— Именно так. Прости. Поверить не могу!— Может, тогда хотя бы порекомендуешь кого-нибудь?— Мне очень жаль, но они все скажут тебе то же самое. Если только ты не снизишь свои запросы, боюсь, тебе будет непросто отыскать работу в Сити. — Брайан тяжко вздыхает. Он явно выбрал не ту профессию: в нем пропадает трагический актер. — А теперь я прошу меня извинить. Через пять минут придет следующий клиент, мне нужно подготовиться. — Он поднимается и протягивает мне руку. Я машинально пожимаю ее, а потом выхожу вон. Началась моя последняя неделя в Сити.На работу я безнадежно опоздала, но какая, в сущности, разница? Кажется, это никого уже не волнует. Бладхаунд поглощен телефонной беседой, впрочем, он кивает мне и шепчет: «Привет». Я усаживаюсь на место. Кажется, на рынках сегодня спокойно: в офисном зале тишина. Никто не бегает, не вопит и не устраивает телефонных истерик.Бладхаунд кладет трубку и обращается ко мне:— Лили звонила тебе три раза. — Он протягивает несколько записок. — Она сказала, что это срочно, а вчера вечером ты не отвечала на ее звонки. — Бладхаунд глядит на меня с укоризной.— Я знаю, знаю. В Теско специальное предложение. Три упаковки мочалок по цене двух.Перезвони ей. Скажи, что я уже истратила все свои деньги на большую банку джема и не могу позволить себе мочалки. Вперед.Бладхаунд, опасливо косясь на меня, все же замечает, что слишком жестоко насмехаться над невинными чудачествами Лили.— Это ведь никому не приносит вреда. Она старается быть полезной. Да, кстати, Джулия тоже звонила. Она за тебя беспокоится.— Ладно, уймись. Я ей позвоню. Может, вытащу ее на ланч. — Я тянусь к телефону.— Постой, — говорит Бладхаунд. — Ее сейчас нет не месте.— О?— Она сказала, что должна отлучиться. Звонила, когда… Это с ней я разговаривал, когда ты пришла.— Так что же ты не дал мне трубку?— Потому что… — Он колеблется. Лицо его приобретает задумчивое выражение, а глаза бегают, будто Бладхаунд изыскивает способ быстрой ретирады. Я смотрю, не отрываясь, ион начинает краснеть. — Потому что она звонила не тебе.— Да ну? Кому же она звонила? — Дурашка. Кому еще она могла звонить в этом Богом проклятом месте?— Мне.— Хотела узнать насчет меня?— Нет. — Снова пауза. — Насчет меня. Как я себя чувствую после вчерашнего.— Что-что?Со стороны отдела валют доносятся крики. Что-то насчет стремительного падения йены. Но мне не до того.— Вчера у нас было третье свидание.— Ты шутишь? — Я пристально смотрю на него. Третье свидание? Третье свидание — это рубеж, когда надо либо остановиться, либо…— Нет. — Такое короткое словечко. Удивительно, как больно порой оно может ранить. Удивительно, как точно порой оно умеет находить цель… Джулия, моя лучшая подруга, встречается с моим коллегой! Моя жизнь катится в пропасть, а эта парочка думает о своих сердечных делах! — Мы не знали, как бы тебе сказать, — прибавляет он.Хм. Теперь понятно, почему она так защищала его, когда мы в последний раз сидели у Джо. И могу поклясться: именно с ним она была в «Мет-баре», когда я не смогла прийти. И почему все всегда обрушивается разом?— Что ж, поздравляю. И время отлично выбрали. Просто прекрасно. Огромное вам спасибо. — Я отворачиваюсь к компьютеру.Йена падает быстрее, чем уровень жидкости в бутылке «Крюга» во время ланча. Вот она, ирония судьбы! Сколько суеты, нервов, страхов было вокруг сделки с доктором Норико — а теперь получается, что она все равно не смогла бы осуществиться. Когда йена ведет себе подобным образом, математика просто перестает работать. Вот она, высшая справедливость — так, кажется, говорится? Бладхаунд некоторое время молча взирает на меня, а потом тихонечко говорит, что меня искал Киаран. Хотел поговорить… Хочет поговорить — пусть пойдет на какой-нибудь чат. Ау меня осталась всего неделя, чтобы сохранить работу…Прошло два часа. Я по-прежнему бессмысленно пялюсь в свой компьютер, когда звонит внутренний телефон и из вестибюля мне сообщают, что внизу ожидает миссис Лили Смит. Какого дьявола ей здесь делать?Я отвечаю, что буду через пять минут, однако служительница уверяет, что можно не торопиться: Лили как раз объясняет ей, как свести с конторки грязные следы пальцев.Четыре минуты спустя я прохожу мимо охраны и спускаюсь в вестибюль. Там стоит Лили и трактует уже о цветочном оформлении.— Не люблю я чересчур экзотических, — указывает она на роскошные цветы в стеклянных вазах по обе стороны стойки, услаждая глаз великолепием золота и пурпура. — Нет. Дайте мне старую добрую гвоздику и хризантемы, вот что я вам скажу. Замечательные цветы. И стоят долго. Я купила розовые гвоздики аж неделю назад, и они до сих пор свеженькие… — Она замолкает, увидев меня, но потом все же решается добавить самое главное. — И всего девяносто девять за десяток. — А потом неодобрительно мотает головой на «экзотику».Далее Лили смахивает воображаемую пылинку со своего черного пальто. Лучшего пальто. Купленного у «Маркса и Спенсера» в те времена, когда еще умели шить одежду. Не то, что сейчас. На руках у нее черные перчатки — подарок от меня на Рождество, — а на плече сумочка. Она словно выставила между нами барьер. Она нервничает. Никогда раньше Лили не приходила в банк, да еще так неожиданно.— Трикси. — Она робко улыбается.— Привет, — непринужденно отзываюсь я. — Что ты здесь делаешь? — Что-то не так. Не с Лили, ас банком. Могу поклясться: что-то переменилось… Потом до меня доходит: где-то играет музыка… Музыка?! В банке? Это же не ресторан, черт возьми. Я оборачиваюсь к служительнице. — Что это там играет?Она вертит головой и прислушивается. Негромкие звуки плывут по фойе, отражаясь от стен и мраморного пола. Это похоже на… на «Зеленые рукава». А потом я замечаю тележку мороженщика, припаркованную возле входа. Музыка привлекает потенциальных покупателей. Я подхожу к двери, чтобы рассмотреть получше. Служащие окрестных банков терпеливо стоят в очереди за мороженым. Я вижу среди них Кейт.Возвращаюсь к Лили.— Извини, — говорю я. — Никогда в жизни не видела в Сити тележку мороженщика. Нас перепутали со школой… Впрочем, может, и не перепутали, если посмотреть, какая очередь выстроилась. Банковские служащие недалеко от школьников ушли. — И я возвращаюсь к главной теме. — Так что ты здесь делаешь?Лили нерешительно переминается с ноги на ногу. Пальто распахивается. На ней нет передника. И вообще, если вдуматься, с Лили тоже что-то не так… Я пристально рассматриваю ее.— Ты накрасилась. — Я просто удивлена своим открытием, но почему-то это звучит как обвинение.Щеки Лили заливаются румянцем, иона бормочет, что это была старая косметика, которая мне уже вряд ли когда понадобится. Бедолага. Разве ж надо оправдываться! Я замахала руками, давая понять, что я вовсе не против, я только приветствую, и вдруг замечаю еще кое-что. У нее на левой руке. На безымянном пальце поблескивает колечко с рубинами и бриллиантом. Оно прекрасно гармонирует с ее маникюром… Что? Маникюр? У Лили? Когда это Лили красила ногти? Она ведь всегда говорила, что если бы Господь Бог желал, чтобы мы делали маникюр, он создал бы нас с красными ногтями. Хотя это глупости: далеко не каждой женщине подходит красный лак. Я пытаюсь осмыслить происходящее. Что-то не так, и дело даже не в маникюре. У Лили на пальце кольцо. Обручальное.— У тебя обручальное кольцо. Почему?Она нервно хихикает, потом роется в сумочке и извлекает воки-токи.— Ромео. Ромео. Заходи, — говорит она.— Я тебя слышу, Джульетта, — доносится ответ. Фоном по-прежнему звучат «Зеленые рукава».— Сама судьба вмешалась в нашу жизнь, Трикси. (Так. Она слишком много времени проводит у телевизора.) Входи же, Ромео. Джульетта ждет.— Десять. Десять, — говорит кто-то.Это еще что такое?Я вскидываю глаза. В дверях стоит Кейт, в руке у нее большой пломбир. За ней по пятам, как за Гаммельнским крысоловом, идут коллеги. Они возвращаются с ланча, пытаясь прикинуть сумму оставшейся наличности и убедиться, что их не обсчитали при покупке бутылки «Шардонне». Я замечаю в толпе Киарана. Он выглядит подавленным, хотя, возможно, это просто игра воображения.Кейт видит нас, машет рукой и подходит.— Привет, Трикси. — Кейт улыбается. Если она и знает, что происходило в моей жизни в последние дни, то тщательно это скрывает. Кейт весела и дружелюбна, как всегда. — И Лили! — восклицает она так, словно они знакомы уже лет сто. — Отлично выглядишь. И ты была права, — прибавляет Кейт, слегка понизив голос, — этот отбеливатель творит чудеса… Какая прелесть: мороженщик в Сити!Лили что-то отвечает, но я уже не слушаю. Я смотрю на Киарана. Лили выдвигается вперед и, проследив за мои взглядом, машет рукой и ему тоже. Предательница.— Привет. Рада тебя видеть, — говорит она, когда Киаран подходит ближе.Он пожимает ей руку и кивает мне, не поднимая глаз. Я делаю вид, что не заметила. Кажется, Кейт заподозрила неладное, но прежде чем она успевает пошевельнуться, я слышу возглас:— Я здесь, Лили… Где она?Я оборачиваюсь и вижу высокого мужчину в белом комбинезоне и белой шапке. Он идет прямо к нам. На нагрудном кармане у него красуется бейджик с надписью: «Сладкое наслаждение Ларри». Кейт начинает поглощать свой пломбир с удвоенной скоростью, возможно рассчитывая, что он прихватил с собой еще какие-нибудь образцы своей продукции. Киаран вообще остолбенел, явно не зная, что предпринять. Новая сотрудница, с которой Сэм недавно так мило болтал, тоже вернулась с ланча. И остановилась посмотреть представление. Шпион в нашем стане.— Ого! — говорит Ларри. — Я и не знал, что здесь столько народу. — Он улыбается Лили и берет ее руку в свою.— Трикси, — говорит Лили, оборачиваясь ко мне, — познакомься с Ларри — моим будущим мужем. При этих словах Ларри целует ее в щечку. — Ларри, — продолжает она, — познакомься с Трикси — твоей будущей падчерицей.Кейт громко вздыхает, а потом накидывается на меня, обвиняя в том, что я до сих пор молчала. Киаран молчит несколько секунд, а потом поздравляет Лили и направляется к лифтам. Возможно, теперь он счастлив, что у нас с ним ничего не вышло… Только представьте себе! Встречаться с падчерицей мороженщика!Ну а я? Я молчу. Я смотрю, как моя матушка чуть не прыгает от восторга, сжимая руку своего жениха. И меня переполняет стыд. Но — впервые за мою сознательную жизнь — не за нее. За себя… Само собой, когда Ларри стискивает меня в объятиях, я, как могу, изображаю сердечные поздравления. А потом, бормоча что-то насчет срочной работы, клятвенно обещаю, что непременно приду в«Олд Парз Хед», что в Ислингтоне — отпраздновать. А потом иду клифтам… Суббота, 28 октября(до «Дня X» 9 дней — невинный маленький обман) Я плохо помню, как прошел вчерашний день — и вовсе не из-за долгого ланча с алкогольным сопровождением. Я пребывала в смятении. Каждый раз, глядя на людей в офисном зале, я не могла отделаться от мысли, что они говорят обо мне. Фальшивая Трикси Томпсон-Смит. Поскольку на самом деле я вовсе не Томпсон-Смит. А просто Смит. Как и Лили. И происхожу не из преуспевающего среднего класса. Отнюдь. Я — результат краткосрочного и несчастливого союза Лили и Альфреда, безответственного повесы, который в один прекрасный день исчез без следа — когда мне было три года. Я его почти не помню, хотя очевидно на него похожа.Лили растила меня, зарабатывая стиркой и уборкой квартир. Я помогала ей и видела в этих квартирах всяческую роскошь — антиквариат, невероятной красоты меха, дорогую одежду. Я мечтала о дне, когда у меня тоже появится все это. И ключом к богатству и роскоши была работа в Сити. Но работодатели разборчивы, и дорога наверх слишком часто бывает закрыта по причине низкого происхождения. Тогда-то я и выдумала все это. Полагаю, не я первая. И не я последняя.И Лили сделалась проблемой. Как могла я объяснить ее наличие в своей жизни? Джулия, разумеется, знала, что Лили — моя мать, а не просто домработница. Но свято хранила мою тайну, хотя и не одобряла всего этого.Сэм ничего не знал. Он родился в богатой семье, и его мамаше не понравилась бы связь сына с девушкой из низшего класса. Самое смешное, что и Сэм тоже играл роль. Перед коллегами он прикидывался простачком, стремясь быть «своим в доску». Если бы я до сих пор оставалась с ним, любопытно было бы взглянуть на его реакцию в тот момент, когда открылась правда.Я не разъясняла Лили истинного положения вещей. Она знала о моих амбициях. И я просто сказала, что люди из высших слоев часто называют родителей просто по имени. Однажды она сильно удивилась, услышав, как принц Чарльз обратился к королеве, назвав ее матушкой, а вовсе даже не Елизаветой. Пришлось объяснить, что это — издержки жизни монархов. Никто не имеет права называть королеву Елизаветой, даже ее собственный муж. Лили покивала головой, бормоча себе под нос что-то насчет странных выкрутасов этих богатеев…И уж само собой, мне постоянно приходилось изворачиваться так и эдак, чтобы истина не выплыла наружу. Во время пресловутой вечеринки с коллегами возникла пара опасных моментиков. Риск был велик — слишком уж долго Лили находилась в нашем обществе. Но к счастью, все прошло благополучно.Лили не виновата, что вчера вся эта стройная система разлетелась в единый миг. Она была счастлива. Она была влюблена. Она желала поделиться своей радостью с единственной дочерью. Ларри был друг ее детства; она знала его давным-давно — задолго до Альфреда. Он был ее первой любовью. Потом судьба разбросала их в разные стороны, и они потеряли друг друга из виду. Но два месяца назад, когда Лили однажды вздумалось купить мороженое, она вдруг увидела Ларри. Он улыбнулся, полил ей мороженое малиновым сиропом и вставил в него три вафли, хотя она заказывала две. Вот так они и встретились. Судьба.Им понадобилось не так уж много времени, чтобы понять, что их чувства по-прежнему живы и здоровы. Каждое воскресенье Ларри выводил свой фургончик и катил к Риджентс-Парку, оглашая улицы звуками «Зеленых рукавов». Многочисленные детишки исправно разбирали товар Ларри, а если после окончания дня у него оставалось несколько порций мороженого, то оно неизменно отправлялось в холодильник единственной дочери Лили, которая всегда была неравнодушна к сладостям, как ребенок… Все это Лили рассказала, когда мы уже сидели в «Голове лосося», потягивая вино и заедая арахисом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30