Встреча должна была состояться в кафе «Зоопарк» за третьим столиком от входа. Если столик будет занят, назначившая встречу по телефону Людмила предлагала заменить его на любой другой.
Однако Валентина Андреевна, как опытный конспиратор, позаботилась о том, чтобы «тайная» встреча состоялась именно за назначенным столиком, для чего прибыла на место за двадцать минут до установленного времени и выпивала уже третью подряд чашку чаю. Наконец в дверях кафе появилось юное создание в голубой куртке с огромным капюшоном, в разодранных по последней моде в области колен синих джинсах и кроссовках на внушительном протекторе. На голове у девочки был берет «а-ля Че Гевара» ядовито-зеленого цвета.
– Все-то вы, взрослые, путаете! Я же говорила, чтобы вы ждали меня за четвертым столиком, а не за третьим, – выговорила Людмила Глушенковой.
Валентина Андреевна прекрасно помнила, что речь в телефонном разговоре шла о третьем столике, но спорить не стала.
– Куда так спешила?
– Как куда? – удивилась Людмила. – На встречу с вами…
– А после?
– А после на дискач во Дворец молодежи. Я так торопилась, что даже визажнуться не успела!
– «Визажнуться»?
– Ну, тетя Валь! Это же элементарно! «Визажнуться» – это значит подкраситься, припудриться, причесаться…
– Совсем недавно, насколько я помню, все это называлось «наштукатуриться»! – заметила Глушенкова.
– Устарело! – махнула рукой Людмила. – Сейчас уже никто так не говорит.
– Постараюсь намотать на ус… Чай будешь?
– Лучше кофе…
После того как бармен принес девочке кофе и «Сникерс», Валентина Андреевна начала разговор:
– Я слышала, что ты достаточно хорошо знала Вику Добровольскую, – это правда?
– От кого вы это слышали?
– Источник информации не разглашается! – загадочно отозвалась Валентина Андреевна.
На самом деле она вовсе не знала, а только лишь предполагала, что Людмила Панфилова в меру своей суперобщительности и суперкоммуникабельности должна хорошо знать девочку Вику из параллельного класса. Учитывая то, что собеседнице, кроме всех вышеперечисленных достоинств, была присуща еще и суперлюбознательность, Валентина Андреевна не без оснований полагала, что разговор может оказаться довольно продуктивным.
– Это Пряник, что ли, наболтал? – спросила Людмила. – Ну, я устрою ему!.. Ладно. Так что вас конкретно интересует про Викушку?
– Все, что ты знаешь о ней.
– Викушка была девчонка тихая, незаметная. С девчонками почти не общалась, да и с мальчишками тоже, хотя на вид вроде была вполне нормальной. Комплексов никаких за ней не наблюдалось. Да и чего ей, собственно, комплексовать-то? Матер с фатером у нее вроде нормальные – не пьяницы и не шизы, материально обеспеченные, старший брудер тоже ничего пацан. Он раньше частенько Викушку в школу провожал…
– Может, мальчики на нее внимания не обращали?
– Очень даже обращали. Один чувак из старшего класса, Ванька Бугорников, к ней подъезжал с ухаживаниями. Она его отшила, дурочка. А ведь он пацан ничего. Я бы лично с таким стала ходить. Опять же Петька Пряник. Он по ней вообще с ума сходил. Даже стихи стал писать. Я, правда, сама не читала, мне он их не показывал, а вот Вовка Кощей их слышал и говорил, что они классные…
– А сама лично ты с ней общалась?
– Много раз! А что?
– Как тебе кажется, из-за чего она покончила с собою?
Ответом собеседницы было очень выразительное пожимание плечами.
– А что говорят девчонки из ее класса?
– Теряются в догадках, – отрезала Людмила.
«Плохо, очень плохо, – подумала Валентина Андреевна. – Если бы молодежный вариант „сарафанного радио“ что-либо знал о кавалере на „Пассате“, то, несомненно, родилась бы и версия самоубийства, связанная с ним. Нет ни малейшего сомнения, что эта версия была бы услышана чуткими ушами Людки Людоедки! Человек на „Фольксвагене“ с номером три семерки по-прежнему остается загадкой».
– А скажи-ка мне, Люда, вот что! – произнесла вслух инспектор. – Ты допускаешь такую мысль, что Вика Добровольская могла встречаться со взрослым парнем или с мужчиной?
– Вы хотите сказать, что Викушка с кем-то трах… Ой, простите! – поправилось юное создание. – Вы хотите сказать, что эта тихоня жила с каким-то взрослым мужиком?
– Я вовсе этого не говорила, – поспешно возразила Валентина Андреевна, представив, сколько разговоров может возникнуть завтра в школе, где училась Людмила. – Я просто спросила тебя. В принципе такое возможно?
– Да вы что, тетя Валь! – категорично заявила Людмила. – Да я скорее способна представить пингвина на велосипеде, чем Викушку в объятиях мужчины.
– А могла Вика сесть в машину к какому-то незнакомому человеку? Или это исключено?
Юное создание погрузилось в глубокую думу. Валентина Андреевна терпеливо ожидала, надеясь на то, что в голове у Людмилы за время молчания созреет идея, представляющая интерес для следствия. Но Людмила наконец произнесла:
– Так, значит, ее изнасиловали!
– С чего ты это решила?
– После ваших вопросов даже клинический идиот догадается, в чем дело!
– Ты не скажешь, кто из знакомых Вики способен сделать такое?
Задавая этот вопрос, Валентина Андреевна почти была уверена, что не получит на него ответа.
– Скажу, – вдруг злобно прошипела Людмила. – Один чокнутый художник! Он частенько пасется возле школы и приглашает девчонок-старшеклассниц в свою студию позировать!
– И кто-то соглашался? – не очень веря сказанному, спросила Валентина Андреевна.
Девочка бросила на нее снисходительный взгляд:
– Тетя Валь! Этот художник, между прочим, хорошие деньги дает за позирование. А деньги в наше время нужны всем, особенно молодым.
– И много он платит?
– Таксы я не знаю. Те девчонки, что у него побывали, не колются. Слышала только, что тем, кто позирует полностью в обнаженном виде, он платит побольше, а те, что в полуобнаженном, поменьше.
– Но как можно…
– Если вы, тетя Валь, насчет женского достоинства, то совершенно напрасно… Оно у нашего поколения имеется. Просто изменилось отношение к собственному телу… Сейчас оно рассматривается как дополнительное средство для зарабатывания денег. Ведь в том, что девчонки позируют голыми, нет ничего аморального. Они ведь не занимаются с этим художником сексом за деньги, а только позволяют рисовать себя…
Последнее утверждение вызывало у Валентины Андреевны большие сомнения. Да и сама концепция «тела как средства для зарабатывания денег» казалась ей ужасной. В будущем она обязательно как следует поспорит со своей юной оппоненткой на эту тему, а пока ее интересовали более конкретные вещи.
– Сколько лет тем девочкам, которым художник предлагал позировать?
– Старшеклассницы… В основном.
– А не в основном?
– В последнее время он стал предлагать позировать девчонкам помоложе… Мне, например, как-то предлагал. Но больше всех он приставал к Викушке. Он сулил ей просто золотые горы за позирование!
– Но почему именно к ней? – спросила Валентина Андреевна, вспомнив совсем еще детское тело-сложение Виктории Добровольской.
– Мы, помню, с девчонками тоже поинтересовались как-то – зачем ему нужна такая плоская доска?
– И что он сказал?
– Сказал, для того чтобы изобразить образ невинности и беззащитности. Мы еще тогда посмеялись над тем, как точно он попал со своим «образом»!
– А где живет этот художник?
– Сама не знаю, но могу спросить у девчонок! – ответило юное создание.
– Узнай, пожалуйста, побыстрее, – попросила инспектор Глушенкова. – И как только узнаешь, то сразу же звони.
– Заметано!
– Кстати, Люда! Ты не знаешь, случайно, у этого художника есть машина?
– Не знаю. Но я обязательно выясню это…
Три недели назад. – Привет, Байт…
– Здравствуй, Фил, – оторвавшись от монитора, произнес «компьютерный гений». – Говори…
Открыв свой блокнот, Фил стал диктовать:
– На сегодня мы имеем две тысячи «акций» – Москва, тысяча – Питер, тысяча – Самара, пятьсот – Владикавказ, пятьсот – Ярославль, триста – Владимир, сто – Калуга. На импорт заказов нет.
– Что-то негусто, – констатировал Байт. – И так уже третий день подряд. Как считаешь, в чем дело?
– Абломкин! – коротко ответил Фил.
– Думаешь?..
– Уверен. У меня даже факты имеются. Сегодня утром Алик Звягинцев с мелкооптовой ярмарки в «Центральном» недвусмысленно дал понять, что нам пора снижать цены. Мол, появилась такая «биржа», которая продает «акции» по семьдесят копеек за штуку, а если берешь «пакетом» по десять тысяч, то и по шестьдесят. Качество, правда, похуже, чем у нас, но для непредвзятых проверок и не слишком дотошных покупателей вполне годится.
– А может, это вовсе не Абломкин, а кто-то другой? – высказал предположение Байт.
– Ты сам веришь в то, что это кто-то другой? – спросил Фил.
Ответом было молчание, которое прервал появившийся в помещении Макс:
– Привет, Фил!
– Здравствуй, мы тут…
– Не надо, я все слышал, – остановил ненужные объяснения Макс. – Только Абломкин здесь ни при чем. Он сам только что звонил и наехал на нас за то, что мы сбиваем цены.
– Элементарный упреждающий удар, – не поверил Фил.
– Нет, – твердо заявил Макс. – Я знаю Абломкина с самого детства. Он от природы коммерсант! Коммерсант, но не подлец. Так сильно гадить за спиной друга он не посмеет. К тому же он не такой дурак, чтобы сбивать цену так сильно. Десять, максимум двадцать копеек – вот стиль легкого демпинга. Тридцать копеек – это уже не его почерк!
– Тогда что же нам делать? – поинтересовался Байт. – Тоже снижать цены?
– Ни в коем случае, – покачал головой Макс. – Будем держаться, а там посмотрим… Кстати, Фил. Ты почему без машины?
– Да что-то в подвеске застучало, – не моргнув глазом соврал Фил. – Я загнал ее в сервис, пусть посмотрят, что там.
– Правильно! С иномарками нужно обходиться предусмотрительно! Одна малюсенькая поломка может повлечь за собой большое попадалово! А когда обещали сделать?
– Скоро, – ответил Фил.
Макс выразительно почесал затылок, что-то прикидывая в уме.
В небольшой аварии, в которую угодил «Фольксваген» Фила, была виновата Наташа. Уж слишком горячо и страстно она обнимала его. Фил не заметил, как перед капотом его автомобиля вдруг выскочил столб. Хорошо еще, что он вообще успел его заметить. Все могло закончиться намного хуже, чем замена бампера и рихтовка правого крыла. Мастера автосервиса сказали Филу, что если он хочет, чтобы на машине не осталось и следа аварии, то им потребуется для работы не меньше четырех дней. У автомобиля, видите ли, очень необычный «колер». Пришлось согласиться.
– Сегодня на вечер намечено одно мероприятие. Если честно, я надеялся, что мы поедем туда на твоей машине, но, видно, придется ехать на моей.
– Ну хорошо, – как бы нехотя согласился Фил. – Как знаешь. А что за мероприятие?
– День рождения…
– У кого?
– У моей родной тетки Тамары Степановны! – торжественно произнес Макс. – У матери Кэт то есть!
– Вот как, – вздохнул Фил, сразу догадавшись, кто инициатор его приглашения на мероприятие. Макс, впрочем, и не собирался скрывать этого.
– Кэт настояла, чтобы ты был приглашен. Она, похоже, влюбилась в тебя по уши! Никого еще не знакомила со своими родителями!
«Какая высокая честь!» – усмехнулся про себя Фил, прощаясь мысленно и с приятно проведенным вечером в «Пиковой даме».
– Ты, кажется, не рад приглашению?
– Почему же, рад… Просто все это очень неожиданно! К тому же мне совершенно нечего надеть по такому случаю.
– Фигня, – улыбнулся Макс. – Парадных костюмов не понадобится. Юбилей организуется без галстуков и смокингов. Все будет происходить на фоне первозданной природы, недалеко от санатория «Синий утес».
«Крутое местечко! – вспомнил Фил, и его настроение несколько улучшилось. – В конце концов, именно об этом я и мечтал! Именно к этому стремился. И вот, когда все подается мне буквально на тарелочке с золотой каемочкой, я начинаю крутить носом. Глупо, очень глупо!»
– Когда и где встречаемся? – более жизнерадостным голосом спросил он.
– Часиков в шесть вечера, здесь! Только не опаздывай.
– Не опоздаю! – заверил Фил и, повернувшись к Байту, поинтересовался: – Как там наши «акции»?
– Все готово! – Байт вынул последнюю сотню марок из аппарата под названием «биржа».
Фил аккуратно сложил «акции» в полиэтиленовый пакетик и помчался выполнять свои «брокерские» обязанности…
Юбилей был организован на огромном поле для игры в гольф, и в сравнении с размерами поля приглашенных оказалось не так уж много. Филу было лестно оказаться в кругу известных личностей. Впрочем, более всего его занимал вопрос, когда же, собственно, произойдет то событие, ради которого его сюда и «вывезли». А именно его, Фила, презентация отцу и матери Кэт. Он озирался по сторонам, пытаясь угадать, где находятся Алексей Анатольевич и Тамара Степановна, родители Кэт. Заметив его замешательство, Кэт взяла Фила за руку и подвела к паре в центре оживленно беседующего кружка:
– Это Фил! Я вам о нем рассказывала!
– Очень приятно, – дружно произнесли родители Кэт.
– Мне также! – ответил Фил, пожав протянутую мужской половиной руку.
– Крепкое рукопожатие! – сказал отец Кэт. – Меня зовут Алексей Анатольевич. – А как, простите, ваше полное имя?
– Филипп…
– Если не возражаете, мы будем величать вас именно так… Мы, если честно, не настолько продвинутые родители, чтобы принимать во внимание прозвища.
– Я не против, – расплылся в улыбке Фил.
– Вот и хорошо. А чем вы, Филипп, занимаетесь? Работаете? Учитесь?
– Работаю, на бирже, брокером…
– Вот как! – с долей скепсиса в голосе произнес собеседник. – В таком юном возрасте – и на бирже. А как же учеба? Или вы считаете, что это не столь важно?
– Нет, я так не считаю, – стараясь угодить отцу Кэт, ответил Фил. – Я учусь… заочно.
– Почему же заочно? Вас не пугает перспектива близкой службы в армии? Или надеетесь на помощь своих родителей?
– Ни на чью помощь я не надеюсь, – как можно тверже произнес Фил. – Службы в армии не боюсь. Коль придет повестка – пойду служить!
– А кавказские события вас не пугают?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38