- Это который?
- Они с нами больше не встречаются. Его зовут Бен Солц. Они евреи. - И Фокси беспомощно покраснела.
Но мать не подала виду, что вспомнила ее Питера. Вместо этого она сказала, опуская сигарету в блюдце под кофейной
чашкой:
- Наверное, так получилось из-за сочетания разных обстоятельств.
- Вчера там была женщина, в которую он влюбился, - Кэрол Константин. Помнишь, рыжие волосы с черными корнями и очень тонкая талия? Она художница. Ты так раскритиковала наши голые стены, что я подумываю, не купить ли у нее картину.
- Ее я заметила. Сейчас от нее глаз не оторвешь, но скоро она, увы, превратится в кочергу. Она это тоже знает. Ее муженек мог бы быть к ней повнимательнее.
- Эдди? Мы не принимаем его всерьез.
- Напрасно. Очень тщеславный и бездушный итальянец. Я сказала ему прямым текстом: я с радостью полетела бы в самолете, который он пилотирует: при таком самодовольстве он ни за что не разобьется.
- Мама, как тебе не стыдно заигрывать с молодыми людьми, которые годятся тебе в сыновья?
- Я не заигрывала, просто встревожилась. Его изможденной жене тоже было тревожно.
- Кстати, о супругах. - Фокси немного скучала по Вашингтону. - Как поживают Кеннеди?
- Говорят, что лучше, чем раньше. Раньше у него была очень дурная слава.
- В последнее время она выглядит спокойнее. Я имею в виду фотографии, сделанные на греческом пляже.
- Какое несчастье - эти преждевременные роды! Но, надеюсь, католики сумеют увидеть в этом и хорошую сторону. Одним ангелом в небесах больше и так далее
- По-твоему, у нас, прихожан епископальной церкви, такого шанса нет?
- Дорогая Элизабет... - Мать потянулась к ее руке, и их золотые обручальные кольца звякнули одно о другое. - Признаться, я вообще перестала относить себя к какой-либо церкви. Роту все это смешно. Другое дело - твой отец, он был связан с морем...
- Он по-прежнему ходит в церковь?
- Я его об этом не спрашивала. Мы уже много лет не виделись. Теперь он живет в Сан-Диего. Может быть, мы больше никогда не увидимся, представляешь?
Фокси отказывалась представлять себе такие вещи.
- Это правда - то. о чем все говорят? - спросила она осторожно. - Что они чуть не развелись?
- Ты о Кеннеди? Мы редко встречаемся с людьми из правительства, но такие слухи ходят. Развестись они, конечно, не смогли бы. пришлось бы купить у кардинала Спелманна признание их брака недействительным. Больная спина мешает ему быть таким активным, как раньше. - Миссис Рот поставила локти на край стола и разгладила кожу под глазами. - Почему ты спрашиваешь?
- Мне любопытен развод. - Отвернувшись, чтобы сгладить эффект от этого признания, она увидела большой заголовок в газете, аккуратно сложенной Кеном: "Днем свергнут". Днем... Dies, diei. diem... - Иногда я думаю, не лучше ли было бы и нам с Кеном развестись.
Планета перестала вращаться. Фокси ждала, кто ей ответит - мать или миссис Рот.
- Серьезно? - Чей это ответ?
- Не очень, - отозвалась Фокси трусливо, с деланным безразличием. Просто иногда посещает такая мысль. После переезда сюда у меня появилось слишком много свободного времени. Ничего, вот родится ребенок - и все будет хорошо.
- Не уверена, - ответила ей мать. - Раз ты несчастлива, почему не покончила с этим раньше, до беременности? Сколько лет вы прожили с Кеном? Семь?
- Я не знала, что несчастлива, пока не переехала сюда. Ах, мама, я так запуталась! Все это очень грустно. У него есть все, чего могу желать, но мы утратили контакт.
- Дитя мое .. Да. поплачь. Как я тебе сочувствую!
- Он так хорош, мама, просто не верится. Он меня не видит и не знает.
- Ты уверена?
- Да. да! Я встречаюсь с другим человеком, а он даже об этом не догадывается.
- С кем ты встречаешься? - повысила голос миссис Рот.
Ты не шутишь?
- Неважно, с кем. С одним мужчиной. Нет, я не шучу. Я
с ним сплю.
- Ребенок от него?
- Нет, мама, ребенок от Кена.
Это признание было роковым. Пряча лицо в ладонях, Фокси осознала, что это и есть самое худшее. Если бы ребенок был от Пайта, в этом была бы логика, а не дерзкий выход за границы приличий.
- В общем, - обрела дар речи ее мать, - это необходимо
прекратить.
Фокси почувствовала силу слез: прячась за их серебряным щитом, она не сдавалась матери, не позволяла ей одержать легкую победу, а умоляла о спасении.
- Если бы я могла это прекратить, то не начинала бы. Это с самого начала было ошибкой. Это была не его, а моя инициатива. Мне страшно ранить не Кена, а его, использовать его любовь как способ заставить его на мне жениться.
- Как я поняла, этот человек тоже женат?
- Конечно, женат. Мы тут все семейные.
- Ты ему говорила, что хочешь за него замуж?
- Нет. Да... Не знаю. Все равно это невозможно.
- Вот тебе мой совет: немедленно порви с ним! Но я, конечно, не вправе объявлять любой развод катастрофой.
- Этот был бы катастрофой. Он любит жену.
- Он сам это говорит?
- Он любит нас обеих. Он всех любит. Не хочется быть стервой, которая этим пользуется.
- Какие высокие моральные качества! В мои времена женщиной просто пользовались. Кажется, я догадываюсь, кто это. Не бойся за него, он выживет.
- На кого ты думаешь?
- На подрядчика.
- Мама...
- Да, на высокого ирландца, забыла, как его зовут, который вчера с тобой танцевал.
- Мэтт Галлахер? - Фокси облегченно рассмеялась. - Он, конечно, отменный танцор, но в остальном мало отличается от Кена, разве что не так умен.
- Все это в прошлом, мама, - легкомысленно бросила Фокси и встала. В пояснице зазвучала незнакомая музыкальная фраза боли.
Десятилетняя Рут, плотненькая, но уже хорошенькая, проводила все больше времени в своей комнате, где поддерживала образцовый порядок. Пайт подарил ей на день рождения зеркало в полный рост, ворота в тщеславие - дар любящего папаши, с которым, возможно, надо было повременить. Теперь он стеснялся застигнуть дочь за самозабвенным самолюбованием в зеркале. Осматривая зеркало в поисках следов косметики, он неожиданно обнаружил собственное отражение: мешки под глазами, вороватый вид. На обоях, выбранных дочерью самостоятельно, красовались цветочки, на полочках были аккуратно выставлены коллекции книжек, морских ракушек, бутылочных крышек, иностранных куколок, присылаемых родителями Анджелы, любителями зимних круизов, из различных гаваней; здесь же висела бирюзовая карта мира, бело-зеленый плакат футбольной команды тарбокской средней школы, фотографии, сделанные опять-таки самой Рут: обнявшиеся родители, почивший хомяк, сирень в цвету, приятели с пляжа, но только не сестра. Здесь Рут делала за секретером отцовской работы домашние задания, записывала в дневник лаконичные метеосводки и впечатления об экскурсиях, здесь вырезала из "Лайф" и "Нейшнл Джеографик" Софи Лорен, английскую королеву Елизавету II, русскую собаку-космонавта, огромного каменного фараона, которого грозила затопить Асуанская плотина, голое нигерийское племя, пакистанскую мать, рыдающую над погибшим при землетрясении ребенком, Жаклин Кеннеди, квартет "Битлз".
В дни, подобные этому понедельнику, возвращаясь раньше Анджелы, Пайт чувствовал, как занята в своей комнате Рут, которую школьный автобус доставлял домой к четырем часам. Тишина за ее запертой дверью, нарушаемая шумом передвигаемых предметов и напеванием гимнов, разученных в церковном хоре, пугала его; он стирал ее пеленки и грел бутылочки, а теперь ему только и оставалось, что оставлять ее одну, не лезть на глаза. Он перечитал газету, хотел было заменить сгнившие доски сарая новыми, но вместо этого смешал себе коктейль из джина и лимонада. Пристройка к ресторану была введена в строй, что ознаменовалось банкетом с участием троих членов
городского управления и начальника пожарной команды Каппиотиса (он быстро уснул), и теперь у Пайта было маловато дел. Галлахер продал имение в Лейстауне монахиням, однако вожделенный контракт на реконструкцию достался не ему, а другой фирме, у хозяина которой был брат-священник. Заработать на сделке почти не удалось, все старания Галлахера охмурить монахинь пошли прахом. Теперь у фирмы "Галлахер энд Хейнема" остался один проект перестройка древнего дома на улице Божества. В результате работ там должны были появиться офисы и квартиры для сдачи внаем. Старуха Гертруда Тарбокс, соорудившая персональный рай из бумаги и консервных банок, в сентябре стараниями родни и банка из Нью-Бед-форда переселилась в дом для престарелых. Пайту была поручена замена обшивки, перенос перегородок, циклевка полов, маскировка уродливых поверхностей декоративными виниловыми панелями, притворяющимися деревом. Работы на объекте хватало только для Адамса, Комо и Яжински, которые, получая почасовую оплату, первыми претендовали на то, чтобы не сидеть без дела. Сам Пайт вынужденно простаивал. Сейчас он тянул джин и старался не думать о Фокси. Спрятавшись за спиной у своей мамаши, она превратилась для него в ранку во рту, которую невозможно не трогать ежесекундно языком. Лето ушло в прошлое, стало сном. Она исчезла, хлопнув дверцей машины после церковной службы. Теперь ему недоставало кутерьмы двойной жизни. Вынужденная супружеская верность казалась ему расточительством, невольное безделье - прекращением жизни. Он пил, чтобы убить время.
Анджела вернулась, переполненная до краев новостями об Айрин.
- Представляешь, что устроила эта женщина? Нашла себе работу в лейстаунский академии для девочек! Через неделю она начинает, так что весь детский сад ложится на мои плечи.
- Скажи ей, что не потянешь.
- Кто говорит, что я не потяну? То, что я не иду к психиатру, еще не значит, что я не справляюсь самостоятельно с дюжиной детей. Айрин только мешала мне своими киббуцными теориями.
- Значит, тебе самой этого хочется!
- Что тут удивительного? Я, конечно, не горю желанием: такие маленькие дети - не моя стихия, но интересно было бы снова попробовать себя в роли учительницы спустя столько лет. И вообще, разве тебя не радовало бы, если бы я приносила домой немного денег?
- Боишься, что я не смогу тебя содержать?
Анджела наклонилась и легко потерлась щекой о его затылок - легкое прикосновение крылышком перед набором высоты.
- Никто не сомневается в твоей состоятельности. Но я тоже человек. Мои дети подрастают... - Она перешла на шепот. - Ненси все утро не сосала палец. - Шепот был вызван тем, что она привезла младшую дочь домой, и та медленно поднималась по лестнице, не зная, хватит ли ей смелости побеспокоить Рут.
- Что еще рассказывает Айрин? Ты отсутствовала целую вечность. Бен пока не нашел себе работу?
- Нет. Не уверена даже, что он ищет. Но у нее и без того полно новостей. Она теперь косо смотрит на Константинов, говорит, будто те взялись за Геринов. Роджер и Би пропадают там каждый вечер, и Айрин считает - ты бы ее послушал, можно умереть со смеху! - что там вспыхнуло однополое влечение... - Анджела стала рисовать пальцем в воздухе. - Кэрол-Би, Роджер-Эдди...
- Простое влечение, или там уже дошло до дела? Ты так меня развеселила, что я, пожалуй, налью себе еще. Хочешь?
- Только бурбон, а не джин: все-таки лето уже прошло, Пайт. Нет, утверждать такое Айрин не посмела. Но она считает, что Кэрол способна на все, а в Би есть необходимая пассивность... Ее всегда привлекали женщины: она с нами кокетничает, даже похлопывает...
- Но все равно одно дело - мелочи, вроде этой, и совсем другое сбросить одежду и приступить к делу, - заявил Пайт. зная, что в гетеросексуальных отношениях такой пропасти нет
Анджела приняла у него свой золотистый напиток; когда она делала глоток, ее глаза становились еще голубее; перед ее мысленным взглядом появлялись сцены, о которых они беседовали.
- С другой стороны, никто из нас не молодеет. Если человеку всю жизнь чего-то хотелось, то с возрастом у него все больше ослабевают тормоза. То, что раньше казалось священными принципами, превращается в глупые предрассудки.
Пайт, подливая себе чистого джину, сказал:
- Роджер, конечно, гомосексуалист, но его шарм всегда в том и заключался, что он отказывался это признавать. Это проявлялось разве что в его обращении с женщинами: то он груб, то избыточно вежлив.
- По-моему, между гомосексуальностью и раздражением против женщин существует разница, - возразила Анджела. -Разве Роджер когда-нибудь приставал к тебе на поле для гольфа?
- Не приставал. Но терпеть не может партнерш. А вот Эдди _ это загадка. Как Айрин может обвинять в гомосексуализме мужчину, который еще несколько месяцев назад был ее любовником?
- Во-первых, она этого не говорила, во-вторых, она оскорблена. На мой вопрос она ответила, что Эдди может быть очень убедительным. Не знаю, что она хотела сказать этим словом, но оно прозвучало раза три-четыре.
- А какое место занимает в этой новой конфигурации твой друг Фредди Торн? - спросил Пайт.
- Фредди их и свел. Раньше Герины и Константины не общались, но он постарался. Думаю, он при том присутствует, заваривает, так сказать, кашу.
- Бедная Джорджина!
- При чем тут она? - встрепенулась Анджела, приподняв верхнюю губу и обнажив влажные зубы.
- Так, вообще. Приятно, что ли, иметь в мужьях такого зловредного придурка?
- Какой же он зловредный? Просто любит беспорядок. Что до Джорджины, то она с начала учебного года со мной холодна. Не удивлюсь, если после ухода Айрин она тоже перестанет появляться.
- Чем еще тебя попотчевала Айрин?
- Дай-ка вспомнить....Джон Онг заболел: что-то с легкими. Врачи настаивают, чтобы он бросил курить, но он не может.
- Господи, уже на рак ли?
- Кто его знает? Он, конечно, старше всех нас, просто при его азиатской внешности это незаметно.
- Он в больнице?
- Еще нет. Ах, да, самое главное! Тебе понравится. Фокси Уитмен родила.
Воздух сжался. Сначала Пайт задохнулся, потом почувствовал, что проваливается в яму.
- Когда?
- В этот уик-энд. Думаю, в воскресенье. Ты видел ее вечером в пятницу у Литтл-Смитов. Уж не танец ли с Мэттом Галлахером ускорил роды? Его партнершам не позавидуешь.
- Почему нам никто об этом не сказал?
- Ты принимаешь это слишком близко к сердцу, Пайт. Ты что, близкий родственник? Странно, конечно, что Мэтт ничего тебе не сказал на работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43