«Лилии и томность добродетели…» Но я знаю, что существует другая Верона, борющаяся за самовыражение. Художник… настоящая женщина, невероятно отзывчивая к красоте… страстная женщина, достойная «роз и восхищения»! Это твое очарование – те две разные Вероны, и я люблю обеих. Однако я нарисовал слишком много лилий. Здесь же розы и восторг. Никогда не расстанусь с этим портретом.
Каждое слово, произнесенное тогда Стефаном, вернулось сейчас к Вероне с невероятной ясностью в этот неожиданный момент. И она испугалась их эффекту.
Верона взяла Форбса за руку и потянула от картины.
– Нам не нужно вешать ее или показывать кому-нибудь. Если хочешь, я отошлю ее обратно Стефану, – тихо проговорила она.
Форбс коротко усмехнулся.
– Это невежливо, дорогая. Все-таки, свадебный подарок. И, признаться, в портрете все же что-то есть от тебя. Но…
Верона перебила его:
– О, не волнуйся об этом. Давай не будем тратить время…
Он не заметил, что она расстроена, но мужская рассудительность в ее выводе польстила ему. Форбс забыл о картине, обнял Верону и поцеловал ее со сдержанной страстью.
Когда миссис Лэнг вернулась домой, Верона отдала ей портрет. Миссис Лэнг предложила:
– Давай посмотрим.
– О, тебе не понравится, – быстро проговорила дочь. – Я не буду смотреть. Возьми его, мама, и унеси куда-нибудь.
Миссис Лэнг взглянула на Верону, Возбужденная нотка в голосе девушки встревожила ее.
– Боже милостивый, Верона, что случилось? Ты выглядишь очень усталой, дорогая. Иди ложись в постель. Ты переутомилась, нельзя же тебе завтра выглядеть больной.
– О, мама, не беспокойся, – сказала Верона и выбежала из гостиной.
Когда миссис Лэнг пересказала эту историю своему мужу, тот просто рассмеялся.
– Нервы, дорогая. Осмелюсь напомнить, что перед нашей свадьбой у тебя тоже был нервный срыв. Оставь девочку в покое. Так будет лучше.
И миссис Лэнг оставила Верону, но очень забеспокоилась, обнаружив, что дочь вместо того, чтобы пойти в свою комнату и, как собиралась, заняться упаковкой вещей, ушла из дома. Женщина могла только догадываться, что Верона страдала, согласно предположению ее отца, от нервного срыва и отправилась в Хит, где очень любила прогуливаться.
Но день для прогулок был совсем неподходящий. Утро выдалось хмурое, а сейчас еще пошел дождь. Это не обещает хороший день завтра, подумала миссис Лэнг, не понимая, зачем Вероне понадобилось выходить под дождь.
Глава 6
Стефан работал над обложкой книги. Это, по его понятиям, был вид коммерческого искусства, но заниматься им приходилось, поскольку за работу платили деньги.
Стефан рисовал, соревнуясь со временем, поскольку в комнате быстро темнело. Шел сильный дождь. Стефан не любил стук капель по окнам. Дождь всегда вызывал у него депрессию и, казалось, был связан с самыми неприятными моментами его жизни. Стефан ненавидел дождь еще маленьким мальчиком, и, глядя из окна школы на мокрый асфальт пустынного двора или лужи на игровой площадке, чувствовал себя слабым и несчастным. Он ненавидел школу, и ему казалось, что по дороге в нее всегда шел дождь, поскольку школа была связана для него с рабством, с лишением свободы. Свобода же являлась для души Стефана самым дорогим. Он сожалел, что не имел ее в течение военных лет. Стефан ненавидел жизнь на море во время дождя – необходимость ходить промокшим до костей в холодные дни, в штормовую погоду на северном море была для него пыткой. Дождь шел почти целую неделю, когда его мать умирала в агонии, которую ему никогда не забыть. Он помнил, как сидел у ее постели, держал обессилевшую руку, удивляясь, почему такой хороший, прекрасный человек должен так дьявольски страдать.
Иногда, работая в дождливый день, как сегодня, Стефан включал радио и пытался заглушить стук капель музыкой.
Он отложил кисти, отступил назад, взглянул на трехцветную иллюстрацию и нашел ее в некотором смысле удавшейся, зная, что она принесет ему десять иди двенадцать фунтов. Но Стефан ненавидел такую работу.
В дверь позвонили. Стефан нахмурился. Если это опять миссис О'Коннор пришла беспокоить его, он ее задушит. С тех пор как Стефан отдал женщине портрет Пэтси, она ходит и скулит, прося его закончить картину. Но он больше не позволит девочке войти в мастерскую после того, что ему сказали.
Стефан открыл дверь. Когда свет в холле упал на фигуру Вероны, его сердце дико вздрогнуло, а осунувшееся лицо вмиг побледнело.
Верона робко, словно извиняясь, посмотрела на него. На девушке были короткий меховой жакет и шапочка, в которых она ездила на ланч с Форбсом. Стефан очень редко видел ее в таком наряде. Как правило, в Академию или сюда, в мастерскую, Верона приходила в пальто цвета морской волны. Но сейчас девушка не казалась симпатичной. Мех намок от дождя. Сама она тоже выглядела промокшей и измученной.
Вдруг Стефан нарушил тишину, откинув голову назад и громко, продолжительно рассмеявшись.
– Разрази меня гром! Чем я заслужил такую честь, мисс Лэнг? Прекрасная невеста посещает бывшего приятеля накануне свадьбы. Великолепный материал для «Ne of the wor», a?
Верона почувствовала, как забилось ее сердце, а все тело задрожало от волнения. Она представляла, что испытает, увидев Стефана снова, и теперь знала точно. Это было потрясающе. Это разорвало пузырь ее прекрасного условного счастья и гордости за предстоящую свадьбу, за все сделанные приготовления. Верона не хотела выходить замуж за Форбса.
Она по-прежнему любила Стефана Беста. Она всегда любила его. Маргарет была права. Теперь, когда Верона услышала язвительный, знакомый смех Стефана и увидела любовь в его прекрасных глазах, а за ним все тот же беспорядок мастерской, она ощутила прилив своей старой любви к нему. Девушка почувствовала, что пришла домой.
– Стефан! – прошептала Верона. Он изящно поклонился.
– Входи, дорогая. Ты выглядишь, как заблудившийся котенок. Присядешь у моего камина и выпьешь молочка? Сожалею, но сливок нет. Надеюсь, ты не забыла, что когда посещаешь меня, попадаешь в трущобы?
Верона сняла свой промокший жакет, бросила его на пол и остановилась перед Стефаном. Она дрожала, ее лицо пылало, а глаза казались огромными. Затем Верона громко произнесла:
– Я не могу больше, Стефан. Он недоверчиво посмотрел на нее и спросил тихим, почти угрожающим голосом:
– Что ты имеешь в виду?
Верона разглядывала Стефана. На нем были вельветовые брюки и пропахшая краской фуфайка для игры в поло, в которых она видела его много раз. Темные волосы растрепались.
Рыдание рвалось из ее горла. Верона сделала шаг вперед и увидела, как на длинной, милой шее Стефана бьется пульс.
– Я не могу выйти за Форбса. Я все еще люблю… тебя.
Опять воцарилась мертвая тишина. Затем Стефан отступил на шаг назад и покачал головой.
– О, нет, моя дорогая, нет. Ты не можешь так поступать со мной.
– Как поступать, Стефан?
– Приходить сюда и говорить подобные вещи. Ты сумасшедшая. Да, я люблю сумасшедших, сам сумасшедший, но не до такой степени. Мне понадобилось так много времени, чтобы привыкнуть жить без тебя. Не собираешься же ты все начать сначала. Просто у тебя нервный срыв.
– Нет, – возразила Верона, задыхаясь. – Форбс был со мной днем, когда принесли… твою картину. Он не понял ее. Он ее возненавидел, и теперь я знаю, что не могу выйти за него.
– Почему же он возненавидел картину? – спросил Стефан с неожиданным любопытством.
Верона с пылающими щеками беспомощно развела руками.
– О, по многим причинам. Я не спрашивала его, но смогла все увидеть. Теперь могу смело сказать: он не знает той Вероны. Не поймет ее.
Еще одно мгновение тишины. Стефан не сводил глаз с Вероны, затем недоверчиво усмехнулся.
– Не говори мне, что у него не было времени обнаружить огонь подо льдом.
– О, как ты ужасен! – произнесла Верона низким, страстным голосом и сцепила руки за спиной, словно школьница, которую бранят.
– Хорошо. Согласен. Я всегда был ужасным. Но ты нашла настоящего джентльмена в твоем галантном майоре. Почему же ты приходишь сюда и говоришь, что не можешь выйти за него замуж? Он плохо занимается с тобой любовью?
– Стефан, – со стоном проговорила Верона, – не будь грубым. Я почти потеряла голову.
– Вот что я тебе скажу. Лучше оденься, отправляйся домой и приди в себя.
– Нет. Я же говорю тебе, что сегодня днем поняла: я не могу этого вынести.
– Послушай, Верона, – сказал Стефан, – твое заявление очень серьезно. Завтра у тебя свадьба. Ты хочешь сказать, что собираешься все испортить?
– Да, – прошептала она. Ее лицо излучало горячий, лихорадочный свет.
– Только потому, что парню не понравился твой портрет моей кисти, или потому что, его негативное отношение к картине свидетельствует о том, что он тебя не понимает?
Верона покачала головой.
– Не только поэтому. Я… просто не думаю, что наш брак окажется удачным.
– Ты хочешь сказать, что тебе не понравится твой дебют в армии?
– О, не надо анализировать все именно так. Я сама себя не понимаю. Форбс очень внимателен ко мне, но я не могу без тебя. Стефан, это правда. Я хочу вернуться к своей старой жизни здесь…
Она обвела рукой мастерскую и слезы медленно покатились по ее щекам.
Стефан прижал ее к себе, целуя со старой, дикой страстью, проводя пальцами по ее волосам, как часто делал раньше, пока не почувствовал маленькие, гладкие косточки черепа. Верона вдруг ощутила слабость и повисла у него на руках.
– Позволь мне сесть, Стефан.
Он подвел ее к креслу и помог сесть, затем опустился рядом на колени и стал потирать ей пальцы, пытаясь немного согреть их.
– Бедняжка.
Слезы застыли у Вероны на ресницах. В мастерской ужасно холодно, но она не чувствовала этого.
– Я не могу выйти за него, правда, Стефан?
– Нет, если ты его не любишь… Я думаю так. Стефан склонил голову.
– И я так думаю, – прошептала Верона.
– Ты уверена, что это не простая реакция?
– Ты же знаешь, что это не правда.
– Тогда почему ты согласилась на помолвку с ним? Если ты любила меня, почему ушла?
– Ты знаешь ответы на все эти вопросы. Стефан отпустил ее руки, встал и направился к столу, ища сигарету, но нашел только окурок. Он зажег его, вернулся и остановился, глядя на Верону.
– Будь я проклят, но я понимаю тебя. Верона жалобно взглянула на него.
– Но ты понимаешь, понимаешь… а он нет. У нас нет ничего общего.
– Но ты знала это еще перед помолвкой.
– Я думала, все обойдется, – беспомощно отозвалась Верона.
– Я же говорил тебе, что так не бывает. В тебе очень много от художника.
– Все это неважно по сравнению с тем фактом, что я люблю тебя.
Резкие черты лица Стефана стали мягче. Он снял очки, положил их на столик, сел на подлокотник кресла, обнял Верону и прижал к себе.
– Чудесно после шестинедельного кошмара слышать от тебя подобные вещи. Но какой в этом смысл?
– Ты больше не любишь меня?
Стефан вскочил с подлокотника и крикнул:
– Маленькая дурочка… замолчи! Ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя. Как ты думаешь, чем я тут занимаюсь? Наслаждаюсь самим собой? Да, я скажу тебе… я не делаю ничего, только рисую… Когда кончались занятия, я начинал рисовать и работал до тех пор, пока не отказывали глаза. Изводил себя… пытался забыть о тебе, покупающей приданое, чтобы выскочить за этого майора Джеффертона.
– Я хочу вернуться. Он посмотрел на Верону.
– Вернуться к чему?
Девушка покраснела, и ее ресницы опустились. Стефан знал, что в таких случаях Верона очень неуверена в себе. Прежняя, медлительная Верона.
– К нашим отношениям, – сказала она.
Стефан швырнул окурок в камин.
– Нет, ты хочешь выйти замуж за меня вместо Форбса.
Верона облизнула сухие губы. Все ее тело дрожало.
– О, Стефан, ты способен быть ужасно жестоким.
– Не таким, как ты… Прийти сюда опять…
– Но я же сказала, что люблю тебя! – воскликнула Верона. – Я так много хотела сказать тебе… попросить тебя… Мы расстались… и сегодня днем я поняла, что это невыносимо.
– Я все понял еще в тот день, когда ты стала наступать на меня. Но я сказал тебе тогда и скажу снова: я не могу жениться на тебе, Верона. Не могу, – добавил Стефан низким, напряженным голосом. – Я люблю тебя. Ты знаешь это, но положение не изменилось. Живопись для меня – все. Я должен быть свободен, чтобы заниматься ею. Я не могу и не стану брать на себя ответственность за жену, которую мне не удастся содержать, и которая будет мешать мне различными бытовыми проблемами… Возможно, даже еще ребенок… Это убьет во мне вдохновение. Я не готов для этого. Мне мучительно отказывать тебе, но я должен.
Верона сидела, съежившись, опустошенная. Он говорил уже известные ей вещи, которые причиняли боль и раньше, но сейчас страдания оказались сильнее.
– Ты хочешь выйти за меня замуж, не так ли? – спросил Стефан.
– Да, – произнесла она, задыхаясь.
– А если я попрошу тебя приходить сюда и быть иногда моей любовницей, ты откажешься… верно?
Верона выглядела ужасно, словно Стефан пытался убить ее.
– Я не хочу… Но если нет другого выхода… – пробормотала девушка.
– Нет! О, нет! – воскликнул Стефан. – Прекратим это. Я не позволю тебе. Я знаю твои чувства и не стану принимать на себя ответственность за них. У тебя есть принципы, и тебе лучше придерживаться их. Чтобы мы ни делали, ради Бога, давай придерживаться наших принципов, в противном случае мы погибнем.
Верона сделала жест отчаяния.
– Однако ты отговаривал меня от замужества с человеком, который имеет некоторое положение в обществе и может содержать меня.
– Давай не будем опять возвращаться к этому. Это замкнутый круг, – сказал Стефан сердито. – Ты знаешь альтернативу, и я не позволю тебе вернуться на условиях, о которых ты говорила. Я совершил ошибку, спросив тебя об этом. Если ты не хочешь выходить за Форбса Джеффертона, не выходи. Я буду последним, кто посоветует тебе это, если ты его не любишь. Но ты не можешь жить со мной.
Верона опять начала поеживаться.
– Тогда давай продолжим все, как было раньше, – прошептала она. – Ведь мы были по-своему счастливы.
Стефан стиснул зубы.
– Я никогда не был счастлив по-настоящему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25