасно для нее связываться с человеком, живущим в Штатах.
В особенности с таким человеком, как Джек. В первые дни по приезде он был на грани нервного истощения. Одному богу известно, на какой работе он так надрывался, но ясно, что не свадьбы фотографировал… Эйприл напряглась и выдавила из себя шутливый ответ:
– Ты будешь очень разочарован, если я скажу, что думала о другом мужчине? – «Это не ложь, – сказала она себе, – это чистая правда». Но Эйприл забыла о настойчивом, всепроникающем взгляде Джека.
Он обошел вокруг стола и прислонился к нему, приняв обманчиво-небрежную позу.
– О ком же, Эйприл? – Она попыталась отвернуться, но Джек поймал ее за локоть и нежно, но твердо развернул лицом к себе. – О ком ты не можешь забыть ни днем, ни ночью? Кто появляется перед тобой как призрак даже в миг любви?
Звучащая в его голосе тревога поразила Эйприл. Если бы он вздумал ревновать, она просто приняла бы позу оскорбленного достоинства и прекратила разговор. Однако Джек говорил так, словно чуял опасность и был готов на все, чтобы защитить Эйприл. Казалось, стоит ей назвать имя злодея – и Джек возьмет свой «кольт» и отправится вершить правую месть! Эйприл понимала, что разумнее молчать, однако желание поделиться горем и попросить помощи было столь сильно, что она с трудом устояла на ногах, потрясенная нахлынувшими чувствами.
Джек притянул ее к себе и крепко обнял.
В этом движении не было ничего сексуального: он прижимал ее к себе, как мать прижимает к груди испуганного ребенка. Эйприл не могла больше сопротивляться. Стена, отделявшая ее от мира, стена, старательно, кирпичик за кирпичиком, возводимая в течение десяти лет, дала трещину.
– Что с тобой случилось? Эйприл, расскажи мне!
– Я боюсь, – дрожа, прошептала Эйприл, хоть и знала, что Джек не поймет ее.
– Чего? Кого? Эйприл, объясни, чего ты боишься?
Эйприл медленно покачала головой. Перед глазами ее мелькали разрозненные образы. Сенатор Смитсон, с улыбкой сообщающий страшную весть… Искаженное звериной яростью лицо Маркхема… Адвокаты, забрасывающие ее оскорбительными вопросами… Вспышки телекамер… Вся грязь, все унижение, через которое пришлось пройти Эйприл, предстало перед ней с такой отталкивающей ясностью, словно все это произошло не десять лет, а десять минут назад.
Она крепче прижалась к Джеку, отчаянно стараясь выбросить из головы эти мысли. Но на сей раз страшные воспоминания не отпускали ее. «Что же делать?» – в отчаянии думала Эйприл. Джек хочет ей помочь, но, услышав ее неприглядную историю, скорее всего пожалеет о своих опрометчивых обещаниях.
Эйприл по-прежнему покоилась в объятиях Джека, но он чувствовал, что с каждой минутой она отдаляется от него. Никогда в жизни Джек не ощущал такого бессилия! Ему приходилось попадать в трудные и опасные ситуации, случалось даже рисковать жизнью, но голова всегда оставалась ясной. Может быть, в том и заключался секрет его блестящей карьеры, что даже в самые опасные минуты он мыслил холодно и четко. В первые годы Джек тратил немало сил на борьбу со своими чувствами, но вскоре привык их подавлять и почти забыл, что можно жить как-то иначе.
До сегодняшнего дня.
Только что перед ним стояла сильная, уверенная в себе женщина. Один простой вопрос – и она превратилась в жалкое, запуганное существо. Что же или кто сломал жизнь Эйприл Морган? О чем она не может вспоминать без содрогания?.. Джек славился умением «раскалывать» людей: он убеждал заговорить даже самых нелюдимых молчунов. Но Эйприл пугала его. Он боялся к ней подступиться, предчувствуя что-то ужасное.
Полагаясь на инстинкт, Джек подальше упрятал собственный страх и крепко прижал Эйприл к себе, почти скрыв в объятиях.
– Все хорошо, mi tesoro, – шептал он, зарывшись лицом ей в волосы. – Все хорошо. Не хочешь – не рассказывай. Но я хочу помочь тебе. И, клянусь, ради этого готов на все. Пожалуйста, Эйприл, доверься мне!
Но Эйприл по-прежнему дрожала как в лихорадке. Кажется, она не слышала ни слова. И, отбросив инстинкт самосохранения, Джек мысленно поклялся: он сделает все, что в его силах, чтобы помочь Эйприл.
«Но, может быть, для этого придется ее покинуть…» Джек решительно отбросил эту мысль. Сегодня в его объятиях Эйприл забудет все свои страхи. Может быть, этого окажется достаточно…
Джек властно откинул ее голову назад и приник к ней долгим поцелуем. Эйприл немедленно ответила, воспламенив его неудержимым желанием, но Джек не прекращал поцелуя, пока не убедился, что Эйприл забыла обо всем, кроме него. Что никакие призраки больше не стоят между ними.
Эйприл молча потянула его к столу. Она целовала его шею, плечи, грудь… вот ее губы нащупали крохотные соски, и Джек с громким стоном привлек ее к себе.
Он был уже на грани взрыва, когда Эйприл заговорила:
– Джек, я хочу тебя! Я не могу без тебя! Не думая больше ни о чем, он смахнул со стола аккуратно сложенные стопки бумаг и исполнил ее просьбу.
7
На следующее утро Эйприл не заходила к себе в кабинет, пока отчаянная записка Кармен не вызвала ее в главное здание. Спеша к боковому входу, Эйприл окинула взглядом пустынную лужайку: час был ранний, и здесь прогуливались только два-три человека. Трудно поверить, что всего несколько дней назад здесь праздновалась пышная свадьба… Мысли Эйприл обратились к Джеку.
Она невольно улыбнулась. Скажи ей кто-нибудь еще неделю назад, что она заведет роман с человеком, которого знает всего несколько дней, она заподозрила бы у этого провидца солнечный удар и отправила бы его в больницу «Райского уголка»! Однако так все и случилось.
Лифт был занят, и Эйприл решила подняться по лестнице и дождаться лифта на втором этаже. Тело ее еще горело после прошедшей ночи; ей нужно было несколько минут побыть одной, чтобы выбросить из головы посторонние мысли и сосредоточиться на работе.
«Дай-то бог, – думала Эйприл, – чтобы Кармен не пошла за мной в кабинет! Ведь стоит мне взглянуть на стол – и проницательная Кармен прочтет на моем лице всю историю прошлой ночи!» Конечно, Кармен – лучшая ее подруга, но Эйприл знала, что и она не глуха к гостиничным слухам. А Эйприл не готова была сейчас обсуждать свой роман ни с кем. Даже с лучшей подругой.
Поднимаясь на второй этаж, Эйприл вспоминала, как закончился прошлый вечер. Джек достал из принесенного с собой свертка хлеб, нарезанный сыр, а из ведерка – бутылку вина, и они поужинали – прямо за тем же столом. Прибравшись и уничтожив следы разгрома, Джек взял Эйприл за руку и молча повел прочь из здания. Они шли по освещенной луной лужайке, и никакие слова были не нужны. Даже расставание прошло как нельзя проще: дойдя до дверей ее бунгало, Джек просто поцеловал Эйприл на прощание и исчез в тени буйных тропических зарослей.
«Просто поцеловал»… Этот поцелуй и сейчас стоял в памяти Эйприл… «Пройдусь-ка я, пожалуй, пешком до шестого этажа», – сказала она себе.
Дойдя до своего кабинета, она остановилась, пристроила на лицо улыбку и, глубоко вздохнув, отворила дверь. Кармен, как и ожидала Эйприл, сидела в «предбаннике».
– Привет! – лучезарно поздоровалась Эйприл. – Что такого стряслось, что мне пришлось бросить все дела и бегом бежать сюда?
Кармен не улыбнулась в ответ, и наигранное веселье Эйприл мгновенно испарилось.
– Ну, что случилось?
– Мы получили извещение от правительства штата Оахака. Оттуда сообщают, что в аппарат правительства поступают жалобы на нашу практику найма индейцев. Губернатор назначил специальные слушания и требует твоего присутствия.
– Что? – удивленно переспросила Эйприл. Она знала, что ее методы найма рабочих, начисто исключающие бумажную волокиту, не встречают поддержки у местных бюрократов. Но чтобы они писали жалобы в правительство штата… – И когда же эти слушания?
– В том-то и дело, – мрачно ответила Кармен. – Завтра.
– Но я не доберусь до Оахаки к завтрашнему дню!
– Знаю. Я звонила в Санта-Крус, пыталась заказать билет – все места распроданы за месяц вперед. Письмо задержали на почте, и…
– Не надо, Кармен, я знаю, как работает местная почта. Знали бы американцы, как им повезло! – Эйприл тяжело вздохнула и плюхнулась в кресло напротив стола. Уже не в первый раз она пожалела о том, что не завела себе вертолет. (Вертолетная площадка позади гостиницы предназначалась только для гостей, предпочитающих пользоваться этим видом транспорта.) – Черт побери! Ты представляешь, что будет, если я там не появлюсь?
– Где не появишься?
Знакомый глубокий голос заставил Эйприл буквально подпрыгнуть в кресле.
– Джек!
Трудно поверить, но при одном взгляде на него она забыла обо всех своих неприятностях. Впрочем, выцветшие черные шорты и рубашка, сквозь расстегнутый ворот которой виднелась загорелая грудь, вполне могли вызвать кратковременную потерю памяти.
Эйприл заморгала, соображая, о чем это он спрашивает.
– Привет! Представляешь, завтра в это время мне нужно быть в Оахаке, а билетов на самолет нет.
Джек отлепился от косяка и вошел. Эйприл с трудом отвела взгляд от его мощных бедер, пробуждающих в ней сладкие воспоминания. Кармен окинула Джека восхищенным взором и, выждав, пока он отвернется, подмигнула Эйприл. Та предпочла бы не заметить этого подмигивания, но, к сожалению, заметила. Похоже, слухи разлетаются еще быстрее, чем она думала.
– Думаю, я смогу тебе помочь. – Джек улыбнулся, кивнув в сторону кабинета, и самообладание Эйприл разлетелось вдребезги. – Кармен пусть идет работать, в мы с тобой зайдем в кабинет и все обсудим. – Джек не предлагал и не задавал вопросов, он отдавал приказания. – Дело как-то связано с этим письмом? – спросил он, обернувшись к Кармен и указывая глазами на письмо у нее в руке.
Кармен молча кивнула. Джек взял у нее письмо и, не разворачивая, передал Эйприл.
– Мы с Эйприл во всем разберемся. – С этими словами он подарил Кармен свою убийственную улыбку и добавил: – Уверен, у вас своих дел хватает.
Кармен растаяла, словно лед под палящим мексиканским солнцем.
– Si, сеньор Джек. Разумеется.
Джек отворил дверь и скрылся в кабинете, а Эйприл, открыв рот, уставилась ему вслед. Только чувствительный толчок в бок от Кармен вернул ее к реальности. Черт побери, как он смеет врываться к ней в кабинет и командовать ее секретаршей! Эйприл вскочила: она уже совершенно забыла, что Джек предложил ей помощь. Бросив суровый взгляд на Кармен (и напрасно – кто же может устоять перед улыбкой Джека?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19