https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_kuhni/bronzovie/
Крикет опустила руки ему на плечи.
— Следующий этап заключается в боли, — сказала она спокойно. — Я должна поставить на тебе несмываемое клеймо.
Уилсон не совсем понял, о чем речь, но расслышал серьезность в ее голосе.
— Это необходимо сделать, иначе…
— Иначе что?
— Не спрашивай, — ответила Крикет, и Уилсон почувствовал, как она задрожала. — Ты обещал повиноваться мне беспрекословно. Помнишь?
— Да, — неохотно подтвердил Уилсон.
Они оделись и прокрались на камбуз. Крикет подвела Уилсона к плите, зажгла горелку, взяла с полки нож и осмотрела его. Широкое лезвие блеснуло на свету.
— Пригодится, — решила Крикет.
— Эй, подожди-ка! — сказал Уилсон в полный голос.
— Тише! — Крикет сзади обняла его за шею сильной рукой. — Это очень важно! Если не будешь делать все, как я говорю, нам обоим грозит смерть.
— Да объясни ты, наконец, что происходит?
— Не сейчас. Ты выполнишь свое обещание? Или погубишь себя и меня?
Она надела варежку, предназначенную для переноса горячих предметов, и погрузила лезвие столового ножа в самую середину огня. Несколько минут спустя сталь раскалилась докрасна, с заточенного края посыпались голубые искры.
Уилсон начал потеть и дрожать. Ему вдруг стало жаль пустынных улиц своей городской окраины, пассажиров в рубиконовском автобусе, пыльного офиса — всего того, что он променял на море. Но внутренний голос заявил ему: «Там ты прозябал, а здесь живешь».
— Все почти готово. — Крикет повернула нож другой стороной. — У вас тут, ребята, есть что-нибудь вроде масла или лярда?
Уилсон достал из шкафа банку «Криско».
— Открой.
Он снял крышку и содрал алюминиевую фольгу. Круглая поверхность замороженного жира была похожа на только что выпавший снег.
— Теперь раздевайся. До пояса.
Он стянул через голову тенниску, и Крикет заметила, что он дрожит.
— Не волнуйся, — сказала она более мягким тоном. — Для этой процедуры нужно стоять спокойно. И нельзя шуметь. — Она взяла с полки деревянную ложку и сунула в рот Уилсону. — Ну, давай, прикуси ее.
От вкуса сухого дерева Уилсон покрылся гусиной кожей. Крикет вынула нож из пламени и приложила тупым краем к его голому плечу. Уилсон почувствовал жгучую боль, камбуз наполнился отвратительным запахом горелого мяса. Вскоре жжение ослабло благодаря пригоршне лярда. Крикет взяла бинт из аптечки, стоящей под грилем, перевязала Уилсона с ухватками настоящей медсестры и помогла ему надеть тенниску, потому что малейшее движение левой руки вызывало у него слезы. Она положила на место нож, погасила горелку, и они оказались в кромешной темноте.
— Извини за причиненную боль, — произнесла Крикет словно ниоткуда. — Никому не показывай клеймо, пока не разрешу. — И она мягко чмокнула его в губы.
— Крикет… — позвал Уилсон и пошарил вокруг руками, но она уже исчезла.
6
«Компаунд интерест» приближалась к африканскому континенту. Легкие, как пушинки, береговые птицы качались на волнах утреннего бриза.
Амундсен первым обнаружил нечто странное.
— Похоже, у меня сдают глаза, — сказал он и протянул электронный бинокль Уилсону.
Поначалу Уилсон видел только море и небо. Потом на горизонте появилось едва заметное пятнышко. Оно то пропадало в волнах, то выступало тенью на пределе видимости. Целый час они по очереди внимательно следили за непонятным объектом.
— Ладно, — сказал наконец капитан, — думаю, это вне досягаемости наших приборов. — Он сел за навигационный компьютер и пробежался по клавишам. — Объект движется параллельным курсом на большой скорости, может быть, двадцать пять узлов. — Он ввел следующую команду, и носовые видеокамеры с характерным скрипом повернулись направо. На экране сразу возник смутный силуэт.
— Что это такое, сэр? — безмятежно поинтересовался Уилсон.
— Пока трудно сказать, — ответил встревоженный Амундсен. — Никаких отличительных признаков. Но это явно военный корабль. Возможно, катер береговой охраны Берега Слоновой Кости. У них есть пара-тройка ржавых эсминцев и еще несколько подобных судов. Взгляните-ка сюда!
Уилсон пригнулся к экрану и вдруг почувствовал тошноту. Ожог на плече заныл. На экране появилось что-то сероватое и торчащее в разные стороны.
— Недурственно, — прокомментировал изображение капитан. — Думаю, морская артиллерийская система большого калибра производства Круппа. Укомплектована зажигательными снарядами. Хорошая дальность стрельбы, превосходное средство для подавления берегов от обороны. А это, — капитан показал на серебристую отметку, — ракетная пусковая установка. Скорее всего «Даву», французское производство, очень эффективна на море.
Амундсен снял яхту с автопилота и впервые доверил Уилсону штурвал. Тот немедленно задергался, и Уилсон понял, почему моряки относятся к своим судам как к живым существам. Капитан, поглядывая на карты, быстро произвел несколько расчетов.
— Мы в двух днях пути от Конакри, — сказал он. — Это ближайший порт. Поспешим туда.
Он нажатием кнопки свернул паруса. Установилась тишина, если не принимать во внимание плеск волн.
— Ничего не понимаю. Почему не включились дизели?
В голосе Амундсена прозвучало что-то такое, чего Уилсон раньше никогда не слышал. На кончике капитанского носа выступила капелька пота и нырнула в дикобразную бороду. Амундсен подошел к панели ручного управления и нажал красную кнопку с надписью «Дроссель». На некоторое время дизели гармонично запели, потом чихнули и снова заглохли. Амундсен с удивлением посмотрел на Уилсона.
— Спущусь вниз. Яхта в ваших руках.
7
Уилсон пятнадцать минут наблюдал за горизонтом со все нарастающей тревогой. Корабль, который как тень следовал за «Компаунд интерест», поменял курс и теперь мчался на полной скорости прямо к яхте.
Когда он приблизился настолько, что можно было различить детали, Уилсон закрепил намертво штурвал, достал из шкафа для карт справочник Джейнса «Боевые корабли» и начал листать иллюстрации, пока не нашел нужную. Похоже, это был американский минный тральщик времен войны в Корее. Современник войны, знавший лучшие годы. Теперь его борта покрывали ржавчина и грязь, а палубу — разный мусор. Только длинная пушка впереди и ракетная установка сзади блестели на солнце чистотой и свежей смазкой. По обеим сторонам носовой части корабля были нарисованы страшные глаза — такими греки украшали свои военные суда, когда отправлялись грабить Трою. На буксире корабль тащил два длинных скифа.
Капитан вытолкал на палубу кока. На том и на другом Уилсон заметил следы борьбы. Лицо капитана было исцарапано. Левая скула вьетнамца опухла, на лбу багровел шрам, белый костюм — в машинном масле и крови, руки связаны по запястьям электрическим проводом.
Уилсон вышел из рубки.
— Саботаж, — объяснил капитан. — Я поймал этого мелкого негодяя, когда он копался в двигателе, подмешивая в смазку сахар. Я проверил: все запасные части исчезли.
— Вы можно расстрелять механик, — Нгуен оскалил в улыбке желтые зубы, — но двигатель оставаться неисправный.
Капитан ударил кока по лицу тыльной стороной ладони. Нгуен отлетел к гакаборту, но каким-то чудом устоял на ногах.
Капитан бросил взгляд на море. И невооруженным глазом было видно, что тральщик приближается.
— Кажется, я понимаю, что происходит. Чертовски плохо, — пробормотал он, вздохнул и расправил плечи. — А мне осталось всего два года до отставки. — Он достал из кармана небольшой ключ. — Мистер Уилсон, приглядите за коком.
Он прошел в рубку и открыл деревянный ящик, стоявший под левой скамьей. В ящике хранились два карабина «маузер», дробовик с вертикальным расположением стволов, «винчестер» с рычажным механизмом затвора, три полуавтоматических пистолета, несколько тысяч патронов, ракетница с коробкой сигнальных ракет, дюжина пластмассовых наручников и полицейский мегафон модели «Стенториан Е».
Капитан взял наручники и «маузер», в который вставил магазин типа «банан» на 90 патронов, вернулся на палубу и приковал Нгуена к гакаборту. Вьетнамец и ухом не повел. Он прислонился к корме и принялся слизывать с губы кровь.
— Я дал вашей сестре пистолет и велел запереться в кладовой, — сказал капитан Уилсону. — Так у нее будет шанс выжить. — Он торопливо спустился в трюм.
Вновь Амундсен появился в фуражке с золотой окантовкой и в парадном кителе. На форменных рукавах поблескивали золотом капитанские нашивки и нашивки, свидетельствующие о более чем двадцатипятилетней службе на флоте. Он подошел к консоли связи, разбил кулаком стеклянную панель и повернул желтый переключатель. На консоли замигал желтый фонарь. Это был аварийный маяк, посылающий на всех радиочастотах в радиусе пятисот миль сигнал бедствия. Потом он достал из оружейного ящика ракетницу и коробку сигнальных ракет, напоминающих сосиски.
Уилсон смотрел, как он, перейдя на правый борт, одну за другой выстреливает ракеты. Серебристые дуги прочерчивали небо и на пике траектории рассыпались на множество звездочек. Палубу накрыло облако порохового дыма. Уилсон закашлялся. Капитан сунул ему в руки дробовик.
— Но я не знаю, что с ним делать, — воспротивился Уилсон. Оружие казалось тяжелым и безобразным.
— Наведите в сторону цели и стреляйте, — посоветовал капитан.
Весь предшествующий жизненный опыт не готовил Уилсона к шоку, который он испытал, глянув справа по борту. Тральщик поднял опознавательные знаки — черный флаг с черепом и перекрещенными костями, мало того, справа от черепа был изображен черт с рогами, пьющий из бутылки ром, слева — русалка с кинжалом в руке.
— Ну вот и все, — произнес капитан. — Черный флаг означает, что пощады никому не будет. Считайте, что все мы мертвецы.
— Шутить изволите? — пролепетал Уилсон. — Все это давно вышло из моды. Так?
— В прошлом году на море было совершено тысяча тринадцать пиратских нападений, друг мой, — мрачно ответил капитан. — Можете справиться у лондонского «Ллойда», сведения общедоступны. Но вы правы, кто-то здесь обладает чувством юмора или по крайней мере чувством истории. Я видел этот флаг раньше, в старых книгах. Он был символом печально известного пиратского клана. Самый жестокий из них капитан Эльзевир Монтагю. Это он вместе с Морганом разграбил Портобелло. Пираты передавали свое грязное ремесло от отца к сыну в течение более двухсот лет. Помимо того, они занимались работорговлей, нападали на города. Однако главным занятием всегда оставалось убийство невинных людей в открытом море. Пираты терроризировали морские пути от испанских вод до Мадагаскара. Наконец, в 1805 году английские ВМС разделались со всем этим кровавым отродьем. Они стерли с лица земли их базу, расположенную на островках в Мексиканском заливе, неподалеку от устья Миссисипи.
Уилсон похолодел от ужаса. Пиратский корабль был теперь не более чем в сотне ярдов. Уилсон отчетливо видел греческие глаза на корме, поблескивающее орудие и развевающийся на ветру Веселый Роджер.
— Вы помните название островков? — услышал Уилсон свой собственный голос.
Капитан немного подумал и ответил:
— Да, Пальметто-Киз.
8
Вскоре ржавый борт пиратов навис над яхтой, как скала. Но у ограждения не было видно ни единого лица. Корабль казался вымершим. Капитан достал мегафон.
— У меня здесь ваш человек, — крикнул он в рупор. — Одно движение, и я размозжу ему голову!
В ответ — ни звука.
Капитан положил мегафон на палубу и взял «маузер». Резкие удары пуль по металлу неприятно отозвались в ушах Уилсона. Он сел и закрыл уши руками. Внезапно стрельба прекратилась, Уилсон поднял голову.
Крикет стояла, приложив к затылку капитана никелированный пистолет 38-го калибра.
Капитан твердо держал палец на спусковом крючке карабина. В какой-то момент нельзя было сказать, что будет дальше. Потом плечи капитана опустились, и он с силой отшвырнул карабин.
Крикет повернулась к Уилсону:
— Принеси наручники.
Уилсон вытаращил глаза.
— Неси, кому говорю!
Уилсон побрел в рубку, достал из оружейного ящика пластиковые наручники, затряс головой и бросил их обратно.
— Это никуда не годится, — сказал он.
Крикет вздернула подбородок:
— Если ты не наденешь наручники на этого человека, мне придется застрелить его.
— Ты не можешь так поступить, — ответил Уилсон. По его лицу катился пот, и он моргал, когда капли попадали в глаза.
— Капитан! — Крикет взвела курок.
— Вы слышали, что сказала леди, мистер? — произнес капитан.
Уилсон снова взял наручники и, выйдя на палубу, замкнул их на запястьях у капитана:
— Сожалею, сэр.
— Ты, коварная сучка… — обратился капитан к Крикет.
— Заткни хлебало, старик! — перебила Крикет. Уилсон отступил назад и поднял руки:
— Все, что ты здесь устраиваешь, меня не касается.
Крикет смерила его пустым взглядом, отливающим сталью:
— Слишком поздно для сожалений.
9
Пираты овладели «Компаунд интерест» за две минуты. Уилсон видел, как тридцать смуглых парней перепрыгивали через поручни. Некоторые держали в зубах ножи. В большинстве своем это были африканцы с племенными метками на лицах, но мелькали и малайцы в тюрбанах, и латиноамериканцы, и азиаты.
Акермана вытащили из офиса и привязали нейлоновой веревкой к фок-мачте.
— Они ворвались в самый разгар телефонной конференции, — возмущался он. — Цены на кукурузу…
Удар приклада сбил с него очки.
Два нефа повалили Уилсона на палубу носом вниз и связали по запястьям синтетической бечевкой. Так вот, значит, за какой радостью он сбежал от спокойной городской жизни. Интересно, что сказала бы Андреа, увидь она его сейчас? Впрочем, и без нее ясно. Эти люди не оставляют свидетелей. В желудке у Уилсона появился знакомый сигнал надвигающегося несчастья.
Возглавлял абордажную команду африканец в промасленных габардиновых брюках, обрезанных до колен. У него были тонкие черты лица. Обнаженную грудь пересекали выпуклые шрамы, образуя сложный рисунок. В руке — кожаный арапник, оплетенный серебряной нитью, похоже, символ власти. Предводитель уважительно приблизился к Крикет и произнес несколько слов на языке, который Уилсон не разобрал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Следующий этап заключается в боли, — сказала она спокойно. — Я должна поставить на тебе несмываемое клеймо.
Уилсон не совсем понял, о чем речь, но расслышал серьезность в ее голосе.
— Это необходимо сделать, иначе…
— Иначе что?
— Не спрашивай, — ответила Крикет, и Уилсон почувствовал, как она задрожала. — Ты обещал повиноваться мне беспрекословно. Помнишь?
— Да, — неохотно подтвердил Уилсон.
Они оделись и прокрались на камбуз. Крикет подвела Уилсона к плите, зажгла горелку, взяла с полки нож и осмотрела его. Широкое лезвие блеснуло на свету.
— Пригодится, — решила Крикет.
— Эй, подожди-ка! — сказал Уилсон в полный голос.
— Тише! — Крикет сзади обняла его за шею сильной рукой. — Это очень важно! Если не будешь делать все, как я говорю, нам обоим грозит смерть.
— Да объясни ты, наконец, что происходит?
— Не сейчас. Ты выполнишь свое обещание? Или погубишь себя и меня?
Она надела варежку, предназначенную для переноса горячих предметов, и погрузила лезвие столового ножа в самую середину огня. Несколько минут спустя сталь раскалилась докрасна, с заточенного края посыпались голубые искры.
Уилсон начал потеть и дрожать. Ему вдруг стало жаль пустынных улиц своей городской окраины, пассажиров в рубиконовском автобусе, пыльного офиса — всего того, что он променял на море. Но внутренний голос заявил ему: «Там ты прозябал, а здесь живешь».
— Все почти готово. — Крикет повернула нож другой стороной. — У вас тут, ребята, есть что-нибудь вроде масла или лярда?
Уилсон достал из шкафа банку «Криско».
— Открой.
Он снял крышку и содрал алюминиевую фольгу. Круглая поверхность замороженного жира была похожа на только что выпавший снег.
— Теперь раздевайся. До пояса.
Он стянул через голову тенниску, и Крикет заметила, что он дрожит.
— Не волнуйся, — сказала она более мягким тоном. — Для этой процедуры нужно стоять спокойно. И нельзя шуметь. — Она взяла с полки деревянную ложку и сунула в рот Уилсону. — Ну, давай, прикуси ее.
От вкуса сухого дерева Уилсон покрылся гусиной кожей. Крикет вынула нож из пламени и приложила тупым краем к его голому плечу. Уилсон почувствовал жгучую боль, камбуз наполнился отвратительным запахом горелого мяса. Вскоре жжение ослабло благодаря пригоршне лярда. Крикет взяла бинт из аптечки, стоящей под грилем, перевязала Уилсона с ухватками настоящей медсестры и помогла ему надеть тенниску, потому что малейшее движение левой руки вызывало у него слезы. Она положила на место нож, погасила горелку, и они оказались в кромешной темноте.
— Извини за причиненную боль, — произнесла Крикет словно ниоткуда. — Никому не показывай клеймо, пока не разрешу. — И она мягко чмокнула его в губы.
— Крикет… — позвал Уилсон и пошарил вокруг руками, но она уже исчезла.
6
«Компаунд интерест» приближалась к африканскому континенту. Легкие, как пушинки, береговые птицы качались на волнах утреннего бриза.
Амундсен первым обнаружил нечто странное.
— Похоже, у меня сдают глаза, — сказал он и протянул электронный бинокль Уилсону.
Поначалу Уилсон видел только море и небо. Потом на горизонте появилось едва заметное пятнышко. Оно то пропадало в волнах, то выступало тенью на пределе видимости. Целый час они по очереди внимательно следили за непонятным объектом.
— Ладно, — сказал наконец капитан, — думаю, это вне досягаемости наших приборов. — Он сел за навигационный компьютер и пробежался по клавишам. — Объект движется параллельным курсом на большой скорости, может быть, двадцать пять узлов. — Он ввел следующую команду, и носовые видеокамеры с характерным скрипом повернулись направо. На экране сразу возник смутный силуэт.
— Что это такое, сэр? — безмятежно поинтересовался Уилсон.
— Пока трудно сказать, — ответил встревоженный Амундсен. — Никаких отличительных признаков. Но это явно военный корабль. Возможно, катер береговой охраны Берега Слоновой Кости. У них есть пара-тройка ржавых эсминцев и еще несколько подобных судов. Взгляните-ка сюда!
Уилсон пригнулся к экрану и вдруг почувствовал тошноту. Ожог на плече заныл. На экране появилось что-то сероватое и торчащее в разные стороны.
— Недурственно, — прокомментировал изображение капитан. — Думаю, морская артиллерийская система большого калибра производства Круппа. Укомплектована зажигательными снарядами. Хорошая дальность стрельбы, превосходное средство для подавления берегов от обороны. А это, — капитан показал на серебристую отметку, — ракетная пусковая установка. Скорее всего «Даву», французское производство, очень эффективна на море.
Амундсен снял яхту с автопилота и впервые доверил Уилсону штурвал. Тот немедленно задергался, и Уилсон понял, почему моряки относятся к своим судам как к живым существам. Капитан, поглядывая на карты, быстро произвел несколько расчетов.
— Мы в двух днях пути от Конакри, — сказал он. — Это ближайший порт. Поспешим туда.
Он нажатием кнопки свернул паруса. Установилась тишина, если не принимать во внимание плеск волн.
— Ничего не понимаю. Почему не включились дизели?
В голосе Амундсена прозвучало что-то такое, чего Уилсон раньше никогда не слышал. На кончике капитанского носа выступила капелька пота и нырнула в дикобразную бороду. Амундсен подошел к панели ручного управления и нажал красную кнопку с надписью «Дроссель». На некоторое время дизели гармонично запели, потом чихнули и снова заглохли. Амундсен с удивлением посмотрел на Уилсона.
— Спущусь вниз. Яхта в ваших руках.
7
Уилсон пятнадцать минут наблюдал за горизонтом со все нарастающей тревогой. Корабль, который как тень следовал за «Компаунд интерест», поменял курс и теперь мчался на полной скорости прямо к яхте.
Когда он приблизился настолько, что можно было различить детали, Уилсон закрепил намертво штурвал, достал из шкафа для карт справочник Джейнса «Боевые корабли» и начал листать иллюстрации, пока не нашел нужную. Похоже, это был американский минный тральщик времен войны в Корее. Современник войны, знавший лучшие годы. Теперь его борта покрывали ржавчина и грязь, а палубу — разный мусор. Только длинная пушка впереди и ракетная установка сзади блестели на солнце чистотой и свежей смазкой. По обеим сторонам носовой части корабля были нарисованы страшные глаза — такими греки украшали свои военные суда, когда отправлялись грабить Трою. На буксире корабль тащил два длинных скифа.
Капитан вытолкал на палубу кока. На том и на другом Уилсон заметил следы борьбы. Лицо капитана было исцарапано. Левая скула вьетнамца опухла, на лбу багровел шрам, белый костюм — в машинном масле и крови, руки связаны по запястьям электрическим проводом.
Уилсон вышел из рубки.
— Саботаж, — объяснил капитан. — Я поймал этого мелкого негодяя, когда он копался в двигателе, подмешивая в смазку сахар. Я проверил: все запасные части исчезли.
— Вы можно расстрелять механик, — Нгуен оскалил в улыбке желтые зубы, — но двигатель оставаться неисправный.
Капитан ударил кока по лицу тыльной стороной ладони. Нгуен отлетел к гакаборту, но каким-то чудом устоял на ногах.
Капитан бросил взгляд на море. И невооруженным глазом было видно, что тральщик приближается.
— Кажется, я понимаю, что происходит. Чертовски плохо, — пробормотал он, вздохнул и расправил плечи. — А мне осталось всего два года до отставки. — Он достал из кармана небольшой ключ. — Мистер Уилсон, приглядите за коком.
Он прошел в рубку и открыл деревянный ящик, стоявший под левой скамьей. В ящике хранились два карабина «маузер», дробовик с вертикальным расположением стволов, «винчестер» с рычажным механизмом затвора, три полуавтоматических пистолета, несколько тысяч патронов, ракетница с коробкой сигнальных ракет, дюжина пластмассовых наручников и полицейский мегафон модели «Стенториан Е».
Капитан взял наручники и «маузер», в который вставил магазин типа «банан» на 90 патронов, вернулся на палубу и приковал Нгуена к гакаборту. Вьетнамец и ухом не повел. Он прислонился к корме и принялся слизывать с губы кровь.
— Я дал вашей сестре пистолет и велел запереться в кладовой, — сказал капитан Уилсону. — Так у нее будет шанс выжить. — Он торопливо спустился в трюм.
Вновь Амундсен появился в фуражке с золотой окантовкой и в парадном кителе. На форменных рукавах поблескивали золотом капитанские нашивки и нашивки, свидетельствующие о более чем двадцатипятилетней службе на флоте. Он подошел к консоли связи, разбил кулаком стеклянную панель и повернул желтый переключатель. На консоли замигал желтый фонарь. Это был аварийный маяк, посылающий на всех радиочастотах в радиусе пятисот миль сигнал бедствия. Потом он достал из оружейного ящика ракетницу и коробку сигнальных ракет, напоминающих сосиски.
Уилсон смотрел, как он, перейдя на правый борт, одну за другой выстреливает ракеты. Серебристые дуги прочерчивали небо и на пике траектории рассыпались на множество звездочек. Палубу накрыло облако порохового дыма. Уилсон закашлялся. Капитан сунул ему в руки дробовик.
— Но я не знаю, что с ним делать, — воспротивился Уилсон. Оружие казалось тяжелым и безобразным.
— Наведите в сторону цели и стреляйте, — посоветовал капитан.
Весь предшествующий жизненный опыт не готовил Уилсона к шоку, который он испытал, глянув справа по борту. Тральщик поднял опознавательные знаки — черный флаг с черепом и перекрещенными костями, мало того, справа от черепа был изображен черт с рогами, пьющий из бутылки ром, слева — русалка с кинжалом в руке.
— Ну вот и все, — произнес капитан. — Черный флаг означает, что пощады никому не будет. Считайте, что все мы мертвецы.
— Шутить изволите? — пролепетал Уилсон. — Все это давно вышло из моды. Так?
— В прошлом году на море было совершено тысяча тринадцать пиратских нападений, друг мой, — мрачно ответил капитан. — Можете справиться у лондонского «Ллойда», сведения общедоступны. Но вы правы, кто-то здесь обладает чувством юмора или по крайней мере чувством истории. Я видел этот флаг раньше, в старых книгах. Он был символом печально известного пиратского клана. Самый жестокий из них капитан Эльзевир Монтагю. Это он вместе с Морганом разграбил Портобелло. Пираты передавали свое грязное ремесло от отца к сыну в течение более двухсот лет. Помимо того, они занимались работорговлей, нападали на города. Однако главным занятием всегда оставалось убийство невинных людей в открытом море. Пираты терроризировали морские пути от испанских вод до Мадагаскара. Наконец, в 1805 году английские ВМС разделались со всем этим кровавым отродьем. Они стерли с лица земли их базу, расположенную на островках в Мексиканском заливе, неподалеку от устья Миссисипи.
Уилсон похолодел от ужаса. Пиратский корабль был теперь не более чем в сотне ярдов. Уилсон отчетливо видел греческие глаза на корме, поблескивающее орудие и развевающийся на ветру Веселый Роджер.
— Вы помните название островков? — услышал Уилсон свой собственный голос.
Капитан немного подумал и ответил:
— Да, Пальметто-Киз.
8
Вскоре ржавый борт пиратов навис над яхтой, как скала. Но у ограждения не было видно ни единого лица. Корабль казался вымершим. Капитан достал мегафон.
— У меня здесь ваш человек, — крикнул он в рупор. — Одно движение, и я размозжу ему голову!
В ответ — ни звука.
Капитан положил мегафон на палубу и взял «маузер». Резкие удары пуль по металлу неприятно отозвались в ушах Уилсона. Он сел и закрыл уши руками. Внезапно стрельба прекратилась, Уилсон поднял голову.
Крикет стояла, приложив к затылку капитана никелированный пистолет 38-го калибра.
Капитан твердо держал палец на спусковом крючке карабина. В какой-то момент нельзя было сказать, что будет дальше. Потом плечи капитана опустились, и он с силой отшвырнул карабин.
Крикет повернулась к Уилсону:
— Принеси наручники.
Уилсон вытаращил глаза.
— Неси, кому говорю!
Уилсон побрел в рубку, достал из оружейного ящика пластиковые наручники, затряс головой и бросил их обратно.
— Это никуда не годится, — сказал он.
Крикет вздернула подбородок:
— Если ты не наденешь наручники на этого человека, мне придется застрелить его.
— Ты не можешь так поступить, — ответил Уилсон. По его лицу катился пот, и он моргал, когда капли попадали в глаза.
— Капитан! — Крикет взвела курок.
— Вы слышали, что сказала леди, мистер? — произнес капитан.
Уилсон снова взял наручники и, выйдя на палубу, замкнул их на запястьях у капитана:
— Сожалею, сэр.
— Ты, коварная сучка… — обратился капитан к Крикет.
— Заткни хлебало, старик! — перебила Крикет. Уилсон отступил назад и поднял руки:
— Все, что ты здесь устраиваешь, меня не касается.
Крикет смерила его пустым взглядом, отливающим сталью:
— Слишком поздно для сожалений.
9
Пираты овладели «Компаунд интерест» за две минуты. Уилсон видел, как тридцать смуглых парней перепрыгивали через поручни. Некоторые держали в зубах ножи. В большинстве своем это были африканцы с племенными метками на лицах, но мелькали и малайцы в тюрбанах, и латиноамериканцы, и азиаты.
Акермана вытащили из офиса и привязали нейлоновой веревкой к фок-мачте.
— Они ворвались в самый разгар телефонной конференции, — возмущался он. — Цены на кукурузу…
Удар приклада сбил с него очки.
Два нефа повалили Уилсона на палубу носом вниз и связали по запястьям синтетической бечевкой. Так вот, значит, за какой радостью он сбежал от спокойной городской жизни. Интересно, что сказала бы Андреа, увидь она его сейчас? Впрочем, и без нее ясно. Эти люди не оставляют свидетелей. В желудке у Уилсона появился знакомый сигнал надвигающегося несчастья.
Возглавлял абордажную команду африканец в промасленных габардиновых брюках, обрезанных до колен. У него были тонкие черты лица. Обнаженную грудь пересекали выпуклые шрамы, образуя сложный рисунок. В руке — кожаный арапник, оплетенный серебряной нитью, похоже, символ власти. Предводитель уважительно приблизился к Крикет и произнес несколько слов на языке, который Уилсон не разобрал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37