Ведь всего в нескольких часах
полета впереди ждали их, как показывала разведка, значительные силы
грэмпов. Лжец прибыл вовремя - еще немного, и началось бы решительное
сражение двух флотов. Даже если бы удалось победить в сражении, гибель
Пэтлара была предрешена - сил на оборону от многочисленных соседей, всегда
готовых добить слабого, не осталось бы. В Галактике слишком много
цивилизаций и слишком мало места. Сами пэтларцы никогда не остановились бы
перед возможностью одержать легкую победу. Жизненное пространство -
главное, во имя чего следует бороться. А потому предотвратить предстоящее
сражение жизненно необходимо.
Конечно, знай адмирал наверняка, что грэмпов можно победить без
больших потерь, услуги Лжеца не потребовались бы. Но кто возьмется
предугадать? Риск слишком велик, и значит мирные переговоры - единственный
выход. Переговоры же мог провести один лишь Лжец. Всякий баланс держится
на компромиссе, а компромисс возможен лишь при условии, когда стороны
способны что-то утаить друг от друга. Миллионы сезонов, пока в Галактике
не появились Лжецы, компромисс был понятием абстрактным, и шла непрерывная
война на выживание. В борьбе за жизненное пространство поднимались и гибли
цивилизации, изобретались и исчезали в забвении все более изощренные
средства уничтожения, опустошались целые звездные скопления, а планеты
миллионами обращались в постепенно остывающие облака пыли и газа. И все
потому, что достижение идеального равновесия между цивилизациями,
стремящимися расширить сферу своего влияния, оказывалось невозможным.
Стоило равновесию хоть ненамного сместиться в одну сторону, и тут же
вспыхивала война, поскольку получивший преимущество не желал упустить
своего шанса.
И вот наконец появились Лжецы с их поразительной способностью
скрывать или искажать информацию - и появилась возможность сохранять
равновесие там, где прежде это было немыслимо. Кто рискнет напасть, если
точной информации о противнике нет, а Лжецы утверждают, что он сильнее?
Кто рискнет нарушить равновесие, зная, что соседи не нападают
исключительно потому, что Лжецы твои собственные силы существенно
преувеличили? Впервые за многие миллионы сезонов в Галактике установился
относительный мир. И если бы мир этот не явился следствием способности
Лжецов лгать, то естественное отвращение, которое испытывали к этой
извращенной способности все другие народы привело бы к полному уничтожению
цивилизации Презренных. Увы, Лжецы был необходимы - их соседи первыми
оценили благотворное влияние Презренных и вместо того, чтобы уничтожить
их, составили знаменитую Конвенцию и подписали ее. Потом мало-помалу к
Конвенции присоединились и все остальные цивилизации Галактики, и теперь
почти все контакты между ними - по преимуществу торговые - осуществлялись
исключительно через Лжецов.
Обо всем этом неспешно думал адмирал, толкая перед собой Лжеца по
ведущей в рубку трубе. Это оказалось не такой уж легкой задачей. Лжец был
малоприспособлен к передвижению по скоростным, обильно смазанным слизью
внутрикорабельным магистралям. Временами он с трудом протискивался сквозь
сифоны, а один раз и вовсе застрял, когда спешащий навстречу штабной
офицер, пропуская, согласно букве Устава, старшего по званию, размазался
по стенке трубы. Лишь объединенными усилиями спешно вызванных на помощь
нижних чинов удалось кое-как протолкнуть Лжеца через узость и доставить,
наконец, в рубку.
Несколько штабных офицеров сразу же подхватили Лжеца и клейкими
нитями прикрепили к месту перед пультом, чтобы он своими неуклюжими
движениями не мешал слаженной работе. Адмирал пристроился рядом, с
недоумением наблюдая за совершаемыми Лжецом странными телодвижениями.
Казалось, что он хочет отцепиться: его "ру-ки", приклеенные для удобства к
одной из нижних - или задних - псевдоподий, постоянно дергались, а удобно
зафиксированная на пульте "го-ло-ва" - "гля-дел-ки" были обращены как раз
в сторону адмирала - как-то странно поворачивалась из стороны в сторону.
Лжец то и дело открывал и закрывал отверстие в "го-ло-ве", но доносившиеся
оттуда звуки не воспринимались капсулой-транслятором в качестве
членораздельной речи, и потому адмирал заговорил первым.
- Ты, Презренный, - начал он, - должен немедленно вылететь вперед на
быстроходном катере и обеспечить заключение мира между нами и грэмпами. Ты
должен спешить, ибо Пэтлар в опасности. Здесь, в боевой рубке, ты можешь
ознакомиться с любой информацией о Пэтларе, которая необходима тебе для
ведения переговоров. Спрашивай, Презренный.
Но Лжец не желал спрашивать. Какое-то время он продолжал совершать
странные телодвижения, потом застыл в полной неподвижности - лишь средняя
часть его тела периодически вздувалась и опадала. И вдруг закричал -
резко, противно:
- Да освободите же мне голову, наконец!
Судя по всему, он забыл, что нельзя кричать в присутствии адмирала -
но что еще ждать от существа, цивилизация которого, согласно Конвенции, не
имела права на создание флота? Откуда Презренному знать о священных
требованиях Устава? Страшно подумать, что произошло бы с Галактикой,
позволь мы Лжецам вооружиться, подумал адмирал и сказал:
- Освободите ему выступ с отверстием.
Старшей офицер Врыг двинулся вперед и с нескрываемой гадливостью
облил "го-ло-ву" лжеца слизью, разъедающей клейкие нити. Вместо слов
благодарности Лжец дико заверещал и вдруг изверг из отверстия в "го-ло-ве"
целый поток полупереваренной пищи. Соверши такой проступок в присутствии
адмирала даже сам Врыг - и он незамедлительно отправился бы на камбуз. Но
кто же станет требовать соблюдения Правил Благопристойности от
Презренного? Трижды Победоносный лишь прикрыл перепонкой свой внутренний
глаз и милостиво разрешил:
- Ты можешь проглотить свою пищу обратно, Презренный. Я подожду.
- Вот ведь влип, черти бы вас всех разодрали, - опять ни к кому
конкретно не обращаясь, сказал Лжец. - Давайте, адмирал, рассказывайте,
что вам нужно. И поскорее. Выбраться бы живым из этой выгребной ямы.
Смысла последней фразы адмирал постичь так и не сумел.

Вартан с трудом прополз по покрытой слизью трубе с эластичными,
податливыми стенками к шлюзовой камере и, подождав, пока за ним закроется
диафрагма, двинулся к переходу, соединившему доставивший его катер с
крейсером грэмпов. О возвращении обратно страшно было подумать - хотя он
не знал, что может ожидать впереди. Одно утешало: хотя его до сих пор
тошнило при одном воспоминании о склизком и зловонном чреве корабля
пэтларцев, желудок теперь совершенно опустел, и постигшая его в рубке
неприятность не могла повториться. Вряд ли переговоры затянутся, можно
продержаться и без еды.
Но влип он основательно. Мирные переговоры - он даже не знал, как к
ним подступиться. Шесть лет учился на торгового посредника, только-только
приступил к работе - и на тебе. Именно на Пэтларе! А ведь его
предупреждали, что туда нельзя отправляться, не имея необходимого
снаряжения, советовали подождать транспорта, который должен был доставить
легкие скафандры - не послушал. Поспешил, побоялся, что представитель
другого посреднического бюро перехватит сделку. "Атмосфера пригодна для
дыхания, среда обитания нетоксична для человека", - вспомнил он фразу из
справочника. Нетоксична! Что в этом толку? Пропади они пропадом, эти
проклятые пэтларцы! Да и грэмпы впридачу.
А ведь не исключено, что так и случится. Совсем не исключено, если он
не преуспеет в своей миротворческой миссии. А как, спрашивается, можно
надеяться на успех, если даже в заключении торговых сделок у него пока нет
никакого опыта? Да и будь он, этот опыт - все равно страшно становиться
Миротворцем. Посредники, занимающиеся вопросами войны и мира - лучшие из
лучших, те, кого Земля отобрала после тщательного изучения всех их
способностей и душевных качеств, кого специально, не менее десяти лет
натаскивали, обучая выбираться из самых сложных и запутанных ситуаций, кто
держал в своей голове и свободно оперировал колоссальной информацией о
множестве ныне живущих и уже исчезнувших цивилизаций, об еще большем
множестве соглашений, заключенных между ними. Слишком велика была
ответственность, возложенная на этих людей, чтобы доверить такое дело
первому встречному. Ведь от успеха в вопросах сохранения мира зависела, по
существу, судьба всего человечества.
Наконец, открылся проход, ведущий в шлюзовую камеру крейсера грэмпов,
и оттуда сразу же потянуло могильной сыростью и холодом. Лишь первое
мгновение принесло облегчение после жаркой духоты, в которой обитали
пэтларцы. Уже через секунду Вартан понял, что в такой холодрыге ему долго
не продержаться. Но деваться было некуда - пришлось идти вперед. Он
поднялся на ноги и медленно, чтобы не поскользнуться на покрытом слизью
полу, двинулся в сторону открывшегося прохода.
В шлюзовой камере крейсера его встретил человек.
И сразу все стало легко и понятно. Ну конечно же, грэмпы тоже
отыскали посредника для ведения переговоров. Значит, им тоже несладко. А
человек с человеком всегда договорится. Люди слишком долго обучались этому
искусству на Земле, чтобы забыть даже через тысячи лет космических
скитаний. Вартан с легким сердцем шагнул вперед и протянул незнакомцу
руку, сперва вытерев ее от слизи последним относительно чистым носовым
платком.
- Здорово! Этим грэмпам, видать, тоже воевать надоело?
- Да поприжали их твои пэтларцы, - пожимая руку, ответил незнакомец,
- еще немного, и всем им, как я понимаю, крышка. - Он отступил на пару
шагов и, смущенно улыбнувшись, сказал, - ты извини, но от тебя такой
запах...
- Поползал бы с мое по этому гадючнику, - рассмеялся Вартан,
нисколько не обидевшись. - Меня зовут Вартан Кейбаг. Я из Северного Бюро
Торговых Посредников.
- Как? Ты тоже торговый? - растерянно спросил незнакомец, изменившись
в лице.
- Да, - до Вартана дошел смысл вопроса, и он перестал улыбаться.
- Я Клод Эртих из Южно-Африканского Бюро.
- Дела-а-а... - протянул Вартан. - Что делать-то будем?
- Давай, что ли, присядем.
- Т-только не здесь, - Вартан уже начинал дрожать от холода.
- Что, туда? - Эртих потянул носом поступающий из переходника воздух
и скривился.
- З-Здесь м-м-мне не в-в-выдержать, - уже по-настоящему задрожал
Вартан и, отметая все дискуссии, кинулся к переходнику. Эртих поневоле
двинулся следом.
- Ну, что делать-то будем? - спросил Вартан, немного отогревшись.
Ответа он не дождался. Эртих сидел рядом и из последних сил боролся с
тошнотой, глядя в пространство выкатившимися глазами. Наконец, он не
выдержал, вскочил и, отбежав в дальний конец шлюзовой камеры, согнулся
пополам, держась за живот. Вартан деликатно отвел глаза. Он сам недавно
испытал подобное и не хотел бы, чтобы кто-то из людей это видел.
- Ну что, полегчало? - спросил он, когда Эртих вернулся и сел рядом.
- В какой-то степени, - Клод с трудом вздохнул, несколько секунд
молча, поджав губы боролся с новым приступом тошноты, затем нашел в себе
силы спросить: - А там, внутри, еще хуже?
- Трудно сказать. У каждого свой предел чувствительности. Лично для
меня уже здесь ароматы достигают насыщения. Но вот когда тебе вымазывают
голову какой-то едкой гадостью...
- Даже так?
- Даже так. Одни их трубы чего стоят... Ползешь, ползешь, и все ни с
места, все скользишь по этой слизи. Тоже мне, цивилизация. Разумные
существа. Нечего нанимать посредников, если не можешь обеспечить сносные
условия.
- Ну грэмпы тоже, скажу тебе, не подарок. Да что о них говорить? О
себе надо подумать. Как выпутываться-то будем?
- Делать нечего, придется вырабатывать мирное соглашение.
- Знать бы как. Попробуй удержи этих недоумков от нападения, если
какую-нибудь мелочь вдруг не предусмотрим. Я лично не имею ни малейшего
представления о том, с чего начинать.
- Я тоже, - уныло ответил Вартан.
- Хоть бы они все друг друга перебили, наконец, и оставили нас в
покое! - Эртих в досаде даже ударил кулаком по стенке камеры, но тут же
отдернул руку и стал брезгливо вытирать слизь о полу своей меховой куртки.
Почему-то он забыл даже расстегнуть ее, только откинул капюшон и теперь
сидел, изнывая от жары, духоты и страшной вони.
И тут Вартана осенило. Мысль была настолько проста и очевидна, что он
поразился тому, как это никто из людей не догадался до сих пор действовать
именно таким образом. Он немного помедлил, проверяя ход своих рассуждений,
потом тихо спросил:
- Слушай, Клод, а зачем нам вообще добиваться мира, который пошел бы
на пользу и Пэтлару, и грэмпам?

- Ты хотел меня видеть, Презренный? - спросил адмирал Шэор, втекая в
камеру, где содержался Лжец по пути на Пэтлар.
- Да, Четырежды Победоносный, - ответил Вартан, слегка приподнимаясь
в знак приветствия.
До чего же он отвратителен, - подумал адмирал, но все же не стал
закрывать перепонкой внутреннего глаза - милость, несоразмерная величина
которой вряд ли доступна пониманию Лжеца. Тот, похоже, совсем не
разбирается в этикете, и даже этот визит воспринимает как должное - а ведь
адмирал поначалу не намеревался выполнять беспрецедентную просьбу
Презренного о дополнительном свидании. Тому все же следовало понимать,
насколько он мерзок - особенно после заключения мира с грэмпами, после
того, как Лжец использовал для этого свою гнуснейшую способность лгать. Ни
один из разумных никогда не стремился узнать подробностей сделок,
заключаемых при посредничестве Лжецов - сама мысль об использованных
методах была невыносима.
1 2 3