Все, теперь она дипломированный специалист! Подумать только — еще утром она точно не знала, справится ли с защитой, не выпадут ли у нее — говорят, это бывает с людьми от волнения! — из памяти все нужные слова, не начнет ли она заикаться и краснеть, правильно ли ответит па вес вопросы по диплому… А все оказалось так просто и буднично! Вошла в аудиторию, села за первую парту, отдала свою работу комиссии из пяти человек, пока ждала знака, что пора выступать, сломала один ноготь и пустила затяжку на колготках (хорошо хоть юбка длинная, не видно). А потом все резко встало на свои места, да и как могло быть иначе? Она три года работала над своей дипломной работой, и теперь слова сами вылетали из ее рта, без задержек и проблем… Как будто ей не терпелось высказать всем присутствующим свои мысли о рисунках, поделиться наблюдениями. Словно все это было настолько важно, что она не могла, не имела права умолчать об этом!.. Женька усмехнулась, вспомнив лицо своего научного руководителя. В тот момент, когда она достала третью по счету таблицу и приготовилась в двух словах показать всем общие черты в обрисовке женской фигуры детьми младшешкольной возрастной группы, Юрий Николаевич нахмурил густые брови и предупредительно покачал головой… Он испугался, что Женька опять увлечется своими идеями и уйдет в сторону от основной темы своего выступления. Такое и в самом деле не раз случалось на занятиях, но в те моменты Женьке было очень важно проверить свои теории, обкатать их, представить на суд слушателям… Так удивительно думать, что больше не будет этих семинаров, обсуждений и споров, и теперь она сможет на практике проверить все свои предположения!..
Нет, конечно, она не совсем уж оторвана от жизни. Трофима она все время заставляла что-то рисовать: то домик с садом и животными, то людей, то что-нибудь абстрактное. Правда, ему это занятие ужасно не нравилось, потому что Женька всякий раз дотошно анализировала его каракули и делала выводы, которые раздражали его: по ее описанию Трофим получался инфантильным, не умеющим принимать ответственные решения, плывущим по течению… а кому это приятно? Ясное дело, он всячески высмеивал ее тесты.
Вообще, Женька уверена в том, что рисунки раскрывают личность человека куда лучше, чем многочасовые беседы, но окружающие далеко не всегда разделяют ее убеждения. И пусть… теперь все изменится! Она уже не студентка, а психолог с дипломом, впереди у нее годы самостоятельной работы, она будет заниматься любимым делом и докажет всем (но в первую очередь, конечно, себе самой!), что была права, делая ставку на пиктограммы и графическую передачу информации человеком. О ее работах еще заговорят, она непременно сделает открытие в области психологии рисунка, это будет настоящий прорыв!.. И, разумеется, она больше ни от кого не будет финансово зависеть, потому что ее работа будет приносить ей не только моральное удовлетворение, но и материальное тоже. Как ни крути, это важный момент.
Когда Женька закончила свое выступление, ей даже поаплодировали. Отвечать на вопросы было легко, никто ее не заваливал, как она опасалась… А потом по очереди выступили семь ее однокурсников, и последний диплом зачитывался уже в гудящей атмосфере всеобщего нетерпения, потому что в соседней аудитории уже накрыли столы, и защита вот-вот должна была красиво закончиться. Никаких неприятных сюрпризов не случилось, успех запили шампанским и заели шоколадным тортом, и в два часа дня из пятого университетского корпуса на улицу вышло восемь свежеиспеченных дипломированных специалистов. И с этого момента Женькина голова пошла кругом, а сама она как вошла в эйфорическое состояние, так и пребывала в нем до сих пор.
Праздновать защиту диплома Женька решила дома, потому что еще не все ее друзья защитились, у кого-то это мероприятие маячит через неделю, у кого-то аж в конце месяца. Поэтому они по-быстрому выпили пивка в «Стекляшке» и разбежались: защитившиеся счастливцы радостно отправились по домам, остальные рассеялись по библиотекам… Как странно, что ей теперь еще не скоро понадобится абонемент в читальный зал, не раньше осени, это точно! А сколько времени она там провела, целый кусок жизни!..
Уже через два часа Женьку поздравляли родные и друзья семьи: она сидела во главе огромного стола, покрытого белой кружевной скатертью, вокруг нее хлопотала мама, как будто Женя именинница, за ее успехи поднимались бокалы с вином, тосты то и дело перемежались трелями мобильника. В какую-то секунду Женька внезапно поняла, что пьяна, хотя почти ничего не пила и не ела, и все же все эти улыбки и блестящие глаза, глядящие на нее со всех сторон, действовали на нее опьяняюще.
Ей позвонили все, кто только знал ее номер, со всех концов страны! Отец, тети и дяди, племянник, подружка из Анапы, даже Ладка поздравила ее, пообещав назавтра «личную встречу». От Трофима пришла огромная телеграмма на художественном бланке с плюшевым мишкой и эсемеска. Дозвониться до него Женька не сумела, впрочем, она и не пыталась особо, ей было некогда.
…Может быть, если бы она проявила терпение и все же дозвонилась до своего мужчины и поговорила с ним, большую часть последующих событий можно было бы предотвратить, изменить или вовсе избежать… Но Женька в этот вечер ни о чем не задумывалась, наслаждаясь состоянием полной свободы — от учебы, от экзаменов, от студенческой жизни и нерешенных проблем! Ей было хорошо, а когда у человека на душе покой, может ли он предполагать, что всего этого он лишится в самом ближайшем будущем?..
Завтрашний день рисовался Женьке в самых радужных тонах, и пока она шла от мамы к бабкиному дому, в ее памяти одна приятная картинка сменяла другую, один образ наслаивался на другой и дополнял его… У матери она оставаться не захотела. Во-первых, из-за родственников, которые еще два дня собирались погостить, а потом разъехаться по домам. Во-вторых, из-за Ивана Семеновича, который, конечно, мог бы уйти к себе, но вряд ли сделает это, потому что мать захочет, чтобы он остался. И пусть, Женьке все равно нужно отдохнуть от шума, к тому же думать сегодня о маминой свадьбе не просто не хочется — не получается. Да и прогуляться по ночному городу приятно, погода не жаркая, идти легко и не далеко.
Женька заснула сразу же, как только ее голова коснулась подушки. Она не слышала ни бабкиного ворчанья, ни Оксанкиных расспросов… так, что-то ответила сквозь дрему, наскоро умылась холодной водой и буквально рухнула в постель. И на стыке яви со сном она почему-то ощутила себя новогодней игрушкой, закутанной в вату и уложенной в красивую деревянную коробку. Она была чьим-то подарком, и очень скоро детские ручки развернут ее и повесят на самую пушистую еловую веточку, восхищаясь ее, Женькиным ярким блеском и матовым глянцем… Улыбнувшись во сне, Женька свернулась калачиком и провалилась в глубокий счастливый сон.
— Да ты не обращай на нее внимания, у нее трагедия — девки съехали, теперь ей опять надо себе квартирантку искать, вот она и злится, — Ладка усмехнулась и пожала точеным плечиком. Шелковая оранжевая рубашка послушноколыхнулась, на миг, обрисовав маленькую грудь своей хозяйки… Женька поспешно отвела глаза. У нее почему-то возникло ощущение, что это кокетливое движение ей не предназначалось, хотя кроме них с Ладой в этом маленьком темном кафе никого.
— Да ничего страшного, конечно, просто было неприятно, вот и все. На Оксанку зачем-то напустилась, мне досталось…
По словам Оксанки, бабка Триоле зверствовала со вчерашнего вечера, только Женька не помнит ничего, потому что заснула так крепко, что ее не разбудил даже скандал с битьем посуды и выкидыванием чемоданов из окна. Оказывается, близнецы в срочном порядке нашли себе новую квартиру «с меньшей оплатой и большими удобствами», о чем и сообщили бабке. Та никак не ожидала, что ей придется расстаться с новыми жиличками, и возвращать задаток отказалась… В общем, сегодня с утра Женька успела двадцать раз впасть в немилость и выслушать про себя много всего нелестного, потому что толстухи ушли, но обещали вернуться вскорости с налоговым инспектором, и бабка Триоле просто с ума сходила от бешенства и страха. Вынести этот коктейль было практически невозможно, и Женька с удовольствием присоединилась к бабкиной внучке, несвоевременно заскочившей на огонек и не желающей попадать под раздачу.
Они уже второй час сидят в укромном закутке «Робин-Бобина», неспешно попивая неплохой кофе и пережидая внезапный дождь. Женькиным бриджам и джинсовой рубашке ничего не грозит, а вот Ладка, как всегда, нарядная и блестящая — как новенькая монетка. Возникший образ металлически сверкающей денежки почему-то показался Женьке неприятным, и она поспешно уткнулась в свою чашку, пытаясь отогнать навязчивую мысль.
— А ты уже давно танцуешь? — разговор почему-то не клеится, может быть, Женька просто устала… И еще вдруг появилось это тягостное чувство, как будто обязательно нужно что-то сказать, потому что никак нельзя молчать!.. Но говорить хочется только о чем-то своем, и вряд ли ее приятельницу заинтересуют вопросы психологии или Женькины воспоминания о студенческих компаниях и вечерах поэзии, на которых она когда-то давно была. Как странно — все кончилось: и песни под гитару, и ледяные батареи зимой, и взятые у подружки-отличницы в ночь перед экзаменом конспекты, и утомительные опросники, и долговязый Андрюшка со своими вечными признаниями в любви… Ничего этого больше не будет. Никогда. А ведь ни за что не подумаешь, вот так вот сидя в кафе и болтая ложкой в остывшем кофе, что закончилась целая эпоха!..
— Ну да, я ж сразу после училища сюда пришла, вот и танцую… семь с половиной лет, что ли? Или даже восемь, — Ладка достала из сумочки Samsung и защелкала кнопочками. — Если бы еще тут мужики нормальные были, а так… смех один. Партнеры! Держать не могут, а сами туда же… Когда я училась в Москве, я даже не самая высокая там была, и все равно у всех у нас были нормальные партнеры, а здесь я на большую часть смотрю сверху вниз!
— А Ворон? — Женька готова была укусить себя за язык. Ведь не собиралась же больше при Ладе произносить это имя!
— А что Ворон, — Ладка оторвалась от своего мобильника и внимательно посмотрела на Женьку густо накрашенными глазами. — Он у нас птица знаешь, какого полета? Ему сегодня хочется танцевать с одной, завтра с другой, и его совершенно не волнует, что его партнершей должна быть я. Меня ж специально пригласили из Москвы, как новую солистку! Я ему подхожу по всем параметрам, и рост, и сложение… мы здорово смотримся вместе, все говорят! Но o н сам себе устанавливает правила, для него закон не писан!
— А Лешка… он же не ниже тебя ростом?
— Да они многие не ниже, но я же в «пальцах», ну, в пуантах, понимаешь? Видела же, как девчонки танцуют?.. Когда на пальцы встаешь, кажешься выше мужика, если обычно ты с ним одного роста или даже немного пониже… А партия Дездемоны моя, только я ж говорю, что в этом театре мне из-за партнеров жизни не дают! — Ладка последний раз нажала на кнопочку Samsunga и удовлетворенно растянула губы в улыбку хочешь посмотреть?
На голубом экране Ладкиного телефона развернулось длинное послание: «Я знаю, что нам с тобой нужно. Станцевать. Ты же этого тоже хочешь? Танец больше, чем просто движение!» Интересная эсемеска, Женька не ожидала от Лады такой романтичности.
— Это кому ты хочешь послать? Лешке? — Ладка кивнула, не отрывая голубых глаз от Женькиного лица, и Женька почему-то смутилась, не зная, как реагировать на это пристальное внимание. — Ну, я думаю, он обрадуется. Любимого мужчину все время нужно интриговать, да?
Ладка усмехнулась краешком рта и еще раз кивнула. Потом ее пальцы забегали по серебристой панели телефончика, и через секунду послание, прощально пискнув, улетело к своему адресату.
— Интриговать — какое верное слово, — Лада улыбнулась Женьке и, достав из сумочки любимый «Кент», картинно закурила. — Точно, письмо любимому мужчине. Мужчине, который очень скоро станет моим!
Может быть, Женька должна была что-то сказать на это? Спросить, уточнить, возразить этой гладкой Ладиной уверенности… Но она только пожала плечами и потерла горло, внезапно сжавшееся, как будто от волнения. Ей не нравится это слишком красивое движение пальцев с сигаретой, ее раздражают слишком ярко подведенные глаза и накрашенный Ладкин рот, и она не понимает, почему ее все это выводит из себя! И этот новенький телефон, только что отправивший кому-то приглашение на танец, — какое ей дело до Ладиной переписки, зачем ей это, и почему Лада кажется ей такой… ненастоящей?..
Вздохнув, Женька улыбнулась Ладе, и Лада улыбнулась ей в ответ. Господи, ну, какая глупость все эти ее сомнения, эти страхи, вмешавшиеся в обычное общение двух подружек за чашечкой кофе и едва его не испортившие. Она не знала, что говорить Ладе? Что ж, та взяла нить беседы в свои руки и сделала первое, что пришло ей на ум, — показала Женьке эсемеску, и ей бы радоваться доверию приятельницы, а не раздражаться и не придумывать черт знает что!.. Все, она, Женька, больше не позволит себе плохих мыслей, потому что это несправедливо по отношению к этой девушке!
Через пятнадцать минут дождь, наконец, закончился, и Женька с Ладой расстались, неопределенно пообещав друг другу встретиться сегодня или завтра вечером. Женька подумала, было спросить о ближайшем спектакле, но потом ей внезапно захотелось прекратить разговор, и она с облегчением махнула рукой Ладе и покинула «Робин-Бобин». У нее еще будет время задать свой вопрос. Не сейчас.
Проспект мокро хлюпал под Женькиными ногами, но это было так неожиданно здорово, что Женька даже рассмеялась собственным ощущениям. Ладно, надо совместить приятное с полезным, и если Ладка не ответила на ее незаданный вопрос, то она сама все узнает! Все равно она гуляет, и торопиться ей совершенно некуда и незачем.
Вдохнув полные легкие свежей июньской прохлады, Женька уверенным шагом направилась к Первомайской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32