Безрезультатно! Бретт терялся в догадках. Что ему оставалось думать? Что Дженни пала жертвой маньяка-преследователя или еще что-нибудь подобное?
Сейчас Бретт просто хотел знать, что случилось.
Дженни выложила непомерную, даже больше чем непомерную для нее сумму за прокат автомобиля. Сначала она заехала в полицейский участок, где получила рекомендации по буксировке остатков «монте-карло» и получению страховки.
В десять тридцать Дженни отправилась к мадам Ля Рю, одной из своих клиенток, желающей поставить обловленную систему на компьютер. В свое время мадам снискала себе славу предсказательницы и оракула местного масштаба, и, хотя большую часть ее обширной клиентуры составляли неудавшиеся художники, туристы, ищущие приключений в улочках французского квартала, и просто люди, жаждущие узнать о своей судьбе по картам Таро, это занятие позволило ей скопить средства на «ягуар» и изредка баловаться покупкой бриллиантов. Некоторые называли мадам просто шарлатанкой, кто-то — талантливой актрисой, другие считали, что она обладает даром прорицания. В конце концов, не так важно, что думают люди о семидесятилетней гадалке, верят они ей или нет, но Дженни знала, что, несмотря на все разговоры, база данных, содержащая информацию о ее постоянных посетителях, уже не умещалась на винчестере в два мегабайта. Такому количеству клиентов могли бы позавидовать многие из модных врачей и адвокатов.
Она зашла в знакомое полутемное помещение магазина мадам, до отказа забитое какими-то шариками, бусинами, игральными костями, разноцветными стекляшками и камешками, колодами карт и другими вещами не совсем понятного предназначения. В магазине негромко играла довольно примитивная музыка, которая по замыслу хозяйки должна была придавать ее заведению неповторимый мистический колорит.
Дженни пришла к мадам, намереваясь тотчас начать работу, однако седовласая прорицательница сразу обратила на нее внимание.
— Вы знаете, что ваша аура несколько изменилась? — спросила она своим низким грудным голосом.
По горлу мадам косой полосой проходил шрам, как бы подрагивающий при разговоре, что создавало крайне неприятное впечатление. Поговаривали, что она заработала это украшение от клиента, переусердствовавшего в приеме наркотиков. Другие уверяли, что Ля Рю много лет назад пыталась свести счеты с жизнью в яростном приступе благородной ревности.
Мадам улыбнулась своей загадочной улыбкой.
— Вы чувствуете себя в опасности, n'est-ce pas?
Ошеломленная Дженни тоже выдавила из себя подобие жалкой улыбки.
— Отчего же?
— Мне просто видно некоторые вещи, милая. С тех пор как вы начали у меня работать, я взяла вас под свою защиту. — Ее черные глаза, казалось, пытливо заглядывающие в самую душу Дженни, лихорадочно блестели. — Под сильную и эффективную защиту.
Ля Рю пожевала губами. Дженни пожалела, что ввязалась в этот разговор. Она не нуждалась в магической защите и желала только побыстрее оказаться на рабочем месте у компьютера в задней комнате. Обладала ли мадам сверхъестественными способностями или нет, Дженни вовсе не волновало: вряд ли та смогла бы ей помочь в сложившейся ситуации.
Инсталляция новых программ заняла не очень много времени. Менее чем через три часа система запускалась, программы были загружены и, самое главное, расширена база данных. Дженни устало откинулась на спинку кресла и подумала о Бретте. Она вспомнила о том, как покинула его среди ночи. Это было и решительно, и трусливо одновременно. Одним словом, бессовестно. Что, интересно, Бретт подумал о ней? Обиделся? Расстроился? Рассердился?
Дженни автоматически переменила дискету в системном блоке. Окажись она сама в такой ситуации — проснуться в собственной постели и обнаружить, что Бретт исчез, — она бы почувствовала себя очень и очень неуютно.
— Рана. Колотая рана.
Низкий голос мадам донесся до Дженни. Она резко обернулась и обнаружила Ля Рю, сидящую в кресле позади нее. Белоснежные волосы были собраны в аккуратный пучок. По контрасту с черным ниспадающим халатом и полумраком комнаты ее голова сияла луной в ночном небе. В ушах переливались красно-золотыми бликами длинные серьги, на шее сверкало великолепное ожерелье. Впотьмах Дженни не смогла разглядеть, чем украсила себя мадам Ля Рю, да и разглядев не поняла бы — она не была знатоком драгоценных камней. В любом случае мадам не носила стеклянных подделок. Ее руки небрежно тасовали колоду карт Таро. Дженни не смогла удержаться от скептической ухмылки.
— Мадам, не стоит тратить времени, я не верю картам. Извините.
Черные антрациты глаз прорицательницы гипнотически блеснули в темноте.
— Зато, милая, карты, похоже, верят вам. Может же старая женщина позволить себе поразвлечься? Тем более что это не займет много времени, которое вам так дорого. Не раздумывая выберите три карты и положите перед собой.
Дженни всегда с юмором относилась к таким вещам, особенно когда дело касалось наиболее богатых и щедро платящих клиентов, однако, протянув руку к картам, она ощутила странное волнение, словно кто-то окатил ее холодной водой. Дженни быстро отдернула руку и с нервной улыбкой взглянула на Ля Рю, все еще протягивающую ей колоду.
— La Roue de Fortune — пробормотала гадалка, — и, посмотрев на Дженни, перевела: — Колесо судьбы…
— Кажется, так называется популярное телешоу? — произнесла Дженни с кислой улыбкой. Мадам снисходительно покачала головой.
— Колесо судьбы представляет собой циклически замкнутую линию жизни от рождения до смерти и снова, и так до бесконечности. В этом нет ничего принципиально нового. Все, что когда-либо происходило во всем множестве наших предыдущих жизней, повторяется снова и снова, и этот процесс невозможно остановить. Колесо крутится, не имея ни конца, ни начала, как и сама жизнь. Все события происходят в строго определенной последовательности, не меняясь местами и не теряя своей первоначально заложенной сущности. L' infinite.
Ля Рю выложила колоду в центр стола, и Дженни снова ощутила неприятное покалывание в кончиках пальцев. Сердце на мгновение остановилось, будто заледенев, и, встрепенувшись, спотыкаясь и торопясь, застучало дальше.
На первой открывшейся карте были изображение страшноватого вида скелета в боевых доспехах и единственное слово — «СМЕРТЬ».
— Вот вам подтверждение того, что вы в опасности, — уверенно произнесла мадам. — Это не карты говорят, милая, это голос того самого прошлого предупреждает вас. Посмотрите, что на следующей карте, не стесняйтесь, посмотрите.
Дженни вытянула следующую карту.
— Искренне надеюсь, мадам, что эта карта обозначает любовь.
— Верно, только мне вы могли бы этого и не говорить. То, что любовь присутствует в вашей жизни, написано в ваших глазах, а отнюдь не на карте.
— Присутствовала, — поправила ее Дженни, улыбаясь горькой улыбкой, — присутствовала любовь.
— М-м-м, — ответила Ля Рю не без сомнения в голосе, и третья карта легла на стол. — Луна. Это тайна. Может быть, ложь.
Дженни искоса взглянула на карту, не сомневаясь, что тайна и ложь — это Моди. Она протянула руку, чтобы рассмотреть ее получше, но неожиданно еще одна карта вылетела из колоды и упала на пол вверх рубашкой. Мадам вздрогнула, посмотрела вниз и подняла карту.
— Дьявол. Но это не ваша карта.
— Почему вы так думаете?
— А ответьте, какая мысль промелькнула в вашем сознании, когда эта карта выпала из колоды?
— По-моему, никакая, — на всякий случай соврала Дженни.
Ля Рю нахмурила серебряно-седые брови.
— Ну хорошо. Дело в том, что «дьявол» в Таро обозначает знак маниакально-навязчивой любви. Но я-то вижу, милая, что ваша любовь имеет другое, значительно более высокое качество, она чиста и не несет в себе ничего дурного. Карта выпала рубашкой вверх, поэтому она не ваша. Примите мой совет: будьте осторожны и осмотрительны, этот «дьявол» еще даст о себе знать!
Глава 15
Возвращаясь домой, Дженни никак не могла выбросить из головы мадам и карты Таро. Ее рассказ о колесе фортуны частично совпадал с размышлениями на эту тему самой Дженни. Даже если мадам и блефовала, Дженни все равно оставалась при своем мнении: повтор прошлой жизни существует. Невеселые мысли о покинутом среди ночи Бретте снова овладели ею. Дженни считала, что поступила непростительно трусливо, и ей необходимо что-нибудь предпринять, чтобы исправить эту ошибку. Но что?
В три часа дня она припарковалась у дома, умирая от голода. Руки были холодны, как лед, и дрожали, не желая отпускать руль. Очевидно, во взятой напрокат машине был очень мощный кондиционер, по крайней мере так решила Дженни. Она не сомневалась, что в ближайшее время ей предстоит, мягко говоря, неприятный разговор с Мак-Кормиком. Но что она ему скажет? Был, конечно, и такой вариант: выбежать из машины и, перепрыгивая через три ступеньки, промчаться к себе, надеясь, что Бретт не успеет ее засечь. Дженни прикинула, как это будет выглядеть со стороны, особенно если Бретт стоит у окна, и немедленно отказалась от этой мысли. Тем более лучше не откладывать разговор на потом, Бретт все равно не отступится от нее просто так, без объяснений.
Неожиданно перед глазами встал скелет с первой карты, и Дженни зло выругалась. Она взглянула на полузашторенные окна Бретта и убедилась, что все равно не увидит, смотрит ли он на стоянку. Обреченно вздохнув, Дженни вышла из машины и, опустив голову, направилась к лестнице, ведущей в ее квартиру. Казалось, что взгляд Бретта сверлит ей спину, и каждый шаг, ступенька за ступенькой, давался ей с большим трудом.
Бретт, с нетерпением ожидающий прибытия Дженни, стоял, как часовой, около окна, пренебрегая чертовыми костылями и стараясь больше опираться на здоровую ногу. Он прекрасно видел, как незнакомая машина, судя по виду, арендная, заняла ее место на стоянке. Дженни бросила быстрый взгляд на его окна, тут же отвела глаза в сторону и пошла, почти побежала вверх по лестнице, к своей квартире. Наверное, Дженни просто хочет переодеться и через несколько минут, улыбаясь, постучит в его дверь, чтобы сразу объяснить, что же такое произошло сегодня ночью и почему она убежала, даже не разбудив его. Черт, он заметил, что рассуждает о Дженни, как о своей личной собственности, обязанной давать ему отчет во всех своих действиях. Но дело в том, что ночной уход Дженни слишком походил на бегство. Было похоже на то, что она его бросила, покинула навсегда.
Бретт опять посмотрел в окно. Покинула, черт возьми. Это не делается просто так, молча, сразу и без объяснений. Может быть, Дженни, как и другие женщины, получила от него все, что хотела, и теперь пришло время ласково сказать: «Бай-бай, малыш, мне было хорошо с тобой»? Если с другими его это, может быть, и устраивало, то с Дженни этот номер не пройдет. Тем более, что и сама она, выйдя из машины, выглядела весьма неважно. В ее взгляде и походке проглядывали одиночество, грусть и потерянность.
«Чем же я мог обидеть ее до такой степени?» — подумал Бретт. Он же был таким ласковым, любящим, беспокоящимся о ней и готовым кинуться на ее защиту по первому зову. Даже теперь, зная Дженни намного лучше, помня каждую клеточку нежного, пьяняще ласкового тела, он хотел ее значительно сильнее, чем раньше. Ему необходимо видеть улыбку Дженни и слышать ее смех. Ему необходимо знать, что она находится в безопасности, под его надежной защитой.
Ему необходимо… Черт, ему было необходимо сразу все. Бретт был абсолютно уверен, что и Дженни настроена так же.
Проклятие, ни звука. Недоумение Бретта переросло в уверенность, и он, быстро натянув футболку и тяжело опираясь на костыли, вышел из своей квартиры.
Он почти удивился, когда Дженни без колебаний открыла, не задавая вопросов и не томя его ожиданием. Бретт взглянул ей в глаза и, не дожидаясь приглашения, вошел в квартиру, аккуратно прикрыв за собой дверь. Его ходьбу на костылях нельзя было назвать образцом изящества, и Дженни не смогла скрыть сострадания.
— Ты почему сбежала, Джен?
Ее губы упрямо сжались, как будто бы она принимала для себя какое-то ответственное решение.
— Не совсем понимаю, о чем ты, — ответила она с деланным безразличием.
— А тебе самой не кажется, что ты должна мне кое-что объяснить?
Она наморщила лоб, словно раздумывая или пытаясь понять суть его вопроса.
— А тебе кажется?
Бретт доковылял на костылях до столика с отошедшей в мир иной бегонией. Бедное растение тихо шуршало сухими листьями.
— Ага. Кажется. И я к этому отношусь, видимо, более серьезно, чем, насколько я вижу, относишься ты.
— Бретт…
— Да, у тебя все в порядке. Тебя не касается, что, проснувшись сегодня утром, я обнаруживаю твое отсутствие. Тебя не касается, что я весь день схожу с ума, не зная, что с тобой и где ты находишься. Затем ты приезжаешь и идешь домой, не заходя ко мне, даже не позволив по телефону, сидишь так тихо, словно покончила жизнь самоубийством. Это, насколько я понимаю, тоже не твоя проблема. — Бретт говорил тоном раздраженного, обиженного ребенка. Затем он окинул Дженни негодующим взглядом и сделал шаг к двери. — Мне очень жаль. — У самого выхода он обернулся. — Я никогда не встречал прежде такой, как ты. Считай, что, исчезнув сегодня ночью, ты преподнесла мне небольшой сюрприз. Не беспокойся больше на этот счет. Только вот полиция вряд ли сможет постоянно охранять тебя. Это тебя тоже не заботит?
Бретт оперся на костыли и протянул руку к дверной ручке, и Дженни поняла, что, если промолчит, на этом все и кончится. Тянущая боль появилась в груди и поползла вниз, к животу. Господи, Бретт не видел ее всего лишь полдня, а выглядел злым, как сто чертей! Он поправил повязку, венчающую его лоб. Теперь Дженни разглядела, что Бретт с утра небрит, что он осунулся и похудел. Щетина оттеняла его и без того бледные щеки. Еще ни один человек не занимал так много места в ее жизни. А теперь она нанесла ему обиду, он, не стерпев, ответил, и все это получалось чертовски глупо и несправедливо.
Бретт, стукнув костылями, остановился в дверном проеме, и Дженни с тоненьким противным хныканьем рванулась следом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34