унитазы с инсталляцией
На рассвете ловлю попутку в Менглонг, на юго-запад Щишуанбанны. Здесь, к сожалению, не осталось лесов, одни посадки гевеи и кукуруза, которая уже почти вся собрана. Есть, правда, ананасы и грейпфруты (?) величиной с арбуз, очень вкусные. Живет тут народ лаху. Женщины лаху бреются наголо и ходят в синих кепках времен Мао. В Менглонге стоит серебряная пагода XIII в., построенная над «следом ноги Будды» — метровой выемкой в скале. На плантациях гевеи водятся шарообразные узкоротые квакши с красивым узором на спине и огромные кузнечики, маскирующиеся под зеленый лист.
В пятнадцати километрах — деревня Менгщяохе с великолепной белой пагодой. В ней живут буланг — выходцы из Вьетнама, они до сих пор украшают одежду изображениями морской фауны. По дороге к пагоде попалось озерцо с изумительными темно-алыми кувшинками. Хотел их снять на обратном пути, но они уже закрылись.
Йингонг, столица Щишуанбанны — приличный город, окруженный деревеньками народа дай — северной ветви тай, основного населения Таиланда. Одна из них, с деревянной пагодой, была упомянута ненароком в путеводителе «Lonely Planet» и в результате за 8 лет превратилась в скопище кирпичных отелей в стиле «а-ля дай».
Остальные деревни еще имеют традиционный вид: свайные хижины, крытые соло-мой или тесом. Храмы выглядят почти так же, но коньки и ребра высоких крыш украшены великолепной резьбой, во дворах пасутся стаи свиней, а вокруг гоняют на великах мальчишки-монахи в ярко-оранжевых хитонах. В Китае перед статуями будды обычно кладут бумажки в 1 фен (0,01 Y), практически вышедшие из употребления из-за инфля-ции. В Йингонге для этого используют вещь еще более дешевую и никчемную:
грозди бананов.
Город стоит на берегу Меконга, который здесь уже очень широкий, хотя и быстрый.
Сейчас на улицах по колено воды, и ходить лучше босиком, не обращая внимания на дохлых крыс и все прочее, что плавает. Через глубокие места народ перевозят на долбленках. В воде я выловил сколопендру в 22 см длиной.
Применяю испытанный прием: захожу в кафе, где сидит большая компания, и прошу две чашки «пустого» (т. е. без перца) риса, объяснив, что у меня всего 1 юань.
Меня немедленно угощают мясом с овощами и ведут устраивать бесплатно в отель, расположенный в свайном поселочке из бамбука в середине озера в местном ботаническом саду.
Номер — «люкс», что означает: противомоскитный полог из натурального шелка, холодный душ и вентилятор, на котором я наконец-то все высушу. Но все равно гекконы на потолке, богомолы на стенах, тараканы на полу, термиты в столе и муравьи повсюду. Разворачиваю спальник — о ужас! Он покрылся изнутри яркой радужной плесенью. Видимо, это Aspergillum versicolor, один из красивейших тропических плесневых грибков. Проклятые дожди! Пришлось срезать часть подкладки. Вообще. вещи в этот раз почему-то «летят» удивительно быстро: даже иголка заржавела и сломалась.
Дальше начинается сюр: хозяин отеля заявляет, что обычай дай — предлагать почетному гостю своих дочерей, что он и делает. Дочерей у мерзавца пять (на нацменьшинства не распространяется закон о регулировании рождаемости), и выбрать ох, как непросто! Миниатюрные, необыкновенно изящные девушки дай в своих узких длинных сари, красных, сиреневых и синих, отличаются от китаянок, как абрикосы от шишек. Не зря миллионеры всего мира таскаются в бордели Таиланда! Даже на моего собрата по перу Киплинга женщины бирманско-тайской языковой группы произвели глубокое впечатление. Как там у него:
Возле пагоды Мульмейна, на восточной стороне
Узкоглазая девчонка все мечтает обо мне.
Ветер тронет колокольцы, те трезвонят то и знай:
«Возвращайся, англичанин, возвращайся в Мандалай…»
и дальше:
Нет, меня другая ждет,
Мой душистый нежный цветик у бездонных сонных вод,
На дороге в Мандалай…
Надо будет сделать приличный перевод — существующие совершенно не передают ощущения (написание этих строк сопровождалось мерзкой самодовольной ухмылкой).
Я, конечно, выбрал старшую, чем слегка шокировал папашу — ведь она уже в возрасте (лет 14-15)!
02.09. 24$+185Y. Познакомился в городе с тайваньским туристом, который просветил меня насчет местных обычаев. Оказывается, девушка, родившая ребенка от белого, до конца жизни пользуется большим почетом и уважением, а ребенок имеет преимущество при приеме в КПК и в продвижении по службе. Уж не знаю, кому и верить.
Тащусь за 25 километров в Менгша, чтобы посмотреть на низинный тропический лес.
Он более аккуратный, чем горный, и по нему, наверное, ходить совсем легко, но сейчас там по пояс воды. Поймал королевского кобренка, только что вышедшего из яйца. Родителей найти не удалось. Лес совсем маленький, 2х2 км, а вокруг — сухие горные джунгли с гигантскими термитниками и осиными гнездами в человеческий рост. В ветвях на своих неестественно длинных руках летают гиббоны — удивительное зрелище. На обратном пути нашел довольно приличную куртку, хотя отстиралась она с большим трудом. Ну, а теперь в отель и — Мандалай!
Хозяин невольно подтвердил слова тайваньца, потребовав, чтобы я не пользовался презервативами. Но я подумал о местных венерических болезнях и решил, что плодить китайских коммунистов недостойно потомственного демократа. Еще ночь в моем распоряжении, но утром, видимо, придется смываться. Прости меня, Ю Чин!
03.09. 24$+180Y. Так я и не успел перепробовать все местные фрукты. Беру билет до ближайшего поселка, а еду на автобусе в Менгъянг, деревню племени хани. Они пришли из Тибета, поэтому дома у них глинобитные. За Менгъянгом расположен большой заповедник для охраны тигров, гауров, зеленых павлинов и диких слонов.
По лесу здесь ходить гораздо удобнее, потому что слоновьи тропы очень широкие, а на крутых склонах их следы образуют ступеньки.
До вечера брожу по холмам, а потом залезаю в развилку огромного тикового дерева над речкой. На этой высоте комаров почти нет, и все отлично видно: варанов в реке, белок в кронах, павлиньих фазанов в траве. Погода отличная, только под вечер несколько десятиминутных грозовых зарядов. Здесь это называется «сезон дождей».
Перед закатом наступает затишье: замолчали цикады, бюльбюли и попугайчики, только кузнечики все трещат. После захода солнца цифры на электронных часах видно 30 минут на открытом месте и 15 минут — в лесу. За эти 15 минут начинают петь сверчки, квакши и совы. Потом вылетает невероятное количество разноцветных светлячков. Восходит луна, освещая пьющих воду кабанов. Когда они исчезают, в лесу раздается тихий шелест и странные легкие шаги. Кто бы это мог быть? Бамбук мягко раздвигается, и на берег выходят два слона. Они медленно шагают в реку, поливают себя водой и скрываются на другом берегу. Еще через час кто-то вползает мне на руку. Включаю фонарик — древесная змейка. Судя по яркой окраске, это летающая змея. Она такая быстрая, что поймать ее очень трудно. Под утро снова становится так тихо, что слышно, как рыбки-брызгуны сбивают с листьев комаров.
Слезаю с дерева и иду по слоновьей тропе вниз.
04.09. 24$+170Y. Жить, ребята, надо на юге. Здесь дождь — удовольствие, а не проблема; здесь ночевка — возможность спокойно выспаться, а не источник пиелонефритов и пневмоний; здесь в деревнях угощают ананасами, а не брагой; здесь девушки просят сделать им ребенка, а не тащат в загс; здесь можно в любое время года ходить по реке в ботинках, а по траве босиком; здесь на каждом третьем дереве растет что-нибудь вкусное; здесь не видно скал под цветущими орхидеями; здесь в лесу чувствуешь себя уютно, как дома, а в море можно плавать весь день… здесь хорошо. Человек — тропическое животное, и расселение на север было нашей первой ошибкой. Все, что олицетворяет нашу цивилизацию: горячая ванна, зимние сады, кофе, центральное отопление, импортные бананы, яркие краски — лишь имитация тропиков. За неделю я видел больше зверья, чем в любом зоопарке, а ведь это десятая часть от того, что здесь водится. Любым способом постараюсь провести в тропиках все ближайшие годы.
А сейчас мне пора уезжать — я уже пропустил очередной срок выхода на связь, и родственники, наверное, здорово волнуются. Оценить величие моего сыновнего подвига может только биолог.
По дороге к шоссе встречаю на полянке молодого слона. Он делает демонстративный выпад, и я почти ловлю его за хобот. но он поворачивается и убегает. Вот бы снимки получились! Увы, уже вторая пленка идет с браком, и вообще я не очень надеюсь там что-нибудь увидеть. Еще встретил очаровательную бирманскую гадючку.
Ловлю лесовоз и еду на бревнах в Сымао, поселок племени ва. Женщины ва носят на голове коллекции монет всех соседних стран вплоть до старинных индийских рупий.
Дальше дорога идет через девять перевалов, и с каждым из них деревни становятся крупнее, горы — выше. а растительность — бедней. Пересекаем долины рек Черной и Красной, текущих отсюда к Ханою, хребет Айлаошань и (обратно) тропик Козерога — сердце кровью обливается. В деревнях живут лахо, бенглонг, лоло, яо, ва и дранг.
После большого озера Даньчи из флоры остаются только эвкалипты, рис и водяные гиацинты на прудах. Едем всю ночь.
05.09. 24$+165Y. «Жизнь животных» утверждает, что в городском парке столицы Юннани г. Куньмина летают гималайские листоносы — летучие мыши величиной с ворону. Это правда. Вообще город довольно симпатичный. Китайская туристическая реклама называет его «царством вечной весны», потому что здесь, на высоте 1980 м, очень мягкий климат. К утру как раз кончился дождь, шедший тут без перерыва 19 дней.
Сначала чешу на автобусе в «Каменный лес» — скопление причудливых скал в стиле «кариесной готики» высотой до полусотни метров, с узкими тропками и озерами между ними. Вокруг живет народ сани. Как и у всех здешних племен бирманско-тайского происхождения, у них алфавит на основе девадатты (письменность пали), поразительно похожий с виду на грузинский. Из-за туризма все они ходят в парадных национальных костюмах, включающих султан из хвостовых перьев алмазного фазана — а ведь по китайским законам это один из «охраняемых видов I категории»! Рядом — Лешань, столица народа йи. Они до 50-х годов жили в рабовладельческом обществе на манер древних средиземноморских.
Возвращаюсь автостопом в Куньмин. В городе много интересной архитектуры, а в зоопарке можно посмотреть на те виды местной фауны, которые не удалось увидеть в природе. Северные звери тут еще неузнаваемей, чем в Тибете. Волк почему-то черный с белой мордой, а юннаньский бурый медведь больше похож на губача — лохматый «стог сена» с мордой-трубочкой. В соседней клетке, словно для сравнения, сидит маньчжурский бурый мишка — черный амбал с гладкой лоснящейся шерстью и академическим лбом.
За городом, возле Бамбукового храма XIII в, тянется галерея из пятисот статуй архатов (отшельников), все карикатурные. Жаль, уже вечер и снимать темно, тем более, что снова пошел дождь. Под дождем Куньмин выглядит очень живописно: все велосипедисты в разноцветных пластиковых плащах, словно караван гномов из «Хоббита». Дал телеграмму в Москву из двух слов («ОК Вова») за 28 Y.
Билеты на поезд здесь обычно проверяют трижды: при входе на перрон, при выходе с него и в дверях вагона. На перрон, конечно, можно зайти сбоку по путям, а в поезд влезть через окно (окна открываются не сверху, как у нас, а снизу). Так я и делаю, к восторгу пассажиров. К ночи я уже в восточной Юннани, где в круглых хижинах живет племя лоло, а к утру — в следующей провинции.
06.09. 24$+120Y. Гуйчжоу — самая бедная провинция Южного Китая, но почему — непонятно, соседи все богатенькие. Ландшафт напоминает подошву тапочек — «рахметовок»: среди рисовых полей торчат известняковые холмы-останцы 50-200 метров высотой с вертикальными склонами и круглыми макушками. Схожу в Аньшуе и добираюсь до Хуанггуошу — самого большого в Китае водопада (70 м). За водопадом — естественная пещера с окошками, в которые можно посмотреть на него изнутри.
Местный народ боуйе кроет дома «чешуей» из ромбических сланцевых плит до двух метров шириной. Возвращаюсь в Аньшуй и пытаюсь поймать попутку в Гуйян, пока сердобольные аборигены не собирают мне 5 Y на автобус. После этого иду на автостанцию и влезаю в автобус через окно. Гуйян — убогий городишко, хоть и столица провинции. Кроме китайцев, тут живут шуй и вьеты, сбежавшие подальше от вьетнамской границы после известного конфликта. Кстати, я от него тоже пострадал: теперь не ходят поезда по построенной еще французами узкоколейке Куньмин-Ханой, и мне пришлось ехать в Гуанси через Гуйчжоу, а не через Северный Вьетнам, как планировалось.
Влезаю в поезд до Наньнина. Обычно местные поезда поразительно похожи на наши электрички: молодежь с гитарами, старушки с авоськами, крестьяне с рюкзаками, работяги (правда, трезвые) режутся в карты, интеллигент читает толстый журнал, на станциях местные бабы, громко вопя, продают всякую всячину, жулики дурят народ, предлагая нечто вроде «наперстка», и так далее. Вот только мусора побольше и ехать можно несколько дней. Есть, конечно, спальные вагоны, но их один-два на поезд, и они дороже в пять-шесть раз. В данном случае поезд переполнен, и народ спит под сиденьями, на столиках и даже в сортирах. Я лично — на багажной решетке под потолком. Ничего. Правда, душно, а в окно не выглянешь:
там сплошным потоком летят плевки, сопли, окурки и бутылки, а также камни, которые кидают детишки, стоящие у дороги чуть ли не через каждые сто метров.
Очень устаешь.
07.09. 24$+122Y. В час ночи меня будят пятеро полицейских и начальник поезда с бригадой, требуя документы и билет. Предъявляю паспорт и Дацзыбао. Отвязались.
Наньнин — столица Гуанси-Чжуанского автономного района. Сами чжуаны, народ тайского происхождения, уже почти ничем не отличаются от китайцев, но в районе есть и более интересные племена. Хотя в Наньнине много современных зданий, он, как и многие китайские города, сохранил свое средневековое предназначение:
поселок ремесленников, обслуживающих крестьян с окрестных земель в обмен на продукты. Улицы, соответственно, представляют собой цепочки рынков и мастерских.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
В пятнадцати километрах — деревня Менгщяохе с великолепной белой пагодой. В ней живут буланг — выходцы из Вьетнама, они до сих пор украшают одежду изображениями морской фауны. По дороге к пагоде попалось озерцо с изумительными темно-алыми кувшинками. Хотел их снять на обратном пути, но они уже закрылись.
Йингонг, столица Щишуанбанны — приличный город, окруженный деревеньками народа дай — северной ветви тай, основного населения Таиланда. Одна из них, с деревянной пагодой, была упомянута ненароком в путеводителе «Lonely Planet» и в результате за 8 лет превратилась в скопище кирпичных отелей в стиле «а-ля дай».
Остальные деревни еще имеют традиционный вид: свайные хижины, крытые соло-мой или тесом. Храмы выглядят почти так же, но коньки и ребра высоких крыш украшены великолепной резьбой, во дворах пасутся стаи свиней, а вокруг гоняют на великах мальчишки-монахи в ярко-оранжевых хитонах. В Китае перед статуями будды обычно кладут бумажки в 1 фен (0,01 Y), практически вышедшие из употребления из-за инфля-ции. В Йингонге для этого используют вещь еще более дешевую и никчемную:
грозди бананов.
Город стоит на берегу Меконга, который здесь уже очень широкий, хотя и быстрый.
Сейчас на улицах по колено воды, и ходить лучше босиком, не обращая внимания на дохлых крыс и все прочее, что плавает. Через глубокие места народ перевозят на долбленках. В воде я выловил сколопендру в 22 см длиной.
Применяю испытанный прием: захожу в кафе, где сидит большая компания, и прошу две чашки «пустого» (т. е. без перца) риса, объяснив, что у меня всего 1 юань.
Меня немедленно угощают мясом с овощами и ведут устраивать бесплатно в отель, расположенный в свайном поселочке из бамбука в середине озера в местном ботаническом саду.
Номер — «люкс», что означает: противомоскитный полог из натурального шелка, холодный душ и вентилятор, на котором я наконец-то все высушу. Но все равно гекконы на потолке, богомолы на стенах, тараканы на полу, термиты в столе и муравьи повсюду. Разворачиваю спальник — о ужас! Он покрылся изнутри яркой радужной плесенью. Видимо, это Aspergillum versicolor, один из красивейших тропических плесневых грибков. Проклятые дожди! Пришлось срезать часть подкладки. Вообще. вещи в этот раз почему-то «летят» удивительно быстро: даже иголка заржавела и сломалась.
Дальше начинается сюр: хозяин отеля заявляет, что обычай дай — предлагать почетному гостю своих дочерей, что он и делает. Дочерей у мерзавца пять (на нацменьшинства не распространяется закон о регулировании рождаемости), и выбрать ох, как непросто! Миниатюрные, необыкновенно изящные девушки дай в своих узких длинных сари, красных, сиреневых и синих, отличаются от китаянок, как абрикосы от шишек. Не зря миллионеры всего мира таскаются в бордели Таиланда! Даже на моего собрата по перу Киплинга женщины бирманско-тайской языковой группы произвели глубокое впечатление. Как там у него:
Возле пагоды Мульмейна, на восточной стороне
Узкоглазая девчонка все мечтает обо мне.
Ветер тронет колокольцы, те трезвонят то и знай:
«Возвращайся, англичанин, возвращайся в Мандалай…»
и дальше:
Нет, меня другая ждет,
Мой душистый нежный цветик у бездонных сонных вод,
На дороге в Мандалай…
Надо будет сделать приличный перевод — существующие совершенно не передают ощущения (написание этих строк сопровождалось мерзкой самодовольной ухмылкой).
Я, конечно, выбрал старшую, чем слегка шокировал папашу — ведь она уже в возрасте (лет 14-15)!
02.09. 24$+185Y. Познакомился в городе с тайваньским туристом, который просветил меня насчет местных обычаев. Оказывается, девушка, родившая ребенка от белого, до конца жизни пользуется большим почетом и уважением, а ребенок имеет преимущество при приеме в КПК и в продвижении по службе. Уж не знаю, кому и верить.
Тащусь за 25 километров в Менгша, чтобы посмотреть на низинный тропический лес.
Он более аккуратный, чем горный, и по нему, наверное, ходить совсем легко, но сейчас там по пояс воды. Поймал королевского кобренка, только что вышедшего из яйца. Родителей найти не удалось. Лес совсем маленький, 2х2 км, а вокруг — сухие горные джунгли с гигантскими термитниками и осиными гнездами в человеческий рост. В ветвях на своих неестественно длинных руках летают гиббоны — удивительное зрелище. На обратном пути нашел довольно приличную куртку, хотя отстиралась она с большим трудом. Ну, а теперь в отель и — Мандалай!
Хозяин невольно подтвердил слова тайваньца, потребовав, чтобы я не пользовался презервативами. Но я подумал о местных венерических болезнях и решил, что плодить китайских коммунистов недостойно потомственного демократа. Еще ночь в моем распоряжении, но утром, видимо, придется смываться. Прости меня, Ю Чин!
03.09. 24$+180Y. Так я и не успел перепробовать все местные фрукты. Беру билет до ближайшего поселка, а еду на автобусе в Менгъянг, деревню племени хани. Они пришли из Тибета, поэтому дома у них глинобитные. За Менгъянгом расположен большой заповедник для охраны тигров, гауров, зеленых павлинов и диких слонов.
По лесу здесь ходить гораздо удобнее, потому что слоновьи тропы очень широкие, а на крутых склонах их следы образуют ступеньки.
До вечера брожу по холмам, а потом залезаю в развилку огромного тикового дерева над речкой. На этой высоте комаров почти нет, и все отлично видно: варанов в реке, белок в кронах, павлиньих фазанов в траве. Погода отличная, только под вечер несколько десятиминутных грозовых зарядов. Здесь это называется «сезон дождей».
Перед закатом наступает затишье: замолчали цикады, бюльбюли и попугайчики, только кузнечики все трещат. После захода солнца цифры на электронных часах видно 30 минут на открытом месте и 15 минут — в лесу. За эти 15 минут начинают петь сверчки, квакши и совы. Потом вылетает невероятное количество разноцветных светлячков. Восходит луна, освещая пьющих воду кабанов. Когда они исчезают, в лесу раздается тихий шелест и странные легкие шаги. Кто бы это мог быть? Бамбук мягко раздвигается, и на берег выходят два слона. Они медленно шагают в реку, поливают себя водой и скрываются на другом берегу. Еще через час кто-то вползает мне на руку. Включаю фонарик — древесная змейка. Судя по яркой окраске, это летающая змея. Она такая быстрая, что поймать ее очень трудно. Под утро снова становится так тихо, что слышно, как рыбки-брызгуны сбивают с листьев комаров.
Слезаю с дерева и иду по слоновьей тропе вниз.
04.09. 24$+170Y. Жить, ребята, надо на юге. Здесь дождь — удовольствие, а не проблема; здесь ночевка — возможность спокойно выспаться, а не источник пиелонефритов и пневмоний; здесь в деревнях угощают ананасами, а не брагой; здесь девушки просят сделать им ребенка, а не тащат в загс; здесь можно в любое время года ходить по реке в ботинках, а по траве босиком; здесь на каждом третьем дереве растет что-нибудь вкусное; здесь не видно скал под цветущими орхидеями; здесь в лесу чувствуешь себя уютно, как дома, а в море можно плавать весь день… здесь хорошо. Человек — тропическое животное, и расселение на север было нашей первой ошибкой. Все, что олицетворяет нашу цивилизацию: горячая ванна, зимние сады, кофе, центральное отопление, импортные бананы, яркие краски — лишь имитация тропиков. За неделю я видел больше зверья, чем в любом зоопарке, а ведь это десятая часть от того, что здесь водится. Любым способом постараюсь провести в тропиках все ближайшие годы.
А сейчас мне пора уезжать — я уже пропустил очередной срок выхода на связь, и родственники, наверное, здорово волнуются. Оценить величие моего сыновнего подвига может только биолог.
По дороге к шоссе встречаю на полянке молодого слона. Он делает демонстративный выпад, и я почти ловлю его за хобот. но он поворачивается и убегает. Вот бы снимки получились! Увы, уже вторая пленка идет с браком, и вообще я не очень надеюсь там что-нибудь увидеть. Еще встретил очаровательную бирманскую гадючку.
Ловлю лесовоз и еду на бревнах в Сымао, поселок племени ва. Женщины ва носят на голове коллекции монет всех соседних стран вплоть до старинных индийских рупий.
Дальше дорога идет через девять перевалов, и с каждым из них деревни становятся крупнее, горы — выше. а растительность — бедней. Пересекаем долины рек Черной и Красной, текущих отсюда к Ханою, хребет Айлаошань и (обратно) тропик Козерога — сердце кровью обливается. В деревнях живут лахо, бенглонг, лоло, яо, ва и дранг.
После большого озера Даньчи из флоры остаются только эвкалипты, рис и водяные гиацинты на прудах. Едем всю ночь.
05.09. 24$+165Y. «Жизнь животных» утверждает, что в городском парке столицы Юннани г. Куньмина летают гималайские листоносы — летучие мыши величиной с ворону. Это правда. Вообще город довольно симпатичный. Китайская туристическая реклама называет его «царством вечной весны», потому что здесь, на высоте 1980 м, очень мягкий климат. К утру как раз кончился дождь, шедший тут без перерыва 19 дней.
Сначала чешу на автобусе в «Каменный лес» — скопление причудливых скал в стиле «кариесной готики» высотой до полусотни метров, с узкими тропками и озерами между ними. Вокруг живет народ сани. Как и у всех здешних племен бирманско-тайского происхождения, у них алфавит на основе девадатты (письменность пали), поразительно похожий с виду на грузинский. Из-за туризма все они ходят в парадных национальных костюмах, включающих султан из хвостовых перьев алмазного фазана — а ведь по китайским законам это один из «охраняемых видов I категории»! Рядом — Лешань, столица народа йи. Они до 50-х годов жили в рабовладельческом обществе на манер древних средиземноморских.
Возвращаюсь автостопом в Куньмин. В городе много интересной архитектуры, а в зоопарке можно посмотреть на те виды местной фауны, которые не удалось увидеть в природе. Северные звери тут еще неузнаваемей, чем в Тибете. Волк почему-то черный с белой мордой, а юннаньский бурый медведь больше похож на губача — лохматый «стог сена» с мордой-трубочкой. В соседней клетке, словно для сравнения, сидит маньчжурский бурый мишка — черный амбал с гладкой лоснящейся шерстью и академическим лбом.
За городом, возле Бамбукового храма XIII в, тянется галерея из пятисот статуй архатов (отшельников), все карикатурные. Жаль, уже вечер и снимать темно, тем более, что снова пошел дождь. Под дождем Куньмин выглядит очень живописно: все велосипедисты в разноцветных пластиковых плащах, словно караван гномов из «Хоббита». Дал телеграмму в Москву из двух слов («ОК Вова») за 28 Y.
Билеты на поезд здесь обычно проверяют трижды: при входе на перрон, при выходе с него и в дверях вагона. На перрон, конечно, можно зайти сбоку по путям, а в поезд влезть через окно (окна открываются не сверху, как у нас, а снизу). Так я и делаю, к восторгу пассажиров. К ночи я уже в восточной Юннани, где в круглых хижинах живет племя лоло, а к утру — в следующей провинции.
06.09. 24$+120Y. Гуйчжоу — самая бедная провинция Южного Китая, но почему — непонятно, соседи все богатенькие. Ландшафт напоминает подошву тапочек — «рахметовок»: среди рисовых полей торчат известняковые холмы-останцы 50-200 метров высотой с вертикальными склонами и круглыми макушками. Схожу в Аньшуе и добираюсь до Хуанггуошу — самого большого в Китае водопада (70 м). За водопадом — естественная пещера с окошками, в которые можно посмотреть на него изнутри.
Местный народ боуйе кроет дома «чешуей» из ромбических сланцевых плит до двух метров шириной. Возвращаюсь в Аньшуй и пытаюсь поймать попутку в Гуйян, пока сердобольные аборигены не собирают мне 5 Y на автобус. После этого иду на автостанцию и влезаю в автобус через окно. Гуйян — убогий городишко, хоть и столица провинции. Кроме китайцев, тут живут шуй и вьеты, сбежавшие подальше от вьетнамской границы после известного конфликта. Кстати, я от него тоже пострадал: теперь не ходят поезда по построенной еще французами узкоколейке Куньмин-Ханой, и мне пришлось ехать в Гуанси через Гуйчжоу, а не через Северный Вьетнам, как планировалось.
Влезаю в поезд до Наньнина. Обычно местные поезда поразительно похожи на наши электрички: молодежь с гитарами, старушки с авоськами, крестьяне с рюкзаками, работяги (правда, трезвые) режутся в карты, интеллигент читает толстый журнал, на станциях местные бабы, громко вопя, продают всякую всячину, жулики дурят народ, предлагая нечто вроде «наперстка», и так далее. Вот только мусора побольше и ехать можно несколько дней. Есть, конечно, спальные вагоны, но их один-два на поезд, и они дороже в пять-шесть раз. В данном случае поезд переполнен, и народ спит под сиденьями, на столиках и даже в сортирах. Я лично — на багажной решетке под потолком. Ничего. Правда, душно, а в окно не выглянешь:
там сплошным потоком летят плевки, сопли, окурки и бутылки, а также камни, которые кидают детишки, стоящие у дороги чуть ли не через каждые сто метров.
Очень устаешь.
07.09. 24$+122Y. В час ночи меня будят пятеро полицейских и начальник поезда с бригадой, требуя документы и билет. Предъявляю паспорт и Дацзыбао. Отвязались.
Наньнин — столица Гуанси-Чжуанского автономного района. Сами чжуаны, народ тайского происхождения, уже почти ничем не отличаются от китайцев, но в районе есть и более интересные племена. Хотя в Наньнине много современных зданий, он, как и многие китайские города, сохранил свое средневековое предназначение:
поселок ремесленников, обслуживающих крестьян с окрестных земель в обмен на продукты. Улицы, соответственно, представляют собой цепочки рынков и мастерских.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15