Признаюсь, что некоторые из них я и сам себе присвоил. Поверьте, что это было необходимой психологической мерой. Но для Люка я всегда оставался майором. Сам же он был старшим поваром нашего полка.— Мне почти неизвестно, что происходило в последние годы в Европе, — сказал я. — Не могли бы вы меня проинформировать?Он задумался.— Это были годы непрерывного скольжения под уклон. И все это началось с самого первого дня несчастного Мюнхенского мира, в 1939 году. Америка едва противостояла Срединным державам, и поэтому пала после массированного нападения. Казалось, что мечта кайзеров о господстве Германии над миром близка к осуществлению. Но вскоре в покоренных странах вспыхнули восстания. Я получил звание старшего лейтенанта французской армии, когда Франция начала партизанскую войну. Мы были передовым отрядом организованного сопротивления в Европе, и нашему примеру последовали во многих странах. Люди больше не желали быть рабами. В те дни мы были полны радужных надежд.Но проходили годы и безысходность изматывала нас. Наконец, во время какого-то дворцового переворота кайзер был свергнут, и мы решили использовать предоставившуюся возможность для последнего штурма. Я вел свой батальон на Гибралтар, когда получил пулеметную очередь возле самого берега.Я никогда не забуду те часы агонии, когда я лежал в полном сознании в палатке хирурга. Морфий уже давно закончился, врачи старались поскорее вернуть бойцов на поле боя, занимаясь лишь легкими ранениями. Я же уже не мог воевать и мною занялись лишь после всех. Это было логично, но тогда я не хотел этого понимать.Я восхищенно слушал его.— Когда вас ранило? — поинтересовался я.— Этот день я никогда не забуду, — сказал он. — 15 апреля 1945 года.Я был ошарашен. Я сам был ранен пулей из немецкого пулемета под Веной и долго дожидался, пока врачи мне помогут — и это тоже было 15 апреля 1945 года. Пожалуй, это было больше, чем простое сходство. Это было страшное родство, соединившее жизнь этого Байарда с моей даже через невообразимую пропасть Сети.Мы покончили с бренди 1855 года, но продолжали сидеть и беседовать. Мы излагали друг другу честолюбивые планы возрождения цивилизации. Мы наслаждались обществом друг друга, и напряженность между нами давно спала. Мне кажется, я задремал. Что-то вскоре разбудило меня.Заря уже осветила небо. Брайан молча сидел, сердито нахмурив брови. Он был весь, как на пружинах.— Слышите?Я прислушался. Мне почудился отдаленный крик и глухой взрыв.— Все не так уж хорошо, — ответил он на мой немой вопрос.Я встал и принялся ходить по комнате. От выпитого у меня кружилась голова. Раздался громкий крик в коридоре, странно знакомый хлопок.Через мгновение дверь затряслась, затрещала и распахнулась.В проеме стоял главный инспектор Бейл. Худой, в туго затянутом черном мундире, с бледным от возбуждения лицом. В правой руке он держал длинноствольный маузер. Взглянув на меня, он сделал шаг назад, поднял пистолет и выстрелил. Но еще за мгновение до выстрела я уловил стремительное движение справа от себя. Полузакрыв меня своим телом, Брайан рухнул, сраженный пулей. Я посмотрел на него, ничего не соображая, лишь бессознательно отметив, как несовершенны были его протезы, видневшиеся из-под задранных штанин. Я наклонился и подхватил его за плечи. Из-под воротника расплывалось кровавое пятно. Слишком много крови. Вместе с кровью его покидала и жизнь. Он смотрел мне прямо в лицо до тех пор, пока не угас свет разума в его глазах. 13 — Убирайся, — прорычал Бейл. — Тьфу, черт, не везет. Мне нужна была эта свинья живой, для виселицы.Я медленно встал. Инспектор смотрел на меня, кусая губы.— Я хотел убить именно тебя, а этот дурак поменялся с тобой жизнями.Казалось, он разговаривает сам с собой. Теперь я узнал этот голос, но, пожалуй, слишком поздно: Большим Боссом был Бейл! И ввело меня в заблуждение то, что он говорил по-французски.— Хорошо, — вдруг сказал Бейл решительно. — Думаю, он сможет обменяться с тобой и смертями тоже. Ты будешь повышен вместо него. Я все-таки устрою цирковое представление. Мне помнится, ты собирался занять его место, так вот, эта возможность тебе представится.Бейл прошел в комнату, жестом позвав за собой остальных. В дверь ввалились отъявленные головорезы, они рыскали глазами по комнате, ожидая приказов своего шефа.— Отведите его в камеру, — приказал Бейл, указав на меня рукой. — И предупреждаю тебя, Кассу, держи свои гнусные руки подальше от него. Мне он нужен для хирурга! Понял?Кассу что-то хрюкнул, схватил меня за руку так, что затрещали суставы, и потащил мимо тела мертвого человека, о котором я начал думать, как о брате, всего несколько часов назад.Меня провели по коридору, впихнули в лифт, протащили через толпу беснующихся вооруженных бандитов, спустили вниз по каменным ступеням, провели через сырой туннель в стене и в конце этого путешествия швырнули в темную камеру.Мой потрясенный разум работал вовсю, стараясь постичь случившееся. Бейл? И не двойник! Ему известно, кто я. Это объясняло недавнее точное нападение на дворец и отсутствие среди его защитников Бейла. Он надеялся, конечно, что я буду убит. Это значительно упростило бы дело. И дуэль! Прежде я никак не мог понять, почему глава разведки так жаждет убить меня, когда я столь необходим для осуществления замыслов правительства в отношении диктатора. И вся эта ложь о чудовищности Байарда из мира В-1-два была сфабрикована Бейлом с целью не дать установиться дружеским отношениям между Империумом и этим несчастным миром.Но зачем? — Неужели Бейл замышлял стать правителем этого ада, сделав его своей личной вотчиной? Что ж, возможно…И я понял, что Бейл совсем не намеревался удовлетвориться одним этим миром. Это была только база для расширения его замыслов. Здесь он находил бойцов, оружие, даже атомные бомбы. Бейл сам был организатором налета на Империум. Ему удалось, похоже, выкрасть аппараты или их комплектующие части и переправить сюда, в мир В-1-два, чтобы сначала заняться пиратством. А потом наверняка должен был последовать штурм самого Империума — широкомасштабное нападение, несущее атомную смерть. Люди Империума шли бы в бой против атомных пушек в красочных мундирах с кортиками и саблями в руках.Как же я не понял всего этого раньше? Фантастически малая вероятность разработки МК-аппаратов без внешней помощи в этом превращенном в руины мире В-Т-два сейчас уже казалась очевидной. В то время, когда мы заседали на совещаниях, планируя ответные действия против налетчиков, их главный вдохновитель сидел вместе с нами! Неудивительно, что вражеский шаттл подстерегал меня в засаде, ожидая, когда я начну свою миссию.Обнаружив меня в доме, где я встречал Гастона, он сразу же понял, как лучше всего меня использовать. Но я сбежал, спутав его планы.Я мог только гадать, все ли государство в его руках, и зачем ему понадобилась показательная казнь диктатора?Теперь мне висеть вместо Байарда на веревке. Я вспомнил слова Бейла: он мне нужен для хирурга! Значит, лоханка все-таки пригодится. Здесь очень многие знали секрет диктатора, и висящее тело с ногами могло бы возбудить нежелательные сомнения.Они накачают меня наркотиками, сделают операцию, забинтуют обрубки ног, пристегнут протезы, оденут в мундир диктатора и повесят. Просто труп здесь не пройдет. Публика должна воочию увидеть диктатора живым до того, как ему на шею набросят петлю.Я услышал шаги и увидел мерцающий свет сквозь решетку на окошке в двери. Возможно, уже несут пилы и большие ножницы.Двое остановились у двери камеры, открыли ее и вошли внутрь. Один из них бросил что-то на пол.— Надень это, — сказал он. — Босс сказал, чтобы ты надел это до того, как пойдешь на виселицу.Я увидел свой старый мундир, тот, который я стирал. Теперь он, во всяком случае, чистый, подумал я. Странно, что такие пустяки все еще имеют для меня значение.Меня подтолкнули ногой.— Надевай, я тебе говорю!— Хорошо, — согласился я. Я снял халат и натянул легкий шерстяной китель и брюки, пристегнул пояс. Башмаков не было. Я понял, что Бейл считает, что они мне уже не понадобятся.— О'кей, — сказал один из них. Они ушли.Снова щелкнул замок. Свет в коридоре постепенно угасал.Наступила полная тьма.Я расправил оборванные лацканы. Коммуникатор не сможет помочь мне. Мои пальцы нащупали оборванные провода — крохотные волоски торчали из рваных краев материи. Как ругался Красавчик Джо, когда отрезал лацканы!Руки у меня затряслись от пробудившейся надежды. Я вертел в руках провода, прикладывая их друг к другу. Искра. Еще одна. Я попытался сосредоточиться. Сам коммуникатор все еще был прикреплен к поясу, динамик и микрофон пропали, но источник питания был на месте. Была ли возможность, касаясь проводками друг о друга, дать сигнал? Я этого не знал. Я мог только попытаться. Я не знал ни азбуки Морзе, ни любого другого кода, но я знал сигналы SOS. Три точки, три тире, три точки. Снова и снова повторял я сигнал.Прошло много времени. Я соединил проводки и ждал. Я почти свалился с койки, заснув на мгновение. Я не мог остановиться — я должен пробовать, пытаться, пока у меня еще есть время.Я услышал их далекую поступь, слабый скрип кожи по пыльным камням, звон металла. Во рту у меня пересохло, ноги задрожали. Я подумал о полом зубе и провел по нему языком. Вот и наступило его время. Интересно, каков вкус яда? И будет ли при этом больно? Неужели Бейл забыл об этом? Или он не знал?Раздались еще какие-то звуки в коридоре: громкие голоса, шаги, лязг чего-то тяжелого, тягучий скрежет. Должно быть, они замышляют поставить операционный стол прямо здесь, в камере, подумал я. Я подошел к узкому окошку в двери и выглянул, но ничего не увидел. Абсолютная тьма.И вдруг ярко зажегся свет, я даже подскочил от неожиданности.Поднялся шум, затем кто-то завопил. Им, видимо, пришлось чертовски долго тащить его по узкому проходу, подумал я. У меня разболелись глаза, дрожали ноги, резко схватило желудок.Я начал икать. Лишь бы не развалиться на части. Вот теперь, похоже, настал черед зуба. Я подумал, как будет разочарован Бейл, когда обнаружит в камере мой труп. От этой мысли мне стало немного легче, но я все еще колебался. Я не хотел умирать. Мне все еще хотелось жить.Затем совсем рядом со мной, там за дверью, в коридоре, кто-то громко крикнул:— Фончай!Моя голова дернулась. Мое кодовое имя! Я попробовал закричать, но захлебнулся.— Да, — прохрипел я, метнувшись к решетке.— Фончай! Куда это тебя черти…— Сюда! — завопил я. — Сюда!!!— Внимание, человек! — сказал кто-то там, за дверью. — Отойдите в дальний угол и прижмитесь к стене.Я повернулся и прилип к стене, прикрыв голову руками. Раздался резкий свистящий звук, и мощный взрыв потряс пол подо мной. Меня обсыпало колючей штукатуркой и пылью, песок заскрипел на зубах. Дверь с грохотом рухнула внутрь камеры.Чьи-то руки сгребли меня и поволокли через клубящуюся пыль наружу, на свет. Ноги меня едва несли, я спотыкался об обломки стены, валявшиеся на полу.Вокруг какой-то массы, перегородившей проход, сновали люди. Под углом к стене возвышался огромный ящик с широко распахнутой дверью. Оттуда струился яркий свет. Чьи-то руки помогли мне пролезть в дверь, и я увидел провода, катушки, соединительные коробки, прикрепленные скобами к некрашенному светлому дереву. Люди в белой форме сгрудились на узком пространстве, помогая мне побыстрее забраться внутрь.— Все по счету, — закричал кто-то. — Ищите кнопку, да побыстрее!Прозвучал выстрел, и пуля отколола от дерева несколько щепок. Дверь со звоном закрылась, и ящик задрожал. Грохот превратился в оглушительный вой, делающийся все пронзительней и пронзительней, пока не пересек пределов слышимости.Кто-то схватил меня за руку.— Бог мой, Брайан, какие кошмары вы, должно быть, перенесли в этом ужасном мире!Это был Рихтгофен.— Теперь все позади, — засмеялся я. — Вы прибыли удивительно точно, сэр.— Мы круглосуточно прослушивали вашу волну, надеясь поймать какой-нибудь сигнал от вас, — кивнув головой Манфред. — Мы не теряли надежды. Четыре часа назад наш оператор принял на вашей волне какое-то попискивание. Мы проследили за его направлением и обнаружили, что оно исходит из винных подвалов.Патрульный шаттл не смог бы поместиться здесь — он довольно громоздкий. Поэтому мы сколотили вот этот ящик и прибыли сюда.— Быстрая работа, — сказал я, подумав об опасностях путешествия через убийственную Зону Поражения в этом, наспех сколоченном из сосновых досок, ящике. Я почувствовал гордость за людей Империума.— Дайте место полковнику Байарду, друзья, — сказал кто-то. Мне освободили место на полу, подстелив для удобства чей-то китель. Я улегся на этот импровизированный матрац и сейчас же отключился. Сквозь сон я слышал голос Рихтгофена, но смысла слов не понимал.Что-то меня беспокоило во сне, что-то я хотел сказать. О чем-то предупредить Рихтгофена, но никак не мог вспомнить. 14 Я лежал на чистой постели, комнату заливал солнечный свет. Эта комната была немного похожа на другую, где не так давно я тоже приходил в себя, с той только разницей, что сейчас у моей кровати сидела Барбро и вязала лыжную шапочку из красной шерсти. Она сделала высокую прическу, и солнце, медно-красное солнце, просвечивало через это удивительное сооружение. У нее был нежный взгляд, безукоризненные черты лица, и мне нравилось лежать и смотреть на нее. Она приходила ко мне каждый день и читала мне, беседовала, кормила меня бульоном и взбивала мои подушки. Мое выздоровление шло быстро.— Если бы ты был умницей, Брайан, — сказала она как-то, — и съел бы весь бульон, то, наверное, к завтрашнему вечеру у тебя было бы достаточно сил, чтобы принять приглашение короля.— Ну что ж, — засмеялся я. — Договорились.— Императорский бал, — пояснила Барбро, — наиболее выдающееся событие года. Все три короля и император вместе со своими женами прибудут на праздник.Я не ответил. Существовало нечто, что я никак не мог осознать. Я оставил все проблемы, связанные с миром В-1-два, людям из Разведки Империума, но относительно Бейла я знал несравненно больше, чем они!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18