Он ездит в пострадавшие от чернобыльской аварии районы и рассказывает о том, что на этих землях можно жить, можно растить хлеб, рожать детей. Но охрана тщательно следит, чтобы президент не ступил ногой на незаасфальтированную землю, а местные власти получают в подарок дорогие авто, на которых президент передвигается по загрязненным территориям. Жизнь из окна президентского «Мерседеса» видится по-иному. Получается как у Сталина: чем ближе светлое завтра, тем у власти больше врагов, а первыми пострадавшими, оказались, как водится, люди из ближайшего окружения.
х х х
Многие помнят заголовки газет того времени — «Ученик посадил учителя». А накануне по национальному телевидению показали, как надевают на ручники на министра сельского хозяйства Василия Леонова, бывшего первого секретаря Могилевского обкома партии, человека, который дал Лукашенко должность в парткоме, заставил окончить Горецкую сельхозакадемию, назначил директором совхоза «Городец», спасал от уголовного дела и отправлял на слеты молодых передовиков…
Одновременно с Леоновым арестовали легенду белорусских аграриев, председателя самого знаменитого колхоза, дважды Героя Соцтруда Василия Старовойтова. За что? Президент, выступая по национальному телевидению, заявил: «Заговор». Затем показали маски-шоу с арестом Леонова: наручники, доллары, разбросанные по столу в рабочем кабинете. «Не по-людски это, — шептались на улице и в служебных кабинетах.-Ну, виноват Леонов — сними с должности, зачем же арестовывать человека, который тебя в люди вывел!.. Нет, не по-людски...»
Символично, что первыми в ряду «заговорщиков» оказались именно те, кто выдвинул Лукашенко: самый именитый представитель Могилевской номенклатуры и самый известный белорусский аграрник.
Вспоминает Василий Севостьянович Леонов.
— О возможном аресте меня предупреждали, советовали: «Собирайся и немедленно уезжай в Россию». Но, зачем? Я же не сделал ничего преступного, работал на благо своего народа...
Арест проходил предельно буднично.. 11 ноября около 16 часов в кабинет зашел помощник и сообщил: «Там пришли какие-то люди и рвутся к вам с каким-то следственным экспериментом». — Ну, рвутся, так пусть заходят. Вошло человек двадцать с двумя кинокамерами. Что за эксперименты? Следователь Молочков садится и предъявляет ордер на мой арест. Вот тогда я и вспомнил о вчерашнем предупреждении...
Начали обыск. Осмотрели люки для кабелей связи — искали взрывное устройство. Выскребли все ящики, забрали кипу визиток (более 300) моих бывших посетителей, которых потом тягали на допросы. Перерыли все бумаги. Я собрался, вышел из кабинета, и тут в коридоре, уже перед телекамерами, надели наручники».
...Деньги, которые нашли у Леонова — это 195 долларов и 200 немецких марок. Обвинение — огурцы, помидоры, мясо, которые министру везли на дом. В общем, взятки в особо крупных размерах. И четыре года колонии.
Старовойтова тоже посадили. За незаконно съеденные помидоры-огурцы. В сумме получилось что-то около 500 долларов. Тоже колония, тоже срок…
х х х
Однако, Василий Леонов был не первым известным белорусским политиком или бизнесменом, арестованным Лукашенко. Первой жертвой диктатора стал человек, который помогал ему на выборах деньгами — Александр Саманков, президент Первого республиканского инвестиционного фонда, один из самых известных деятелей финансового рынка Беларуси. Для защиты своего инвестиционного фонда Саманков и «вложился» в предвыборную кампанию Лукашенко. Правда, инвестиции в будущего президента были не очень велики. Как писал активный член предвыборного штаба «батьки» Александр Федута, «сама кампания, проведенная штабом, была потрясающе дешевой — намного дешевле, чем избирательная кампания по одномандатному округу в российскую думу. А ставкой была страна. Даже если поверить, что Саманков подарил будущему президенту ключи от новеньких красных „Жигулей“ девятой модели, это был достаточно весомый вклад в бедного директора совхоза, спускавшегося в гостиничный буфет за бутылкой минералки в потертом спортивном костюме». Сохранился дубликат нотариально заверенной доверенности от 3 мая 1994 года, которой Николай Гуськов уполномочил Лукашенко А.Г., проживающего в деревне Рыжковичи Шкловского района Могилевской области, управлять автомобилем «ВАЗ-2109», госномер 00-58 КС без прав отчуждения сроком на три года. Николай Гуськов — муж родной сестры Саманкова. Он подтвердил, что, действительно, на его имя из личных средств Саманкова купили тогда автомобиль и передали Лукашенко. После победы Лукашенко, фонд Саманкова закрыли, а его самого затем арестовали якобы за попытку дать взятку. Девять лет колонии. Кстати, автомобиль вернули сотрудники службы охраны президента, только когда Саманкова арестовали.
Следущей жертве президента тоже казалось, что ее не посмеют арестовать. Тамара Винникова — в жизни женщина обаятельная, кокетливая, но крутая и коварная в бизнесе. Самые жесткие санкции в отношении белорусских банков связывают именно с ее именем. Под лозунгом борьбы с «серой экономикой» она многих разорила, вынудила уехать из страны. Говорят, президент обещал ей за это пост премьер-министра.
«Я считала, что начинать эту работу должны силовые структуры, отвечающие за безопасность страны. Но нужно знать характер президента…
В конце концов состоялся разговор, во время которого я сказала ему, что меня за эту работу ждет либо смерть, либо тюрьма. Мне была обещана поддержка. Кроме усиления охраны был оговорен еще один важный для меня аспект. Я знала, что уже не раз предпринималась попытка фабрикации против меня уголовного дела, знала, что преград для исполнителей не существует. Знала из опыта и другое: Лукашенко зависит от тех, кто потеряет большие доходы, они очень много помогали ему в избирательной кампании. Его решительность, твердость в период обсуждения сложных вопросов — во многом маска, их нет на самом деле. Безусловно, я понимала, что охрана меня не спасет. Я просила тогда только об одном одолжении: когда ему будут передавать сфабрикованное, позволить присутствовать, видеть этих людей, дать возможность высказать свое мнение.
Он мне твердо и пламенно обещал. Понятно, что речь в данном случае шла о моей жизни и его кресле. Он меня, по сути, отправил одну в бой для защиты трона, а сам выстрелил в спину. Предал уже через месяц…»
В январе 1997 года Винникова уехала в Италию — для отдыха и медицинского обследования. В Минске перепугались — а вдруг не приедет обратно? Разыскали, успокоили. Винникова вернулась. На приеме у Митрополита Минского и Слуцкого Филарета Винникова и Лукашенко встретились. Он целовал ей руки и в присутствии свидетелей заверил, что слухи о кознях в отношении нее — ложь. На следующий день Винникова была арестована и доставлена в СИЗО КГБ.
А что президент? Он объяснил, что Винникову арестовали ради ее же блага — дескать, охотятся за банкиром какие-то страшные люди.
Следствие не смогло вменить экс-главе Нацбанка ничего вразумительного — нельзя же всерьез признать набор кастрюль «Цептер» взяткой…
Несмотря на настоятельную рекомендацию врачей освободить Винникову, так-как она нуждается в срочной операции, бывшего главного банкира страны продолжали держать в СИЗО. В одиночной камере изолятора КГБ она провела девять месяцев: «В камере нет воды, нет санузла. Мыться можно было только раз в неделю, надзиратели говорили: „Ну пойдем, Тамара Дмитриевна, мы тебя будем мыть“. У меня открылось кровотечение, переодеваться приходилось на глазах мужчин. Обратилась к Лукашенко с просьбой позволить изменить меру пресечения. Он отказал. Я была обречена умирать в камере. Следственные действия шли ни шатко, ни валко, потому что предъявить было нечего. Они ждали, что все кончится моей естественной смертью в изоляторе».
Отчаявшись, Винникова пишет письмо единственному человеку, на помощь которого могла рассчитывать — Ивану Титенкову. Что сказал тот своему патрону и сказал ли что-либо вообще, неизвестно. Но под крупный денежный залог (белорусское законодательство тогда вообще не предусматривало такой формы взаимоотношений с подследственным). Винникову отпускают под домашний арест…
— Мне сейчас легко говорить, имею на то моральное право, поскольку Лукашенко меня не щадил, — объясняет Винникова. — Одиночная камера, пытки, свидания и даже переписка с родными запрещены. Мне не разрешали работать с адвокатами наедине, и самое главное — два года не позволяли сделать срочную операцию. Он знал обо всем. С другой стороны, вот что меня постоянно мучает: когда я говорю о Лукашенко плохо, не задевает ли это честь простых белорусов, признавших его своим кумиром? меня постоянно сдерживает.
Сдерживает Тамару Винникову и то, что в Беларуси в заложниках остается ее сын. Как только появились первые интервью Винниковой, в отношении сына было возбуждено уголовное дело. Обвинение нехитрое: распространение наркотиков…
х х х
Другая история — экс-премьера Михаила Чигиря.
Лукашенко пытался не допустить отставки Чигиря — накануне референдума 1996 года такая политическая акция премьера могла стоить власти и самому президенту. К Чигирю приезжали,уговаривали забыть о случившемся, вернуться в команду Лукашенко. Чигирь ответил отказом. Тогда ему стали мстить. По-мелкому. Сначала лишили премьерской пенсии, потом затеяли проверки законности строительства загородного дома…
Чигирь не стал дожидаться своего «ящика гвоздей», и в 1999 году, когда истекали полномочия Александра Лукашенко, определенные Конституцией 1994 года, объявил о своем намерении баллотироваться на пост президента. Арест последовал незамедлительно, и Чигирь восемь месяцев провел за решеткой по обвинению в экономическом преступлении: дескать, будучи главой «Белагропромбанка» выдал коммерческой фирме кредит, который в банк не вернулся. Цинизм ситуации заключается в том, что кредит, который вменили Чигирю, выдавался в рамках программы помощи кандидату в президенты Александру Лукашенко по рекомендации представителя Лукашенко и на указанную им фирму. Об этом сразу же заявила адвокат экс-премьера и его супруга Юлия Чигирь. Более того, Михаил Чигирь шел в политику весьма осторожно, а потому надежно подстраховался, предусмотрев в кредитном договоре механизмы возвращения денег.
Тем не менее суд состоялся и был скорым. В своем заключительном слове подсудимый говорил, что раскаиваться ему не в чем, а потому использовать последнее слово для просьб о снисхождении отказался. «Абсурдность предъявленных мне обвинений столь очевидна, что я не вижу смысла больше доказывать свою невиновность», — подчеркнул Михаил Чигирь и еще раз подтвердил, что возбужденное против него дело является политическим.
Речь экс-банкира и экс-премьера выглядела не последним словом подсудимого, а скорее как публичное обращение политика к своим сторонникам и преследователям. Самой большой и непростительной ошибкой Чигирь назвал свое вхождение в команду Лукашенко. «Я не был сторонником Александра Лукашенко и не разделял его представлений об экономическом развитии государства, знал, что предвыборные обещания его команды невыполнимы, понимал, что он пришел к власти с помощью голого популизма. Я решил, что все это останется в прошлом, поддался настроению общества, желающего перемен к лучшей жизни», — покаялся бывший премьер. По признанию Михаила Чигиря, взамен на политическое молчание ему была обещана полная самостоятельность в принятии решений, касающихся экономического развития страны. «С преступной легкостью я согласился принять эти предложения», — сознался Чигирь, оправдывая себя тем, что надеялся изменить систему экономического управления государством и «обеспечить белорусам жизнь, достойную их трудолюбия». Однако, президент, по словам Михаила Чигиря, нарушил свое обещание не вмешиваться в экономику уже в первые месяцы сотрудничества. И Чигирь ушел. В итоге экс-премьера обвинили в превышении служебных полномочий и халатности, которые, по мнению суда, он допустил при принятии как раз экономических решений. Приговор — три года с отсрочкой исполнения.
Чигирь не каялся, не просил милости, потому вердикт сочли слишком мягким. В отношении экс-премьера было возбуждено новое уголовное дело. Чтобы добить поднявшего голову политика, арестовывают его сына. Приговор — восемь лет лишения свободы
Сегодня в Беларуси практически невозможно назвать ни одного известного политика, когда — либо критиковавшего Лукашенко, который не отсидел бы в тюрьме от 15 суток до нескольких лет. Нет ни одного известного человека, в той или иной степени не пострадавшего от власти. Людей избивают, шантажируют, выгоняют с работы, лишают средств к существованию, бросают в тюрьмы, издеваются над родственниками, высылают из страны. Это никакое не художественное преувеличение, это — новый белорусский порядок.
х х х
У тех, кому удалось избежать тюремных камер, истории расставания с Лукашенко не менее драматичны. Одна из них связана с бывшим управляющим делами президента Иваном Титенковым.
— Откуда возникли проблемы в ваших взаимоотношениях?
— С репрессий против близких мне людей, в частности, несколькоих серьезных предпринимателей, которые, не нарушая законов, много помогали республике. В первую очередь — Виктор Логвинец… Других называть не хочу: кого-то разорили, кого довели до инфаркта…
Да и со мной он работал так же. Идем, к примеру, по реконструируемому стадиону, и президент распределяет, кому что надо сделать, как финансировать… А мне показывает самый сложный объект — козырек, где правительственная ложа.
— Этот объект — тебе.
— Хорошо, а деньги где взять?
— У тебя столько друзей-предпринимателей… Решай!
— Каплей, переполнившей чашу вашего терпения, стал, очевидно, арест бизнесмена Виктора Логвинца?
— Когда его арестовали, я испытал настоящий шок. Он за пять лет работы до миллиона долларов отдал в собственность государства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30