Его поцелуй был ядом, проникающим внутрь.
Его язык двигался и искал ответа. Их дыхание слилось, и чувства захлестнули обоих.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Обвивая руками его шею, она поддалась соблазну. Этим соблазном был Берк Бишоп.
Он оторвался от ее рта и, подхватив ее, перенес на узкую кровать, посадил на край. А потом начал раздеваться.
В течение минуты она просто наблюдала за ним. Руки, грудь, бедра… у него было тело атлета, греческого бога. Все греческие боги воплотились в нем.
И он принадлежал ей. Пусть на один день, на несколько часов, но он принадлежал ей.
Шеннон встала и сделала единственный шаг, который соединил ее с ним. Она накрыла его руки своими и обхватила его талию. Потом слегка улыбнулась и провела ногтями по его животу, словно дикая кошка, чтобы увидеть его реакцию.
Он закусил губы, стиснул зубы и застонал.
Он старался остановить ее блуждающие руки, но она настаивала, проводя ими по его гладкой коже, поднимаясь к плечам, снимая с него рубашку.
Рубашка упала с его плеч. Скользя по золотой пряжке, она начала расстегивать ремень. Ее пальцы проскользнули внутрь, вниз, вниз, вниз.
Она видела, как вздымалась его грудь, и знала, что сама дышит так же прерывисто.
Она целовала его везде, куда только доставали губы.
– Остановись, – с трудом вымолвил он и сжал руками ее запястья. – Я не могу больше.
– Но мы ведь не хотим этого?
Первый раз в жизни Шеннон чувствовала себя сильной. Дико распутной и дико могущественной.
Этот человек, высокий, красивый, богатый, осуществляющий многомиллионные сделки каждый день, самый завидный холостяк Чикаго… этот человек был абсолютно в ее власти. Он дрожал перед ней, умоляя ее остановиться, а его тело просило продолжения.
Когда они занимались любовью в первый раз, он был хозяином положения. Он играл на ней, как на скрипке. Крещендо следовало за крещендо, как в идеальной пьесе.
Теперь была ее очередь. Она хотела быть дирижером, направляющим его чувства и доводящим его до предела.
Мучительно медленно она сняла одежду с его бедер.
Улыбнувшись ему, обхватила пальцами его лодыжки, а затем провела руками по его сильным ногам. Короткие жесткие волосы касались ее ладоней, пока она медленно, очень медленно вела руками по его икрам, его бедрам, вздрагивавшим от ее прикосновений.
Достигнув его ягодиц и впившись в них ногтями, она была награждена низким долгим стоном и прервавшимся дыханием.
– Какой нежный, – поддразнила она, мягко проводя щекой по его телу. – Попробуй держаться за что-нибудь. Дальше будет еще лучше.
Он отошел на шаг назад. А затем его руки пробежались по ее волосам. И он положил руки ей на плечи. Он задержал взгляд на ее одежде и ждал, что она будет делать дальше.
Ей хотелось касаться его руками и губами, телом и душой. Она надеялась, что хотя бы маленькая часть его откроется для нее. Что он увидит в ней нечто большее, чем просто любовницу. Поймет, что она значит для него больше, чем сексуальный партнер или суррогатная мать для его ребенка. В глубине души она надеялась, что он может полюбить ее хоть немного и впустит ее в свое сердце.
А если нет… если нет, тонкая мембрана, окружающая ее сердце, замерзнет и превратится в лед, замораживая ее изнутри. И она никогда не сможет полюбить другого мужчину.
Если у нее не будет Берка, она не захочет любить кого-то другого.
Но сейчас она не станет думать об этом. Сейчас они занимаются любовью. Сейчас она готова была ради него на все.
Неудивительно, что очень скоро Берк достиг критической точки. Она доводила его до безумия.
Он, раздетый, и она, полностью одетая.
Он никогда еще не чувствовал такого возбуждения. И никогда еще не был таким покорным с женщиной, позволяя ей лидировать.
Теперь он не мог ее отпустить. Не мог. Но как, черт возьми, уговорить ее остаться?
Какое-то время его мозг пытался найти решение проблемы, перебрав полторы дюжины различных вариантов. Но когда его ум погрузился в забвение, он уже ни о чем не смог думать.
Перед его глазами мелькали золотые и серебряные звездочки, как только он закрывал глаза. Его пальцы впились в ее плечи, но через мгновение он оттолкнул ее назад, прервав это эротическое действо, пока окончательно не потерял контроль над собой.
Она вопросительно посмотрела на него своими зелеными, как море, глазами.
– Я хочу, чтобы ты была со мной, – прошептал он, понимая, что простыми словами добьется большего результата, чем самим актом страсти между ними. Он хотел сказать больше, передать ей самые сокровенные мысли, дать обещания, но не мог быть уверен, что выполнит их.
Он проскользнул руками под ее соблазнительную, украшенную бисером кофточку и стянул ткань с плеч и груди. Затем судорожно снял с нее платье. И вот на Шеннон остались только атласный лифчик и маленькие кусочки ткани, похожие на трусики.
Он не мог больше ждать, чтобы вкусить ее.
Кровать была маленькая, всего лишь треть от его кровати. Но с Шеннон даже армейская лежанка сошла бы. Ему сгодился бы и голый пол.
Если бы он мог сделать по-своему, он бы занимался с ней любовью на кровати, широкой, как Барбадос, и мягкой, как облако, каждую ночь. На шелковых простынях, зеленых, как ее глаза, или красных, как ее медные кудряшки, среди лепестков роз, разбросанных вокруг ее гибкого, прекрасного обнаженного тела.
Но сейчас и ее узкая кровать была так же заманчива, как самая лучшая постель в отелях «Четыре сезона» или «Тадж-Махал».
Берк убрал с кровати покрывала и шерстяные одеяла и положил ее на накрахмаленные пастельно-желтые простыни. Целуя все ее тело, он облокотился на локоть, чтобы не давить на живот. Он нежно провел рукой по возвышению, где спал их ребенок, снова поражаясь священному чуду сотворения новой жизни. Чуду, которое Шеннон сделала реальностью для него.
Затем он начал стягивать с нее трусики и бюстгальтер.
Его взгляду открылись совершенные округлости ее груди, слегка увеличившейся. Они заполнили его ладони и посылали разряды электричества по его рукам. Он ласкал ее соски.
Ее волосы были разбросаны по подушке как медно-золотой нимб. Она изгибалась под ним, закрыв в блаженстве глаза, и стонала от удовольствия.
Шеннон была божественна: мягкая, сладкая, женственная. От нее исходил цветочный запах шампуня, и это пробуждало в нем желание целовать каждый дюйм ее тела, с головы до кончиков пальцев.
Она была как раскаленная лава в его руках, и все, чего он хотел, – это погрузиться в нее, растаять в ней и остаться там навеки.
Шеннон с трудом ловила воздух, ее бедра приподнялись навстречу ему.
– Берк, – почти бездыханно воскликнула она.
– Ты такая чудесная, – он почти скрежетал зубами, стиснув челюсти, чтобы не получить моментальное наслаждение. – Горячая и великолепная.
Он убрал несколько завитков с ее лица и внимательно посмотрел в изумрудные глаза, которые были сейчас широко открыты и затуманены дымкой желания.
– Ты должна видеть, какая ты красивая, когда лежишь здесь будто принцесса. Я занимаюсь любовью с самой притягательной женщиной в мире.
Шеннон почувствовала, как ее глаза стало покалывать от нахлынувших ощущений, а в уголках появились слезинки. Она изо всех сил старалась не моргнуть, боясь, что польются слезы и она уже не сможет их остановить.
Разве это удивительно, что она его так любит?
Его чувства могли быть не такими неистовыми, как ее, но он тоже не был защищен от нее. У него была дюжина женщин, а в прессе его связывали с сотнями. Но Шеннон не могла представить себе Берка, говорящего им такие же чудесные слова и испытывающего с ними подобные чувства. Он мог спать с ними, делить постель, но с какой из них он захотел бы заниматься любовью на неровном, узком матрасе в бедной маленькой квартирке?
Нет. Он испытывал к ней какие-то чувства, иначе его бы здесь сейчас не было. Он не стал бы говорить чарующих слов, ведь она уже и так лежала перед ним раздетая. Если бы она значила для него не больше, чем ходячий инкубатор для его ребенка или способ получения удовлетворения, он бы уже закончил и выходил из ее квартиры.
Ее сердце предупредило еще раз, что не следует ни на что надеяться. То, что он шептал ей на ухо нежные пустяки, еще не значило, что дальше последует признание в бессмертной любви. Пока он не сказал ничего подобного, и было бы легкомысленно с ее стороны ожидать от него этого.
Но ведь она имела право мечтать, не так ли?
Это был первый раз, когда у нее появились основания хотя бы надеяться, что Берк может полюбить ее. Она могла заниматься с ним любовью со счастливым сердцем, потому что знала, что Берк что-то испытывает к ней, понимает он это или нет. И может быть – только может быть, – ей удастся заставить его понять это рано или поздно.
– Если я сказочная принцесса, – сказала она ему низким голосом, – тогда ты мой принц. – Она пробежала пальцами по его ключице и поправила его волосы. – Но в данный момент ты не занимаешься со мной любовью, а только мучаешь меня своим языком и руками.
Уголки его рта поднялись в озорной улыбке.
Его пальцы продолжали свои соблазнительные движения по ее телу.
– Это жалоба?
Она с трудом сглотнула.
– Нет, нет, – воздух прерывисто вырывался из ее легких. – Просто… наблюдение.
– Может, пора пропустить вступление и приступить к основным действиям?
Это звучало почти как угроза. Шеннон напряглась, зная, что Берк мог бы вывернуть ее наизнанку, если бы захотел. То, что он уже сделал с ней, заставляло бурлить ее кровь.
Он запечатал ее рот поцелуем, от которого перехватило дыхание. Одновременно он ринулся в нее.
Шеннон отбросила голову назад и застонала.
Ее ногти царапали кожу на его спине. Все ее тело испытывало бесподобное наслаждение.
Неожиданно она услышала крик… и поняла, что это кричала она. Волны сильнейшего наслаждения накрыли ее. Она прижимала мужчину к своему влажному, пульсирующему телу, когда почувствовала его ответную реакцию.
Она не знала, сколько времени прошло, когда ее голова наконец перестала кружиться.
– Я был не прав, – прошептал Берк. Он провел пальцами по ее горевшим щекам. – Я думал, что ты красива в порыве страсти, но после ты выглядишь еще красивее.
Она заставила себя приоткрыть глаза, чтобы сквозь полуопущенные веки увидеть его лицо.
– Ты тоже неплохо выглядишь, – ответила она.
В горле пересохло, и она мечтала о том, чтобы найти силы дойти до стакана с водой.
На губах Берка появилась хитрая улыбка:
– Ты находишь?
Он выглядел таким влюбленным, что она не могла не улыбнуться ему в ответ. Слегка повернувшись к нему, она скопировала его позу.
– Нахожу. Весь взъерошенный и сексуальный.
Тебе следовало бы всерьез подумать о возможности заняться таким бизнесом. Женщины в спальне отдали бы тебе все, что бы ты ни попросил.
От его смеха затряслась кровать.
– Это неплохая идея, – он сильнее сжал ее запястья. – А ты не хочешь попробовать очаровать мужчин на каком-нибудь вечере?
– Конечно, – ответила она. – Я уверена, что они все будут сражены наповал сексом с беременной женщиной.
Проводя костяшками пальцев по ее животу, он сказал:
– Мое внимание это точно привлекло бы. Беременные женщины меня заводят.
– Ты серьезно?
– Ммм-хмм. Конечно, я не совсем обычный. У будущей мамы, по моим представлениям, должны быть длинные волнистые золотисто-каштановые волосы, сливочная фарфоровая кожа и шесть крошечных веснушек, разбросанных по носу, – он потрогал каждую из них кончиком пальца.
– А еще тебя заводят женщины с изжогой и отекающими лодыжками, похожими на арбузы? Ты больной и извращенный человек.
– Говори что хочешь, но я не могу дождаться, чтобы увидеть, какой большой ты станешь. Если у тебя изжога, я принесу тебе стакан молока. А если у тебя опухли лодыжки, я заставлю тебя лечь и сделаю отличный расслабляющий массаж.
– Уж не собираешься ли ты включить в условия контракта и принятие родов? – спросила она весело.
Она ожидала, что он засмеется ее шутке, но Берк ответил совершенно серьезно:
– Я бы так и сделал, если бы мог.
Ком подступил к ее горлу, она с трудом ему улыбнулась и прошептала:
– Я знаю, что ты сделал бы это.
– Но тебе не стоит беспокоиться. Я уже нанял лучших врачей и сиделок. А если что-нибудь пойдет не так – хотя я уверен, что все будет хорошо, я отвезу вас в любое место на земле, где вам с ребенком будет лучше, или привезу самых хороших докторов.
– Спасибо. Но я уверена, что всего этого не понадобится. Я чувствую себя хорошо, и доктор Кокс заверяет меня, что беременность проходит нормально.
Они некоторое время молчали.
Это было так чудесно: их крепкие объятия, доверительная близость, легкая и дразнящая беседа после занятий любовью. Она хотела, чтобы это было первым шагом к продолжительным отношениям. И еще она не хотела, чтобы их непринужденный, ничего не значащий разговор о его предпочтении беременных женщин закончился.
– Я нанял дизайнера по интерьерам, – неожиданно сказал он. – Я хочу, чтобы он переделал гостевую комнату в детскую.
Мысленно Шеннон перенеслась в комнату, в которой спала, пока была у него в пентхаусе. Затем она представила ее в пастельных тонах, с клоунами на стене и игрушечным медвежонком, сидящим в углу маленькой кроватки.
А может, профессиональные дизайнеры больше не используют клоунов и медвежат? В любом случае, она была уверена, ребенок будет окружен прекрасной и доброй атмосферой и замечательными игрушками.
– Она осмотрела комнату, сделала кое-какие замечания и прислала по факсу несколько предварительных эскизов, – продолжал Берк. А через мгновение добавил:
– Я уволил ее в тот же день. Я не хочу, чтобы кто-то чужой оборудовал комнату нашего ребенка. Я хочу, чтобы ты… мы это сделали.
Я даже хотел бы сам покрасить стены и повесить занавески. – Он тихонько засмеялся. – Возможно, я закрашу краской окно или отобью молотком палец, но это неважно. Мне просто хочется это сделать самому.
Его серые глаза потемнели, а лицо стало серьезным. Он так сжал ее пальцы, что она подумала: еще чуть-чуть – и у нее появится кровь.
– Пойдем со мной домой, Шеннон. Выходи за меня замуж и воспитывай со мной ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15