Роди мне еще детей. Помоги мне украсить детскую и купить дом побольше, чтобы завести щенка, когда будет нужно.
Его голос почти дрожал, пока он говорил, такой серьезной интонации она еще никогда не слышала от него. Но он не сказал одну-единственную вещь, которую она так ждала от него услышать. Он не сказал, почему хотел ее, и ей отчаянно, отчаянно нужно было знать, любил ли он ее так же сильно, как она его.
– Я пойду с тобой домой и выйду за тебя замуж, сказала она медленно, – если ты ответишь мне на один вопрос. Но ты должен ответить на него предельно честно.
Тень волнения мелькнула на его лице, но он только кивнул в ответ:
– Спрашивай.
К ее горлу подступил комок при мысли о том, что его ответ может решить ее судьбу. Но в любом случае ей необходимо знать. Она не сможет провести с ним жизнь, если он ее не любит. И она не хочет отдаляться от него, если он любит ее.
Ее сердце колотилось о грудную клетку, а руки были мокрые, как Ниагарский водопад. Она облизнула губы и тихо сказала:
– Ты любишь меня?
По тому, как побледнело его лицо, по испуганному взгляду и наступившей тишине Шеннон поняла, каков будет ответ. И чтобы он не увидел, какую боль причинило ей выражение его лица, она отняла свою руку и выпрыгнула из постели.
– Шеннон, подожди.
Но она не стала ждать. Подняв плед с пола, она завернулась в него и побежала в ванную. Она не ответила и не обернулась.
Уже за закрытой дверью она услышала скрип кровати. Через секунду он стучался в дверь.
– Шеннон, пожалуйста. Позволь мне объяснить.
Поменяв плед на фланелевую пижаму, висевшую на двери, она стояла посреди ванной комнаты, крепко схватившись руками за холодную раковину, и смотрела на свое бледное, измученное отражение в зеркале. Взъерошенные волосы, тяжелые веки и глаза такие темные, что казались почти черными.
Она вся дрожала, и если бы не держалась за раковину, то упала бы.
– Шеннон, – снова позвал Берк приглушенным голосом. – Выйди из ванной, нам надо поговорить.
Пожалуйста.
Ей было невыносимо трудно говорить. Она просто хотела, чтобы Берк скорее ушел, оставил ее наедине с безумной болью, разочарованием и разбитыми мечтами.
– Хорошо, – продолжал он. – Если ты не выйдешь, мне придется говорить отсюда.
Она услышала, как он выдохнул.
– Мне очень жаль, что я причинил тебе боль, Шеннон. Твой вопрос застал меня врасплох… хотя и не должен был. Предложение выйти за меня замуж естественно связано с твоим вопросом.
Сделав неуверенный шаг назад, она села на закрытое сиденье унитаза и осторожно оторвалась от раковины.
– Ты хотела, чтобы я ответил честно, поэтому я постараюсь быть искренним. Я не знаю, Шеннон.
Я не знаю, люблю ли я тебя, потому что никогда не был влюблен. Я не имею никакого представления о том, что это значит – быть влюбленным, что при этом чувствует человек. Я знаю, что забочусь о тебе, что мне нравится быть с тобой. Я хочу, чтобы ты была со мной, в моей жизни, в моей постели, и я хочу, чтобы мы вместе растили нашего ребенка.
Слезы потекли по ее щекам. Ее грудь сдавило так, что она с трудом дышала, и ей пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не издать стон.
Его искренность тронула ее, она знала, что он с ней совершенно откровенен.
Все, что он сказал, много для нее значило, но этого было недостаточно. Она не хотела быть слишком требовательной, но она знала значение слова «любовь» и не могла выйти замуж за человека, который этого не знал.
Что, если его чувства к ней изменятся? Что, если она отдаст ему всю себя, а потом поймет, что он никогда ее не любил? Или, еще хуже, он поймет, что значит любить, с другой женщиной?
Это уничтожит, убьет ее.
Лучше расстаться сейчас, закончить их деловые отношения и постараться залечить сердечные раны.
Она заставила себя подняться, подошла к двери и, толкнув, открыла ее, не обращая внимания на свой опухший нос и мокрые щеки. Берк тоже выглядел измученным.
Он медленно подошел и ласково накрыл ее дрожащую руку своей.
– Ты в порядке?
Она потрясла головой. Далеко не в порядке.
Снова накатили слезы и закапали с ее ресниц.
– Я ценю все, что ты сказал, – произнесла она дрожащим голосом. – И если бы все было по-друтому, я была бы счастлива выйти за тебя замуж, жить с тобой, создать с тобой семью. Но, сама не зная как, я полюбила тебя. И из-за того, что люблю тебя, я не могу согласиться на меньшее.
– Шеннон…
Она стиснула кулаки, чтобы удержаться и не коснуться его. Закрыв глаза, она глубоко вдохнула и заставила себя продолжать:
– Не надо, пожалуйста. И без того мне очень тяжело. Я думаю, ты должен просто уйти.
Минуту он стоял на месте. Затем развернулся, пересек ее маленькую квартирку, чтобы собрать одежду. Он затратил ровно столько времени, сколько нужно было, чтобы надеть брюки, обуться, взять пальто, и толкнул перед собой дверь.
Как только он ушел, силы оставили ее. Она соскользнула вниз.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Прошло восемь дней с того момента, как он ушел из квартиры Шеннон, и теперь каждый день был для нее словно тысячелетие. Они не виделись, и она даже подумывала о том, чтобы перенести очередной визит к врачу, не предупредив Берка.
Где-то в глубине души он понимал решение Шеннон расстаться. Он не мог дать то, что ей было нужно – признание в бессмертной любви, – а меньшего она не хотела.
Он мог предложить ей только деньги и драгоценности, автомобили и одежду, дома, путешествия по всему свету. Их женитьба принесла бы ей положение в обществе и беззаботную жизнь. Все это стоило очень дорого.
А то, что хотела Шеннон, не стоило ничего. И в то же время было дороже всего на свете. Всего три коротких слова. Но именно их он не мог произнести, потому что не знал, что они означают.
Берк всегда был уверен, что любовь – просто слово, такое же, как любое слово в словаре. Но люди постоянно произносили его, чтобы убеждать, манипулировать, льстить.
Любовь между родителями и детьми – это одно. Это единственное чувство, в которое можно было верить. Несмотря на то что сам никогда не испытывал подобных чувств со своими родителями, он уже любил ребенка Шеннон всепоглощающей любовью. И он сделает все, чтобы этот ребенок чувствовал его любовь каждый день своей жизни.
Но взрослые, особенно женщины, – совсем другое дело. В жизни Берка было несколько женщин, которые говорили, что любили его. Один или два раза он даже почти попался на их сладкую ложь. Пока не понял, что они говорят ему лишь то, что он хочет услышать и благодаря чему они смогут получить дорогие подарки, кредитную карту или даже обручальное кольцо.
Для этих женщин сказать «Я люблю тебя» всегда было очень просто. Не испытывая никакого чувства, они просто преследовали свои цели.
Вот почему он не мог сказать этого Шеннон. За все недолгое время, которое длились их отношения, он был абсолютно честен с ней. Он хотел ее, но не лгал ей.
Берк бросил ручку на толстую пачку различных бумаг на столе и потер глаза.
Почему же тогда он верил признанию Шеннон?
До того, как выгнать его из своей квартиры, она сказала, что любит его. В этот момент его сердце заныло, но он усилием воли сосредоточился на том, чтобы устоять на ногах. А затем собрал одежду и ушел, ничем не показав, какую испытывал сильную боль.
В следующее мгновенье он уже смеялся над ее словами. Как можно сказать человеку, что любишь его, а через секунду выгнать? Как она могла уверять, что любит его, и отказывалась дать ему все, что он хотел в жизни: ее, ее ребенка, их общее будущее?
Но в следующие минуты его сердце было готово разорваться на куски. Так как Берк никогда не лгал ей, он был уверен, что и Шеннон не лжет. Если она сказала, что любит его, наверное, она так и думала… думала о том, что он только начинал понимать.
Но любил ли он ее?
Короткий стук в дверь – и вошла Маргарет, перебив его и без того спутанные мысли.
– Я же сказал, чтобы мне не мешали, – резко произнес Берк, нахмурив брови. Он часто это делал в последнее время, рыча на каждого, кто осмеливался приблизиться к нему. Удивительно, что у него еще оставались какие-то работники, особенно Маргарет, которая не любила, чтобы с ней так обращались.
– Вы много чего говорили на этой неделе, – ответила она. – Я научилась не обращать на это внимания. Человек, с которым у вас назначена встреча на два часа, уже здесь и не собирается ждать дольше чем до двух пятнадцати.
Он посмотрел на часы, заметив, что было уже десять минут третьего. Боже, где его голова? Его бизнес никогда не терпел такие убытки, как в последние несколько дней. Теперь он больше думает о Шеннон и о том, каким идиотом он был, чем о своем деловом расписании.
Это довольно странно. Он никогда не позволял чувствам мешать его делам, пока не поссорился с Шеннон.
Отодвигая стул от стола, Берк взял пальто и направился к двери.
– Мне нужно идти. Скажите Питерсону, что я добавлю десять процентов к своему предложению, если он согласится прийти на следующей неделе.
Берк слышал, как Маргарет что-то недовольно бормотала, пока он пересекал приемную по пути к собственному лифту.
Двадцать минут спустя, сжимая руль своего автомобиля, с бешено колотящимся в груди сердцем он подъезжал к колледжу Шеннон. Он припарковался на первом попавшемся месте, но это его сейчас не заботило.
Выскочив из машины, он читал названия зданий, ища ее факультет английской литературы.
За несколько коротких месяцев она стала для него всем. Она была первым человеком, о ком он думал, просыпаясь утром и перед тем, как погрузиться в ночной сон. Она заполнила его сердце, ум и душу. Он просто не хотел жить без нее.
И теперь Берк не понимал, почему ему понадобилось столько времени, чтобы признать это. Если бы только он смог найти Шеннон и убедить ее дать ему второй шанс!
Шеннон невольно вскрикнула: сумка упала на землю, а вместе с ней из рук выпали и книжки.
Когда она наклонилась, чтобы собрать вещи с земли, знакомые руки опередили ее. Слишком знакомые, сильные руки.
Подняв голову, она встретилась с большими серыми глазами Берка. Не говоря ни слова, он заключил ее в свои теплые объятия. Студенты проходили мимо них, бросая любопытные взгляды, но он не замечал их.
Перебирая ее волосы, он прижался губами к ее лбу и на мгновенье закрыл глаза.
– Я так рад, что нашел тебя. Мне нужно поговорить с тобой. Ты должна знать.
Он говорил так серьезно, и его появление в университете было таким неожиданным, что она испугалась.
– Моя мама? – выдохнула она, и волна панического страха накатила на нее. – Она…
– Нет, нет, твоя мама в порядке. Речь о нас.
Взяв ее голову двумя руками, он отодвинул ее и посмотрел ей прямо в глаза.
– Я люблю тебя. Возможно, понадобится вечность, чтобы я понял, что имею в виду, но сейчас я знаю. С того дня, как ты выгнала меня из своей квартиры, я думал об этом, стараясь определить, есть ли во мне это чувство. Сегодня утром я сидел в офисе, ощущая себя несчастным, и на меня вдруг нашло озарение. – Он гладил ее плечи и руки. – Я идиот. Я должен был понять это намного раньше.
Но пока не представил, что потерял тебя, я не осознавал, сколько ты для меня значишь. Теперь я понимаю, что ты имела в виду тогда в квартире, когда сказала, что не сможешь быть со мной, пока я тоже не полюблю тебя.
Его эмоциональность и искренность потрясли Шеннон. Он казался таким решительным и открытым, таким честным и отчаянным, что она не могла не поверить ему.
Она хотела верить. Каждая клеточка ее тела кричала ей, чтобы она поверила его словам, бросилась в его объятия и жила с ним счастливо. И только разум предупреждал ее не торопиться и быть осторожной.
– Берк, – начала она.
– Нет-нет, не говори пока ничего. Позволь мне закончить. А потом, если ты захочешь уйти, я отпущу тебя. Мне будет тяжело, но я не буду останавливать тебя.
Глубоко вздохнув, она кивнула. Ей было страшно слушать, что он скажет дальше, но выслушать его было необходимо. Если он действительно любит ее, она запомнит каждое слово, оставит их в своей душе, а затем бросится в его объятия и скажет ему, как сильно она любит его.
– Я всегда думал, что слова любви – это просто способ манипулировать людьми, способ получить власть над их жизнями и чувствами. С этим мне пришлось сталкиваться не раз. Но теперь я понимаю, что ошибался. Любовь означает, что ты любишь человека. Беспокоишься о нем, заботишься о нем, хочешь, чтобы он был счастлив. Я люблю тебя. Не потому, что ты носишь моего ребенка, или потому, что ты хочешь это услышать. Я люблю тебя за твою красоту, и внешнюю и внутреннюю. За твое чувство юмора, за твою заботу о матери и за любовь к детям, которых ты будешь учить, когда закончишь колледж. Я люблю тебя за силу и мужество, которые ты проявила, ответив на мое объявление о поиске суррогатной матери и сказав мне, что любишь меня, хотя не знала, люблю ли тебя я. Он остановился на секунду, а затем, глядя ей в глаза, сказал:
– Я люблю тебя, Шеннон. И никогда не пожалею, что сказал это, и не захочу взять свои слова обратно. Я хочу жениться на тебе и провести с тобой всю жизнь. Хочу воспитать этого ребенка и еще дюжину малышей с тобой. Хочу, чтобы ты была моей женой, моим партнером, моей любовницей, моим другом. И неважно, что скажут люди или напечатают газеты. Клянусь, я никогда не дам тебе повода усомниться во мне или в моей любви к тебе.
Он отошел назад и теперь стоял, опустив руки, в ожидании ее реакции.
Некоторое время она не могла двигаться. Слезы, сверкающие на ее ресницах, были слезами радости, а ее сердце было готово улететь и воспарить над облаками. Но ее руки и ноги, казалось, превратились в камень.
Если это был сон, она не хотела просыпаться.
Берк Бишоп, мужчина, в которого она влюбилась почти сразу же, как только увидела, а затем полюбила по-настоящему, стоял напротив нее, произнося слова любви, которые она так долго ждала.
Он мог сказать это восемь дней назад, чтобы успокоить ее и заставить принять его предложение. Он мог заявить, что любит ее, надеть кольцо на ее палец и получить все, что хотел.
Он тогда ушел. И это очень многое значило для нее. Потому что она знала, была уверена, что он на самом деле любит ее. Отчаянная надежда и нежность в его глазах не могут быть поддельными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15