Не подлежало никакому сомнению, что передний пловец, обогнавший остальных, был белый: теперь уже ясно можно было различить черты его лица. Он, казалось, прямо плыл к тому месту, где стояла лодка беглецов; хотя он напрягал все свои силы, но по отчаянному выражению его лица видно было, что он терял надежду спастись от своих страшных врагов, из которых ближайший был от него на расстоянии не более 40 шагов; он не предчувствовал, что живые существа одного племени с ним находились так близко.— Он плывет прямо на нас и будет здесь прежде своих преследователей, — прошептал Эдуард, — подождем стрелять, пока не переговорим с ним, а в это время наши общие враги подплывут на такое расстояние, что можно будет стрелять, не опасаясь промаха.Убедившись одним взглядом, что отец его, дядя и Пелег готовы стрелять по первому знаку, Эдуард обратил все свое внимание на преследуемого.Еще одна минута томительного ожидания, и беглец был уже в кустах, которые находились у самого борта лодки. Он сначала в испуге подался назад, но луч радостного удивления мелькнул в его глазах, когда он разглядел лица беглецов.— Не говорите громко, незнакомец, — прошептал Эдуард поспешно. — Мы следили за вашим бегством с самым живым участием, и вы найдете здесь убежище, какое мы только в состоянии дать вам. Но дайте нам поскорее совет: должны ли мы стрелять в ваших врагов?— Да, — отвечал незнакомец, и тень ненависти пробежала по его лицу. — Если же у вас есть лишнее ружье, то я также могу помочь вам.После этих слов, несмотря на чрезмерную усталость, человек лет сорока с помощью Эдуарда быстро влез в лодку. Он был сильного телосложения, с темными, сверкающими глазами и обыкновенными, не лишенными, впрочем, приятности чертами лица, которое от влияния непогоды из белого сделалось бронзовым. Его грудь, спина и руки были обнажены; вся одежда состояла из штанов оленьей кожи, стянутых кожаным поясом, к которому был привешен в кожаных же ножнах нож для скальпирования. Всю остальную одежду, а также и оружие он бросил, чтобы легче убежать от своих врагов, следовавших за ним по пятам более двух миль. Его окровавленное, пораненное тело показывало, что он имел дело не с одним только кустарником.Между тем один из его преследователей подплыл уже к берегу на такое незначительное расстояние, что можно было хорошо рассмотреть его отвратительное лицо; тут он поплыл медленнее и, приподняв голову над поверхностью воды, стал смотреть по тому направлению, куда скрылась его жертва. Он, по-видимому, хотел обезопасить себя от нападения, опасаясь, что враг бросится на него прежде, чем подоспеют его товарищи.— Теперь пора, — прошептал мистер Штанфорт, который принял на себя команду. — Пелег, ты бей ближайшего, я буду целить во второго, Амос в третьего и ты, Эдуард, в четвертого; но чтобы не пропала даром ни одна пуля! Готовьтесь! — вслед за сим раздалась команда: «Стреляй»!Последовал единодушный залп; первые четверо индейцев наполовину выскочили из воды, трое из них мгновенно исчезли; передний же индеец, раненный в голову, громко стонал. Это был тот самый дикарь, в которого стрелял Пелег, юноша попал бы в него вернее, если бы индеец в ту минуту, когда раздался сигнал, не сделал бы быстрого движения назад. Индейцы, находившиеся вдали в числе 6 и 7 человек, услышав выстрелы и видя судьбу своих товарищей, испустили громкий крик изумления и боязни и поспешно поплыли назад, к западному берегу.Когда дым от выстрелов рассеялся и можно было видеть вблизи раненого индейца, незнакомец выхватил поспешно нож, перепрыгнул, не говоря ни слова, через борт лодки, подплыл к индейцу и вонзил ему в грудь нож так, что несчастный тотчас же умер. После того он схватил индейца за его длинные, украшенные перьями волосы и, ловко обведя ножом вокруг черепа, сорвал скальп и поднял его с торжеством над своей головой. Этот отвратительный поступок, к счастью, видели только мужчины, так как женщины, как сказано было выше, при команде стрелять легли на дно лодки, закрыв лицо руками. Эдуард посоветовал им остаться там еще несколько времени, чтобы не быть свидетельницами страшного происшествия, и те очень охотно повиновались ему.— Кажется, мы спасли такого же дикаря, как убитые нами! — сказал мистер Штанфорт, отвернувшись от страшного зрелища.— Без сомнения, это охотник за индейцами и ненавистник их, — отвечал Эдуард. — Снимая скальп со своего врага, он действует только согласно воспитанию и обычаям своей страны!— Тогда это весьма вредное воспитание и ужасные обычаи, сын мой! — возразил мистер Штанфорт. — И даже мысль об этом леденит кровь в моих жилах. Я могу, когда необходимость заставляет меня, в защиту своей жизни застрелить дикаря, и Господь видит, что я не желал зла ни одному из Его созданий; но убить человека лишь для того, чтобы взять его волосы, — это отвратительный поступок!— С волками жить — по-волчьи и выть, — сказал Эдуард, который был слишком обрадован появлению нежданного товарища, чтобы строго осуждать его поступок.Затем он зарядил снова свое ружье, и его примеру последовали все его спутники.— Я думаю спросить незнакомца, что нам теперь предпринять, — сказал дядя Амос, — так как он привык к битвам с индейцами, то в подобном случае его мнению следует придавать больше значения, нежели нашему.— Вот он возвращается, — прошептал Эдуард.В это время незнакомец поднялся из воды, ухватился за борт лодки и в одно мгновение очутился в ней.— Вот скальп одного из этих проклятых леших! — вскричал он с диким смехом.— Друг, — начал тогда спокойно, но решительно Амос, — у вас свои обычаи, которые осуждать не наше дело, но и у нас есть также свои. Я вижу, вы имеете обыкновение скальпировать врага, мы же оставляем мертвеца в покое; так, пожалуйста, спрячьте ваши трофеи, чтобы женщины не испугались при виде их.Незнакомец, который не был, в сущности, злым человеком, как мы это вскоре увидим, стоял с минуту неподвижно, с удивлением глядя на серьезные лица мужчин.— Пусть будет так, друг, если вы этого хотите, — сказал он наконец, — я не желаю, чтобы вы имели обо мне дурное мнение.И, тотчас же бросив скальп в реку, он продолжал, как бы извиняясь: — Я хотел только показать эту вещь генералу гарнизона и всем другим, когда я возвращусь; я думаю, вы поверите мне на слово, и к тому же я ни за какие деньги не согласился бы сделать неприятность людям, которые помогли мне и выручили меня из отчаянного положения.— Вы говорите о генерале и гарнизоне, что вы под этим подразумеваете? — спросил Эдуард.— Я говорю о генерале Винчестере, который с порядочным количеством солдат занимает теперь форт Дефианс. Я один из лазутчиков, через которых он собирает сведения о диких. На этот раз мне пришлось плохо, потому что эти лешие преследовали меня по пятам. Имя мое Питер Брасси, зовут меня обыкновенно Питером, а некоторые мои знакомые — Питером-Дьяволом, потому что я во время моих странствий при встрече с индейцами никогда не уклоняюсь с дороги, а всегда иду прямо на них.— Ну, Питер, — сказал Амос Штанфорт, — мы в очень затруднительном положении, как вы видите, так как, помогая вам, мы выдали себя. Вы лучше нашего знакомы с хитростями индейцев, потому посоветуйте нам, как благоразумнее всего поступить теперь.— По моему мнению, вам грозит здесь опасность со стороны краснокожих. Вы им порядочно насолили, и они, конечно, не упустят случая отплатить вам. Конечно, нам нечего спешить скрываться, так как они не сунутся зря под выстрелы; они окружат вас и будут проделывать с вами дьявольские штуки. Вот вам верное изображение индейской натуры.— Но в настоящую минуту в безопасности ли мы? — спросил Эдуард озабоченно.— Отчего же нет, — возразил ему лазутчик. — Вы видели ведь, что змеиное отродье дало тягу.— Разве вы не знаете, что на другой стороне также находятся индейцы?— Гм! — вскричал Питер, поспешно озираясь кругом. — На другой стороне острова, говорите вы? На другой стороне острова?— Нет, на другом берегу реки, хотя, может быть, они уже сделали попытку переплыть сюда?— Там никто не сторожит?— Теперь нет, — отвечал Эдуард, — а недавно я был на той стороне острова, на холме; оттуда заметил я нескольких диких, которые собирались переплывать реку на небольшом плоту; они, вероятно, принадлежат к той же шайке, которая преследовала вас.— Да, они следовали за мной по пятам, — начал рассказывать Питер, — и многих трудов стоило мне убежать от раскрашенных чертей! Как я уже вам сказал, я из форта Дефианс; мне нужно было идти в Райзин, чтобы там получить как можно больше сведений для генерала, который только что узнал о постыдной измене Гулля; в нескольких милях отсюда я открыл первые следы индейцев и пошел по ним. Прежде чем я узнал, в чем дело, позади себя я услышал пронзительный крик и, обернувшись, заметил приблизительно около двадцати индейцев, которые бежали ко мне как сумасшедшие, а из-за кустов выглядывало еще больше раскрашенных рож. Тогда я убил переднего и пустился бежать, а за мной с воем понеслась вся толпа.— Удивительно, как они тотчас же не застрелили вас, — заметил Эдуард.— Ах, они не хотели причинять мне вреда, потому что, полагаю, я им хорошо знаком, осторожные негодяи. Я отправил нескольких из них к праотцам, конечно, в честной битве. Мстительные дикари! Они желали поймать меня живым и, если бы я им попался, зажарили бы меня или сожгли живым. Но я пробился через них и бросился к реке, которая, как я знал, находилась только в двух милях; по дороге я бросил свое ружье и все, что мог сорвать с себя из платья; жадные дикари тотчас бросились поднимать все это и таким образом дали мне время достичь реки, и вот теперь я здесь.— Действительно, это — чудесное спасение! — воскликнул Эдуард.— Да, это было затруднительное положение, — отвечал лазутчик, спокойно осматривая свое исцарапанное и окровавленное тело. — Но мы, старые охотники, привыкли уже к таким случаям и, когда мы выходим невредимыми, то снова готовы затянуть ту же песенку.— А много ли диких? — спросил Эдуард.— Судя по тому, что я сам видел и что слышал от вас, должно быть, очень много!— К какому племени принадлежат они?— Разных племен, — отвечал Питер, перегибаясь через борт лодки, чтобы смыть кровь с руки. — Мне кажется, большая часть индейцев из шайки Текумзе, и я нисколько не удивился бы, узнав, что и сам он с ними.— Но что же нам предпринять? — спросил Эдуард. — Как вы думаете, не опасно ли нам оставаться здесь?— Долго оставаться, конечно, неблагоразумно, молодой человек; на той стороне находятся индейцы, которые, пожалуй, найдут, что наши скальпы и имущество стоят того, чтобы напасть на нас. Одолжите-ка мне ружье, я выйду на остров. Осмотрю его хорошенько и тогда уж дам вам какой-нибудь совет.— Поскорее, — вскричал Эдуард, подавая ему ружье Пелега, — взойдите поскорее на ту возвышенность и как можно внимательнее исследуйте всю окрестность! Я боюсь, что мы слишком долго пренебрегали этой предосторожностью.— Приготовьтесь вывести лодку из залива, — сказал Питер, — но не трогайтесь прежде, чем я принесу вам верные известия.— Питер, — сказал Давид Штанфорт, — вы едва ли будете в состоянии идти без одежды через густой кустарник; у нас есть лишняя охотничья рубашка и мокасины; нам будет очень приятно, если вы примете их от нас.Питер Брасси был слишком простой человек, чтобы заставлять долго просить себя; с благодарностью принял он предложенные вещи и поспешил одеться. Затем, оглядев себя с видимым удовольствием, он заметил, что теперь ему недостает только хорошего ружья, пороху да пуль, чтобы быть вполне мужчиной.— Ну, Питер, выведите только нас поскорее из этого опасного положения, и вы не будете в убытке, — возразил ему Давид Штанфорт, в то время как Эдуард повторил Брасси обещание, что в случае спасения их он может надеяться на хорошее вознаграждение.— И без ваших обещаний я счел бы своей обязанностью сделать все возможное, чтобы спасти вас, — серьезно отвечал лазутчик. — Питер Брасси никогда не имел неблагодарного сердца; мне было бы крайне прискорбно, если бы с вами случилось несчастье!С этими словами он выскочил из лодки и мгновенно исчез между кустами. Взоры всех еще были устремлены на то место, где скрылась мощная фигура Питера, как Эдуард Штанфорт вдруг почувствовал на своем плече чью-то руку и, обернувшись, увидел Пелега.— Слушай, Эдуард, — сказал юноша с упреком. — Вырвав у меня ружье, ты показал, что считаешь меня совершенно бесполезным человеком. Но я хотел бы знать, кто убил того старого индейца, как не я?— Хорошо, Пелег, хорошо, — возразил Эдуард приветливее прежнего. — Ты сделал свое дело, но, подумав немного, ты увидишь, что твое ружье теперь находится в лучших руках, и потому тебе должно безропотно примириться со всяким планом, который мы придумаем для нашей общей безопасности.— Ну, не будем больше говорить об этом, — прервал Пелег, польщенный благоприятным отзывом, — хотя, я думаю, ты мог бы отдать Питеру свое ружье, которое было ближе к тебе. А что мешает нам теперь, до возвращения разведчика, приняться за работу и построить на лодке прикрытие, о котором я говорил?— Да, действительно! — вскричал Эдуард. — Почему бы нам и не заняться этим. План превосходен: раз наше убежище открыто врагами, нам нечего бояться, что стук топоров наведет их на наш след. Чтобы построить для женщин надежное убежище, понадобится несколько часов работы, кроме того, в случае нападения оно будет хорошей защитой от выстрелов и для нас самих.Так как предложение Пелега было одобрено и отцом Эдуарда, и дядей Амосом, то мужчины тотчас же приступили к работам.Между другими полезными вещами у Штанфортов оказались топоры, пара больших плотничьих буравов и другие инструменты.Захватив все необходимое, мужчины, исключая Давида Штанфорта, оставшегося наблюдать за западным берегом, вышли из лодки и направились через кустарник к более высокому лесу, где и принялись за рубку деревьев. Во всем остальном они полагались на бдительность разведчика, который в случае опасности успел бы вовремя предостеречь их.Вскоре посреди лодки появилось нечто вроде каюты, вокруг которой еще оставался свободный проход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13