В глазах Мануила появились проблески надежды.
- Попробуй. Чем черт не шутит, - усмехнулся он.
И Григорий выдал такой концерт, что наверняка поставил на ноги всех постояльцев и хозяев этого дома. Он топал ногами, кричал, визжал, колотил в окна и стены, открывал дверь и орал благим матом:
- Караул!! Спасите!!
Под конец повеселевший Мануил не выдержал, захлопал в ладоши и закричал:"Браво!"
- Хороший ты мужик, Григорий, - сказал на прощание черт. - Даже жалко с тобой расставаться.
- Может выпьем, Мануил, на посошок? - предложил Орлов.
- Нет, - решительно отверг предложение черт. - Извини, но у меня норма.
- Ну, тогда будьте здоровы, Мануил! Всего вам наилучшего.
- Пока, Григорий!
И Мануил растворился в воздухе. Был черт и не стало черта. Орлов уже стал привыкать ко всей этой чертовщине. Да и черт был очень даже ничего. И среди чертей, оказывается, встречаются вполне приличные. Честно.
Орлов решительно направился к кровати. Надо было хоть немного поспать. Его уже буквально шатало от усталости. И в это время раздался деликатный стук в дверь.
"Кого ещё нечистая несет!" - раздраженно подумал он, подходя к двери. Невольно усмехнулся, так как это выражение в данном случае имело самый что ни на есть буквальный смысл.
Когда же Орлов открыл дверь, то буквально остолбенел. Мама миа! Перед ним стояла такая красавица, что рядом с ней сама Венера (ни та "молочная", а настоящая) почувствовала бы себя пастушкой. Честно! Даже трудно её описать. Вспомните, как выглядит самая яркая, самая замечательная мечта вашего детства. Вспомнили? Так вот, девушка - такая.
И Григорий понял, что по нему стала бить тяжелая артиллерия нечистой силы, причем, прямой наводкой. Так вот как выглядит их суперагент, пришедший завладеть его... Как там у них? Его сутью. И глядя на нее, он невольно подумал: "Да Бог с ней, с этой сутью!" Разве можно рядом с такой девушкой помышлять о какой-то там сути? Она полностью утонула, растворилась в её ярко-синих лучистых глазах. Да и как он мог отказаться от самой заветной, самой сладостной мечты своего босоногого детства, что стояла материализованная на пороге комнаты? Ну, никак он этого не мог. Если бы это случилось, он бы первым перестал себя уважать. А потому, Орлов обнял девушку за тонкую и гибкую талию, притянул к себе и поцеловал в губы.
- Но... Но... Что вы делаете?! - растерянно проговорила она, явно не ожидав подобного развития событий. - Я собственно...
- Не надо никаких версий, суперагент, - раскрыл Орлов перед ней все карты. - Мы ведь с вами взрослые люди. К чему нам эта игра в разведчиков, верно? Вы пришли завладевать моей сутью? Так завладевайте, я не против.
Он вновь обнял её и поцеловал. И до того ему это понравилось, что он уже стал подумывать о перспективах своего дальнейшего здесь пребывания. Да и город ему уже не казался таким неприглядным и удручающим. А нечистая сила так вообще была очень даже симпатична. А что, специалист он классный, будет чинить у них компьютеры, телевизоры. Можно зарабатывать неплохие деньги. И заживут они с суперагентом. Будь здоров как заживут! Как говорится, в любви и согласии. Кстати, как её зовут?
- Тебя как звать?
- Татьяной. - Она хлопала удивленно зарослями ресниц - никак не могла понять - что же в конце-концов происходит?
- А меня Григорием. Всю свою сознательную жизнь мечтал познакомиться с такой девушкой, как ты, Таня.
- Да, но почему вы себя так ведете?! Как... Как... - Она долго подбирала нужное слово. Наконец, нашла: - Как террорист?
- Но ведь ни я же к тебе вломился в номер с черными мыслями, а ты? Так-что, терпи. - И он вновь её поцеловал, окончательно поняв, что отныне его судьба полностью в руках этой восхитительной девушки.
- Да, но почему вы меня постоянно целуете?! - сказала она с предыханием. Красивая грудь её заметно взволновалась. И это было хорошим признаком, многообещающим началом.
А он уже не в состоянии был ответить. Его сердце задохнулось великой любовью к этой необыкновенной девушке. Оно уже ему не принадлежало. Оно всецело принадлежало ей. У него уже не было никаких других желаний, как только её целовать.
- Танюша! - нежно пррошептал Григорий, целуя её в очередной раз.
- Не надо, прошу вас! - умоляла она слабеющим голосом. Но её тело говорило ему о том, что с ней творится то же, что и с ним. А раскрытые горячие губы её уже сами искали его губы и с легким стоном прижимались к ним.
Но каким образом в этом перевернутом мире оказалась эта необыкновенная девушка с ликом мадонны и наивно распахнутыми глазами пятилетней девочки?! Загадка природы. Но, Боже, как же он был благодарен этому миру за такой щедрый подарок! Он уже был готов полюбить и этот мир. Видно, он не столь уж плох, если способен родить такое чудо.
- Ах, как кружится голова! - выдохнула она, все более слабея. - Как же это?!... Что же это?! Что это со мной?! - шептала она испуганно и удивленно.
Вконец ослабевшую, он подхватил её на руки, отнес и положил на кровать, а сам лег рядом. Она лежала такая бледная, такая прекрасная, такая хрупкая и такая беззащитная, что Григорий едва не залаял, как верный и влюбленный в свою хозяйку пес, от переполнявшего его восторга и нежности.
- Не надо!... Пожалуйста, не надо! - шептала она, а по щекам медленно катились две крупные и тяжелые, как сама судьба, слезинки.
Орлов наклонился и слизнул их языком. Но эти две слезы стоили целой бутылки коньяка. Их соленый хмель ударил в голову и он отключился, потерял всякое представление о времени и пространстве. Он уже себе не принадлежал. Вот и пришла Она ко нему, - её Величество Любовь! А он-то думал, что её вообще в природе не существует? Еще как, оказывается, существует! Влюбился "как простой мальчуган". Отныне и вовеки веков. Аминь!
- Гриша!... Гришенька!... Любимый! - горячо шептала она, прижимаясь к нему. И не было в мире слов прекраснее, чем эти.
- Ты не ведьма? - спросил Орлов, когда все кончилось.
- Нет.
- Не колдунья?
- Нет.
- Тогда каким образом при твоей профессии ты сумела себя сохранить?! удивился он.
- Не знаю, - отчего-то виновато ответила она. - Так получилось. Я не специально. Всякий раз как-то само-собой получалось, что я выполняла задание ещё до постели.
- И много душ ты загубила?
- Много.
- Что ж, тебя можно поздравить ещё с одной.
- Нет, - ответила она, нежно его целуя. - На этот раз я загубила свою. Это совершенно точно.
И Григорий вдруг ощутил, как внутри зашевелилось что-то очень нежное, очень щемящее, очень большое, радостное и теплое, будто плюшевый медвежонок - розовая мечта его детства. Душа! Она, голубушка! Есть она у него. Есть! А ведь он едва её в карты черту не проиграл. Вот был бы сейчас конфуз.
Уснули они только под утро.
6. Экстренное заседание ГЧК.
Телефонный звонок разбудил премьера Грызнова-Водкина среди ночи. Он не любил, когда нарушали его сон. Злой как черт, он нехотя взял трубку, рявкнул:
- Какого дьявола!
Но то, что сообщил Агапкин-старший заставило премьер-министра вскочить с постели. Ситуация требовала принятия безотлагательных мер. Он разбудил спящего с его третьей женой телохранителя и приказал срочно созвать всех членов Городского чрезвычайного комитета.
Когда Грязнов-Водкин прибыл к себе в кабинет, то все члены комитета уже сидели за длинным приставным столом и лупили на него удивленные глаза, не понимая причин столь экстренного сбора.
- Ну что уставились на меня, как баран на новые ворота! - с порога заорал премьер. - Бездельники! Соплижуи! Специалисты гребанные! А вашими, Кулинашенский, суперагентами только задницу подтирать! Только для этого они и годятся!
- Да что случилось-то, Петр Антонович?! - спросил главный полицейский города. Только он мог позволить себе столь панибратское обращение к премьеру.
- А то случилось, - проворчал, несколько остывая, Грязнов-Водкин. Пока мы дрыхнули, агент Остального мира успел споить и расколоть кота, испугать до смерти ведьму Наташку, подружиться с чертом и научить его как обмануть самого..., - премьер вжал голову в плечи, огляделся и загробным голосом прошептал: - Сатану!
Груди собравшихся одновременно изумленно выдохнули:
- Ох!
- А вашу суперагентшу, начальник полиции, он сейчас трахает почем зря!
- Не может быть! - воскликнул пораженный Кулинашенский, вскакивая.
- Я что, по твоему, вру что ли?! - вновь заорал премьер и разразился такой наипахабнейшей матрещиной, что даже у ломовых извозчиков уши бы посварачивались в трубочки. Но собравшиеся уже давно к этому привыкли.
- Да нет, я так как-то... Извините! - смутился начальник полиции.
- Дать мне объект! - заорал премьер.
Через несколько секунд засветился экран телевизора и все увидели широкую постель и два спящих обнаженных прекрасных тела.
- Значит, уже натрахались, - сказал Гразнов-Водкин.
- Между прочим, целкой была, - тяжело вздохнул Кулинашенский.
- Ни на того нацелилась твоя целка, - пошутил премьер.
Все рассмеялись. Шутка хоть как-то разрядила гнетущую атмосферу.
- Вот это парень! - восхищенно проговорил начальник полиции. - Мне бы его в команду. Классно работает. Если не принять мер, он нам всех агентов и нечистую силу перевербует.
- Вот именно, - согласился премьер. Обвел собравшихся тяжелым взглядом, спросил: - Какие будут предложения?
- Убить, и дело с концом! - очень эмоционально откликнулся Моисеев-Касаткина.
- Это не наш метод, - тут же забраковал это предложение премьер. - И откуда в вас, Касаткина, столько кровожадной жестокости?! - В общении с председателем Союза гомосексуалистов города Грязнов-Водкин всегда "забывал" первую часть его фамилии. Он терпеть не мог гомиков, но вынужден был с ними сотрудничать, так как они представляли реальную политическую силу и, надо сказать, силу весьма значительную.
- Зато самый эффективный, - огрызнулся главный гомосек. - И не надо, дядя, мне сразу шить криминал. Не надо. Лучше вспомните, как вы поступили со своей четвертой женой только из-за того, что бедная женщина пересолила суп?
Моисеев-Касаткина кажется вконец обнаглел. Сказать такое премьеру! Пусть он ему непосредственно не подчиняется. Ну и что? Это же премьер второе лицо в городе! Нет, с этими сексменьшинствами, положительно, что-то надо делать. Оборзели! Расплодились, крапивное семя! Если так дальше пойдет, бабы рожать разучаться. Сам же премьер от пяти жен имел десять детей и был горд этим. А история с четвертой женой премьера, о которой напоминал Моисеев-Касаткина, действительно была безобразной. С какого-то времени Грязнов-Водкин стал подозревать, что его четвертая жена, эта валоокая стерва, трахается с его вторым телохранителем ни в его присутствии или с его ведома, на что он закрывал глаза, а тайком. Первый телохранитель подтвердил, что так оно и есть на самом деле. Это была неслыханная наглость! Пересоленный суп был лишь поводом, последней, так сказать, каплей, переполнившей чашу терпения. Но ведь не скажешь же об истинных причинах поступка? Засмеют. Потому, внешне выглядело действительно так - он превратил жену в рабочую ослицу из-за пересоленного супа. Причем, превращение это было необратимо - такое страшное применил он заклинание. А телохранителя он отправил надзирателем к хлюндявым. История эта была незаживающей раной премьера. Поэтому главный гомосексуалист здорово рисковал, "наступая" на его больную мозоль. И при других обстоятельствах Грязнов-Водкин не спустил бы подобной наглости и телефонный аппарат, что был сейчас у него под рукой уже повстречался бы с мерзкой харей этого полумужика-полубабы. Точно. Но чрезвычайные обстоятельства заставили премьер-министра сдержаться, сделать вид, что не расслышал слов Моисеева-Касаткиной. Он обвел тяжелым взглядом присутствующих:
- Какие ещё будут предложения?
- Может быть мне его исповедовать? - сказал отец Валаам.
- А как же тайна исповеди? - ехидно спросил премьер.
- Нет ничего тайного, чтобы не стало явным, - вздохнул настоятель собора и воздел глаза к потолку.
- Нет, - забраковал это предложение Грязнов-Водкин. - Он наверняка атеист.
- А может быть посадить его в автобус да отправить обратно в Остальной мир? - робко предложил старший домовой тринадцатого микрорайона Сигизмунд Третий.
- Не пойдет. Тогда мы не узнаем о его сообщниках здесь, у нас, забраковал премьер и это предложение.
- Да, я как-то об этом не того... - смутился домовой. - Извините.
- Арестовывать его, сукиного сына, пора, - сказал генеральный прокурор Василий Хитрый. - Я уже и санкцию заготовил. Арестовывать и колоть, и колоть. Другого нам ничего не остается.
- Похоже, что прокурор прав. - Премьер обвел взглядом членов комитета. - Есть ещё какие предложения?... Та-ак! Молчание - знак согласия. Остановимся на этом варианте. Кулинашенский, за целость головы шпиона Остального мира отвечаешь лично. Понял?
- Это само-собой, Петр Антонович, Будьте спокойны. Брать его будут лучшие наши агенты.
7. Арест. Побег.
Григорий открыл глаза и, глядя на блеклые зеленованые обои с ржавыми разводами, долго не мог сообразить, где находится. Рядом кто-то лежал. Он скосил глаза и увидел прелестную девушку. Таня!!! И сердце его захлебнулось великой радостью и он почувствовал себя самым счасливым человеком на свете. Он вспомнил все, все до мелечайших подробностей. Но теперь Орлов был благодарен этому городу-призраку, городу-фантому и населявшей его нечисти только лишь за то, что здесь он встретил самую замечательную девушку в мире, ради которой он был готов на все, на любые испытания и муки.
Он долго любовался спящей девушкой, боясь пошевелься и нарушить её сон.
- Любимая! - едва слышно прошептал он. Слово было настолько ему незнакомым и необычным, насколько и замечательным, что Григорий повторил: Любимая!!
Таня, будто услышав его, улыбнулась во сне. Ах, какая это была улыбка! Какая это была восхитительная улыбка! От переполнявших его чувств, Орлову захотелось закричать во весь голос о своей великой любви, так, чтобы его услышали во всем мире. Услышали и здорово позавидовали. Он с трудом сдержал порыв и лишь одними губами вновь сказал:
- Любимая!!, - вложив в это слово все чувства.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7