– А чего стоим тогда, пошли, – заторопился Володя.– Подожди, – остановил его Василий. – Возьмите спасательные жилеты и робы этих «лбов», а я за ними пойду. Готовьте пока кунгас и шлюпку. Весел возьмите четыре пары, проверьте уключины. Черпаки не забудьте, отлейте пока воду. На всякий случай «яшку» положите.– А какой кунгас готовить? – спросил Степан.– Трехтонный, – сказал Василий.– А потянет?– Потянет.О том, какой кунгас брать, Василий думал с той самой минуты, как решил идти снимать невод. По всем правилам полагалось брать пятитонный. Трехтонный тоже выдержит, но наверняка сядет так основательно, что его захлестнет первой же хорошей волной. Но если ветер усилится, на пятитонном они не выгребутся даже впятером. Получалось, что и так, и этак – все плохо, и у Василия даже мелькнула мысль – не идти. В самом деле, почему он должен чужие грехи замаливать?И все-таки он решил, что надо идти. А выбор в пользу трехтонного кунгаса решился сам собой, когда он сообразил, что пятитонный намного шире и он с трудом дотянется до весел. А если и дотянется, это будет не гребля, а мука мученическая. А грести ему придется за двоих – ведь их будет только пятеро...– Ну, шагайте, – сказал он и пошел к дому, где обосновались «лбы».«Лбы» развлекались. Из дома слышалось пение Руслана, женское взвизгивание. Василий погрохотал сапогами о стенку дома, чтоб предупредить о своем вторжении. Голоса стихли, Василий вошел в темную избу.Руслан с гитарой на животе лежал на топчане, на который было брошено какое-то тряпье. Он дружелюбно кивнул Василию:– Проходи, Макар, гостем будешь.– Некогда гостить, дело есть, – спокойно сказал Василий. – Давайте, ребята, на берег, невод надо снять.– Что так срочно? – удивился Руслан. – Демьяныч приехал, что ли?– Никто не приехал. Приказ из Старорусского, шторм идет.Руслан присвистнул и сел.– Вот это пироги со смаком, и я понимаю... А на чем же это мы пойдем?– На кунгасе.– Ты что, спятил? Сколько нас человек?– С вами пять будет.– С нами пять не будет, – сказал Руслан и снова лег. – Мы не пойдем.– Почему?– А потому как мне рыб кормить не хочется, Макарушка, – ласково сказал Руслан. – Невод, оно, конечно, вещь ценная, да мне моя жизнь дороже. Она у меня вообще бесценная, поскольку в единственном экземпляре. Таких, как я, не было и больше не будет, и я не хочу лишать матушку-природу такого ценного экземпляра, – он любовно провел рукой по своему красивому телу.– Твоя бесценная жизнь останется при тебе. Через полтора часа мы вернемся.– А если нет?– Ты думаешь, одному тебе жить охота? Только опасаться нам нечего. До шторма еще далеко, и накат слабый.– А ветер?– Ветер тоже слабый.– А если усилится?– Не усилится, – как можно увереннее сказал Василий. – Ты первый год на море, а я уже десять лет проплавал, знаю.– А что техника безопасности на сей счет говорит?Василий молча смотрел на него. Техника безопасности была не на его стороне, и они отлично знали об этом. Василий спросил:– Слушай, певун, а ты знаешь, сколько невод стоит?– Тысяч сто? – лениво поинтересовался Руслан.Василий и сам не знал точно, сколько стоит невод. Может быть, и в самом деле сто тысяч, но уж вряд ли меньше пятидесяти.– Около того. А что Демьянычу и Вальке будет, если невод сорвет, – тоже знаешь?– Догадываюсь, – невозмутимо сказал Руслан. – Посадят.– А ты и в самом деле догадливый...– А ты как думал, – хохотнул Руслан.Василий сумрачно посмотрел на него. Охотнее всего он врезал бы сейчас Руслану, но тогда они уж точно не пойдут. Он посмотрел на Вадика. Тот в разговор не вмешивался и слушал с таким видом, словно речь шла о том, идти ли на танцы. Девицы притихли в уголке, слушали.– Посадят Демьяныча и Вальку – это еще вопрос, – медленно сказал Василий. – А вот что всем нам лет десять за этот невод расплачиваться придется – это уж точно.– Не заливай, – сказал Руслан, но явно насторожился.– Чего мне заливать, не первый год на свете живу, – равнодушно бросил Василий. – Слава богу, все эти порядки на своей шкуре испытал, – многозначительно добавил он. Руслан внимательно посмотрел на него – и сел.– Над этим стоит подумать.– Думай, только поскорее. Чем раньше выйдем, тем лучше для нас.И Руслан стал думать. То, что Демьяныча и Вальку посадят, ему было наплевать, сами виноваты. Но если Макар не врет – тогда дело швах. А с чего бы ему врать?И Руслан еще раз посмотрел на Василия. Руслан считал, что неплохо разбирается в людях. А тут и разбираться было нечего – примитивный малограмотный «бич», стремящийся, как и все, урвать побольше. И уж если он решил идти снимать невод, то, конечно, вовсе не для того, чтобы спасти от тюрьмы болтливого старикашку бригадира и пьяницу капитана. И на невод ему тоже наплевать – не свое добро. Значит, причина могла быть только одна – исполнительный лист, который будет гулять за ними по всем работам, ополовинивая заработки. А это – ой-е-ей, от милиции не убежишь, она свое дело знает...И как ни думал Руслан, а другой причины, которая могла бы заставить Василия выйти в море, не находилось. И он сказал:– Как говорил великий Остап Мария Бендер – надо чтить уголовный кодекс... Вадька, пойдем.Василий отвернулся, скрывая радость, бросил из-за плеча:– Дуйте на берег, ваши робы уже там.И быстро ушел, не дожидаясь их. 11 Из бухты выскочили быстро. Так быстро, что Василий с тревогой подумал, уж не просчитался ли, понадеявшись на то, что ветер усилится не скоро. Небо на западе уже темнело и солнце скрылось даже раньше, чем они успели добраться до невода. Василий сидел на носу, загребал двумя веслами. Приходилось постоянно выправлять неумелые гребки, командовать, подсказывать. «Лбы», хоть и со смешками, но слушались его. Они гоготали всю дорогу. Вадик корчился в приступах какого-то идиотского смеха, орал диким голосом:– А лодку неотвр-ратимо несло на ска-алы...Вышли из бухты, обогнули гряду камней – и сразу стало тише, ветер почти не чувствовался – скалы защищали их. Добрались до невода, привязались к раме, и Василий с Володей поехали на шлюпке обрезать концы, которыми невод крепился к раме. Заняло это больше времени, чем хотелось бы Василию, – Володя греб неумело, шлюпка плясала на волнах, и пока они объехали всю раму, прошло минут двадцать. К тому же Василий упустил из виду, что садки с невода не сняты, – это заняло еще пятнадцать минут, да и веса лишнего прибавилось. И когда они выбрали невод, все небо уже заволокло клубящимися тучами и болтанка ощутимо усилилась. Тяжесть их тел не могла уравновесить веса мокрого невода, и кунгас изрядно осел на корму. «Лбам» было уже не до шуток – их начало укачивать. Василий, стараясь не показать своей тревоги, бодро крикнул:– Ну, братцы, теперь жми во все дыхало!И они нажали. Все было хорошо, пока они не вышли из-под прикрытия скал. А там встретил их такой ветер, что Василий похолодел: «Все, не выгребемся...» И с яростью крикнул:– Давай-давай, завернем – легче будет!Но прежде чем заворачивать, надо было пройти гряду камней. И не очень уж и длинна была она, но берег так ощутимо удалялся от них, что, не пройдя и половины, Василий приказал:– К берегу!– Куда? – обернулся побледневший Володя. – Там же камни, разобьемся!– К берегу, я сказал! – заорал Василий. – Зайдем под скалы!И кунгас пошел прямо на камни. Василий всей спиной чувствовал их мощный рев, его так и подмывало поскорее отвернуть в сторону, но он знал, что стоит только подставить ветру борт – и их тут же отбросит назад. И он тянул до последнего, и когда разворачивался, весла едва не заскребли по камням. Их тут же снова стало сносить в море. Василий видел перед собой четыре напрягшихся спины, видел, что гребут они из последних сил, – и закричал:– Не останавливаться, еще немного!Когда зашли под прикрытие скал и ветер стих, все, как по команде, бросили весла, но Василий приказал:– К берегу, бросим якорь!Это было уже совсем просто. Кунгас, казалось, летел по волнам, хотя на самом деле он едва двигался. И когда бросили якорь, все в блаженном изнеможении опустили руки, полезли за папиросами. Только теперь они поняли, какой опасности избежали, и бурно переживали свою радость. Володя безостановочно улыбался, Вадик снова заорал про лодку, которую неотвратимо несло на скалы. О том, что будет дальше, они просто не задумывались, – ведь рядом был твердый, спасительный берег.А Василий думал, что делать дальше. Он-то видел, что опасность не только не миновала, но, пожалуй, стала еще больше – и именно потому, что рядом был берег. Высадиться на него нельзя – скалы отвесно уходили в море. И если до того, как по-настоящему разыграется шторм, не убраться отсюда, – им конец. Можно было только гадать о деталях этого конца – то ли их перевернет, то ли сорвет кунгас с якоря и разнесет в щепки о скалу. Надо было уходить, но куда? Назад, вдоль берега, и попытаться где-нибудь высадиться? Василий сразу отбросил этот вариант – высаживаться было негде. Насколько он помнил, первая мало-мальски пригодная площадка была, у водопада, километрах в трех отсюда. Может быть, они и успели бы уйти туда, если бы не надо было огибать Буруны – далеко выступающую в море гряду камней, начинавшуюся метрах в пятистах за центральной. Как только они высунут туда нос, их тут же вынесет в море.Оставалось одно – идти в бухту. Метров двести вдоль гряды и еще сто пятьдесят до берега.А четверо ни о чем не догадывались, хотя любой мало-мальски опытный моряк сразу увидел бы, что положение их пиковое. Но в них сработал неистребимый инстинкт всех сухопутных людей, наивно полагающих, что берег, даже такой негостеприимный, как этот, всегда лучше и надежнее моря. Берег не качается под ногами и не плюется холодной горькой водой. На берегу, если и упадешь, в худшем случае ушибешься, и только. Берег не выворачивает внутренности, не воняет разложившимися медузами. В общем, берег – это хорошо, а море – плохо.И они прямо-таки наслаждались видом этого могучего чернокаменного берега, надежно защитившего их от ветра.Василий смотрел на них и думал о том, как лучше объяснить создавшееся положение. Не испугать, чтобы они не запаниковали, но и втолковать, что дело скверно, очень скверно, и если они не выложатся до последнего – им конец...И он спокойным, будничным тоном сказал:– Еще десять минут покурим – и поехали.Все четверо, как по команде, повернули к нему головы.– Куда? – словно недоумевая, спросил Володя.– Домой, куда же еще.Они переглянулись и снова уставились на него. Володя, явно растерявшись, спросил:– Елки-палки, а как же это мы выберемся отсюда? Унесет же...– Надо выбираться, не сидеть же здесь.– Так... это самое... может, подождать, на лодке кто-нибудь подъедет?– Кто сейчас на лодке поедет? Нельзя ждать, через час уже поздно будет.– Почему?– Шторм подымется – от нашего кунгаса только щепки полетят. Да и ветер может усилиться.Руслан, скривившись вдруг сразу побледневшим лицом, угрожающе протянул:– А кто это два часа назад говорил, что ветер не усилится? А, Макар?– Я, – спокойно сказал Василий. – Только об этом потом будем разговаривать.– Потом? – Руслан приподнялся с места, словно готовился броситься на Василия. – Когда это потом? И где – в преисподней?– Ты, салага, заткни глотку! – гаркнул Василий, решив, что на Руслана это подействует лучше всего. – Я тебе покажу преисподнюю! Будешь нюни распускать – и в самом деле ко дну пойдешь!– Ах ты... – оскалился Руслан, но вдруг торопливо перегнулся через борт и затрясся в судорожном приступе рвоты. Глядя на него, тут же полез к нему и Вадик, но Василий рявкнул:– К другому борту!Руслан наконец разогнулся, прохрипел, с ненавистью глядя на Василия:– Ну, сволочь, подожди, дай только до берега добраться...– А ну сядь, – сказал Володя. – Нашел время.Руслан, согнувшись, сел, втянул голову в плечи. Володя, беспокойно рыская глазами по морю, уже сплошь покрытому «беляками», спросил:– Слушай, Вась, что же делать?– Я же сказал – идти в бухту. И перестаньте паниковать! – резко бросил Василий. – Ничего страшного нет, отдохнем немного – и тронемся. Только давайте договоримся – без соплей, иначе и в самом деле унесет. Слушать меня беспрекословно, а самое главное – не останавливаться. Бросите весла – конец.– А если... того, – неуверенно предложил Володя, – невод выбросить? А то смотри – корму вот-вот захлестывать начнет.– Нельзя, – мотнул головой Василий. И тут молчавший до сих пор Вадик вскочил и диким голосом заорал, выкатывая глаза:– А-а, сука, нельзя?! Тебе это г... дороже жизни? Давай выбрасывай невод, гад!И он уцепился за край невода и стал переваливать его за борт. Василий встал, схватил его за руки и так сжал, что лицо Вадика перекосилось. Он стал извиваться и дергаться в руках Василия, но тот сдавил еще, и Вадик сразу затих, жалобно взмыкнул:– Пусти, больно.Василий отпустил его и сел на место, спокойно сказал:– Валерьянки у меня нет, так что если кто вздумает психовать, получит по физиономии. Поймите, черт бы вас побрал, если вы будете выкидывать такие номера – сами же себя потопите. Невод нельзя выбрасывать – перевернемся.– Почему? – спросил Володя.– Потому. Не успеем и половины выкинуть, как он нас на дно утянет.– Черт, а ведь верно, – согласился Володя.– Слушайте, парни, – сказал Василий. – Ничего страшного нет, поверьте мне. Сейчас тронемся, и от вас только одно требуется – не бросайте весла! Не толкайтесь, не мешайте друг другу. И первым делом – без паники. Другого выхода у нас все равно нет. Все поняли?Четверо Молчали. Василий видел, что им страшно, и если позволить этому страху овладеть ими – тогда конец. Ему и самому было страшно, как ни уверял он себя и их, что бояться нечего. От этого страха было только одно спасение – работа. И он, ни слова не говоря больше, вылез на нос кунгаса и потянул на себя якорь. Кунгас, лишенный опоры, сразу заболтало, и Василий услышал, как сзади поспешно схватились за весла. И сам быстро сел и взялся за весла.– Ну, каторжане, с богом!Из всех работ, которые им когда-либо приходилось делать, эта наверняка была самая изнурительная и тяжкая. Они даже не знали, сколько времени все это продолжалось. Как ни пытался Василий выправлять ход кунгаса, чтобы держаться поближе к гряде, их быстро сносило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12