— Сексуально?— Ага. — Он провел пальцем по верхней кромке лифчика, и она вся затрепетала. — Как ты сама, мышка. — Одним движением он расстегнул застежку спереди и высвободил ее маленькие груди. — Ты самая сексуальная из всех женщин.Алан не лукавил ни перед ней, ни перед собой. Спустив бретельки с ее плеч, он прикоснулся языком сначала к одному, потому к другому соску. Элис задохнулась и вцепилась в его плечи.Она действительно была самой сексуальной женщиной из всех, каких он когда-либо знал. Он объяснял это тем, что она относилась к сексу не как к игре.Заглянув в ее замутненные глаза, он довольно улыбнулся, увидев в них разгорающиеся угольки страсти.— У тебя был трудный день, — хрипло заговорил он, хотя ему вовсе не хотелось говорить. — Тебе, наверное, хочется принять душ и поесть?У Элис распахнулись глаза. Она не могла этому поверить. Ее увлажненные соски ощутили холодок, словно почувствовали себя обманутыми, когда он отвел от них свои губы, нижнюю часть тела свела болезненная судорога желания, а он разглагольствует о еде и душе!Элис сдернула кожаный ремешок с его головы.— Прости, но сейчас меня интересует совсем другое…Он рассмеялся низким грудным смехом и повалился вместе с ней на постель. Заскрипели пружины, и Элис довольно хохотнула. Он опустил голову, отыскивая губами ее рот. На нее накатила жаркая волна. Все верно, думала Элис, срывая с него одежду. Все правильно, так и должно быть. Алан сломал все преграды, за которыми она пыталась укрыться, и вдохнул в нее новую жизнь.Постанывая, он медленно сползал вниз по кровати, целуя ее груди, потом живот. Его ищущий рот наткнулся на пряжку ремня, и он раздраженно заскрипел зубами. Приподнявшись на локтях он торопливо расстегнул ремень, пуговицу и молнию форменных брюк и стянул с нее брюки вместе с трусиками.Элис затаила дыхание, наблюдая за ним. Джинсовая ткань обтянула его бедра, рельефно выпятив его набрякшую плоть и каждую мышцу, пока он расправлялся с ее одеждой. Его длинные черные волосы упали ему на лоб, придав вид пришельца из иных миров.И вот она уже лежит абсолютно голая, развратно раскинувшись на постели, пожирая его глазами и нетерпеливо шепча:— Скорее.И Алан спешит. Он сбрасывает с себя одежду и опускается на постель между ее ног, слышит, как она задыхается, когда он берет ее за мягкие ягодицы и приподнимает к своему рту.— Алан… — в возбуждении она почти не протестует.— Позволь мне, мышка, — сипло произносит он. — Позволь мне сделать это. — Этого он никогда не делал ни с одной женщиной. Как понять это непреодолимое желание любить ее всеми возможными способами, оставить память о себе на каждой клеточке ее тела?Он поднял ее на такой пик, где наслаждение граничит с болью. Она отчаянно извивалась, судорожно сжимая простыни, потом с силой охватила его голову, боясь, что умрет, если он остановится. Она рыдала, дергалась и внезапно напряглась, выгнулась над кроватью, когда бурная волна неземного блаженства переполнила ее через край.Словно в тумане она почувствовала, как Алан скользнул поверх нее и медленно и уверенно вошел в нее, снова поднимая и унося ввысь, как крылатый Пегас, направляющийся к звездам.— Сейчас, — услышала она его хрип, — сейчас!… * * * … Закутанная в его фланелевую рубашку, с еще мокрыми от душа волосами, она сидела в его постели и размышляла о том, что мечты действительно могут стать явью. Она все никак не могла поверить, что этот могучий, мужественный, красивый мужчина лежит рядом с ней, что он только что любил ее до самозабвения, а сейчас отрывает от кисти виноградины и по одной кладет ей в рот.Инстинктивно Элис дотронулась пальцем до уголка его губ. Он моментально втянул его в рот, и она почувствовала движение его шероховатого языка. Она вспомнила, что этот язык полчаса назад проделал с ней, и перестала дышать.Улыбнувшись, Алан положил ей в рот еще одну виноградину.— Вкусно? — спросил он. — Кстати, удалось хоть что-нибудь узнать по поводу нападения на Джо?— Ничего, нет даже отпечатков пальцев. Двор слишком утрамбован, чтобы могли остаться следы шин. Единственная надежда на то, что Джо вспомнит что-нибудь.— А найденные окурки и следы сапог ничего не дали?Элис покачала головой и отказалась от следующей виноградины.— Вероятно, нам не удастся найти его. Тэт полагает, что это какой-то бродяга в поисках денег, возможно наркоман, разозлился, когда не нашел того, чего искал.— Поскольку за целую неделю ничего подобного не произошло, он, может быть, и прав.Элис пожала плечами.— Возможно, так оно и было.— Возможно. — Он вдруг улыбнулся. — Ты очаровала меня, — добавил он.— Все дело в кусочках тритона и поганках, которые я подмешала в твой обед.— Не исключено. — В уголках его глаз собрались морщинки. — А может, я просто молокосос, не устоявший перед маленькой коричневой мышкой с горячими глазами. Да, вечером я беседовал с Джефри.— С Джефри? Он что-нибудь натворил?— Вовсе нет. Мы просто разговорились. Что-то я не могу понять, Элис, почему его потянуло на скользкую дорожку?— Я тоже не понимаю. Никогда не замечала в нем ничего плохого/Но вел он себя…— Что-то с ним не то. Видно, кто-то причинил ему сильную боль. — Алан помолчал и добавил: — Он говорил о желании побывать на Солнечном танце нынешним летом.— Ну, позапрошлым летом Арчибальд Олений Рог с внуком брали его на ежегодную церемонию заклинания в резервацию «Сосновый гребень».— Он рассказывал мне.— У него вызвали раздражение туристы, не понимающие истинного религиозного значения Солнечного танца. Он считает, что этот танец не для публичного зрелища. Знаешь, какими неуправляемыми бывают парни в его возрасте.— В любом возрасте. — Алан наклонился и с улыбкой поцеловал ей руку. — Он сказал, что хочет участвовать в Солнечном танце Б резервации, но боится, что ему это не удастся из-за условного освобождения.— Пожалуй, он прав. Если только Тэт не разрешит мне отвезти его.— И ты повезешь?— Не знаю. Меня воспитывали как бы в двух мирах, но скорее в англосаксонском, как и Джефри. Джо постоянно рассказывал нам об обычаях его предков, но и он признает, что мы живем в мире белых людей, что мы с Джефри скорее белые. Надо будет спросить у него, почему он хочет принять участие в танце?— Может, он хочет понять, кто он, или ему нужна цель, которой он еще не нашел. А может, у него просто возникла потребность, чтобы его кто-то выслушал. — Черт, ему и самому нужно выговориться, подумал Алан. Ведь по-настоящему он и не говорил ни с кем в своей жизни. Даже своему погибшему другу не доверился. — Ты устала.Элис закинула свою обнаженную ногу на его бедро и притянула его за шею к себе.— Не настолько, чтобы не выслушать тебя. Ты хочешь рассказать мне о Хейле, а? О его падении и твоих воспоминаниях?— Ты что, ясновидящая?— Дед учил меня видеть сердцем, а не глазами. — И сейчас ее любящее сердце видело все.«Видеть сердцем». Алан начал медленно расслабляться, он устал от борьбы с самим собой. Если она действительно видит сердцем, то сможет понять раздирающую его боль.— Это состояние обычно для человека, избежавшего неминуемую гибель, — сипло прошептал он. — Поэтому после подобных происшествий мы некоторое время работаем внизу, пока психологически не будем готовы снова забраться на верхотуру. Это нормально.Она нежно гладила его волосы.— Наверное, только глупец не реагирует натакое.— Обычно достаточно недели, двух, чтобы очухаться… Но лично я уже не смогу подняться наверх. Даже на сеновале у меня случается головокружение.В его словах, казалось, не было ничего страшного, но, слушая сердцем, Элис уловила, что случилось непоправимое: в нем что-то сломалось. В одно мгновение он потерял своего лучшего друга, работу, а главное — веру в себя.— Такое впечатление, словно все, что я знал о себе, превратилось в иллюзию. Внезапно я остался ни с чем. Будто все, что я сделал за сорок лет своей жизни, было совершенно бессмысленно. Почему я все это говорю тебе?— Потому что у тебя есть такая потребность. Потому что я готова слушать.Он заглянул ей в глаза, и его гнев на себя улегся. Он понял, что должен выговориться и что она поймет его.— Мышка, — хрипло пробасил он, — я потерял себя.Она притянула его голову к себе и нежно коснулась пальцами щеки.— Позволь мне прижать тебя к себе, — прошептала она, — ведь я только что нашла тебя.Так, не расслабляя объятий, они просидели до рассвета. 10 — У нас сегодня на обеде будут гости, — объявила Элис. Трое мужчин оторвались от своего завтрака. — Дед, я приготовлю его сама.— Не глупи, дочка. Я готовлю в этом доме с тех пор, как ты пошла на работу. Так что я займусь оёедом, а ты мне будешь помогать.— Я пригласила Мика и Фейт Перишей, а также Тони и Сэма, но они, к сожалению, не смогут прийти. Тони выступает на какой-то встрече в Чейенне. Ты, естественно, тоже приглашен. — Она взглянула на Алана. — Тебе же хотелось познакомиться с Пэришем.— Спасибо, Элис, Джо, я отлучусь ненадолго, мне кое-что нужно в городе, с животными я уже управился. — Схватив шляпу с вешалки, Алан выскочил из кухни.Проехав немного, Алан свернул на дорогу, ведущую к любимой полянке Элис, выбрался из грузовичка и присел на камне, скрестив ноги.У него возникла потребность побыть одному в тишине. Уже несколько дней он не занимался медитацией, и это начинало сказываться на его состоянии. Он закрыл глаза и ушел внутрь себя, погружаясь в глубокую, спокойную заводь своей души. Ему страшно не хватало якоря, за который можно было бы уцепиться, твердой почвы, на которой можно было бы устоять. Без этого нечего было даже приступать к перестройке своей жизни…Из окна ковбойского домика Алан увидел подъехавшего Мика Пэриша с женой и с ребенком. Фейт Пэриш оказалась, как и описывала ее Элис, маленькой блондинкой, такой крошечной рядом с огромным мужем, словно сказочная фея. Судя по тому, как Мик суетился вокруг нее, она являлась для него средоточием мира, лучом света в жизни.Алан приехал в округ Конард с единственным намерением разузнать о своем брате, которого никогда не видел. Он решил, что должен быть осторожен на случай, если брат окажется таким человеком, с которым ему не захочется и знакомиться.Он чувствовал себя как ребенок, которого усыновили, но который хочет узнать о своих корнях, и сознает, что его интерес может оказаться нежелательным.Он так и не решил, сказать ли Мику правду, хотя понимал, что, чем дольше будет молчать, тем тяжелее будет это сделать.В гостиной собрались все, кроме Джефри. Мгновение Алан оставался незамеченным и воспользовался случаем, чтобы рассмотреть свою невестку. Она следила за мужем обожающими глазами, прижимая к груди ребенка,— Алан! — Заметила его улыбающаяся Элис. — А мы уже думали, худа ты пропал. Ты, естественно, знаком с Миком, а это его жена Фейт и их дочка Мими.Мяк поднялся, чтобы пожать руку Алану. Потом наступила очередь блестящих голубых глаз и сверкающей улыбки Фейт. Бессознательно он склонился над ребенком. На него уставились голубые глазки. Крошечный ротик-бутончик открылся в зевке.— Да она красотка, — сказал он Фейт. — Ей три?— С половиной. Как вы догадались? Большинство мужчин не разбирается в детях.— У меня шесть двоюродных 'братьев с уймой детишек. Каждый раз, когда я езжу домой в Оклахому, я становлюсь нянькой очередного младенца.— Замечательно, — отозвалась Фейт и передала Мими в руки смутившегося Алана. — Не откажитесь этим воспользоваться, если, конечно, вы не против.— Не против. — Он уставился на девчушку с глуповатой улыбкой. — Она очаровашка. Я уже влюбился в нее.Алан все еще держал Мими, когда они перешли в столовую, и он заверил Фанни, что ребенок совершенно не мешает ему. Он чувствовал на себе настороженный взгляд Мика. Элис с удовольствием наблюдала за тем, как он справляется с девочкой.Разговоры велись о погоде, коснулись нападения на Джо и наконец сосредоточились на планах празднования Четвертого июля (День независимости США.). На ручье Конард Ассоциация скотоводов организует барбекю для всех гостей. Состоится парад, а на площади у Дворца правосудия будет проведена служба поминовения.Единственной ложкой дегтя в бочке меда явился отказ Мика вырядиться в свою военную форму, зеленый берет, надеть медали и выдать речь.— Я не терплю речей, — заявил он.— Хуже того, — заметила Фейт, не обращая внимания на свирепый взгляд мужа, — Мик отказывается признавать себя героем и не позволяет, чтобы к нему обращались как к герою.— Просто я не хочу коротко подстригаться, — хмуро пояснил он.— Это я могу понять, — хмыкнул Алан. Когда был подан десерт, Мими решила, что пришла и ее очередь подкрепиться, и стала требовать мать. Фейт поспешила к ней, увела девочку в гостиную, а Алан ощутил пустоту в своих руках.— Мне уже не хватает этой милашки, — сказал он Мику.Пэриш пристально посмотрел на него:— Да уж, дядя ей бы не помешал. Сердце Алана сжалось, его бросило в жар.Он понял: Мик уже знает, что они братья.— Прогуляемся, — предложил он, — или хочешь побеседовать в ковбойском домике?— Прогуляемся, — бросил Мик и добавил: — Ты уже знаешь?— Да. — Его охватил гнев: Мик знал о нем и ничего не предпринимал. Это было все то же неприятие, от которого он страдал всю жизнь.— А ты уже знал, когда ехал сюда? — спросил Мик.— Да. — Они шагали по подъездной дорожке.— Почему ты ничего не сказал?— Не знаю. Я и сейчас не вижу в этом особого смысла. Я не был уверен, что ты знаешь о моем существовании. Но даже если и знаешь, то захочешь ли познакомиться со мной? Мне казалось разумным подождать, подразузнать, прежде чем сделать этот шаг.— Понятно. — Некоторое время они шагали молча, потом Мик заговорил снова: — Но это не объясняет, почему ты хранил молчание.Алан внезапно остановился и повернулся к нему, испытывая застарелую боль. Мик тоже остановился, и они уставились друг на друга, будучи не в состоянии преодолеть некий рубеж.— Наша мать, — напряженно произнес Алан, — умерла, когда мне едва исполнилось два года. Меня держали в приюте до двенадцати, пока одна сердобольная воспитательница не разыскала моего дядю. Однако я никогда не слышал, чтобы наш отец интересовался моей судьбой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18