— А я не знаю.
— Ты же только что сказал, что видел бесхвостую рыбку.
— Это правда. Но та рыбка, которую я видел, была не та, которую ты ищешь.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что я видел её очень давно, когда тебя ещё не было на свете, когда даже очень дальние родственники, навещая меня, прихватывали с собой гораздо больше, чем то, что остаётся от рыбы, когда у неё откусывают хвост.
Тут Долопихтис счёл, что родственный визит, в основном, закончен, и, когда родственник перевёл дух, поспешил крикнуть:
— Счастлив был тебя повидать!
— С удовольствием тебя обнял, — равнодушно ответил родственник и отвернулся.
«Его можно заподозрить в чём угодно, только не в лицемерии», — подумал Долопихтис. И поплыл дальше, посматривая по сторонам. Навстречу ему попалась четвёрка стройных рыбок с удлинёнными челюстями. Строго сохраняя между собой расстояние и неестественное для рыб вертикальное положение тел, они плыли, выстроившись по-военному в каре. Балансирующие на хвостах рыбки имели радужную расцветку, самую замечательную расцветку, которую Долопихтис когда-либо встречал у глубоководных рыб. А следует заметить, что все рыбы вообще понимают толк в цветах…
Красота легко находит себе поклонников, и поэтому не удивительно, что Долопихтис затаив дыхание ждал приближения радужной четвёрки.
— Могу я узнать, не встречалась ли вам рыбка с откусанным хвостом?
Вся четвёрка остановилась, как по команде:
— Мы встречали такую рыбку.
— Где она? Я должен её увидеть, чтобы принести извинения.
— Мы думаем, что это невозможно.
— Почему? — удивился Долопихтис.
— Потому что она доплыла до течения, и дальше её унесло подводной рекой. Разве ты не знаешь, что в океанах среди неподвижных масс воды в глубинах и на поверхности текут реки?
— Я слышал об этом. Но я не знаю, куда они текут.
— В разные места. Это мы знаем. Но мы не знаем, куда течёт та подводная река, которая унесла твою рыбку. Но ты её обязательно найдёшь, потому что тобой движет доброе чувство. Желаем удачи тебе, удильщик! Если мы встретим твою рыбку, мы скажем ей, что ты её ищешь.
— Прощайте! Я постараюсь её найти и узнать, куда текут реки в океане.
И Долопихтис увидел, как радужные рыбки, дрогнув, медленно двинулись и уплыли во тьму.
Издали они казались красивым серебристым единым существом.
Долопихтис плыл и думал, как мудро поступила природа, имитируя единое целое, существующее в действительности как множественное.
Глава третья,
в которой Долопихтис продолжает поиски рыбки с откусанным хвостом и находит друга
Однажды Долопихтис встретился с рыбкой, подвижной и на вид безобидной. Но Долопихтис узнал её сразу: «Чёрный Пожиратель!» Небольшая тёмная рыбка, лишённая декоративной свирепости, с головой допотопного ящера, внушавшая скорее отвращение, чем страх, каким-то неизвестным приёмом убивала и заглатывала рыб, превышающих её собственные размеры.
Поэтому Долопихтис внимательно наблюдал за чёрным разбойником, справедливо полагая, что это может оказаться нелишним.
Чёрный Пожиратель плыл, казалось не обращая внимания на удильщика. Однако слишком часто он менял направление своего движения и один раз даже сделал большой круг около Долопихтиса, пытаясь рассмотреть получше, кто плывёт за ним вслед, и определить, что из этого может получиться. Неизвестно, какое впечатление произвела на него светящаяся улыбка удильщика, но он поплыл дальше, не проявляя больше к Долопихтису ни малейшего интереса.
Некоторое время Долопихтис и Чёрный Пожиратель плыли, не встречая рыб, достойных внимания, пока наконец не увидали трёх крупных рыб. Длинные, зубастые, с острыми плавниками, они неслись вперёд, ни на кого не обращая внимания. В то же мгновение Чёрный Пожиратель, свернув с дороги, бросился в сторону и, подплыв сбоку к одной из рыб, заюлил вокруг, стараясь держаться около её головы. Удивлённая такой назойливостью, рыба отстала от своих товарок и несколько раз пыталась схватить дерзкого приставалу, но тот каждый раз увёртывался, не отставая от рыбы и мешая ей плыть. И в одно из мгновений, когда ошеломлённая рыба после очередного промаха захлопнула пасть, чёрный разбойник, вынырнув из-под неё, вцепился рыбе в голову так, что её пасть оказалась как бы на замке. Рыба сделала несколько резких движений, пытаясь стряхнуть с себя хищника, но не тут-то было: Чёрный Пожиратель держал её крепко.
Затем началось невероятное. Наблюдавший за этой сценой Долопихтис из любопытства подплыл к сражающимся даже несколько ближе, чем того требовало приличие. Чёрный Пожиратель покосился на него с нескрываемым неудовольствием, но ничего сказать не смог, так как рот его был занят. Медленно работая челюстями, он стал втягивать в себя судорожно бьющуюся рыбу. При этом желудок его растягивался, становясь тонким и прозрачным, — очертания свернувшейся рыбы просвечивали сквозь его стенки. Несколько конвульсивных движений хвоста, торчащего из пасти хищника, и вот уже вся рыба целиком, туго свёрнутая, оказалась переправленной в растянувшийся, будто резиновый желудок. Теперь хищник уже не походил на маленькую безобидную рыбку. Что-то зловещее появилось в его облике: он превратился в рыбку с огромным, раздутым животом, с ящероподобной головой и маленьким хвостом. Удильщик прекрасно понимал, что именно сейчас Чёрный Пожиратель сделался абсолютно безопасен. По-видимому, это так же понимал и сам разбойник. Он вдруг повернулся и подплыл к Долопихтису.
— Не правда ли, прекрасная погода? — произнёс Пожиратель скрипучим голосом, и только сейчас Долопихтис увидел, насколько у него злой и отталкивающий вид.
«Умнее ничего не мог придумать, как будто в глубинах бывает разная погода: всегда темно и холодно», — отметил про себя удильщик, но вслух ответил сдержанно:
— Как всегда после удачной охоты.
Чёрный Пожиратель хрипло рассмеялся:
— Удачная охота приносит собеседника. Моё имя Хиазмод?н. — И доверительно прибавил: — Зовите меня просто Х?зи.
— Долопихтис, — представился удильщик.
— Хорошее имя. Я буду называть вас Доли, — сказал Чёрный Пожиратель, обнаруживая склонность к упрощению.
— Скажите мне, пожалуйста, Хизи, — спросил Долопихтис, — испытывали ли вы чувство страха, нападая на рыбу, которая намного больше вас?
— Ха-ха-ха! — довольно рассмеялся Хизи. — Это дело привычки. Я лишь выполняю некоторые формальности.
— То есть? — изумился Долопихтис.
Хохотнув ещё раз, Пожиратель объяснил, что голод является прямым и единственным его начальником и поэтому хочешь не хочешь, а к утолению его он вынужден относиться, как к приказу. Правда, прямодушно заявил Хизи, его вполне устроили бы рыбы и меньшего размера. В этом случае он выполнял бы приказ более охотно, так как не приходилось бы каждый раз рисковать собственной головой.
— Но ты ведь понимаешь, — доверительно сообщил Хизи, переходя на «ты», — что когда-нибудь и я могу промахнуться. И тогда… — И вдруг, как бы стараясь отогнать возникшие неприятные мысли, неожиданно предложил: — Давай дружить!
— В чём будет выражаться наша дружба? — поинтересовался Долопихтис.
— В чём? — переспросил Пожиратель. — Известно в чём: мы не будем охотиться друг за другом, будем беседовать и помогать друг другу. И всё это потому, что мы понравились друг другу.
Такое простодушное изъявление чувств и определение дружбы тронуло удильщика, и он с неожиданной симпатией взглянул на Чёрного Пожирателя.
— Ну что ж, Хизи, я принимаю твою дружбу. И хочу, чтобы никто из нас не разочаровался в ней.
— Ты хорошо сказал это, Доли. Я не умею выражаться так красиво. Но поверь, я это понимаю. Я многим предлагал свою дружбу, но все отказывались. Вероятно, я казался им чересчур безобразным и своей внешностью оскорблял их представления о дружбе. Как ты думаешь, Доли?
— Я думаю, Хизи, что они просто тебя побаивались: ведь ты способен проглотить рыбу вдвое крупнее себя.
— Ах, Доли, какой ты умный! Но неужели они не понимают, что со мной лучше дружить, чем оставаться просто незнакомыми?
— Они тебе не верят. А глаза их обманывают, когда они смотрят на тебя, и они боятся ещё больше. Но они не виноваты — такими их создала природа. А другими быть они не умеют.
— Я тебе очень благодарен, Доли. Если кто-нибудь тебя обидит, то, будь он даже вдесятеро больше тебя, ему не поздоровится. Но ты не передумаешь со мной дружить? Хотя бы из-за того, что я поедаю слишком больших рыб. Ты ведь понимаешь, что так мне удобнее добывать еду: большие рыбы меня не боятся и я могу подплывать к ним на близкое расстояние. Тебе не слишком неприятно, что я живу, обманывая других рыб своим размером?
— Нет, Хизи. Я не осуждаю тебя. И поэтому не передумаю. — И удильщик знал, что сказал правду.
— Тогда, Доли, я ненадолго покину тебя. Потому что я хочу быстрее сообщить всем, что у меня появился друг. До свидания, друг!
— До свидания, — улыбнулся Долопихтис и вдруг почувствовал, что он нашёл настоящего друга. И ему сделалось хорошо от сознания, что он кому-то нужен. «Не так уж плох этот мир, если ещё можно испытывать радость от того, что нашёл друга», — провожая взглядом уплывающего Пожирателя, решил Долопихтис.
Глава четвёртая,
в которой Долопихтис знакомится с рыбой-созвездием и решает предпринять путешествие вверх
«Всё-таки удивительно устроен мир: плывёшь, плывёшь — и всё время есть хочется, а когда хочется есть, какие уж тут идеалы! — размышлял Долопихтис, поглядывая по сторонам. Но вокруг были мрак и тишина. — Конечно, — продолжал философствовать Долопихтис, — никто тобой не интересуется, пока не пожелает съесть».
Впереди блеснул огонёк. Долопихтис стремительно бросился в сторону. Потому что Долопихтис, как настоящий светящийсязубый удильщик, проныра и разбойник, терпеть не мог встреч нос к носу с неизвестными. Куда приятней осторожно подобраться сзади и выяснить, не следует ли уносить ноги подобру-поздорову. Но если это всего-навсего какая-нибудь слабенькая рыбёшка, тогда «я не побоюсь показаться навязчивым», пробормотал Долопихтис и с удовольствием отметил, что выражается он необыкновенно изысканно и тонко.
Описав широкий полукруг, он медленно стал догонять огонёк. Когда наконец Долопихтис смог рассмотреть светящийся предмет, то был озадачен: предмет оказался странной рыбой, с печальным и задумчивым видом, но…
Долопихтис отнюдь не был уверен, что он сможет с ней справиться. Однако она не показалась ему и достаточно опасной.
В первое мгновение Долопихтис расстроился, потому что в океане каждый расстраивается, встречая что-нибудь живое, чем он не в состоянии закусить. Но тут же Долопихтис решил использовать случай и поговорить. «В конце концов, — подумал он, — в жизни редко представляется случай поговорить без риска быть съеденным», — и, подплыв к рыбе, Долопихтис учтиво произнёс:
— Простите. Я рыба-удильщик.
— Вижу, — меланхолично ответила незнакомка.
— Моё имя Доло… — В этот момент рыба повернулась к нему боком, и он замолчал, поражённый блистающей красотой её звёзд, собранных в пять дугообразных линий.
— Доло? — несколько удивлённо переспросила рыба.
— …пихтис, — почтительно подсказал удильщик. — Долопихтис.
— А я рыба-созвездие. И все мои звёзды пожалованы мне природой за то, что я никогда и никого не убиваю.
— Чем же вы питаетесь? — спросил Долопихтис, чтобы поддержать разговор. Вообще-то он догадался, чем питается новая знакомая.
В царстве вечной ночи, кто не убивает, тот вынужден быть трупоедом — подхватывать и съедать мёртвые остатки больших и маленьких животных, которые в виде дождя трупов опускаются на дно.
— Я поедаю мёртвых копеп?д, — с достоинством ответила рыба-созвездие.
И тут Долопихтис страшно заволновался. Вот наконец он встретил рыбу, которая питается копеподами — маленькими рачками, — и которая безусловно знает, откуда они берутся. Он много раз встречал мёртвых и прозрачных рачков, которые медленно опускались вниз. Они жили где-то высоко-высоко наверху, и, как рассказывала ему одна знакомая медуза, многие рыбы, которые не охотятся друг за другом (Долопихтис всегда думал, что медуза в этом месте немножечко врёт), питаются живыми копеподами. И поэтому Долопихтис, скрывая волнение, осторожно спросил:
— Скажите, пожалуйста, а откуда появляются на свет мёртвые копеподы?
— Странно, — задумчиво ответила рыба, — странно, что вы не знаете, что мёртвые копеподы — это мёртвые копеподы. Но до того, как стать мёртвыми, они были живыми. Я сама встречала живых копепод, когда однажды путешествовала вверх.
— А правда ли, что наверху живёт много рыб, которые питаются только живыми копеподами? — спросил удильщик.
— Это правда. И чем больше наверху копепод, тем больше еды для рыб и тем больше становится рыб. Даже нам, трупоедам, живётся значительно лучше, когда наверху бывает много копепод. Ибо всё живое, как бы его много ни было, когда-нибудь становится мёртвым. А мёртвое поддерживает нашу жизнь здесь, внизу, где всегда тихо, темно и холодно.
Никогда в жизни Долопихтис не встречался с такой умной и рассудительной рыбой. Тысяча вопросов вертелась у него на языке, и особенно ему захотелось выяснить, чем питаются копеподы. Но чтобы не показаться необразованным, он задал рыбе вопрос в форме, которую он про себя назвал риторической.
— Если смерть копепод даёт вам жизнь и, следовательно, их конец служит вашим началом, где можно найти начало, которое служит концом, дающим, в свою очередь, начало копеподам?!
Рыба-созвездие долго молчала, поражённая нелепостью формы простенького в сути своей вопроса, и ей было очень жалко рыбу, не способную ясно выражать свои мысли. Наконец она флегматично ответила:
— Каждая грамотная рыба знает, что копеподы питаются мельчайшими растениями, которые населяют самый верхний этаж океана, освещаемый солнцем. Эти мельчайшие растения называются водорослями. И чтобы расти, им, водорослям, обязательно нужен свет и ещё что-то такое, что есть в воде, но чего мы, рыбы, не видим.
— Как?! — воскликнул поражённый Долопихтис.
1 2 3 4 5 6 7