Они задумались.
— Стоит попробовать, — сказала Фрэнки. — Давайте, кричим на счет три. Раз, два, три...
Они закричали. По крайней мере трое из них: Джефф и Лиз так и остались сидеть, не двигаясь и не присоединяясь к остальным.
— Давайте же, — раздраженно произнесла Алекс. — Если постараться, может, и получиться.
— Сама старайся, — огрызнулся Джефф. — Мы же в подземелье, не видишь? Кто нас, по-твоему, услышит?
— Здесь могут быть садовники; или вдруг кто-нибудь пройдет мимо? — ответила Фрэнки.
Джефф вздохнул.
— Ладно. Кричите сколько угодно. Но я не собираюсь тратить силы.
— Заткнись, ради бога, — процедила Алекс с редкой для нее ненавистью. — Мы хоть что-то делаем. А ты ничего. По-моему, тебе наплевать, выберемся мы или нет.
Джефф медленно поднял голову.
— Поверь, мне не наплевать, — осторожно начал он. — Если бы мне было наплевать, я был бы идиотом, тебе не кажется? — Его голос звенел от злобы. — Но чего ты не понимаешь, что недоступно твоему мозгу, так это то, что мы ничего не можем поделать. Разве я не прав?
Повисшая следом безнадежная тишина была пропитана яростью.
— Разве я не прав? — повторил он, и на этот раз его вопрос прозвучал почти как вызов.
Первой ответила Фрэнки.
— Может, это правда, и сделать ничего нельзя, — произнесла она. — Может, нам не выбраться. Но сдаваться все равно неправильно. — Ее голос сорвался; Майк поднял голову и увидел слезы в ее глазах.
— Замечательно, — взорвался Джефф. — Значит, нам ничего не грозит. Главное не сдаваться.
Майк резко провел костяшками пальцев по скуле, понимая, что Джефф прав, и не желая этого понимать. Лиз сидела в стороне, не вмешиваясь в разговор, и перечитывала последние записи в блокноте. Он заметил, что время от времени она поднимала глаза и оглядывала разыгрывающуюся перед ней сцену. Ему захотелось узнать, о чем она думает; пугает ли происходящее невозмутимую тихоню Лиз; растет ли у нее внутри тот же ужас, что и у других. Ее лицо ничего не выражало: маска, полностью лишенная эмоций. На короткое мгновение их глаза встретились, но ее безучастное выражение осталось прежним. Будто она смотрела мимо него.
Он вспомнил, что и раньше видел этот взгляд, только не знал, отчего он появляется: такие лица были у людей в экзаменационном зале, где они писали сочинения под тиканье отсчитывающих секунды настенных часов. Может, этот взгляд все же что-то выражает, решил он; выражает интенсивное сосредоточение. О чем же думает Лиз?
— Вы не думаете, что... — начала Фрэнки и замолчала.
— Что?
— Ничего. Неважно.
— Скажи, — потребовала Алекс. — Что мы не думаем?
Фрэнки нервно обхватила колени.
— Что мы можем... что нас никто не найдет? Вы же так не думаете?
Алекс промолчала. Лиз тихо проговорила:
— Знаете, люди долго могут жить на одной воде, вообще без еды. Очень долго.
— И экскурсия вернется через несколько дней, — вспомнила Фрэнки. — Конечно. Конечно, они же вернутся.
Джефф посмотрел на нее с усталым презрением.
— Как долго? — спросил Майк у Лиз.
— Точно не знаю. Но счет идет на недели, не на дни. И мы вряд ли будем расходовать много энергии.
— Что верно, то верно, — нахмурился Майк. Если Лиз говорит с такой убежденностью, о чем же она так тяжело размышляла?
— Ты уверена? — спросил он.
— Да, уверена. — Она опустила взгляд на свои сжатые ладони, и он решил, что она лжет.
* * *
Все это время мы пытались поверить, что всего лишь стали жертвами изощренного розыгрыша, что с минуты на минуту должен появиться Мартин и выпустить нас. Поверить в скорое освобождение было очень легко. Ждать было намного легче, чем что-либо предпринимать. Джефф был прав: мы могли сделать не так уж много.
Это было похоже на то состояние, когда смертельно усталый человек пытается не заснуть; он знает, что закрыть глаза — значит погрузиться в сон, но про себя думает, что одна секунда не будет иметь никакого значения, две секунды тоже и десять секунд — не так уж много... и проваливается в небытие. Если проанализировать ситуацию, выходит, что он слишком сильно сопротивлялся.
Выкарабкаться наверх было невозможно. В Яме была всего одна дверь, которая находилась в двенадцати футах над головой. И она была заперта. Единственным отверстием в ней была замочная скважина, но через нее мы пролезть не могли. Так что мы были бессильны.
Тогда мы об этом не говорили, но на самом деле нам было нужно божественное вмешательство, deus ex machina. Потайной вентиляционный люк. Заброшенная дверца, заложенная кирпичами, которые начали крошиться. Секретный проход. Или случайный прохожий, который услышал бы наш разговор и решил проверить, что к чему. В каком-то смысле мы возлагали наше спасение на бога. Не на Мартина. Он никогда не был богом, хотя, вероятно, и приблизился к нему больше, чем мы.
Мы сидели и ждали, тем самым помогая Мартину осуществить свой план.
Глава 8
Никто не хотел есть первым. Все сидели и не желали заговаривать об этом; день угасал, и изнутри подкрадывался набухающий голод. Дверь была заперта; из внешнего мира не доносилось ни звука. Казалось, что, кроме подвала, не существовало ничего. Когда пришел вечер, они выключили свет и собрались спать.
Майк долго не мог уснуть в зияющей темноте Ямы, снова и снова прокручивая в голове стоявшие перед ними возможности. Он знал, что другие, скорее всего, делают то же самое, и думал, не тщетны ли его мысли. Лучшее, что можно сделать, — спать, пока кто-нибудь их не обнаружит. Уснуть и забыть, что все это происходит; беречь силы для того, что еще предстоит.
Был довольно ранний вечер; снаружи наверняка все еще светило солнце, и закат впитывал остатки дня. Он поискал звезду и нашел ее; свет ее был блеклым, и как раз перед тем, как Майк наконец заснул, ему показалось, что она подмигнула: будто над шуткой, известной лишь им двоим.
* * *
Ту ночь я помню с живой ясностью, рожденной страхом. Я не знала, что делать, и не могла поверить, что увязла в этой истории с Ямой настолько глубоко, что никак не могу на нее повлиять. В прошлом я всегда сама отвечала за свои поступки; мне приходилось постоянно сохранять осторожность и здравый смысл, думать о будущем и заботиться о себе. И вот я стала жертвой столь бездушного замысла, что должна была сразу его разгадать. Я не могла простить себе это; поддаться его обаянию и потерять голову мог кто угодно, только не я. Но так оно и произошло. И когда я оглядываюсь и вижу, что вместе со мной Мартин задурил мозги всей школе, я, возможно, отчасти понимаю, что случилось. Понимаю, но простить не могу.
Есть кое-что похуже, чем расплачиваться за свою неосмотрительность. Чем больше я анализировала нашу ситуацию, тем яснее осознавала, что Яма была соркестрирована со зловещей четкостью; в плане Мартина не было ни одного огреха; мы влипли, попались в ловушку. Это угнетало, и даже мне, человеку, который привык проводить много времени наедине с собой, было очень одиноко.
* * *
Рано утром беспокойный сон Майка наконец прервался. На короткий миг он почти смог представить, что находится в другом месте, за пределами Ямы, вдали от кошмара, которым она постепенно становилась. Но жесткий пол погреба и неизменная темнота, блокирующая зрение, навязывали ему реальность происходящего. Тихо, боясь потревожить остальных, он встал и прокрался в уборную. Он мочился и чувствовал холодный фарфоровый ободок унитаза, упирающийся в колени.
— Майк?
Неожиданный шепот заставил его вздрогнуть. Торопливо натягивая трусы, он обернулся. Короткий коридор был непроглядно темным.
— Кто это?
— Это я. — Пауза. — Лиз. Извини.
— Господи. Не надо так пугать.
— Ммм. Не сливай воду, ладно?
— Хорошо, — недоуменно согласился он, продолжая говорить шепотом. — Я тебя разбудил?
— Не совсем. Я много думала.
— Я заметил.
Раздался щелчок, и из карманного фонарика Лиз хлынул поток желтого света, заливая пол. Ее волосы спутанной копной падали на плечи; на ней была пижама, и выглядела она уставшей. Майк заметил, что в другой руке она держит пустую бутылку из-под лимонада; пришлось приложить немалое усилие, чтобы не рассмеяться.
— Что ты собралась с этим делать? — спросил он. — Устроить пир среди ночи?
— Послушай, может, пойдем туда? Не хочу будить остальных, а мне нужно с тобой поговорить. — Она направила фонарик на маленькую кладовку наискосок от уборной.
— Хорошо. — Майк последовал за ней, и они смущенно сели лицом друг к другу.
— Фонарик почти выдохся. Надо было взять запасные батарейки. — Лиз положила фонарь на пол, и конус тусклого света высветил длинные ложбины трещин между плитами. — Много чего надо было взять.
Майк кивнул.
— Как думаешь, что будет? — спросил он.
— Я надеялась услышать это от тебя, — вздохнула она. — Джефф начинает понимать, что происходит, и, кажется, Фрэнки уже на полпути. Но, по-моему, Джефф уже потерял надежду а Фрэнки... — Она замялась. — Фрэнки вообще ни на что не годится.
— Что происходит? — выдавил Майк через силу. И понял, что не хочет слышать ответ. Лиз улыбнулась — странной улыбкой, в которой не было радости.
— Это как посмотреть. Мне кажется, я знаю, что ждет нас на следующей стадии, но я... я еще сомневаюсь. Хотя скоро мы все узнаем.
— Как?
— Сейчас скажу. Ты сам еще не поделился со мной... своими мыслями по этому поводу.
— Я считаю, что что-то пошло не так, — ответил Майк. — Произошла страшная ошибка. Все пытаюсь найти способ выбраться, но выхода нет. Это ужасно.
Лиз молча на него посмотрела. И наконец произнесла:
— Ты прав. Это ужасно. Но я не думаю, что произошла ошибка. И это пугает меня больше всего.
— Значит, по-твоему, все это — часть дурацкого розыгрыша?
Опять та же улыбка.
— Нет. Вряд ли. — Потом, после паузы: — Майк... Мне действительно страшно.
— Мне тоже, — тихо ответил он. И тут же осознал, что это на самом деле так.
Луч фонарика резко потускнел, а потом снова вспыхнул с прежней яркостью. Лиз взглянула на него и тряхнула головой, будто ход ее мыслей был нарушен.
— Тогда пойдем, — сказала она. — Наверное, лучше выяснить, права я или нет.
Заинтригованный Майк последовал за ней; она пробралась обратно в уборную. Встав на колени там, где кран выступал из камня, Лиз поставила на землю бутылку из-под лимонада.
— Подержи, ладно? — прошептала она, протягивая Майку фонарик. — Посвети, чтобы мне было видно. Черт, зря я не взяла запасные батарейки. Они бы нам пригодились.
Она подставила горлышко пластиковой бутылки под носик крана. Майк наблюдал за ней. «Два литра», — пробормотала она про себя и медленно повернула кран. В бутылку беззвучно скользнула струйка воды; потом, когда она плавно увеличила напор, из крана донеслось едва различимое шипение. Майк смотрел, как уровень воды в бутылке повышается — треть, половина. Кран внезапно чихнул, и к ногам Майка брызнул маленький фонтанчик. Лиз не шевелилась. Вода поднялась выше половины, почти перекрывая широкую зеленую этикетку; и тут резко плеснул еще один фонтан, и мерная струйка капля за каплей исчезла. Так же медленно Лиз вывернула кран на полную мощность.
— Вот и все, — проговорила она. — Вода кончилась.
— Кончилась? — ошеломленным шепотом спросил Майк.
— Воду перекрыли, — поправилась она и крепко завинтила крышку бутылки. — Ты так до сих пор и не понял, правда?
— Что? — спросил он, и слова раздались как бы издалека, потому что ответ был ему уже известен.
Они вернулись в комнату напротив. Лиз сказала:
— Я поняла это сегодня вечером. Я сама сказала кое-что, что заставило меня задуматься.
— Что мы сможем долго прожить без еды, — подхватил Майк, вспомнив ее слова.
— Да. Но без воды не так долго... и я подумала: если Мартин действительно делает это, если он до сих пор управляет ситуацией, таким должен быть его следующий шаг.
— И он так и сделал, — ответил Майк. — Это... — Он попытался нащупать подходящее определение. — Это невероятно. Это безумие.
— Мартин сумасшедший, — Лиз просто кивнула.
— Я знаю. Ни один человек в здравом уме не выкинет такую штуку.
— Я серьезно, — проговорила она. Майк посмотрел на нее. — Мартин не просто выкинул штуку. Это же вполне очевидно, разве нет? Мы не должны отсюда выйти. Это замысел нездорового ума, Майк.
Майк оперся подбородком о ладони.
— Тогда какого черта нам делать? — спросил он. — Этот ублюдок всегда опережает нас на шаг. Нам нечем ему ответить.
— Ну... — протянула Лиз. — Возможно. Но я уже подобралась близко к... — Она замолкла. — Мы должны вычислить, что, по его мнению, должно произойти дальше. Если мы сможем... проникнуть в мысли Мартина, стать Мартином, возможно, найдем и выход.
— Ты правда так считаешь?
— Нет. Вообще-то, нет. — Она вздохнула, уткнув лицо в колени, и на мгновение показалась ему совсем юной и испуганной. — Но по крайней мере, я начинаю понимать... Я же догадалась про воду, сумела опередить его.
— Но нам некогда играть в игры, — горячо перебил ее Майк. — Что у нас есть? Всего литр воды. Как долго мы продержимся впятером?
— Нет. У нас есть больше.
— Вряд ли, — Майк с сомнением приподнял бутылку.
— Есть еще вода в бачке, — сказала Лиз. — Там должно быть немало. Интересно, об этом он подумал?
Майк осознал, как мало он анализировал ситуацию. А Лиз, весь вечер тихонько сидевшая в сторонке, сумела предсказать развитие событий и искала способы выкрутиться. В ужасе он представил, с какой легкостью, без колебаний, он мог бы смыть воду в унитазе, лишив их того небольшого запаса воды, что остался.
— Зачем ты рассказываешь все это мне? — спросил он.
— Не знаю. Мне почему-то кажется, что так правильно... Может, потому что мы оба видели замочную скважину. По крайней мере, мы думаем об этом.
— Замочная скважина мне подмигнула, готов поклясться, — вспомнил Майк и хихикнул.
— Что?
— Перед тем как я заснул. Она мне подмигнула.
— Не сходи с ума, — предупредила Лиз.
— Что скажем остальным? — спросил он и устыдился, что пришлось задать такой вопрос.
— Про воду придется рассказать, конечно, — ответила Лиз. — Но если ты не против, я бы лучше сказала, что где-то есть накопительный бак, и вода просто кончилась, а не говорить, что кто-то ее выключил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16