Это придало ей мужества сделать еще одну, последнюю попытку:
– Винсенте, я не знаю, что тебе рассказал отец. Но, сделай милость, выслушай меня…
– Незачем. Все кончено. – Он собрал остатки одежды и направился к двери. – Тебе не место в доме моей матери…
***
Переходя от одного куста роз к другому, Жермена с лейкой в руках медленно продвигалась по садику сеньора Мендосы, время от времени поглядывая вверх на плывущие по небу пушистые облака. День близился к концу, скоро должен был возвратиться Франсуа, которого старик повез в местный Диснейленд.
Убедившись, что все цветы получили свою порцию влаги, Жермена выпрямилась и огляделась. На лице ее появилась печальная улыбка. Она поставила лейку и, подобрав подол, опустилась на колени. Земля была горячая и влажная, совсем как женщина после ночи любви. Как я в ту ночь, с грустью подумала девушка.
Закрыв глаза, она вспомнила ту последнюю ночь на вилле Винсенте Перейры. Поднявшись с софы и пройдя в указанную комнату, она так и не сомкнула глаз, и к восьми утра они с Франсуа уже были готовы к отъезду.
Жермена как раз вызывала по телефону такси, когда появился мрачный, но безукоризненно вежливый Винсенте и настоял на том, чтобы самому отвезти их к переправе. Воспоминание о холодном презрении, которым светились его глаза, до сих пор вызывало у нее дрожь…
Она открыла глаза и вздохнула. Какой смысл ворошить прошлое? Все слезы уже выплаканы. Первые три дня в доме добряка Мендосы она только и делала, что рыдала. Но теперь – хватит! Она смирилась и перестала терзать себя бесплодными упреками. К сожалению, история с отцовским наследством представляла собой слишком сложное хитросплетение лжи и недомолвок, чтобы у их отношений с Вином оставался хоть какой-то шанс…
Здесь, в этом гостеприимном уютном доме, она обрела душевное равновесие, согрелась, почувствовала себя нужной кому-то еще, кроме Франсуа. Старик Мендоса рассказывал ей о прошлом, об отце… Когда-нибудь Франсуа услышит их уже из ее собственных уст. Жермена решила провести еще день-другой в этом оазисе покоя и добра и потом вернуться во Францию.
Париж… Там ее ждет интересная работа, подруга Вик, которой можно позвонить в любое время дня и ночи… Не так уж и много, наверное, но это ее жизнь. Жизнь, в которой до сих пор не было места лжи, ненависти и презрению. Они появились вместе с сеньорой Ромеро и Соледад… И Винсенте, как это ни грустно сознавать.
Погруженная в свои невеселые мысли, она не услышала приближающихся шагов и очнулась, лишь услышав над самой головой такой желанный и вместе с тем совершенно неуместный здесь голос:
– Бонжур, Жермена.
Вздрогнув от неожиданности, она подняла голову и тут же, опрокинув пустую лейку, вскочила на ноги.
– Винсенте…
Его загорелое лицо казалось тоньше и бледнее, чем обычно.
Жермена сделала шаг назад и облизнула мгновенно пересохшие губы:
– Ты… Зачем ты здесь?
– Приехал за тобой.
Винсенте шагнул вперед и оказался так близко, что она ощутила запах его одеколона. Он протянул руку и придержал ее за локоть.
– Осторожно!
Проследив за его взглядом, Жермена увидела, что чуть не споткнулась об опрокинутую лейку.
– Извини, я занята. Обещала сеньору Мендосе проследить за его садом, – заявила она, вырвав руку, и отошла в сторону. – Так что, будь добр, избавь меня от своего присутствия. Я хочу закончить.
Он окинул взглядом влажную землю под кустама.
– По-моему, ты уже все сделала, – тихо заметил он. – Старик не будет в претензии. И, наверное, простит меня, если я тебя похищу.
– Перестань, Винсенте, я не хочу тебя слушать.
– И все-таки выслушай. Много времени это у тебя не займет. И тогда, если захочешь, сможешь вернуться к своим цветам. – Он поднял лейку и застыл, вертя ее в руках. Довольно вместительная, она казалась детской игрушкой, попавшей в лапы великана. – Я… Прости меня. Теперь я знаю, что во всем, что произошло, виноват я сам.
В первый момент Жермена не поверила своим ушам, но ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что Винсенте говорит искренне.
Она мягко вытащила начавшую потрескивать пластмассу из его рук.
– Удивлена? – невесело улыбнулся он. Просто мне наконец удалось одолеть свою непомерную гордость и… узнать правду. И вот я здесь, перед тобой.
– Правду? – Ее губы презрительно скривились. – И кто же тебе все рассказал? Сеньор Перейра-старший? Вдова Ромеро?
Она отвернулась. Этот человек вычеркнут из ее жизни окончательно и бесповоротно! Но он опустился на колени и взял ее за руку.
– Выслушай, что я тебе скажу!
Кто дал ему право врываться в чужой дом? И еще разговаривать с ней в таком тоне!
– Почему я должна тебя слушать? – спросила она, стараясь все же говорить спокойно. – Ты же заткнул себе уши тогда на вилле. Считай, что и я оглохла…
– Я тебя люблю!
Неужели у нее действительно что-то неладно со слухом? Но Винсенте снова повторил эту так странно звучащую в его устах фразу, повторил, глядя прямо в ее широко открытые изумленные глаза.
– Да, я, Винсенте Перейра, стою перед тобой на коленях. Дай мне возможность сказать тебе все, что я хочу.
Итак, ей это не почудилось. Он сказал, что любит ее. Сколько раз за последние дни она воображала себе эту сцену? Высокомерный, надменный Винсенте у ее ног. Но можно ли ему верить?
– Я люблю тебя, Жермена. – Почти болезненная гримаса исказила его правильные черты. – Знаю, тебе трудно поверить в это после того, как… Но прошу тебя, позволь… – Он умоляюще протянул к ней руки. – Позволь мне объяснить.
Слезы подступили к горлу девушки. Как она молила его о том же всего лишь три дня назад! Пальцы Винсенте сжались вокруг ее запястья:
– Черт возьми, Жермена! Ну скажи же хоть слово. О чем ты думаешь, отвечай!
Она посмотрела ему в лицо:
– Я… Я не думаю…
– Тебе и не нужно ни о чем думать. – Порывисто вскочив, он прижал Жермену к себе и прильнул к ее губам в долгом страстном поцелуе.
Пальцы ее непроизвольно потянулись к его черным кудрям.
– Дорогая, – сказал он, поднимая голову. – Разве это не так?
– Я… Я всегда это знала. А ты…
– О боже, какой же скотиной я был! – Он не дал ей закончить. – Я ведь так не хотел, чтобы ты уезжала. Это все моя гордость… Или эгоизм? Впрочем, называй, как хочешь. Теперь-то я вижу, каким самоуверенным и надменным мерзавцем был в тот вечер. Никогда не прощу себе, что так с тобой обращался! Но неужели мы не сможем забыть все плохое, что разделяло нас? И снова, уже другими, соединиться навсегда.
То ли отстраняя его, то ли боясь, что он уйдет, Жермена положила руки на его широкие плечи.
– Нет, – печально сказала она. – После всего, что тогда случилось, это невозможно.
– Все возможно, если очень сильно захотеть. Если ты считаешь, что я недостаточно тебя люблю, – возьми мою страсть и вылепи из нее любовь.
В груди Жермены шевельнулась робкая надежда. Он говорил так искренне. Но… Она мягко отстранилась.
– Давай-ка лучше пройдем в дом.
Винсенте сжал ее в объятиях и торжественно произнес:
– Я не хочу, чтобы ты уходила из моей жизни.
Вновь освободившись, она с грустью подумала, что он, в сущности, всего-навсего большой ребенок. Поцелуи, страстные объятия… По-южному жаркое утро любви. Но каким будет день? Ведь позади у них столько обмана, обид, боли! Конечно, магия его глаз и прикосновений по-прежнему заставляет ее таять. Но теперь… Теперь она знает, что это колдовство небезопасно. Оно не только возносит на небеса, но и низвергает в пропасть.
***
Вернувшись в гостиную, она занервничала еще больше. Развязка близилась, но последнее слово еще не было произнесено. Жермена и сама не знала, что скажет этому красавцу.
Войдя в гостиную, Винсенте устало опустился на диван и вытянул свои длинные ноги, не замечая, что солнечный свет бьет ему прямо в глаза. Его измученный вид – землистый цвет лица, ввалившиеся щеки – поразил Жермену.
– Хочешь чего-нибудь выпить? Кофе?
Он отрицательно покачал головой:
– Спасибо, но мы еще не закончили. Присядь.
Девушка почувствовала, что горло ее пересыхает и колени подгибаются. Несколько секунд помедлив, она осторожно присела на самый краешек софы.
– Правильно, – с едва заметной горечью в голосе заметил он. – Разумная предосторожность. Ведь я изнасиловал тебя тогда, верно?
– Нет! – горячо запротестовала она. – Все было вовсе не так.
– Разве? – Он посмотрел на нее с искренним изумлением. – Ты очень добра, Жермена. И все равно я знаю, в тот вечер вел себя как последний подонок. Меня и самого это удивляет! Как такое со мной могло произойти? Если бы не отец… Сразу же после совещания он позвонил в Афины, сказал, что произошло нечто ужасное, и попросил меня немедленно приехать. При встрече он изложил свою версию произошедшего: алчная авантюристка разорила несчастную женщину. Я достаточно резко возразил, сказав, что знаю тебя лучше, чем он. В ответ он расхохотался и, назвав меня глупым мальчишкой, выложил свой главный козырь. Мадам Руо вновь обманула всех, скрыв истинную цель своего приезда. Она собиралась прибрать компанию дона Мануэля к рукам, и я, его сын, все это время был для нее лишь марионеткой.
– И ты поверил?
– Не сразу. Есть яды, которые действуют медленно, но… неотвратимо. Поэтому, подъезжая к вилле, я уже знал, что не могу просить твоей руки.
– Моей руки? – растерянно прошептала Жермена. – Ты хотел просить моей руки?
– Подожди, не говори ничего. Позволь мне закончить. Моей гордости в тот вечер был нанесен жестокий удар. Значит, все это время ты просто развлекалась со мной, одуревшим от любви дуралеем… Пользовалась мной как прикрытием для своих махинаций. И в том, что я думал, согласись, была своя идиотская логика. Ведь тем, кого любят, доверяют. – Винсенте горько усмехнулся. – Теперь-то я знаю, чем ты руководствовалась. А тогда… Я просто жаждал причинить тебе ту же боль, что ощущал сам.
Жермена инстинктивно протянула руку и положила ему на колено.
– Нет, Винсенте. Это не только твоя вина, но и моя тоже… Мне надо было рассказать тебе все еще на пароме. А вместо этого я устроила тебе сцену. Потом я не раз пыталась начать этот разговор, но… – В ее золотистых глазах появилась улыбка. – Помнишь тот первый день на вилле и чем он закончился? Больше я не осмеливалась предпринимать подобных попыток. Наши отношения казались такими хрупкими… Мне было так страшно все испортить. Знаешь, честно говоря, я ужасная трусиха! Боялась, что ты… бросишь меня.
Огромная ладонь Винсенте накрыла лежавшую на его колене руку Жермены. В его горящем взгляде светились изумление, боль, радость.
– Это правда? – спросил он, тяжело дыша.
– Да. Ты ведь сам говорил, что тебе нужна не жена, а любовница. А у меня ведь совсем мало опыта… такого рода. Всего лишь один друг… когда-то… – Лицо ее запылало, но Жермена, собрав в кулак всю свою волю, продолжала: – А потом выяснилось, что ему нужна не я, а мой бизнес. Оказывается, он просто мечтал прибрать к рукам мои игровые автоматы, которые я и оставила-то только ради Франсуа.
– Бедняжка! – Винсенте привлек ее к себе и бережно, как ребенка, обнял обеими руками. – Первый мужчина, и такое разочарование.
– То же самое сказал дон Мануэль, – улыбнулась Жермена. – Теперь ты понимаешь, почему я боялась сказать тебе правду. Мое доверие к представителям сильного пола к тому времени сильно пошатнулось. Да, я люблю, люблю тебя. И очень хотела тебе верить, но… – Закончить ей помешали обжигающие, словно пламя, губы Винсенте.
– Что это значит? – с трудом отдышавшись, спросила она спустя несколько минут.
– Ты только что сказала, что любишь меня. Эта правда?
– Я… Я… – Она и сама не заметила, как выдала себя.
– Теперь тебе нечего меня бояться, Жермена. Я должен знать!
– Да, я люблю тебя, – тихо сказала она, загипнотизированная выражением его глаз.
И опять воцарилась долгая тишина, пока Жермена не оказалась перед выбором: либо перевести дух, либо умереть, слившись с ним в поцелуе.
Страсть – это еще не любовь, подумала она. Сейчас, чувствуя на своем теле могучие и нежные руки Винсенте, было легко позабыть о прошлых обидах. Но нужно довести этот разговор до конца и покончить со всеми секретами и недомолвками. И она, выскользнув из его объятий, решилась спросить:
– Что же заставило тебя изменить свое мнение обо мне? Ведь доводы отца были достаточно вескими. Что произошло за эти три дня?
– Они стоили мне трех лет жизни, – хрипло проговорил Винсенте и потянулся губами к ее обнаженной шее.
– Нет, – решительно остановила его Жермена. Она больше не позволит страсти возобладать над рассудком. Они должны все выяснить.
– Хорошо. Я скажу тебе, хотя обещал сохранить тайну. Так вот, когда вы уехали, сначала я поздравил себя с тем, что наконец-то избавился от тебя, а потом… Потом открыл бар и напился до бесчувствия. И второй день я провел наедине с бутылкой. Ты знаешь, я не пью крепких напитков, но всегда держу бутылочку-другую для гостей. Однако на этот раз моих скромных запасов оказалось недостаточно, и рано утром с раскалывающейся головой и твердым намерением умереть, я поехал в город, чтобы пополнить свою коллекцию. В баре на центральной площади я встретил Мендосу…
– Ты разговаривал с ним?
– Да. Я попытался ускользнуть от человека, которого считал твоим пособником, чуть ли не агентом. Но старик насильно усадил меня за стойку и выложил все… От него я узнал, что ты находишься у него в доме, а сеньору Ромеро утром увезли в психиатрическую клинику.
Узнал я и то, как подло мой отец обманул своего лучшего друга и предал мою мать. Мендоса посвятил меня и в другие тайны этого несчастного семейства. Он сказал, что дон Мануэль… Что ты приехала в Испанию, чтобы спасти доброе имя своего отца, и не могла никому открыться. Не поверить старику было невозможно… У меня словно открылись глаза. Только тогда до меня дошло, насколько несправедливо и жестоко поступили с тобой те, кого я считал своими друзьями.
Не существует в мире слов, чтобы выразить, как мучительно стыдно мне за то, как я и мой отец вели себя по отношению к тебе и Франсуа. Но, клянусь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы никто и никогда больше не смог причинить тебе боли, оскорбить или обидеть тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18