Однако только оно укрепляло ее надежду.
Эван отклонился назад, разглядывая ее.
— Знаешь, беременность тебе идет — плохое самочувствие не в счет. Ты просто расцветаешь.
Таша рассмеялась, проведя рукой по еще плоскому животу.
— Думаю, рановато, — протянула она.
— Что рановато? — спросил Чейз, появляясь с гренками в руках. Он взял стул и пристроился рядом.
— Таше не кажется, что она расцветает. Но в ней появилось что-то необычное… Знаешь, как в Али. — Он вспомнил о сестре, со дня на день ожидавшей рождения ребенка. — Как думаешь, Чейз? — Эван обратился к брату за поддержкой.
Таша затаила дыхание, ожидая его ответа. Что он скажет? Будет честен или солжет? И заметит ли она разницу?
Чейз выдержал паузу и медленно перевел взгляд с брата на Ташу.
— Я думаю, она стала еще красивее, чем прежде, — заявил он с некоторой неловкостью, а она не сводила с него робкого взгляда.
— Ты правда так думаешь? — Ее сердце выпрыгивало из груди.
— Не имею обыкновения лгать тебе, Таша, — произнес он спокойно и мгновенно лишил ее радости.
Она побледнела. Одной рукой дарит, а другой отнимает! Как можно так вести себя!
Таша неуклюже вскочила.
— Простите, — пробормотала она, стараясь сдержать поток слез, и кинулась прочь из комнаты.
Чейз догнал ее в коридоре и схватил за руку.
— Подожди. Черт возьми, стой! — Он не дал ей высвободиться. — Извини. Я вовсе не это имел в виду, — сказал он, и Таша обратила к нему полный боли взгляд.
— А есть что-то другое? Он вздохнул и отпустил ее.
— Я только хотел сказать, что говорю правду. И ни на что не намекал.
Таша, защищаясь, прижала руки к груди.
— Потому лишь, что не подумал об этом! — ответила она резко. Чейз сжал зубы.
— Черт возьми! Я хотел попросить прощения!
— И твои извинения все изменят? — Она бросила ему его же слова, и он, поняв это, покачал головой.
— Это разные вещи. Я не хотел обидеть тебя. Ее глаза были полны слез.
— А я не хотела обидеть тебя. Но ты же мне не веришь, так почему я должна верить тебе?
Чейз смотрел на нее несколько секунд, потом повернулся и ушел в столовую. Таша запрокинула голову, стараясь сдержать непослушные слезы. Она не хотела плакать, сердиться — да, но не плакать, и злилась за эти всплески эмоций. Она собралась с силами и для успокоения побродила по дому и внутреннему дворику — в нем уже не осталось никаких следов недавней вечеринки. Наконец устало опустилась в кресло.
Буквально как по мановению волшебной палочки перед ней на стол опустилась тарелка с гренками и чашка недопитого чая. Чейз…
— Доешь, — приказал он, возвращая ее к реальности.
— Не хочу, — отказалась она сухо. Его лицо стало еще более сердитым.
— Ешь! Ради себя и ребенка. Не зли меня. Он был прав, и Таша знала это. Ей нельзя слабеть и тем более причинять вред ребенку. Она неохотно взяла гренку и откусила кусочек. Какое-то время последив за ней, Чейз прислонился к ограде и перестал обращать на нее внимание, разглядывая открывающиеся просторы.
«Он сейчас похож на сторожевого пса», — отметила Таша про себя, поняв, что он не уйдет, пока не убедится, что ее тарелка пуста. Еле слышно вздохнув, она расслабилась.
— Очень тихо. Где все? — спросила она немного погодя.
Чейз обернулся, довольный тем, что гренки уменьшаются в количестве.
— Маме позвонили утром, — пояснил он, и у Таши округлились глаза.
— У Али родился ребенок?
— Мальчик, — подтвердил Чейз и взглянул на часы. — Мама с папой уехали утром и скоро должны быть на месте.
— Бабушка в восторге? — шутливо спросила она, и Чейз улыбнулся:
— В полном.
Они понимающе переглянулись.
— Бедняга Джон, — усмехнулась она, а серые глаза Чейза заплясали от смеха.
— Надеюсь, с ними ничего не случится в дороге.
— Когда у нас родится ребенок, может, стоит предложить им пожить у нас, чтобы мы могли за них не волноваться? — спросила Таша, и взгляды их встретились: между ними нарастало ощущение общности.
Но тут на дереве неподалеку закричала птица, и момент был упущен. Почувствовав, что его защита ослабла, Чейз выпрямился.
— Мы побеспокоимся о них, когда придет время, — отрезал он, и Таше показалось, что зашло солнце.
Так было хорошо просто говорить с Чейзом, будто их ничто не разделяло… Таша чуть не закричала от отчаяния, однако со спокойным видом взяла в руки чашку.
— Ты прав. И прав был насчет завтрака. Я действительно проголодалась.
Чейз приблизился и забрал пустую тарелку.
— Тебе нельзя болеть.
— Да, доктор, — пошутила она и получила в ответ лишь строгий взгляд.
— Я серьезно, Таша, — повторил он, и внезапно ее осенило: он не доверяет ей ни в чем.
— Не волнуйся, я не причиню вреда ребенку, — ответила она холодно. Чейз ошарашенно фыркнул:
— Как это понимать?
Таша смотрела на него с горечью.
— А так, что, хоть ты и не доверяешь мне, о ребенке можешь не беспокоиться.
Чейз сжал зубы, еле сдерживая гнев.
— Веришь или нет, но я так и не думал. Я беспокоился о тебе, — возразил он зло, и Таша поняла, что ошиблась.
— Если я не права, извини, — буркнула она, и Чейз громко вздохнул.
— Забудь. — Уже уходя, он обернулся и добавил:
— Мы с Званом порыбачим немного. Ты справишься одна?
Таша подняла глаза, пытаясь понять его взгляд, но ей это не удалось. Останется ли он, если она попросит? И решила не испытывать судьбу.
— Все отлично. Иди развлекайся. Выдержав паузу, Чейз кивнул.
— Если что-то нужно, попроси Моди. Мы вернемся к ужину. Береги себя.
Предоставленная самой себе, Таша весь день провалялась в тени — читала, засыпала и снова просыпалась. Было приятно ни о чем не думать, и она позволила себе расслабиться. Моди, вероятно, по просьбе Чейза, накормила ее обедом и приносила ей прохладительные напитки в жару.
Вернувшись в дом, чтобы принять ванну и переодеться, Таша почувствовала себя впервые за много дней отдохнувшей. Так было, пока Эван не постучал в дверь спальни.
Она улыбнулась его внезапному появлению.
— Похоже, выдался хороший день.
— Да, отличный. Мы заглянули в бар по пути домой, и Чейз встретил старого своего друга Симеона Хакера. Короче говоря, Чейз знал, что я возвращаюсь домой к Изабель, и просил передать тебе, что остается ужинать с ним. Сказал, что ты поймешь.
Таша очень хорошо все поняла. Чейз продолжал избегать ее, но уже иным способом. Если бы он не поцеловал ее накануне, она бы думала, что все осталось без изменений с того момента, как он узнал правду. Теперь все иначе. Он не собирался проводить с ней времени больше, чем требовалось. Родители уехали, брат ужинает с невестой, так что можно оставить ее одну. Они были бы обречены на уединение на несколько часов, и мало ли что могло случиться. Он не хотел рисковать. Она испугала его!
— Понятно. Спасибо, что сказал, Эван. Передай привет Изабель, — ответила она спокойно, и тот, насвистывая, ушел принять душ и переодеться перед свиданием.
Таша захлопнула дверь спальни и прислонилась к ней, прижав руку к сердцу. Нет, она не ошиблась. Это облегчало душевную боль. Проведя несколько дней в бушующем море — то выплывая на островок надежды, то снова погружаясь в волны отчаяния, — она с облегчением поняла, что все-таки пробилась к нему и еще не все потеряно. Он может прятаться от нее сегодня, но так не будет продолжаться вечно.
В этот вечер Таша была не против поужинать в одиночестве, вернувшаяся уверенность составила ей хорошую компанию. Потом она посмотрела фильм по телевизору и, когда Чейз не вернулся к его окончанию, отправилась в постель.
Но сон никак не приходил. Она ворочалась с боку на бок, зная, что успокоится, лишь когда Чейз будет дома. И даже не взглянула на часы, когда решила прекратить борьбу с бессонницей и чего-нибудь выпить.
Набросив шелковый халат, она подвязалась поясом и босиком спустилась вниз. Включив на кухне свет, стала шарить по полкам. И десять минут спустя уже сидела за столом с чашкой аппетитного горячего какао.
Услышав, как открылась дверь черного хода, она обернулась.
— А ты сегодня поздно, Моди, — раздался усталый голос Чейза, но тут он вдруг увидел, что на кухне Таша, да так и замер на пороге, не сводя с нее взгляда. — Я думал, ты спишь, — произнес он натянуто, однако в его глазах горел огонек, заметный даже издалека и освещавший их серую бездонную глубину.
Таша опустила кружку, ее нервы оказались на пределе, особенно сейчас, когда она видела, что он борется со своими чувствами. Она решилась на нападение.
— Надеялся, что сплю? — шутливо бросила она вызов.
Голубые глаза скрестились с серыми, требуя правды.
— Надеялся, — признал Чейз, проводя рукой по шее. — Черт возьми, почему ты не легла?
— Не могу заснуть. Мне больше не нравится спать одной, — произнесла Таша откровенно и поняла, что попала в точку.
— Ради Бога, зачем ты это делаешь, Таша? Ты просто подставляешь себя под удар! — Чейз напряженно вздохнул, медленно приближаясь. Подойдя к раковине, он остановился, опершись на нее.
— Вряд ли ты сможешь причинить мне еще большую боль. Меня убивает то, что ты меня отталкиваешь, — сказала Таша честно.
Он нахмурился.
— Чего ты хочешь?
— Чтобы ты любил меня.
Ее слова заставили его моментально выпрямиться.
— Черт, у тебя что, нет гордости? Иногда гордость уместна, но не сейчас.
— В данный момент нет. Гордость не согреет меня, не обнимет ночью. Он с силой сжал зубы.
— Я не могу дать тебе этого.
В глазах Таши вспыхнули огоньки.
— То есть не хочешь.
— Перестань, Таша, — предупредил Чейз, но она лишь покачала головой.
— Не могу. — Ей надо так много вернуть, слишком много.
Его губы горько изогнулись.
— Значит, ты дура.
Она не сводила с него глаз, готовя самое мощное оружие.
— Какая ни есть — ты хочешь меня. Ты это чувствуешь так же, как и я. Он глухо засмеялся.
— У меня по мужской части все в порядке, а секс у нас всегда был хорошим.
Таша разозлилась, но не дала воли эмоциям.
— Не преуменьшай. У нас было нечто большее, чем только хороший секс. Я любила тебя, а ты любил меня, Чейз.
— Любовь — смутное понятие.
Их взгляды скрестились в яростной схватке.
— Ты не отступишь ни на дюйм, да? — спросила она, так глубоко чувствуя его, что было просто немыслимо не протянуть руку и не дотронуться. Сумасшествие какое-то. Однако, если она попытается, сделать это, он снова ее оттолкнет. Он человек чести. Не верит ей — значит, не может ее любить. Ни душевно, ни физически.
— Я не могу забыть, что ты сделала, — сказал Чейз, как отрезал.
Ее ресницы задрожали.
— Если не простишь, куда это приведет? Как долго это будет продолжаться?
— Пока я не буду уверен, — произнес он твердо, и она в отчаянии покачала головой.
— Уверен в чем? Что можешь снова мне доверять? Скажи, что мне сделать, и я сделаю! Поклянусь на целой горе Библий, если поможет. — Отчаяние встало у нее комком в горле. — Черт, выступлю на телевидении, если необходимо! Разве ты не понимаешь, что ради тебя я сделаю что угодно?
Чейз подошел к ней, взял ее за плечи и поднял на ноги.
— Я ничего от тебя не хочу. Я… — Слова растворились в воздухе, когда он почувствовал ее так близко; он закрыл глаза, касаясь пальцами ее теплой кожи.
В ту же секунду Таша с замиранием сердца поняла, что Чейз притягивает ее к себе. Но тут он вдруг оттолкнул ее со стоном и отвернулся.
— Черт!
Она закусила губу и протянула к нему дрожащую руку.
— Чейз…
Он отпрянул в сторону так быстро, что она испугалась.
— Не трогай меня!
Таша обхватила себя руками.
— Прекрати прогонять меня!
— Я должен. Черт побери, я должен, — повторял Чейз, будто старался убедить себя, а не ее.
Сердце Таши разрывалось от боли за них обоих.
— Почему, если мы оба знаем, что ты этого не хочешь? — спросила она с надрывом. К ее удивлению, он рассмеялся.
— Ты что, никогда не сдаешься? — Он заставил ее покраснеть.
— Я не откажусь от тебя. Сначала тебе придется убить меня. — Истинная правда, ни больше ни меньше.
Он смотрел ей в глаза, и то, что прочел там, вызвало у него вздох.
— Ты представляешь, как я хочу поцеловать тебя? — сдавленно прошептал он.
— Да, — ответила она еле слышно. Она знала. Прекрасно знала, потому что хотела этого не меньше.
Рука его будто по собственной воле покинула ее плечо и скользнула по щеке, коснулась губ. Таша затаила дыхание, это прикосновение обожгло ее. Она увидела решимость в его взгляде, внутреннюю борьбу и коснулась руками его груди.
— Ты возненавидишь себя, — напомнила она, чувствуя, как горят ее пальцы с каждым прикосновением к нему. И как она жаждет прильнуть к его телу — вот оно, совсем близко…
— Знаю, — согласился он кротко, склоняя голову.
Ноги у нее стали ватными.
— Ты обвинишь меня.
— Возможно, — простонал Чейз и коснулся ее губами.
Теперь не имело значения, кого он будет винить в этом, — ее мечта сбылась. Губы их слились, и каждое прикосновение его языка дарило ей райское наслаждение.
Думать Таша не могла, только чувствовать. Когда его руки обняли ее, прижимая к могучей груди, она застонала от счастья. Какое блаженство!
Как она и ожидала, одного поцелуя оказалось мало. Последовал второй, третий, каждый жарче предыдущего, — они пробуждали в ней ответный огонь; их бросало в дрожь в объятиях друг друга — от звука бьющихся сердец, от страха, что проснувшаяся страсть останется неудовлетворенной.
Вдруг, будто откуда-то издалека, Таша услышала, как Чейз выругался, и поток поцелуев прекратился. Потрясенная, она смотрела, как на ее глазах умирает страсть, сменяясь отвращением. Хотя она и ожидала такого конца, ей стало страшно.
— Ты была права. Мне не стоило этого делать, — произнес Чейз холодно. Его серьезность вбивала гвозди в крышку гроба.
— Даже если я скажу, что не жалею об этом? — Она робко улыбнулась. Он нахмурился.
— Не сработает, Таша. Ее сердце бешено стучало.
— Что это значит? — спросила она неуверенно. Чейз отпрянул от нее, пугая ее еще больше.
— Ты не сможешь завоевать меня своим телом, как бы ни было велико искушение похоронить себя в нем.
Она покраснела. Он попал точно в цель.
— Я вовсе не… — возразила она, но замолчала под его проницательным взглядом.
— Разве?
Она замерла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18