– Спасибо! – Они пошли по дорожке к дому. – Вам часто приходится ездить в Лондон?
– Я постоянно общаюсь с дедом, так как он настаивает, чтобы я принимал участие в обсуждении дел с нашими управляющими и поверенными. Уинболтам принадлежат дома в Лондоне, и я пытаюсь уговорить деда их продать. Они в плачевном состоянии, грешно даже взимать ренту с тех бедняг, что там живут.
– Значит, вы продадите их тем, кто станет платить?
– Нет! Они пойдут на снос. Но все это занимает массу времени. – Он огляделся по сторонам и неожиданно предложил: – Вы в состоянии совершить прогулку, мисс Келланд? Мне хочется размяться.
Розабелла опустила голову, чтобы он не увидел восторга в ее глазах.
– Пойду вымою руки и возьму шляпу, – тем не менее очень сдержанно ответила она. – А вы не хотите ополоснуть руки?
Он улыбнулся:
– Было бы неплохо.
Они шли по дорожке вдоль реки.
– Как здесь красиво! – произнесла Розабелла. – Я никуда не хочу отсюда уезжать.
– Вы так любите деревню? А вот мы с сестрой иногда предпочитаем выбраться в город. Знаете, моя сестра была помолвлена, но разорвала помолвку. На то были серьезные причины. Это произошло несколько лет назад. По-моему, она почти забыла об этом, но с тех пор стала очень осторожной и так никем и не заинтересовалась. В нашей семье тропа любви не очень-то гладкая, мисс Келланд… – Он замолчал. – Извините за откровенность. Вы видели лебедей?
И дальше разговор зашел о задуманных им изменениях в Ширингсе, о достоинствах романов «Уэверли» и «Эмма». Розабелла в очередной раз ощутила, как ее тянет к нему, как ей приятны его чувство юмора и жизнерадостность. Между ними царило полное взаимопонимание. Ни единым движением или словом Филип Уинболт не показал, что смотрит на нее иначе, чем как на друга.
Когда они вернулись к дому, она протянула руку:
– Я получила удовольствие от прогулки, благодарю.
– Я тоже. До скорой встречи!
С тех пор Розабелла виделась с кем-нибудь из Уинболтов почти ежедневно. Прогулки – пешие, верхом и в коляске – и визиты друг к другу подарили им много счастливых часов. Мистер Уинболт, казалось, относился к ней как к своей сестре, хотя по-прежнему был в нее влюблен. Он внимательно присматривался к Розабелле, и иногда ее поведение ставило его в тупик. Почему она так по-разному вела себя при первом и втором столкновении с Картером? Почему явно смущалась, когда во время их совместных прогулок встречала кого-либо из крестьян? Они ведь все хорошо к ней относились… И почему неохотно общалась с другими соседями? Всегда находила отговорку, чтобы не появляться на многолюдных вечеринках.
Он не делился своими наблюдениями с сестрой, но старался не пропустить ни слова из того, что та говорила об Аннабелле.
– Как ты думаешь, Филип, почему Аннабелле Келланд не нравится, чтобы ее называли Анной?
– Да?
– Она заколебалась, прежде чем позволила мне так к ней обращаться. Но тем не менее была очень мила. У нее есть чувство юмора, и она не робкого десятка. Так расстроилась, когда не приехала Розабелла Ордуэй… Просто не верится, что можно слечь в постель из-за отсутствия сестры! Я тоже тебя очень люблю, но представь, что я отказываюсь кого-либо видеть в твое отсутствие!
Филип засмеялся.
– Не представляю!
– Наверное, у близнецов другие отношения.
– Близнецов?
– Разве ты не знал, что они близнецы?
– Нет, – ответил мистер Уинболт и задумался. – Кто тебе это сказал?
– Миссис Босток. Она была их няней. Филип помолчал, затем медленно произнес:
– Так вот в чем дело! Нет, не может быть! Не могу этому поверить! Но если существует сестра-близнец, то многое проясняется! – Заметив удивленный взгляд Эмилии, он с улыбкой сказал: – Возможно, из-за этого она и заболела.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Мысль казалась до невозможности странной, но Филип Уинболт не мог от нее отделаться. Очевидная несообразность в поведении Аннабеллы Келланд могла иметь только одно объяснение: вместо нее здесь живет сестра-близнец. Если подобная подмена состоялась, то ее можно расценить как вопиющее надувательство. Но почему сестры пошли на это? Уж явно не ради развлечения…
Он был бы рад объявить свои подозрения плодом разыгравшейся фантазии, если бы не ряд фактов, подтверждающих обратное. Каковы они? А таковы. Аннабелла Келланд, умная девушка, которая уже несколько лет управляет имением Темперли, безуспешно пытается скрыть свое незнание сельской жизни. Аннабелла Келланд, которая многократно встречалась с ним раньше, не узнает его после Пасхи. Аннабелла Келланд, прежде выказывавшая ему безразличие, граничащее с грубостью, неожиданно меняет свое отношение, и как бы ему ни хотелось посчитать этот факт следствием своего обаяния и силы убеждения, он знал, что дело тут в другом. Аннабелла Келланд, которая никогда не задерживалась в его присутствии, согласилась – нет! предложила – вернуться вместе в Темперли, а там угощала его вином и печеньем и была чрезвычайно приветлива и очаровательна, чего до сих пор ни разу не наблюдалось. Прибавим два случая с Картером: до Пасхи Аннабелла Келланд разозлилась на вмешательство Филипа, а после Пасхи была благодарна ему за то же самое!
Предположение Эмилии о благотворном влиянии сестры из Лондона он не отвергал, но не более того. Он вспомнил другие озадачившие его эпизоды и пришел к выводу, что девушка, живущая сейчас в Темперли, не Аннабелла Келланд, а ее сестра.
Разгадка найдена, но что дальше? Впервые Филип Уинболт задумался о последствиях своих разысканий.
К своему удивлению, он понял, что не хочет разоблачать Розабеллу Ордуэй как несомненную обманщицу. Аннабелла Келланд успела ему понравиться, и, поскольку полученное от дяди в наследство имение наводило на мысли о женитьбе, он даже смотрел на нее как на возможную жену. Но полюбил он – и это чувство росло с каждым днем – девушку, живущую в Темперли сейчас: нежную, ранимую и беззащитную. Разгаданная тайна ни на йоту не изменила его чувств к ней. Наоборот – в нем росла потребность оберегать ее от разоблачения и позора.
Его догадка верна, но по-прежнему неизвестно: что стоит за этой безрассудной попыткой обмануть его и других соседей? Это не может быть просто легкомысленным поступком, чтобы, к примеру, дать возможность Аннабелле увидеть Лондон. Он подозревал, что такое решение было принято в связи с отчаянным положением Розабеллы. Эта мысль растрогала рыцарскую натуру Филипа Уинболта. В защитнике нуждалась Розабелла Ордуэй, а не Аннабслла Келланд. И защитник находился рядом.
Как ему поступить? Кому довериться? Самой Розабелле? Или Эмилии? По зрелом размышлении он решил никому не говорить о своем открытии до тех пор, пока не узнает об этом маскараде что – нибудь еще.
– Ну как, Роза, Филип Уинболт уже пал к твоим ногам?
– Нет, папа, – ответила она.
– Почему же нет?
– Не знаю. Он, видно, принял к сведению мои слова о том, что мы останемся лишь друзьями.
– Ерунда! Либо он остыл, либо выжидает, но я склонен предположить последнее. Тебя он все еще интересует?
– Конечно, папа! Ничего не изменилось – я люблю мистера Уинболта.
– Тогда надо что-то предпринять!
– Но что?
– Господи, дочка! Разве крестная ничему тебя не научила?
– Нет, папа. Она устроила наш брак со Стивеном еще до моего выхода в свет. Так что можно сказать, искусством кокетства я не овладела.
Мистер Келланд посмотрел на лицо дочери: темно-голубые глаза, в глубине которых затаилась печаль, чувственные губы, готовые сложиться в пленительную улыбку, золотистые волосы, обрамляющие нежный овал щек и тонкую шею. Он наморщил лоб.
– Она права – тебе это не нужно. Но о чем она думала, выдавая тебя за своего никудышного сынка, когда ты едва переступила порог классной комнаты? Мне следовало сообразить…
– Папа, ты не должен винить себя! Я с готовностью послушалась тетю Лауру.
– А потом?
Розабелла отвернулась.
– Мы с ней поняли, что совершили ужасную ошибку. – Она взглянула на отца. – Знаешь, папа, что бы ни произошло между мистером Уинболтом и мною, пребывание в Темперли очень мне помогло.
– Рад это слышать. Выходит, и в обмане есть положительные стороны. Чем же тебе помогло Темперли?
– То, что я нахожусь здесь, разговариваю с тобой, и с Бекки, и с окружающими людьми, – особенно с Уинболтами и их друзьями, – многому меня научило. В Лондоне я почти ни с кем не общалась – всегда была рядом с тетей Лаурой. Я вышла замуж за Стивена совсем юной. Теперь-то я вижу, что этот брак был обречен изначально, но тогда я считала виноватой себя. Он все время повторял, что я никуда не гожусь… Знаешь, обстановка в доме перед смертью Стивена была кошмарной. А после его смерти появился Джайлс Стантон, и мне стало еще хуже. Здесь, в Темперли, у меня есть время поразмышлять, и я вижу, что была слишком молода и неопытна, чтобы помочь Стивену… Но это все равно было невозможно… его никто не мог спасти… – Она замолчала.
– И от этой мысли тебе стало легче?
– Нет, конечно! Но я перестала винить себя.
– Я и не подозревал, Роза, как тебе было плохо. Последние годы я вообще мало что замечал. Возможно, твое пребывание здесь меня тоже кое-чему научило. – Мистер Келланд задвигался в кресле. – Ну как же быть с Уинболтами? Я считаю, что ты должна пригласить молодого человека ко мне. Пора.
– Папа! Ты же не станешь…
– Я не собираюсь расспрашивать о его намерениях, если ты этого боишься! – вспылил отец. – Я не полный идиот. Но я хочу на него посмотреть. Во второй раз я тебя не подведу, Роза. Спроси, играет ли он в шахматы.
Результатом их встречи стало то, что мистеру Келланду и мистеру Уинболту понравилось играть в шахматы. Оба игрока вскоре зауважали друг друга – и не только как достойных соперников. Филип Уинболт с удивлением обнаружил у отца Розабеллы необычное чувство юмора, что было свойственно семейству Уинболтов. А мистер Келланд счел Филипа Уинболта разумным человеком, который ничего не говорит и не делает сгоряча. Именно такого жениха он бы желал для своих дочерей – особенно для Розабеллы.
Время шло, а известия о возвращении Аннабеллы из Бакстона все не было. В письмах сестре Розабелла хотя достаточно откровенно рассказала о своих чувствах к Филипу Уинболту, но была осторожна. Если бы кто-либо прочитал их, то узнал бы лишь то, что Аннабелла Келланд из Темперли подружилась со своим соседом Филипом Уинболтом. Трудности, которые следовали из этой привязанности, не упоминались, но были очевидны обеим сестрам.
Розабелла чувствовала, что ее дружба с Уинболтами, особенно с Филипом, становится с каждым днем все крепче. Но она никак не могла решиться на признание. Филип, выражаясь словами отца, не был «ослеплен страстью». Наоборот, ей казалось, что он забыл о любви, выказывая ей только дружескую привязанность. Розабелла попалась в собственную ловушку: она не могла сделать признание, не будучи твердо уверенной в его отношении к ней, и не могла изменить их отношений, не сказав ему правду.
Когда она получила наконец письмо от сестры, то из него узнала, что приезд Аннабеллы снова откладывается. Та писала:
«Моя любимая сестричка, я пишу это письмо и очень тороплюсь, так как мы можем опять срочно уехать. Не подумай, что я не хочу увидеться с тобой! Джайлс увозит нас из Бакстона, но не в Лондон. Он по-прежнему высокомерен и не соизволил сообщить нам, куда мы поедем. Боюсь, он даже не разрешил бы мне отослать это письмо, если бы знал, что я его напишу!
Хочу тебя заверить, что, куда бы мы ни отправились, всюду будем устроены с комфортом. Одна, если не единственная, хорошая черта Джайлса – это внимание к тете Лауре и забота о ней. Печально, однако на меня это не всегда распространяется. Иногда мне кажется, что он с удовольствием поместил бы меня в коровник. Но не волнуйся: тетя Лаура этого не допустит.
Общество в Бакстоне оказалось интереснее, чем мы с тетей Лаурой ожидали, и нам удалось развлечься. Пару раз я удостоилась одобрения Джайлса. Он может быть на удивление приятным, если захочет!
Боюсь, что не смогу назвать точную дату нашей с тобой встречи – невозможно улизнуть даже на денек, чтобы повидаться с тобой и папой. Утешайся тем, что ты больше времени проведешь с Филипом Уинболтом! Твое счастье много для меня значит. Мы с тетей Лаурой обе считаем, что ты можешь его обрести с таким человеком, как Филип Уинболт. А пока что я стараюсь изо всех сил заслужить благосклонность Джайлса. Беда в том, что мы слишком часто ссоримся!
Тетя Лаура посылает тебе привет. Постарайся, чтобы у меня поскорее появился зять, моя милая сестричка.
Любящая тебя Белла.
P. S. А папа знает? Пожалуйста, передай ему от меня привет. Я рада, что ему намного лучше».
Розабелла перечитывала письмо, когда появилась Бскки и сказала, что прибыла мисс Уинболт.
– Эмилия, какая приятная неожиданность! А я думала, что вы проведете в Рединге целый день.
– Пришлось вернуться раньше, чем мы рассчитывали, Филипу нужно с кем-то увидеться в Ширингсе. Я попросила его завезти меня к вам. Он заедет через час. Вы не возражаете?
– Конечно, нет! Чем вас угостить?
– Благодарю, ничего не надо. Вы будете свободны в последнюю субботу сентября? У меня день рождения, и я решила его отметить. Пожалуйста, не отказывайтесь!
Розабелла сначала заколебалась, а потом сказала:
– Спасибо, приеду с удовольствием.
– Чудесно! Пришлю вам приглашение. Я собираюсь заказать новое платье.
– Еще одно?
– Конечно! Анна, вы счастливая, так как во всех нарядах очаровательны, а я…
– Не говорите ерунды! Мне не терпится взглянуть на это новое платье. Какого оно будет цвета?
– Пока не решила. Мы едем в Лондон на три недели, поэтому у меня найдется время посоветоваться с портнихами.
– На три недели?
– Да. Дедушка послал за Филипом – вот почему мы так рано уехали из Рединга. Он хочет, чтобы Филип занялся какими-то делами… что-то связанное с юристами. Филип решил потратить на это время и все наконец уладить. Меня тоже устраивает визит в Лондон. Анна! Мне пришла в голову замечательная мысль! Почему бы вам не поехать с нами? Мы бы вместе повеселились, и вы тоже смогли бы сшить себе платье для приема.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21